"Президент от мафии" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Стивен)

Глава 13 Поиск пони

Дверь перед ним отворилась, и Райан сразу очутился в гуще событий. Небольшое помещение с бетонными полами без всяких ковров было разделено на несколько офисов. Туда-сюда сновали люди, человек двадцать. Какой-то волонтер извлекал из коробки листовки с последних губернаторских выборов Хейза Ричардса. Предвыборный штаб Хейза Ричардса в Род-Айленде походил на учебный центр по организации массовых беспорядков. Вен и Ван оба сидели на телефонах, пытаясь узнать расписание авиарейсов на Айову.

– Мне нужно сорок билетов, минимум… до Де-Мойна, – говорил Вен. – А как насчет Айова-Сити или Сидар-Рапидс? – Повисла пауза, затем он отрывисто произнес: – Добро, бронируйте, – и швырнул трубку. – Деревенщина, – буркнул он, поднимая взгляд на Райана.

– Мое имя Райан Боулт… Мне нужен Малкольм Рашер. Он меня ждет.

– Мэл! – что было мочи заорал Вен.

Метрах в шести от него открылась дверь, из-за которой выглянул Малкольм Рашер. Это был высокий чернокожий – судя по виду, яппи[23] – в дорогом двубортном костюме и очках-стеклышках.

– Что? – крикнул он в ответ.

– Это к тебе. – Кен Венэйбл указал на Райана.

Райан представился, и они обменялись рукопожатием.

– Так вы будете делать документальный фильм? – спросил Малкольм.

– Сказать вам по правде, мистер Рашер, я пока сам толком не знаю, какова моя роль во всем происходящем.

– В данный момент мы стягиваем войска. Операция рассчитана на внезапность. У вас уже есть съемочная группа, оборудование и все прочее?

– Прежде чем встанет вопрос оплаты услуг, я должен уяснить для себя, что от меня требуется. Вы не находите?

– Вероятно, вы правы. Идемте. – Он провел Райана в конференц-зал, в котором стоял одинокий деревянный стол с поцарапанной крышкой.

Вокруг стола сидело человек шесть, которые живо беседовали.

– Присаживайтесь, Райан, и пристегните ремни.

Через несколько минут к ним присоединились остальные члены команды. Всего – вместе с Райаном – собралось десять человек.

– Так, попрошу всех замолчать и включить диктофоны, – произнес Малкольм. – Я не собираюсь повторять что-либо дважды. Я открыт для вопросов, но только по существу. Мы должны сразу добиться перелома в ходе праймериз, иначе грош нам цена.

На столе появилось девять диктофонов. Райан пожалел, что не захватил с собой свой.

– Что ж, для начала представимся друг другу, – продолжал Малкольм. – Сегодня вечером, в шесть, проведем тест – каждый должен знать всех остальных, кто за что отвечает и номера телефонов. Мои данные – круг обязанностей и номера телефонов – лежат на столе в холле. Итак, идем по кругу.

…Справа от меня руководитель избирательной кампании Альберт Джеймс Тигарден, или Эй-Джей.

Эй-Джей поднял руку:

– Я отвечаю за стратегию, идеологическое обеспечение кампании, обработку общественного мнения совместно с Кеном Венэйблом и Ги Вандерготом. Готов выслушать любые предложения, если таковые имеются. Я продолжу через минуту. Мои данные на том же столе в холле.

Затем встала миловидная женщина, сидевшая рядом с Тигарденом. У нее были блестящие светло-каштановые волосы, а подтянутая фигура говорила о том, что она долгое время проводит в тренажерном зале.

– Мое имя Сьюзан Уинтер. Личный эскорт.

Райан никогда прежде не слышал этого термина и понятия не имел, чем занимается этот самый «эскорт».

От внимания Малкольма не укрылось его удивление.

– Личный эскорт – для тех, кто не в курсе, – это лицо, постоянно находящееся при фигуре кандидата. Сьюзан будет отвечать за бронирование номеров в отелях, установку дополнительных телефонов, следить, чтобы в холодильнике всегда имелось все необходимое. Она будет также следить за неукоснительным соблюдением графика. Если губернатору необходимо срочно сорваться с пресс-конференции, чтобы успеть на шестичасовой рейс, именно она должна в нужное время толкнуть его локтем.

