"Баллада о Бете два" - читать интересную книгу автора (Дилэни Сэмюэль)

Глава седьмая

«Бета два» хранила молчание. Шлюзы открылись сами при приближении корабля Джонни. Коридоры, хоть и наполненные воздухом, встретили дипломника невесомостью.

- Я ищу архивы, - объяснил Джонни своему спутнику, когда они отправились в путь по переходам и коридорам корабля.

- Тогда нам сюда! - показал мальчик.

Они свернули в помещение, которое прежде, видимо, было корабельной библиотекой.

- Здесь хранятся все архивы, - объяснил спутник Джонни, подплывая к стеллажу с книгами.

Джонни отодвинул стеклянную панель, открывая доступ к драгоценным книгам. Тома в черных обложках плотно теснились на полках - бортжурналы за все время полета. Он перелистал один из них, потом вытащил другой. И понял, что перед ним документы Родильного Банка и инструкции по производству пищи. Джонни и представления не имел, откуда начинать поиски. Некоторое время он стоял возле книг и бессмысленно перебирал их. Наконец мальчик, видимо прочтя мысли студента, сам выбрал том и протянул Джонни.

- Это дневник моей матери.

Прежде чем Джонни полностью осознал слова таинственного мальчишки, его пальцы сами раскрыли книгу, и он прочитал заглавие: «Бортжурнал города „Бета два". Собственность капитана Лилии РТ Восемьсот пятьдесят семь».

-  Она была твоей матерью? Джонни припомнил строчки:

Мальчик кивнул.

- Взгляните на то место, где описано, как был атакован первый корабль.

Он перегнулся через плечо землянина и перевернул несколько страниц. Это запись оказалась ближе к концу тома:

«Сообщение пришло в полдень, когда мы покинули море и вышли на неглубокую отмель. С самого начала счет песка крутился в районе сорока, что вызвало у меня беспокойство. Да еще эта чепуха по поводу Одноглазых. Но за последние три часа счет снизился до трех и продолжает держаться на этой отметке. На отмели песка немного, и мы способны вынести подобную среду в течение нескольких лет.

Меня мучает неопределенность: то ли счет возрастет, то ли вообще исчезнет. Нормально жить при таком положении дел невозможно.

После Совещания я решила посетить квартал Одноглазых. На городской галерее я встретила Судью Карт-райта.

- Что привело тебя сюда? - спросил он, остановив меня.

- Я просто гуляю, - ответила я.

- Изучаешь своих подопечных, Ли. - С этими словами он махнул в сторону прохожих.

- Нет. Устала и решила пройтись.

- Похоже, нам с тобой по пути. Пусть нас увидят вместе. Тогда у людей создастся впечатление единства светской и духовной власти города.

- Я собираюсь свернуть, - возразила я. Но Судья все же проводил меня.

- Ты слышала о недавно возникшей секте? Они придали некоторую пикантность ряду ритуалов, которые я ввел лет десять назад. Это вселяет в сектантов уверенность, что они не зря прожили жизнь, а привнесли в мир некую частицу абсолютной истины. Знаешь… - тут он понизил голос до шепота, - … я не слышал, чтобы кто-нибудь из офицеров города посещал их собрания. Наверное, тебе следует как-то воздействовать на своих подчиненных.

Мне стало очень смешно. Я улыбнулась.

- Мы слишком заняты, Судья, чтобы тратить время на подобную чепуху. А если откровенно, все эти обряды занимают много времени, которого у нас нет.

Улыбаясь, я постаралась сдержаться и скрыть желание плюнуть ему в лицо.

- Но обряды - это смысл существования большинства горожан, - возразил Судья.

- Я могу вывесить объявления, приглашая всех желающих.

С каким удовольствием я бы прилепила такое объявление на его самодовольную рожу. Приколотила бы гвоздями! Но Судья Картрайт не заметил иронии в моих словах, он усмехнулся:

- Большего потребовать от Капитана я не в силах. Когда мы дошли до противоположного конца туннеля,

он неожиданно остановился:

- Тебе сюда, Ли?

- Да.

Я шагнула в лифт, который связывал палубы корабля.

