"Любовь на Итурупе" - читать интересную книгу автора (Симада Масахико)

22

«Миша вобрал в себя все черты типичного русского негодяя. Своенравный, не утруждающий себя лишними раздумьями, закомплексованный алкоголик Да и встретились мы в ситуации хуже некуда. Миша был вором, пробравшимся ко мне в квартиру. Он думал, что квартира пустая, а я была дома; заметив меня, он пустился наутек, но случайно поскользнулся. Инстинктивно я кинула в него вазой для цветов, которая оказалась под рукой, и попала незадачливому вору, растянувшемуся на полу, в голову. Пока Миша лежал без сознания, я кое-как связала его и хотела вызвать милицию, но передумала. После случая с Борисом мне не хотелось связываться с милицией. С виду он был совсем ребенок, и решила: если отпущу его, вряд ли он снова полезет ко мне.

Миша очнулся и, еще связанный, стал ругаться: «Ничего себе шуточки! Что я тебе сделал? Развяжи-ка меня, да поскорее, мать твою».

Я подождала, пока он успокоится, и, обрабатывая рану на голове, спросила: «Ты зачем пришел?»

Он честно ответил: «Мне нужны деньги. Если я не верну то, что недавно проиграл, меня убьют».

Опять мафия. Ну сколько можно?! Я выгребла все содержимое своего кошелька и сунула в карман его брюк. Потом развязала ему ноги и крикнула: «Вали отсюда поскорее!» Изумленный Миша убежал.

Он пришел ко мне четыре дня спустя, вечером, с букетом цветов. Сказал, что забыл поблагодарить меня и решил исправить свою ошибку. Цветы я взяла, но его не пустила. Он явился и на следующий день, оставив у двери коробку шоколадных конфет. Прошла неделя, я уже думала, что больше его не увижу, но он появился ночью с бутылкой водки. Попросил его выслушать, хотя бы пятнадцать минут. Мишин голос показался мне таким родным и знакомым. Точно как у моего отца. А привычка шмыгать носом, когда заканчивал говорить, напоминала мне второго Бориса. Я смягчилась и пустила его в дом. Миша посмотрел на книжные полки и попросил дать ему почитать книжку, какую он сможет осилить. За всю свою жизнь он прочел только сказки про Иванушку-дурачка, да и то в детстве, и среди его друзей ни у кого на полках книги не стояли.

Миша начал рассказывать историю своей жизни. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, а отец ушел из дома, дождавшись, когда Мише исполнится пятнадцать; в квартиру въехали чужие люди, а его выгнали на улицу, и с тех пор, чтобы выжить, он научился воровать. Каждый год, на время суровой зимы, он садился в тюрьму, а летом выходил на свободу и продолжал воровать. Вот такая жизнь была у Миши. Никто не относился к нему по-доброму: ни родители, ни тем более чужие люди. Правда, однажды его приютила начальница тюрьмы Евгения, вдова, огромная, как слон, баба, и он жил за ее счет. Когда Евгения, давшая ему пищу и кров, умерла, ему ничего не оставалось, как снова вернуться к воровской жизни. Он рассуждал так раз в мире есть родители, бросившие Мишу, то найдутся и чужие люди, которые его подберут. Он сказал, что впервые встречает такую женщину, как я, которая отплатила вору добром, и предложил выпить за мое здоровье.

«Брось воровать, найди себе другое занятие, иди работать», – говорила я ему. Что еще я могла ему сказать?

Миша ответил, что умеет только воровать и дарить радость одиноким женщинам, и набросился на меня. Я попыталась дать ему отпор, но он ударил меня по лицу и начал душить. Я поняла, чем больше сопротивляюсь, тем хуже, и расслабилась. Миша сказал: «Тебе разве не одиноко? Поди хочется мужика-то?»

Я посмотрела ему в глаза и ответила: «Переспишь со мной – умрешь наверняка. Если не страшно, то пожалуйста».