Райан прилежно делал заметки в желтой тетради.

– Следующий Видал, – произнес Малкольм.

Поднялся Видал Браун, отличавшийся весьма экзотической внешностью. Этот наполовину француз наполовину индеец-пайют получил образование в Колгейте.[24] Райан узнал его – он вел пресс-конференции Демократической партии во время других избирательных кампаний.

– Я пресс-секретарь, – объявил Браун. – Я своего рода инджен[25] типа коммандос, рабочий ресурс двадцать четыре часа в сутки. Не признаю слов «нет времени». Ценю практические идеи. Мои данные найдете на том же столе.

Следующей шла блондинка, на обеих запястьях у которой резинками были стянуты карточки с номерами телефонов.

– Кэрол Вакано – и не утруждайте себя анекдотами про Вако Вакано, я их все слышала. Я отвечаю за финансы. Если вы услышите, что кто-то хочет пожертвовать на кампанию Хейза Ричардса – я должна знать имя. Кстати, все направляемые по почте пожертвования свыше пяти сотен должны регистрироваться для отчетности. На меньшие суммы это ограничение не распространяется.

– Рик и Синди Рушар, – представился следующий, поднявшийся вместе с женой. Эти двое олицетворяли собой «среднюю Америку». – Мы представляем «передовой отряд» в Айове. Наша задача – обеспечение местного финансирования, подготовка локальных телесетей. Мне нет нужды напоминать вам, насколько важны для нас результаты открывающихся во вторник дебатов в конференц-центре «Реджистер-Гард». Надеюсь, кандидат будет готов.

– Когда мы прибудем в Айову, Хейз не поедет в отель «Савой», где будут жить остальные кандидаты, – с места заметил Рашер. – Он остановится где-нибудь на ферме. – Он повернулся к Рушару. – Вам надо подыскать в Айове фермера, который того гляди разорится. Работягу с печальной историей. Хейз остановится у него.

– Превосходная идея, – сказал Рик.

Подошла очередь Райана.

– Я здесь для того, чтобы снять документальный фильм, – сказал он. – У меня пока нет данных, но я сейчас подготовлю. – С этими словами он сел на место, не зная, что еще может сказать.

– Я хочу, чтобы вы со своей съемочной группой засняли пресс-конференцию в Провиденс, на которой Хейз официально объявит о своем намерении баллотироваться, – обратился к Райану Малкольм. – Я хочу привлечь всех местных «воздуходувов» и «эфирников» отсюда и из Провиденс. – Райан понял, что он имеет в виду разъездные бригады тележурналистов, специализировавшихся на интервью и освещении пресс-конференций. – Мне нужен полный отчет о пресс-конференции. Кстати, как вы намерены назвать ваш фильм?

– Пока не знаю… Я как-то еще не думал об этом.

– Нужно броское, эффектное название, вроде… вроде…

– «Вьюга в Айове»? – с места подсказал Вандергот.

– Мысль хорошая, – заметил Эй-Джей. – Но вьюга – это что-то холодное, а наш малый – это огонь. Скажем, «Хейз в огне».

– «Пожар в прериях», – услышал Райан свой собственный голос.

– Превосходно. – Эй-Джей радостно осклабился. – Это что касается фильма. Мы будем единственными, у которых будет стоящий видеоматериал по кандидату. Телестанции будут просто вынуждены использовать его. А если они захотят получить наш фильм, я заставляю их показать его целиком.

Затем поднялись Вен и Ван и объявили, что являются специалистами по проведению опросов и подготовке общественного мнения.

– Ну всем вам известно, чем мы занимаемся, – скупо пояснили они и сели.

Райан не знал, но отметил в своей тетради, что надо бы это выяснить.

Еще двое оказались аппаратчиками по кадрам и связям с прессой. Райан аккуратно занес в тетрадь сведения об их внешнем виде, чтобы быть готовым к шестичасовому опросу.

Малкольм откинулся на спинку стула:

– Итак, наш кандидат – это губернатор Хейз Ричардс. Все вы являетесь профессионалами в области проведения избирательных кампаний, которым платят за услуги. Некоторые из вас имеют лишь смутное представление о том, что представляет собой наш кандидат. Руководитель избирательной кампании Эй-Джей Тигарден расскажет вам о его «программе». Эй-Джей знает Хейза с детства… Эй-Джей…

Тигарден неторопливо поднялся со стула. Большинство из этих людей он знал; кое-кто уже работал с ним раньше, и теперь он снова обратился к ним.

