"Город и ветер" - читать интересную книгу автора (Парфёнова Анастасия)

Глава 12

— Алория! Приходите в себя!

Пробуждение было столь же мучительным, сколь и неестественным. Тэйон раздражённо отмахнулся сквозь пелену ядовито-вязкой дурноты.

— Вы нужны нам, магистр!

Его ментальное Я подхватили и потащили, шипящего и отбивающегося, по направлению к самоосознанию. Мастер ветров попытался магически атаковать неизвестного нахала, но брыкание принесло ему не больше пользы, чем котёнку, которого крепко держали за загривок.

— Опасность!!!

Вот это возымело действие. Магистр дёрнулся, нашаривая почему-то не оказавшийся в рукаве кинжал. Над ним нависало расцарапанное, потерявшее всегдашнюю невозмутимость и выражение скучающего презрения лицо Река ди Крия. Надо, наверное, подкорректировать схемы его ликвидации с учётом полученных в последние дни данных…

Целитель не слишком умело, но в полную мощь своих необъятных способностей пытался накачать тело магистра стихийной магии энергией. Тэйон дёрнулся, опасаясь, что его сейчас вывернет наизнанку, и проклятый студиозус наконец отодвинулся, оставляя его в покое.

— Прошу прощения, магистр. Это не очень вам полезно, но мне показалось, что так будет лучше.

Мастер ветров поднял руку и попытался устало потереть лоб, но пальцы оказались измазаны в крови, а он даже не знал чьей. Старый наставник по боевым пляскам говорил: «Мой лэрд, если вы не знаете, ранили вас в бою или нет, можете считать, что дело действительно плохо».

— Значит, дело действительно плохо, — пробормотал Тэйон морщась.

Схватка вспоминалась обрывками ярких, ранящих память картин, большинство из которых вряд ли могло иметь какое-то отношение к реальности. Должно быть, он ударился головой.

Маг огляделся. Похоже, он пропустил лишь несколько минут — слишком мало, чтобы восстановиться, и более чем достаточно, чтобы перестать понимать, что происходит.

Магистр вновь сидел в своём кресле, точнее, в том, что от него осталось. Треснувшее дерево, лопнувшие кристаллы, уничтоженные заклинания — пожалуй, единственное, что оно ещё могло делать, — это летать.

На шее опять повисла ставшая за последние дни привычной двойная тяжесть королевских близнецов.

Рука мага коснулась одной из тёмных головок. По привычке огрызнулся:

— Дети, вам не надоело? — «Бедная моя шея…» Детям не надоело. Близняшки только хором хлюпнули носами, не изъявляя ни малейшего желания стоять на собственных ногах. Тавина сползла на колени к магу, свернувшись комочком, а Нелита всё так же упрямо висела у него на груди, не по-детски стальной хваткой вцепившись в воротник. Тэйон прикусил язык, понимая, что сейчас всё равно никуда бы их не отпустил. Только не в доме, по которому могут разгуливать имперские асассины.

Его парадный вестибюль был в руинах. Посреди того, что осталось от некогда утончённого интерьера, было разбросано несколько мёртвых кейлонгцев, но, хвала стихиям, не размахивал копьём ни один живой.

Одрик, Укатта…

— Мы победили, — сделал он напрашивающийся вывод, горечью и пеплом осевший на языке. — Мои ученики?

— В порядке. Шаниль успела провести их в покои мастера целителя, а с несколькими асассинами, всё-таки пробравшимися туда, Ри-лан и ваши адепты разделались весьма… элегантно.

«Даже так?»

Тэйон, опять-таки машинально, пообещал себе позже выяснить в подробностях, что же сотворил чёрный целитель. Просто чтобы понять систему ценностей, в которой оперировал ди Крий. У разных народов были различные понятия об элегантности, и подобная информация могла оказаться полезной.

Магистр сделал короткий жест, не зная, как называлась вызванная Ли Ша Тарой тварь.

— Атис-на, — подсказал ди Крий правильное определение. — «Меньший слуга», светлый пантеон. Я справился.

— Не сомневаюсь, — рассеянно согласился магистр, автоматически пытаясь дыхательной гимнастикой облегчить головную боль. (Как же ему сформулировать следующий вопрос?) — Лорд ди Крий, когда на принцессу напал тот последний кейлонгец…

Тэйон выжидательно замолчал, придав своему лицу нейтрально-вопросительное выражение. А что он мог сказать? «Целитель, моя галлюцинация тут не пролетала?»