«Что ты несешь?» – заорал Миша и навалился на меня. Бить, воровать, брать силой – других способов человеческого общения он попросту не знал. Зря я не вызвала милицию в тот день, когда он влез ко мне в квартиру. Я пожалела его, а он, воспользовавшись моей добротой, решил меня изнасиловать. Наверное, ему лучше было бы всю жизнь прожить в тюрьме. Я закрыла глаза и лежала как бревно, стараясь ничего не чувствовать и ни о чем не думать. Он не знал, что такое нежность. Сношался как кобель. Когда все закончилось, он перевернулся на спину и захрапел. Как в бреду, я схватила нож для фруктов и хотела было ударить его в низ живота. Но он так безмятежно спал, что я растеряла всю свою решительность.

Наверное, он был готов умереть когда и где угодно. Иначе разве мог бы он заснуть крепким сном рядом с женщиной, которую изнасиловал. Вдруг я подумала: «Может, это Бог испытывает меня?»

Вы когда-нибудь слышали, что Христос появляется перед вами в облике самого несчастного и презираемого человека в мире? Возлюби врага своего. Если собираешься следовать этому учению, ты должен полюбить последнего негодяя, отвечающего злом на людскую доброту.

Я не была верующей. Но, когда утонул Борис, мне впервые захотелось помолиться Богу. Меня постоянно мучила одна мысль – я должна заплатить за то, что молча стояла и смотрела, как он умирает. Вот я и подумала: «Может статься, Миша – посланное мне испытание?» Наверное, Миша залез именно в мою квартиру по чистой случайности. Но если бы я смогла спасти его, я искупила бы свой грех.

Я решила полюбить Мишу, уверовав, что люблю Иисуса Христа, презираемого людьми, оболганного, в одиночестве распятого на кресте вместе с разбойниками.

Миша и не пытался понять ход моих мыслей. Он придумал себе другое, видать, Нинка без меня теперь жить не может. Но что-то в нем поменялось. Он перестал воровать, устроился убирать музей, стал понемногу почитывать книги с моей полки. Прочитав переведенный на русский язык рассказ Акутагавы «Паутинка», он сказал: «Нина, это ты спустила мне паутинку, когда я был в аду».

Миша нашел квартиру в моем доме и поселился там, но раза три в неделю наведывался ко мне. Он не рассказывал мне, чем занимается, когда остается один. Однажды я решила сделать ему сюрприз: наготовила гору пельменей и тайком зашла к нему в квартиру. Там я увидела другую женщину. Она посмотрела на меня и рассмеялась: «О, дурочка пришла! Ее изнасиловали, а она и рада!»

Я поняла, что Миша выложил чужой женщине все о нашей близости, рассердилась и решила никогда больше с ним не встречаться. Он снова отплатил предательством за то добро, что я ему делала, и больше я не в силах была терпеть. Миша приходил ко мне, умолял: «Открой мне, Ниночка, без тебя я опять стану вором. Если ты позабудешь обо мне, я умру».

А я, дура, верила и пускала его к себе.

Вскоре наступили холода, надо было одеваться потеплее. Но шубу, которую убрала на лето, я нигде не могла найти. Я схватила Мишу за руку и сказала: «Верни мою шубу, это подарок отца!»

«Ну как же, чуть что пропало, так это я спер», – ощетинился Миша. Он ударил меня, сломал мне передний зуб. Так без шубы мне пришлось терпеть суровую хабаровскую зиму, напяливая на себя сто одежек. Да еще и без переднего зуба. Впервые я оказалась в таком жалком состоянии.

Одним снежным днем я поняла, куда подевалась моя шуба. На улице меня обогнала молодая, ярко накрашенная и хорошо одетая девица. Я окликнула ее и спросила, где она купила такую шубу. И узор на спине, и форма воротника были точно такими же, как у той шубы из чернобурки, что подарил мне папа. Она ответила: «Парень подарил».

Негодяй. Я поклялась, что больше никогда его не прощу. Он стучал в мою дверь, извинялся, но я не открывала. Он преследовал меня и в университете, но я попросила охранников не пускать его. На этом моя роль закончилась. Я думала, что он проживет и без меня. У него были и другие женщины, которые о нем заботились, даже в тюрьмах он не пропадал. Сорняки хорошо растут – так говорят японцы, да? Но сорняки в один прекрасный день выпалывают, если они мешают расти посевам.