– Когда я был еще ребенком, – начал он, – то каждое Рождество просил родителей подарить мне пони…

Некоторые из присутствующих в зале уже слышали эту историю, и на лицах их появились улыбки.

– И каждое Рождество утром я заглядывал под елку, но никакого пони там не было. Я смотрел на кухне… В конце концов, пони тоже должны что-то есть. Пони не было. Тогда я шел в гараж – ведь всем известно, что для пони требуется много места… И там пони не было. Я все искал и искал. Я хотел прискакать на пони в школу, хотел кормить его и ухаживать за ним. Но единственное, что я получил, были роликовые коньки. И хотите знать, что произошло дальше?..

– Ты натер себе мозоли? – ухмыляясь, спросил Видал.

– Ты прав, Видал, я действительно натер себе мозоли, чтоб я сдох. А знаете, почему? Потому что я был так расстроен, что не смог найти пони, что катался на роликах без конца – мне хотелось забыться… Итак, какое же отношение эта детская история имеет к нашей кампании? – спросите вы меня. – Он провел пятерней по всклокоченным волосам. – А вот какое – я до сих пор ищу пони. В моем понятии пони – это нечто достойное, тогда как мозоль – это всяческая мерзость. Мы не должны натирать себе мозолей.

Десять лет назад я провел опрос. В репрезентативных группах по всей стране я задавал одни и те же вопросы. А год назад представителям аналогичных демографических и социальных срезов я задал те же самые вопросы. Десять лет назад, когда я спрашивал у людей, заботятся ли, по их мнению, политики об их благе, девяносто процентов ответили «да». Даже если они не всегда были согласны с конечными результатами, они верили, что избранные на руководящие посты чиновники действуют в интересах нации. Удивительно, но десять лет спустя результат оказался прямо противоположным – восемьдесят пять процентов опрошенных сказали «нет». Восемьдесят пять процентов жителей этой страны больше не верят политическому истеблишменту. Теперь люди искренне полагают, что политики в гробу их видали вместе с их кровными интересами. Люди не видят решительно никакой разницы между программами обеих партий. Люди сыты по горло пустопорожними обещаниями и – слушайте внимательно – люди раздражены и озлоблены… Они злы, как черти, и при всем этом, перед лицом этого общенационального гнева не слышно ни одного голоса, который бы заявил: «Я знаю, как исправить положение. Я знаю, как заставить систему работать». Пресса ничего не пишет о царящем в обществе раздражении. Здесь нет элемента сенсации, потому что все смирились с таким положением вещей. – Эй-Джей окинул собрание испытующим взглядом. – Этот массовый сдвиг в общественном сознании остался совершенно незамеченным, никто не отреагировал на него. Мы стоим на грани второй Великой Американской революции, и все молчат. Так вот, с этим надо что-то делать. И мы скажем свое слово. В нашем распоряжении самый действенный, самый мощный идеологический лозунг. Мы используем социальный гнев, социальное раздражение. Мы предложим избирателям кандидата, выступающего под лозунгом перемен. Хейз никогда не избирался на высокие федеральные посты, тогда как все остальные кандидаты не один год сосут федеральную соску. Они часть системы, которая сидит в печенках у американского избирателя. Мы собьем всех этих молодчиков в одну кучу и вымажем их дерьмом – они будут олицетворением общественного недовольства. Итак… наш лозунг. Он прост, он должен быть ясен и красив, как восход солнца в Айове. – Он еще раз окинул аудиторию взором, выдержал многозначительную паузу и изрек: – Хейз Ричардс заставит Америку снова работать для вашего блага.

Все сидели уткнувшись носами в блокноты и записывали, записывали…

– Конгрессу больше не позволят протаскивать «под занавес» увеличение депутатского жалованья. В гараже Сената больше не будет роскошных лимузинов. Никаких программ оздоровления бюджета. Никаких ссуд по дутым векселям. Больше не будет миллиардных субсидий на дерьмовые программы развития. Не будет президентской авиации. Нет, нет и нет! Хейз Ричардс, человек из Провиденс, «аутсайдер», который не меньше всех нас ненавидит то, что происходит… Хейз Ричардс вернет Америку американцам. Он заставит американскую систему работать, черт побери! Он заставит ее работать на вас! – Голос его звенел и, ударяясь о стену, рассыпался эхом.