Коридор на следующей палубе оказался безлюден. Мои шаги гулким эхом зазвенели под сводами. Я вошла в зал, просторный, сумрачный, пронизанный паутиной служебных лестниц, трубопроводов, кабелей. Из-за этой путаницы было видно метров на сто вперед, не более. И тут мне вспомнилось, как однажды в детстве я оказалась на краю пропасти. В тот день я с другими ребятишками играла возле зоны нулевой гравитации. Мы всегда боялись, что нас унесет в хитросплетение механизмов…

Но в этот раз я лишь глубоко вздохнула и оттолкнулась от поручня. Сила тяготения оставила меня, и я нырнула в лабиринт ферм и балок. Требуется определенная сноровка, чтобы выпрыгнуть из зоны гравитации в зону невесомости. Большинство сограждан так никогда этому и не научатся. Немало тел попало на Холм Смерти с переломанными шеями… Я поймала рукой проплывшую мимо лестницу и полезла наверх. Совершенно очевидно, что этот район корабля с самого начала считался нежилым. Он предназначался для ремонта механизмов города, но горожане в этих механических норах, пещерах и закоулках никогда не бывают. Однако тут проживает до семисот обитателей. С того места, где я очутилась, открывался вид на металлическую сферу диаметром метров двадцать пять, покрытую заклепками. Оттолкнувшись от площадки, я перелетела к одной из растяжек, удерживающих сферу. Я снова вспомнила детство: еще тогда я пришла к выводу, что одна магнитная подошва чрезвычайно полезна для игры в невесомости, а две - одно беспокойство. Магнитный якорь намертво прикрепил мою левую ногу к поверхности кожуха.

Я щелкнула выключателем карманного передатчика, чтобы сообщить о своем появлении. И в тот же момент за спиной раздался знакомый тихий голос:

- Зачем ты включаешь рацию?

Я подавила желание резко обернуться, чтобы не потерять равновесие. Мой знакомец хихикнул, и я попыталась осторожно заглянуть через плечо.

- Всякий раз, как я попадаю сюда, ты встречаешь меня здесь. Ральф как-то сказал, что ты чуешь меня. Но на всякий случай я всегда даю о себе знать. Мне не хочется торчать тут на одной ноге целый день.

Снова у меня за спиной хихикнули.

- Тим, это ты? - Я медленно повернулась, но Тим, который мог перемещаться в невесомости раз в пять быстрее меня, тоже передвинулся, стараясь не попадаться на глаза.

- Я здесь, - наконец сказал он.

Тогда я быстро повернула голову. Он парил передо мной, по-прежнему хихикая.

Тиму было семнадцать или восемнадцать лет. Смуглый и нестриженый, он носил неописуемые лохмотья. У Тима недоставало одной руки, и левый рукав болтался словно ненужная тряпка.

- Ты пришла к Ральфу? - спросил он.

- Да, к нему, - ответила я.

- Тебя проводить?

- Да.

- Есть, Капитан Ли. - Он еще немного покривлялся, пародируя порядки, заведенные на корабле, потом отвязал от пояса моток веревки и бросил мне конец. Я пропустила веревку под мышками и уцепилась за нее обеими руками. Тим обмотал другой конец вокруг запястья и крикнул: - Отчаливаем!

Мне никогда не нравился такой способ передвижения, но что поделаешь. Я оторвала магнитную подошву от кожуха.

- Нам туда! - показал Одноглазый на проход между двумя гигантскими колоннами.

Потом сжался, как лягушка, и прыгнул в совершенно противоположном направлении. Это всегда сбивает меня с толку, когда путешествуешь в невесомости. Веревка натянулась, и я полетела раза в три быстрее, нежели отважилась бы сама. Тим и я представляли собой одно физическое тело со смещенным центром тяжести. И когда он отлетел на всю длину связывающей нас веревки, траектория полета изменилась, и мы по спирали понеслись туда, куда требовалось. Каждые пять-шесть секунд Тим отталкивался или рукой, или ногами от труб и балок.

Вскоре мы влетели в большую сферическую полость. Под нами вращалось Кольцо, внешний диаметр которого равнялся ста пятидесяти метрам, а внутренний - ста двадцати. На нем, как деревянные лошадки на карусели, застыли маленькие домики. Иногда, под действием центробежных сил, они слетали с Кольца и кувырком летели между трубами и фермами. Довольно хрупкие строения! Я уверена, что без Тима я бы никогда не попала на Кольцо. И в этот раз я, как всегда, закрыла глаза и отдалась на волю провидения и ловкость проводника. А через мгновение меня втащили в гравитационное поле в три четверти земного. Большинство Одноглазых, даже такие увечные, как Тим, показывали чудеса акробатики, что ставило в тупик остальных горожан. Я уверена, что здесь кроется основная причина их страха перед Одноглазыми.

Когда я открыла глаза, Тим уже закрывал входную дверь, а я сидела на полу, и Меррил наклонилась надо мной:

- Что привело тебя к нам на этот раз, Капитан Ли?

- Я хотела поговорить с тобой и Ральфом. Вы что-нибудь знаете об отмели, на которую мы наткнулись?

Меррил помогла мне встать.

