"Двухаршинный нос" - читать интересную книгу автора (Даль Владимир)

- Видно, плохо унавоживаете, то есть позему мало кладете?
- Э, баринушка, одной женой да одной коровой десятины не обрядишь, хоть
что хошь делай. Известно, были б луга, держали б скотинку; ан их нет, ничем
ничего, и сено купуешь. Да кабы еще на казенный лес, так хоть трубу закутай
на круглый год, и дыму б не понюхал дома: лес у барина заповедной, что
добудешь в казенном бору, то и горит. Порядки-то ныне пошли вишь какие,
большие, что проходишь да проездишь за выправкой, так оно и полено того не
стоит; ну, а славу богу, бога гневить нечего, все живется; что ни сорвет
лесной, а все без тепла не живем.
- Ну, и слава богу, это, стало быть, ладно; теперь сказывай, как живешь
у хозяина, почем что зарабатываешь да какова бывает удача.
- Да это, барин, известное дело, нанялся - продался, семь дней
работать, а спать на себя. Хозяин платит рублев двадцать в месяц, кормит,
дает верхнее платье; съездишь в день - да не равно, как бог даст: на три, на
пять и на десять ину пору, в праздник, ассигнациями то есть; за счастливым
поедешь боронить по улицам, не зевай только, и посадишь как раз; только
свалил его - другого; а не задастся, так без почину домой приедешь, и то
бывает; либо и того хуже, как полубарин какой-нибудь ездит, ездит целый
день, лошадь замучит, надо бы с него получить рублей пять, а он соскочил
где-нибудь: "Сейчас, братец", - да в проходной двор и шмыгнет; вот и ищи
его! а тут еще простоишь да прождешь его часа два...
- Ну, а по чему же хозяин учтет тебя: может статься, ты обманешь его?
- Зачем обманывать, барин! Разумеется, кто этого не боится - пожалуй,
на то воля; да ведь уж этакой долго не наживет у хозяина, а новый уж того
жалованья не положит тебе, что старый. Ведь они дело это знают. Сам утаишь,
так лошадь скажет: ведь он видит, сколько то есть умучена она; опять же
выйдет посмотреть, как она есть. А конь, бывает, стоит повесив голову, а ты
с недовыручкой, так вот он и знает. Хозяин кладет кругом свой расход, на
содержание, с квартирой, с харчами, с ковкой, со всем, какова цена бывает на
овес, рубля три, и поменьше и побольше; на чай, на калач, хоть гривенник,
хоть ину пору и два, это сам хозяин велит: ведь мы обедаем ночью, как домой
приедем. Ну, а уж коли от тебя вином несет, так никакой выручке не поверит,
этого не любит. Вот уж разве как сам ину пору загуляет - ну, тогда и все
пошли и нашего брата не удержишь. Тогда он, сердечный, как придет домой, а
под шапкой то есть пойдет на конюшню, осмотрит лошадей, глянет на ребят, что
тоже есть хмельные, - покачает только головой: "Ну, говорит, гуляй, ребята,
покуда я гуляю: а вот ужо я вас приму в руки... как бросим пить..." - так
опять и пошел по хозяйству по-прежнему, и даром что гулял, а все знает, все
помнит, попрекнет каждого всем, что было. Если, примером сказать, какой грех
случится над нашим братом, то хозяин в счет ставит, вычитает. Вот я возил
раз барина в Парголово, а оттуда ехал ночью; грязь, темь, хоть глаз выколи;
пьяные чухны всю дорогу заставили - я и свалил дрожки в канаву: бился,
бился, не подыму один, хоть надорвись; попросил чухонца - он, спасибо,
пособил да впотьмах вожжи и украл. Туда, сюда - нет; а вожжи ременные,
плетеные. Хозяин десять рублей и вычел! В другой раз я, не знамши, арестанта
посадил, из госпиталей. Так уж тут не до того было, чтоб с него что взять, а
насилу от него-то ушел: поймают - за тобой еще пуще погонятся, чем за ним; с
него-то нечего взять. Наш брат этого-то и боится. Иной смелый лихач вон и с
мазуриками ездит по ночам, на хропок: двадцать пять и пятьдесят рублей за
ночь получает - да нет, эта пожива плоха: у нас был один такой - пропал;