Целитель долгих десять секунд рассматривал собеседника с не менее нейтральным, нарочито-непроницаемым выражением лица. Затем медленно вытянул руку, указывая куда-то за спину Тэйону.

Магистр Алория замер. Медленно, подчёркнуто спокойно обернулся.

Он восседал на высокой спинке летающего кресла, неподвижно застывшего в воздухе. Близко, так близко, что, даже не поворачивая головы, Тэйон мог бы уловить на периферии взгляда всплеск серо-коричневых перьев. Так близко, что бывший лэрд Алория мог бы почувствовать запах, знакомый с раннего детства чуть резковатый запах хищной птицы. Так близко, что Тэйон должен был заметить…

…если бы осмелился себе это позволить.

Сверху вниз смотрел на запрокинутое лицо магистра воздуха огромный сокол, куда более крупный, чем жалкие подобия, встречающиеся в Лаэссэ. Он был даже больше, чем помнилось Тэйону. Мощнее. Свет отражался от безупречно острых полукружий когтей, плотно обхвативших спинку кресла. Свет играл на волнах перьев и терялся в загадочных глубинах нечеловеческих глаз. Глаз, в чёрных зрачках которых Тэйон видел своё отражение.

Магистр Алория отвернулся, вновь сосредотачиваясь на ди Крие и не позволяя своему лицу утратить выражение безмятежной отстранённости. Он не знал, что чувствовал сейчас. Было только острое, пробирающее до костей осознание: огромный изогнутый клюв находится на расстоянии одного удара от его виска. Внутри что-то невольно напряглось в ожидании нападения. Тэйон очень хорошо помнил, сколь стремительной может быть такая птица.

Рука мага почти против его воли скользнула по волосам Нелиты, но теперь это привычное прикосновение было призвано успокоить скорее самого магистра Алория, а не ребёнка. Принцесса вдруг всхлипнула — беспомощный, рвущий изнутри звук, так не похожий на её обычную ершистую воинственность. Сможет ли девочка справиться со всем, что тут случилось? Её нервная система расшатана ядом, сознание эмпата и провидицы вскрыто настежь близкой гибелью разумных существ — и в этом уязвимом состоянии повышенной чувствительности на неё обрушилось великолепие божественной магии, которая могла бы поколебать и куда более зрелую психику. Сможет ли она когда-нибудь оправиться? Или кейлонгцы, сами того не подозревая, всё-таки сломали наследницу Нарунгов?

— Царевна? — Маг и сам не заметил, что использовал в обращении к девочке-Нарунг халиссийский титул, дословно означавший «невенчанная волчица». Принцесса вжалась в него с несоразмерной для детского тела силой, так, что это было почти больно. Тэйон попытался ещё раз, добавив ментальный зов: — «Нита? Они тебя ранили?»

Ребёнок под его рукой вдруг расслабился, точно из неё выпустили воздух, хотя маленькие кулачки остались так же намертво сжатыми.

— Всё хорошо, — глухо сказала принцесса, за сегодняшний вечер успевшая постареть. Или, быть может, вновь позволившая Тэйону увидеть то, что скрывалось за маской отчаянного пострелёнка. — Я знала, что всё будет хорошо. Что надо держаться за вас крепко-крепко и ни за что не отпускать, и тогда они меня не достанут. И я держалась! Крепко…

Вот оно что. Предвидение.

Магистр Алория, задумчиво глядя на дрожащего ребёнка вдруг вновь отчётливо ощутил присутствие за спиной огромной хищной птицы. Наблюдающей. Слушающей…

Сравнивающей.

Ну и пусть сравнит. Как следует.

Он прижал к себе обеих девчонок, на мгновение забыв, что это принцессы и заложницы, что он из принципа ненавидит детей. Но только на мгновение.

Поймав взгляд ди Крия, покосился в сторону Нелиты. Чуть вопросительно приподнял бровь.

Целитель несколько секунд внимательно смотрел на принцессу, затем вздрогнул, смаргивая свои видения и возвращаясь в реальный мир. Успокаивающе качнул головой. Вред, нанесённый психике ребёнка, не был фатальным. Тэйон благодарно кивнул.

— Что во дворце?

Ди Крий вновь застыл, посылая неслышный вопрос черноглазому существу, защищавшему будущую королеву. Затем чуть улыбнулся.

— Они отбились. Кейлонгцы недооценили фантазию первых Нарунгов, ставивших базовую защиту Королевского острова. Или, скорее, их паранойю. Думаю, сейчас самым разумным будет переправить принцесс к их старшей сестре.