- Да. Но с этим мы ничего поделать не можем… Ты пришла сказать, что ваши инструменты показывают то же, что и наши?

Одноглазая произнесла это с той легкой насмешкой, которая порой проявлялась и в речи Тима.

- Не только об этом. Ральф здесь?

Меррил кивнула. Они оба: и Ральф, и Меррил были предводителями Одноглазых. Хотя структура их общества казалась мне слишком неопределенной.

- Идем, - позвала Меррил. - Он услышал твои позывные. Скоро явится, а пока у нас есть время поговорить.

Мы спустились по узкой винтовой лестнице. Блики света из наружного окна перемещались по стенам, напоминая, что мы находимся внутри гигантской центрифуги. Потом мы вошли в комнату, и Ральф поднялся из-за стола мне навстречу, широко улыбаясь.

- Капитан Лилия, чем обязан?

Мы находились в его кабинете. Вокруг громоздились научные приборы. Стены украшали две картины, одна из них - копия полотна старого земного художника Тициана „Успение", другая принадлежала кисти живописца второго поколения города и называлась „Абстракция". Больше всего она походила на войну зеленого и черного цветов.

- Чем обязан? - снова повторил Ральф.

Неужели они не могли поговорить со мной, как обычные люди, используя привычные слова и обороты? Несколько шуток о глупых нравах города помогли бы завязать разговор.

- Что стряслось? - В третий раз спросил Ральф, и теперь я наконец поняла, чего он от меня хочет.

Я присела на краешек одного из кресел. Меррил расположилась на картотечном ящике. Тим уселся на полу. Его никто не приглашал, но никто и не прогонял.

- По дороге к Кольцу я встретила Судью Картрайта. Он попросил, чтобы я приказала офицерам посещать обряды какой-то новой секты. Я не смогу отказать в просьбе.

- А что это за обряды? - поинтересовался Тим.

- Тебя это пока не должно беспокоить, - ответил ему Ральф. - И это одно из преимуществ живущих здесь, на Кольце. Мы приняли тебя, когда тебе исполнилось всего три года, но кое-кто из тех, кто примкнул к нам в более зрелом возрасте, хорошо помнит обряды.

Тим, как мне рассказывал Ральф, заблудился в невесомости еще совсем маленьким и пробыл больше тридцати часов в полном одиночестве, прежде чем его нашли. Его засосало в одну из гигантских вентиляционных шахт, по которым насосы гнали воздух со скоростью сто пятьдесят километров в час. Лопасти одного из вентиляторов перемололи руку Тима по локоть. Вместо того чтобы отослать несчастного ребенка обратно в город, где его обязательно бы покарал Суд Нормы, Тима оставили в Кольце и выходили.

- Обряды - это когда много людей собираются вместе и часами занимаются абсолютно бессмысленными вещами. Ну, например, стоят на голове минут по пять, а потом выпивают семнадцать стаканов воды, подкрашенной марганцовкой в честь Бассейна, который за час семнадцать раз поворачивается вокруг оси. Жидкость они красят в розовый цвет в честь Допплеровского эффекта…

Тим рассмеялся.

- Я знаю, что происходит во время обрядов, но зачем люди это делают?

- Потому что горожанам нечего делать! - объяснила я. - Им лень лишний раз напрячь свои девственные мозги.

Теперь засмеялся Ральф:

- Если бы горожане явились в Кольцо, мы бы все погибли. Мы существуем неофициально, питаемся излишками провианта, тайно торгуем с нормальными людьми, которым требуются наши знания. Мы изгои, для которых обряды - совершеннейшая чушь. Однако мы все умрем с тоски, если станем бездельничать, поэтому мы делаем копию радарной системы слежения корабля, вносим усовершенствования в систему гидропоники, не из-за прироста населения, а ради прихоти, или наносим краски на холст ради эстетического наслаждения… Можно сказать, у нас другие обряды…

И тут Тим поднялся:

- По-моему, пора появиться Ходжу?

- Точно, - согласилась Меррил. - Он идет сюда с внешней стороны. Слетай и помоги ему.

Тим выскользнул в дверь.

- Ходж? - удивилась я.

- Ага, - кивнула Меррил.

- Он тоже бывает у вас?

- Порой ему одиноко. Наверное, даже хуже, чем тебе, - вздохнула Меррил.

- Забавно. - Я еще не пришла в себя от удивления. - Иногда я встречаюсь с ним. Хотя ты, наверное, права. Никто с ним не разговаривает. Все его сторонятся. А он гуляет, размышляет о чем-то, наблюдает за людьми… Думаю, ему нелегко найти собеседника. Но все же удивляюсь, почему вы пускаете его в Кольцо.

