"Вечное движение (О жизни и о себе" - читать интересную книгу автора (Дубинин Николай)

будущего, я неизменно находил ответы, используя принципы диалектичес-
кого материализма. Эти же философские принципы создали для меня желез-
ную основу борьбы за научную биологию. Наконец, и это для меня лично
сыграло очень большую роль, постоянно опираясь на методологию диалек-
тического материализма, я смог разобраться во многих ошибочных научных
построениях, которые затрудняли прогрессивное развитие генетики. Фило-
софия диалектического материализма, участие в поступательном развитии
общественных отношений в период строительства социализма и постоянный
упорный труд - вот что составило основу моей деятельности как ученого
и участника великих событий, которые шестое десятилетие потрясают мир.

Общежитие для студента - это его дом; тот, кто живет с ним в одной
комнате, - это его семья. В общежитии на Смоленском бульваре, в комна-
те на пятом этаже серого большого Дома, нас жило четверо: два медика
(один из них, Иван Иванович Морозов, шлет мне приветы до сих пор),
один филолог из Сибири и один биолог, то есть я. Филологом был Михаил
Маркелович Скуратов. В 1959 году он прислал мне книгу стихов "Всполо-
хи" с посвящением: "Дорогому, искренне уважаемому Николаю Петровичу
Дубинину, в знак нашего давнего житья-бытья в студенческом общежитии
на Смоленском бульваре - на долгую дружбу и память, автор этой скром-
ной книги стихов и песен - "обмосковившийся" сибиряк".

Медики, придя после занятий, подумывали об отдыхе, вспоминали деву-
шек. Миша Скуратов бредил Сибирью и бубнил, стихи. Его "Всполохи" 1958
года целиком посвящены Сибири:

Разгулялась зимушка в Иркутске,
Сыплет снегом чертова пурга...

Или:

Не за той ли, не за песней звонкой
Чутким ухом клонится Земля?
О тайга, тайга моя - сторонка,
Сторона таежная моя!
Нет, плохо "обмосковился" сибиряк Михаил Скуратов, душу свою все же
оставил он в далекой и милой его сердцу Сибири.

С первого же года в университете я понял, как велики пробелы в моем
образовании, как много надо узнать. Поэтому часы в общежитии, каждый
вечер, независимо от того, какова бы в нем ни была обстановка, превра-
тились для меня во второй университет. Мое поведение сначала раздража-
ло товарищей по общежитию, потом к нему привыкли, затем даже ставили в
пример.

Придя из университета, я раздевался и начинал работать - читать и
писать до глубокой ночи, и так каждый день, не отвлекаясь и не преры-
ваясь на отдых. Вначале это была необходимость, потом стало потреб-
ностью на всю жизнь. Два рабочих дня: один - в институте, затем, если
институт отпускал меня рано, второй - дома. Эта работа наедине, уходя-