"История человеческой глупости" - читать интересную книгу автора (Рат-Вег Иштван)

Не просто так, наскоро, как то бывает с постелями простых мещан. У этой
операции также были свои писанные правила. Один из камердинеров занимал место
у изголовья, другой в ногах, а придворный обойщик застилал с соответствующей
тщательностью высочайшую постель. Один из камергеров присутствовал до конца
церемонии и следил, чтобы все правила выполнялись точно.
Впрочем, и кровати тоже, как предмету обихода, непосредственно связанному
с персоной короля, полагалось соответствующее почитание. Если кто-то пересекал
отделенную ограждением часть спальни, ему всякий раз приходилось отдавать ей
честь, глубоко преклоняя колена. Еще более парадно проходил обеденный акт. По
мере приближения обеденного часа мажордом, сотрясая дверь комнаты
лейб-гвардейцев своим жезлом, трубным голосом объявлял:
- Господа, сервировку для короля!
Каждый из гвардейских офицеров забирал ту часть сервировки, которая была
поручена его заботам, и шествие направлялось в столовую. Впереди мажордом со
скатертью, за ним офицеры, по обеим сторонам лейб-гвардейцы. Они складывали
предметы сервировки на сервировочный стол, и на том их миссия пока
заканчивалась. Сервирование стола было делом других царедворцев. Они накрывали
стол, затем дежурный камергер нарезал хлеб и производил смотр, все ли в
порядке, мажордом снова стучал лейб-гвардейцам:
- Господа, жаркое для короля!
Лейб-гвардейцы занимали позиции, толпа вельмож входила в буфетную и
подвергала пристальному осмотру жареные блюда, предназначенные к столу.
Гофмейстер поправлял тарелки, затем окунал два ломтика хлеба в соус. Один
пробовал сам, второй протягивал на пробу стольнику. Коль скоро вкус и аромат
блюд оказывался удовлетворительным, снова складывалось шествие. Впереди
опять-таки мажордом с жезлом, за ним гофмейстер с булавой, за ними дежурный
камергер с одним из блюд, стольник - с другим, дегустатор - с третьим, потом
еще несколько сановников с парой блюд. А самим блюдам выпадала особая честь;
при них по обеим сторонам вышагивали лейб-гвардейцы с ружьями на плече.
При прибытии в целости досточтимой ноши в столовую докладывали, соблюдая
положенные формальности, королю, что кушать подано. Обслуживание было делом
чести шести благородных камергеров. Один из них нарезал мясо, другой
накладывал его на тарелку; третий подавал и т. д. Если король хотел выпить
вина, то кравчий выкрикивал:
- Вино королю!
Преклонял колена перед королем, потом шел к буфету и принимал из рук
виночерпия поднос с двумя хрустальными графинами. В одном из них было вино, в
другом вода. Опять преклонив колено, передавал поднос камергеру; тот, смешав
немного вина с водою, отливал в свой особый бокал, пробовал, затем возвращал
поднос кравчему. Все это с надлежащей серьезностью и торжественностью; король,
наконец, мог пить.
Тот же ритуал повторялся при каждом отдельном блюде.
Когда до отказа забитый церемониями день проходил, и король собирался на
покой, вкруг него снова разыгрывался спектакль утреннего туалета, но только в
обратном порядке, как кинопленка, прокрученная назад. Скажем только, что
теперь умывание имело большие масштабы, чем утреннее обтирание несколькими
каплями винного спирта. Принесли полотенце на двух золотых блюдах, один конец
влажный, другой сухой. Король протер влажным концом лицо и руки, сухим концом
промакнул остатки влаги. Надо ли говорить, что поднесение полотенца считалось
очень высокой честью и составляло особое право принцев крови. Придворный