«И узнать, что там, во имя ветра, с этим проклятым морским сражением!»

Тэйон кивнул, собираясь отдать приказ, но его голос был перекрыт шокированным:

— Учитель?!

Под аркой, ведущей в покои чёрного целителя, стоял, перехватив посох в боевой хват и сияя магией, Турон Шехэ. За его спиной свела ладони перед опустошённым медитацией лицом Ноэханна ди Таэа. Оба выглядели потрёпанными, окровавленными, озверевшими… и вдруг встретившими призрака.

— Разве вы не в темнице?!?

Тэйон нахмурился в их сторону. И это маги в ранге адептов? Где их самообладание? Куда, к ветрам, подевалось тщательно пестуемое умение контролировать свои лица и тела под напором стихий?

Турон с почти неприличной поспешностью нацепил маску скучающей невозмутимости, Ноэ опустила руки. Оба поклонились, не сгибая спин, — традиционная дань уважения учителю. Не обращая ни малейшего внимания на царящий кругом разгром, подошли к собравшейся у ступеней группе, поинтересовались, чем могут быть полезны.

Но при этом оба смотрели на наставника с каким-то зачарованным изумлением, как будто не смогли бы отвести от него взгляд, даже если бы захотели. Точно кролики перед юрским удавом. Тэйон представил, какое зрелище он должен собой представлять — с королевскими наследницами на коленях и гигантским соколом за спиной. И с трупами, живописно разбросанными у ног, — не будем забывать об этой незначительной детали. Всклокоченный, дикий, опасный, неподвижно застывший в своём кресле. И совершенно ясно, и не думающий сидеть как благовоспитанный арестованный в шеренизовых застенках.

Судя по всему, в Лаэссэ родилась ещё одна легенда.

По крайней мере именно об этом подумал мастер Ри, узревший немую сцену. Чёрный целитель выплыл из-под арки, загадочный в своей «элегантности», и тоже замер, оценивая прелесть композиции.

— Как странно, магистр. Мне казалось, что вы должны быть в темнице. — «И не в том состоянии, чтобы выбраться оттуда».

Что ж, по крайней мере мастер Ри не утратил своего стиля. Коротко кивнув ему, Тэйон бросил своим ученикам:

— Мы доставим принцесс во дворец. Установите вокруг дома временные щиты и начинайте восстановление постоянных. Они могут ещё понадобиться.

— Айе, мастер, — ляпнул Турон почему-то по-халиссийски, но магистр Алория уже отвернулся, пытаясь сладить с управлением креслом. Ручной контроль был безнадёжно потерян, все самоцветы, через которые он мог управлять полётом, разбиты или повреждены. Оставалось прямое ментальное вмешательство. Задача была проста и за последние два десятилетия стала более естественна, чем управление собственным телом. Тем не менее теперь, когда Тэйон попытался развернуть кресло, оно опасно накренилось, заставив восседавшую на спинке птицу с протестующим гортанным вскриком расправить крылья. У мага выступил пот на висках, когда он, стиснув зубы, пытался найти баланс легчайшего ментального прикосновения, позволявшего ему управлять креслом и в то же время не обращать внимания на мелькание тёмных перьев за спиной. На упругий удар потревоженного воздуха, взъерошившего ему волосы. Тэйон и забыл, что в развёрнутом виде эти крылья простирались шире, чем его раскинутые руки…

Те короткие мгновения, когда магистр бился с собственным неподатливым разумом за то, что должно было быть проще дыхания, показались ему вечностью, но для окружающих, похоже, прошли незамеченными. Маг выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, установив наконец неуверенный контроль, и поймал взгляд ди Крия, отдавая безмолвный приказ. Перед тем как раствориться в серебристом мареве телепорта, он услышал топот торопливо бегущих ног и голос, потрясённо воскликнувший:

— Вы не в темнице?..

Тэйон подозревал, что очень скоро эти слова ему успеют смертельно надоесть.

Королевский дворец выглядел удручающе знакомо. Не потому, что Тэйон часто бывал в этих покоях. Просто царивший здесь разгром слишком напоминал нынешнее состояние его собственного дома.

Обломки там, где был бережно хранимый уют.

Победа, отдающая горечью и страхом за будущее.

Они ввалились в тронный зал, где обычно проводились самые великолепные балы во всей Паутине. Теперь огромные магические зеркала, ещё недавно раздвигавшие стены в бесконечность, лежали на полу мелкой крошкой. Золотые, янтарные, хрустальные украшения оплавились, уникальный паркет покрывала сеть узких глубоких трещин, складывавшихся в сложную магическую фигуру. Кто-то здесь сплетал боевые заклинания и этот кто-то не слишком церемонился с точностью и целенаправленностью вызванных сил.