В последний раз Миша пришел ко мне в канун Рождества. Ночь была очень холодная, на улице – минус тридцать. Наверное, он хотел провести Рождество вместе со мной. Но, как нарочно, меня не было дома – я встречала Рождество с семьей моей университетской подруги. Когда ночью я вернулась на машине домой, у моей двери лежал сверток В нем была моя шуба. На мгновение мне почудилось, что это рождественский подарок от моего покойного папы. Но в свертке была записка: «Нине. Возвращаю шубу, которую одолжил у тебя. Прости меня».

Наверное, Миша принес обратно мою шубу, которую давал поносить другой своей знакомой. Шуба ко мне вернулась, Миша раскаялся, и я решила пустить его в следующий раз.

Той ночью мне приснился сон. Я иду в своей шубе по пустынной улице, где стоят заброшенные дома, настоящие развалины. На углу одного из домов я вижу белую статую в странной позе. Спина согнута, лицо низко наклонено – еще немного, и она окажется на земле. Похоже, статуя опьянела и заснула на дороге. Мне кажется, где-то я ее уже видела, но где – не могу вспомнить. Я прохожу мимо, торопясь домой. Вдруг смотрю – а шубы на мне нет. В такой мороз без шубы невозможно. Наверняка оставила шубу, когда рассматривала статую, думаю я, и поворачиваю обратно. Еще раз смотрю на статую и вспоминаю, что ее поставили в честь самого одинокого человека в мире, который когда-то жил в этом городе. Это Миша, тот, что частенько наведывался ко мне домой. Я понимаю: с тех пор прошло лет пятьдесят, и просыпаюсь.

После того как я увидела этот сон, Миша больше не приходил ко мне. А вскоре меня окликнула на улице одна женщина, та самая, которая носила мою шубу. Наверное, увидев ее на мне, она поняла, что я Мишина знакомая. Про шубу она ничего не сказала, только спросила: «Ты знаешь, что Миша умер?»

Я была в шоке и попросила рассказать, как это случилось. На Рождество Миша пьяный бродил по городу, сел на скамейку в парке, уснул и замерз. Девица сказала: «Дураки и умирают по-дурацки», – и удалилась.

Сон, который я увидела в рождественскую ночь, оказался вещим: статуя была замерзшим Мишей. Наверное, в ту морозную ночь, когда он вернул мне шубу, ему некуда было пойти, он заблудился и замерз насмерть. Глупый Миша. Лучше бы он попал в тюрьму, тогда хоть не умер бы от холода. Он не сел в тюрьму потому, что я уговаривала его бросить воровать. Если бы у него была моя шуба, он, может, и выжил бы. На Рождество один-одинешенек., напился водки… холодно тебе было, наверное. Тоскливо. Надо было подобрее относиться к нему. Я жалею о том, что желала ему смерти. Если бы я так не думала, он был бы сейчас жив.

– Ты ни в чем не виновата. В стране мертвых ему наверняка тепло и хорошо.

– И почему ему непременно надо было умереть в Рождество? Для меня теперь это больше не праздник.

Бить, воровать, брать силой – других способов человеческого общения он не знал… Несомненно, Нина полюбила такого негодяя потому, что хотела изменить свою несчастную жизнь. Наверное, она думала, что Миша, только голосом напоминающий ее отца, поможет ей увести свою судьбу с того пути, которым последовали оба Бориса. Но и у Миши желания умереть было хоть отбавляй, и, сам того не ведая, он пошел той же дорогой.

Нина никак не может похоронить отца. Мужчины, в которых она видит его черты, уходят один за другим в страну смерти, расплачиваясь за Нинину любовь. Неужели несчастья развиваются подобно цепной реакции? Если моя судьба связана с Ниной, наверное, я стану пятой жертвой после застрелившегося из охотничьего ружья отца, утонувшего Бориса, убитого мафией второго Бориса и замерзшего Миши. Какая же смерть ожидает меня?