- Что тут удивительного? - спросила, в свою очередь, Меррил.

Я пожала плечами.

- Ну, взять хотя бы его должность… Я хочу сказать, как только Судья и его приспешники начнут очередную чистку во имя Нормы… - Я замолчала, так и не закончив.

-  Ты хочешь сказать, он виноват в гибели кого-то из наших? - спросила Меррил, но, не дождавшись ответа на свой вопрос, продолжала: - Понимаю, что ты имеешь в виду… Но он же выполняет приказы. Любой из нас мог оказаться на его месте.

- Ходж очень одинок, - вздохнул Ральф. - Мы здесь все одиноки. Вполне возможно, такой вид одиночества имеет право на существование. К тому же на Кольце нами правит страх, раз мы живем вопреки законам корабля…

- А Ходж… Он приходит дважды в неделю, - продолжала Меррил. - Он ест с нами, играет в шахматы с Ральфом.

- Два раза в неделю? - вновь удивилась я. - Хорошо, если он посещает мою секцию раз в год.

- Знаешь, иногда мне кажется, у тебя с Ходжем много общего, - задумчиво произнесла Меррил.

- Ты это серьезно?

- Вы единственные на корабле, кому запрещается вступать в брак и выбирать детей на Базаре.

- Если не считать того, что я в любой момент могу подать в отставку и стать матерью, стоит только захотеть. А Ходж вынужден до конца жизни служить Палачом.

Ральф кивнул:

- Но в вашей жизни есть одна общая черта - вы отвечаете за жизнь города. Судья Картрайт, например, не имеет никакой власти над Одноглазыми. Если, конечно, не поймает кого-то из нас. Мы же обязаны повиноваться тебе так же, как любой горожанин.

- Я знаю, - тяжело вздохнула я, а потом добавила: - Вы хотите сказать, что на моих плечах, так же как и на его, лежит тяжкий груз ответственности… Именно об этом я и хотела посоветоваться с вами сегодня. Иногда мне кажется, что, разрешив секты, я нарушаю свой долг… Вы говорили, что у каждого на корабле есть свои ритуалы, Я исполняю обязанности Капитана, символизируя преклонение перед идеей путешествия к звездам. Но надо же провести какую-то черту различия! Я вижу наших детей, а потом Тима. Однорукий, но он жив, приносит пользу людям, с которыми живет, и это ему нравится! В Родильном Банке работает стажером некий Парке, парнишка смышленый, но больно уж медлительный. Однажды он как-то рассказал мне, что поражен тем, что администрация совершенно не интересуется собраниями сектантов. Он считает нас всех приземленными людьми, не стремящимися познать окружающий мир.

Тут я сделала паузу, устраиваясь поудобнее. Мои собеседники терпеливо ждали продолжения рассказа. Наконец я снова заговорила:

- Я хочу сказать, что когда-нибудь - и об этом, кажется, все позабыли - никаких городов не будет. Перед нами откроется огромный новый мир. Нам придется сражаться с природными стихиями, искать себе пропитание, охотиться, а не получать провизию с гидропонных плантаций. Вы и я - мы уже не увидим этого, но это обязательно произойдет, пусть лет через сто пятьдесят. Думая о тех далеких временах, я бы предпочла видеть в новом мире Тима, а не добропорядочного Паркса. Мне кажется, если я позволю городу превратиться в скопище тупоумных религиозных фанатиков, я не выполню своих обязанностей.

Все замолчали. Несколько секунд Ральф размышлял. Я гадала, какой совет он мне даст. Меррил тоже ничего не могла мне сказать. И тут раздался голос Тима:

- А вот и мы!

Ходж, высокий, скуластый, с глубоко посаженными глазами, был в своем одеянии. Черный капюшон откинут на плечи. Когда он на мгновение замешкался на пороге, эмблема на рукаве качнулась, словно ядовитая змея, изготовившаяся к прыжку. Его черное одеяние заставило меня по-новому взглянуть на окружающую обстановку. Даже картины, которые до этого казались мне мрачными, просветлели.

Мы поболтали еще немного, и когда настало время обеда, я оставила Одноглазых наедине с Ходжем, взяв, как всегда, в провожатые Тима.

На этот раз я не стала закрывать глаза. Я наблюдала, как множество Одноглазых прыгало на Кольцо. Тим догадался, о чем я думаю.

- Знаешь, Ходж хорошо плавает в невесомости. Не хуже любого Одноглазого, но все же для перехода на Кольцо ему нужна помощь. Не хватает практики.

Тут Тим отвязал веревку, за которую тащил меня, и втолкнул в коридор, по которому я пришла сюда. Я повернулась, помахала ему на прощание и отправилась в свою каюту.»