Возвышение перед троном было завалено полудюжиной аккуратно нарезанных трупов. На верхней ступеньке пригнулся, опустив в оборонительной позиции меч и стилет, Оникс Тонарро — лицо расслаблено в полной сосредоточенности боевого транса, на теле не осталось живого места от ожогов и колющих ран. Ди Крий выступил вперёд, как бы ненароком прикрывая непроницаемым щитом Тэйона и принцесс, воздух вскипел напряжением… и вдруг всё закончилось. Черноглазый воин, позволивший себе наконец поверить, что помощь пришла, пошатнулся, опёрся рукой о колонну.

За его спиной сжалась пружиной, готовой в любое мгновение взорваться смертью, Шаэтанна Нарунг. И Тэйон вдруг подумал, что будущая королева действительно может быть красива — жуткой красотой загнанной в угол ядовитой змеи. Глаза принцессы ввалились, черты лица обострились от напряжения. Аура отливала серыми и свинцовыми отблесками глубокого магического истощения.

На её теле не было ни единой царапины.

…и ещё Тэйон подумал, что с сегодняшнего дня к Ониксу Тонарро следует обращаться, используя титул «принц-консорт».

Каким-то очень низким, обманчивым движением Шаэтанна выскользнула из-за спины своего защитника, обнажённая рапира казалась естественным продолжением её руки. И тут юная хищница споткнулась, точно налетев на невидимую преграду. Яростно прищуренные глаза распахнулись в изумлении, которое было бы забавным, если бы Тэйону не хотелось сейчас свернуть эту белую шею.

— М-магистр? Вы не в темнице? — и покраснела. Из всех идиотских фраз, которые можно было брякнуть в данных обстоятельствах…

Повисшая тишина была, гм… многозначительна. Тонарро незаметно придвинулся ближе к своей протеже, Шаэ подобралась. Тэйону хотелось высказать множество пространных эпитетов и пожеланий — в основном очень неверноподданнического содержания. Но проникшие в помещение ветры шептали о военных кораблях, сходящихся для решающей битвы, и он пока что ограничился лишь расплывчатым:

— Вам ещё многому предстоит научиться, ваше высочество, — предоставив присутствующим трактовать его слова, как им будет угодно.

Будущая королева ответила деревянным кивком, не в силах оторвать глаз от сестёр, застывших на руках у её… слуги? спасителя? врага?

Тавина выбрала именно этот момент, чтобы довольно неуклюже, задом наперёд съехать с коленей своего любимого средства передвижения и со звонким «Шаэ!!!» броситься в объятия всё ещё сжимавшей шпагу сестры. Птица за спиной мага беспокойно расправила огромные крылья, но Нелита, вместо того чтобы последовать примеру близняшки, только ещё глубже зарылась носом в шею мастера ветров.

Тэйон чуть повёл плечом, успокаивая сокола, — цыплёнок малолетний, нашёл кого учить! Он и не думал отпускать вторую принцессу. Тавине можно было доверить рассказать будущей королеве, как яростно оскорблённый сокол сражался за жизни её наследниц, но магистру всё равно нужна была по крайней мере одна заложница.

В этот момент дальние двери распахнулись, и в комнату ввалился потрёпанный отряд королевской гвардии во главе с мастером энергий. И первой фразой, которую опоздавшие к схватке вояки выпалили по прибытии, было:

— Алория не в тюрьме? — Совершенно неописуемый тон…

Они бы ещё спросили почему. Тави захихикала. Королева бросила взгляд на магистра воздуха, на ребёнка в его руках и сухо ответила:

— Нет.

Магистр Алория чуть-чуть опустил веки, показывая, что принимает перемирие.

В начавшейся суматохе, разрезаемой чётким звоном королевских приказов, Тэйон развернул кресло и стремительно направился к комнате, в которой магически запечатлённые корабли сходились в последней битве.

Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как разворачивается катастрофа.

Карта всё ещё показывала тот ракурс, на который её настроила Шаэтанна. Залив Лаэ мерцал серо-свинцовым холодом зимнего моря. Рваная линия берега, стаи тёмно-пурпурных вражеских эскадр, тонкая сеть лаэссэйских флотилий. Отдельные корабли на дальних концах залива уже сошлись в жёлто-красном иероглифе схватки, но основная масса всё ещё кружила напротив друг друга, маневрируя и пытаясь занять более выгодное положение.