Эй-Джей замолчал, и девять пар глаз, оторвавшись от блокнотов, уставились на него.

– Это-то, друзья, и есть пони, которого ищет каждый американец, – заключил он.

Все дружно принялись кивать и улыбаться.

– Мы работаем над схваткой, – сказал Малкольм, и голос его после страстной речи Тигардена показался тоненьким, тщедушным. – Мы не говорим о том, призывать или не призывать «голубых» в армию, не говорим о реформе системы здравоохранения, не говорим об иммиграции и абортах, правах женщин или проблемах меньшинств. Мы говорим о том, что американцы теряют контроль над системой. Мы хотим возрождения Америки, и Хейз Ричардс – это тот человек, при котором она возродится.

– Хейз Ричард заставит Америку работать для американцев, – снова подал голос Эй-Джей Тигарден. – Таков наш лозунг, наш посыл. Малкольм расскажет вам о тактике. – С этими словами он занял свое место.

Все устремили взоры на поджарого чернокожего яппи.

– С большинством из присутствующих здесь я уже обсуждал вопросы тактики, – сказал Малкольм. – Все предельно просто. Если мы хотим, чтобы наша кампания освещалась общенациональной прессой, то должны выступить как можно лучше на дебатах в Де-Мойне во вторник. В настоящий момент Лео Скатини – явный фаворит в Айове – за него готовы отдать голоса более пятидесяти процентов избирателей. Но это только благодаря его известности. Его знают в лицо. Но мы можем вмешаться. Остальные трое скромно делят остатки пирога. Около двадцати процентов голосов зависли. Наша задача – победить на дебатах в Де-Мойне и заставить прессу говорить о себе.

– В этом смысле не все в порядке, – подал голос Видал. – Большинство телестанций из-за проблемы с финансированием вынуждены сократить объем прямого вещания из Айовы. Единственные, кто посылает туда специальную съемочную группу, это Ю-би-си. Коппел, Дженнингс, Брокау и остальные из «большой тройки» собираются отказаться от прямого эфира. Будет, как обычно, Си-эн-эн, но даже они будут предварительно монтировать материал.

– Все, чего нам надо добиться в Айове, это получить свои двадцать процентов и занять твердое второе место после Скатини. Если мы это сделаем, это будет прекрасным стартом, нас уже ничто не остановит. Мы должны бросить все наши силы на Айову.

– А как насчет Нью-Гэмпшира? – спросила Сьюзан Уинтер.

– Без Айовы не будет никакого Нью-Гэмпшира, – отрезал Малкольм. – Сейчас судьба кампании решается в Айове.

Когда совещание закончилось, к Райану подошел Видал.

– Вы кого-нибудь знаете на Ю-би-си? – спросил он.

– Коул Харрис был женат на моей знакомой.

– Коула Харриса растерли в порошок. Его вышибли оттуда два месяца назад. Он делал серию передач о преступном мире, которую зарубили на совете по информационным программам. Он обвинил Стива Израела в сговоре с мафией, и на следующий день его уволили.

– В самом деле? – Райан не мог скрыть своего изумления, он прекрасно помнил напористого брюнета – тот некоторое время околачивался в Лос-Анджелесе. – Еще я знаком с нью-йоркским редактором политических программ – он работает на Стива Израела… в «Ободе».

«Ободом» называлось помещение на двадцать третьем этаже стоявшей на Бродвее черной башни, в которой размещалась Ю-би-си. Здесь снимались вечерние новости с Брентоном Спенсером.

– Хорошо. Вы свяжитесь по своим каналам, – сказал Видал. – А я позвоню Брентону Спенсеру.

Брентон Спенсер был известнейший телеведущий и исполнительный продюсер программы вечерних новостей Ю-би-си. Последние полгода его рейтинг неуклонно падал. Брентон и не догадывался, что ему предстояло стать первым пони в избирательной кампании Хейза Ричардса.