Глаза магистра превратились в щёлки, он подался вперёд, пытаясь считать информацию. Мерцающие в воздухе столбики с цифрами и обозначениями не были для него кейлонгской грамотой — в конце концов, Тэйон прочёл всё, что мог откопать по поводу стратегии морского боя, просто чтобы понимать, о чём рассуждает за завтраком его жена. И всё же особых иллюзий по поводу собственной компетентности в данном виде схватки маг не испытывал. На его взгляд, действия Таш были бессмысленны. Даже с учётом теологической магии при стычках с силами Кей Адмиралтейство рассматривало соотношение один к двум как «благоприятное», а один к трём — как «рабочее». Считалось, что флот Лаэссэ качественно превосходил всё, что могли выставить против него иные государства. И тем не менее госпожа адмирал позволила загнать себя в ловушку, окапавшись фактически зажатой между Ближними рифами и превосходящей массой вражеских сил. Как будто бросила на карту всё, провоцируя неприятеля на нападение. — Что она творит?

Лэри Алория обладала многими талантами, но очевидная недальновидность и прямолинейность в схватке в их число не входили. Таш не любила ситуации «всё или ничего». Здесь должно быть что-то ещё. Должен быть запасной план, неизвестная фигура вне плоскости партии…

И скорее всего не одна.

Тэйон положил ладонь на затылок Ниты, создавая связь между собой и наследницей Нарунгов, затем чётко произнёс:

— Развёртка по магическим структурам.

Как ни странно, карта признала команду. Вокруг огоньков-кораблей замерцала сложная сеть линий и стрелок сопровождавшихся стремительно меняющимся потоком пиктограмм. Сверху наложилось несколько уровней полупрозрачных магических течений. Ага. Вот в этом ему будет разобраться уже гораздо удобнее.

Тэйон прищурился… и ему захотелось разразиться бесполезными проклятиями. Сокол, перебравшийся на плечо, удивлённо склонил набок голову.

— Вот поэтому я не люблю теологическую магию, — объяснил Тэйон.

Кейлонгцы, должно быть, притащили с собой целый храм жрецов, чтобы те служили проводниками воли к их божествам. Вражеский флот был скрыт белым маревом, вязким и многослойным, сплетённым из молитв каждого матроса, каждой корабельной крысы. Бесполезно было даже думать о том, чтобы попытаться пробить эту защиту энергетическим ударом или сложным саморазвивающимся заклинанием-вирусом. Лаэссэйцы оказались лишены своего самого сильного оружия.

И не только его. Если верить данным, то сила, которая должна была заставить рифы двинуться навстречу чужакам, вспарывая днища их кораблей и сминая в щепки, полностью исчерпана. На дно оседали кости морских чудовищ, которых маги воды попытались заставить атаковать имперцев снизу, — этот план тоже не сработал. Полдюжины драгоценных подводных кораблей, находившихся на вооружении у лаэссэйского флота, кружили около впадины, не осмеливаясь подойти ближе… Единственное, что успокаивало, — ни та, ни другая сторона после устроенного магистром Алория представления всё ещё не осмеливалась прибегнуть к изменению погоды. Тэйон был отнюдь не уверен, что в Лаэссэ сейчас нашёлся бы чародей, способный остановить вызванные божеством ветер или волны.

Похоже, Таш попыталась заманить противника в ловушку, а вместо этого попалась сама. Или…

Допустим, она не смогла оказать магическое влияние на противника. А как насчёт влияния на свои собственные силы?

Несколько коротких приказов, и над кораблями замерцали новые данные. Поначалу даже мастер воздуха не заметил несоответствия. Потом автоматически прибавил к имеющимся данным классическую константу иллюзий Таэа, нахмурился… и уголок его рта на мгновение приподнялся в подобии улыбки.

«Миледи Алория, Вы скользкая, злобная, подлая, умная шарсу!»

Иллюзия, наложенная на лаэссэйские корабли, была произведением искусства. Тонкая, едва заметная, касающаяся лишь незначительных деталей — но полностью меняющая общую картину. Огромные торговые корабли, боевая польза от которых сводилась в основном к использованию их в качестве дополнительных мишеней, казались мощными, вооружёнными до зубов флагманами типа «копьё». Хищные трёхмачтовые «мечи» воспринимались и невооружённым взглядом, и через магическое видение как стремительные, но предназначенные для погонь и боя на дальнем расстоянии «стрелы». Прикрывающие фланги юркие «кинжалы» на деле оказались вообще разномастным скопищем прогулочных яхт и рыболовных лоханок. В то же время настоящие суда «метательного» класса были рассредоточены совсем на другой траектории — они застыли, притворяясь арьергардом, среди пенящихся рифов.

Использование излюбленной лаэссэйцами «метательной» доктрины в морском сражении всегда предъявляло жёсткие требования и к командному составу, и к корпусу морских магов. Слишком многое зависело от точности, своевременности и неожиданности атаки. Слишком высокая степень координации между отдельными судами нужна была, чтобы одновременный удар маленьких, юрких корабликов полностью опрокинул превосходящего и численно, и по тоннажу противника. Команды кинжального класса всегда набирались из высокомерных сорвиголов и самоубийц, процент потерь для них был на порядок выше, чем на судах любого другого класса. Тем не менее конечный результат оправдывал всё.

Если не заканчивался разгромным поражением, конечно.

Адмирал д’Алория не любила «кинжальную» тактику, но по праву считалась мастером, когда нужно было совместить её с более «тяжёлыми» боевыми доктринами, компенсируя недостатки каждого стиля сильными сторонами другого. Тэйон окинул открывшуюся его глазам картину и понял, что если обман сработает, то кейлонгцам не поможет даже божественное вмешательство. Таш наверняка потребовался не один день многоступенчатых манёвров, чтобы создать именно такую ситуацию, и она рисковала многим.

Пальцы Тэйона, сжимавшие подлокотник, белели по мере того, как он всё полнее понимал значение расчётливого гамбита, разыгрываемого супругой. Только один маг в Лаэссэ мог сплести для флота такое прикрытие — Динорэ ди Акшэ. Гениальная мастерица тончайших энергий, самый талантливый иллюзионист последних трёх поколений. Даже ей, чтобы добиться подобной достоверности, потребовалось вплести в заклинание саму себя, свою суть. Полностью слиться со стихией. Если эта иллюзия будет разорвана, магистр ди Акшэ вполне может погибнуть сама.

Как он ненавидел слово «если»! Иллюзия будет разорвана. Таш не может этого не понимать. На что же рассчитывает госпожа адмирал?

Интриги лэри Алория всегда были многослойными. Владычице соколов нравилось строить ситуации, в которых любой выход был в той или иной степени ей на руку. Таш будет счастлива, если иллюзия продержится, но у неё наверняка есть план и на случай, если Динорэ не выдержит. Только вот какой?

Тэйон барабанил пальцами, сопоставляя реальное и иллюзорное расположение сил. Корабли хищно кружили напротив друг друга, завязалась дуэль заклинаний. Торговые баржи, даром что только притворялись «копьями», держались совсем неплохо. Должно быть, госпожа адмирал стянула под командование к ди Шеноэ лучших магов. Огромные суда медленно отступали к губительным рифам. Они позволяют зажать себя в ловушке… или заманивают в неё противника? С Таш всегда было трудно понять разницу между двумя крайностями.

Сокол за спиной забил крыльями и издал ударивший по ушам крик, а события сорвались с цепи, разворачиваясь с головокружительной скоростью. Кейлонгский фланг совершил стремительный и изящный манёвр, белое марево распалось на чёткий строй боевых галер, отрезавших последний путь к отступлению. В тот же момент ожившая мозаика над полом содрогнулась, разлетаясь в клочья, и между стен заметался полный муки крик седой волшебницы. Иллюзия была разбита. Лаэссэйские корабли предстали в своём истинном виде, и кейлонгцы начали ещё один чёткий, завершающий манёвр, бросая свои суда на единственные по-настоящему опасные корабли противника: «мечи», теперь уже не скрытые покровом обмана.

Призрачные знаки над полом смазывались и терялись, и Тэйон автоматически, подчиняясь выработанному за десятилетия рефлексу лаэссэйского магистра, бросил своё сознание в центр заклятия, пытаясь удержать изображение. Быть может, потому, что на этот раз он не задумывался, у мага получилось: связь с флотилией стабилизировалась, но теперь мастер ветров уже не считывал информацию глазами, а воспринимал её напрямую, ощущая огромные флотилии как чёткие, связанные нитями тактической ситуации образы.

На море смешались безумие и порядок. Кейлонгцы навалились на тонкий строй «мечей», давя почти пятикратным преимуществом и начисто игнорируя оставшиеся в стороне обманки. И когда морской флот империи Кей успел достичь такого высокого уровня эффективности? Тэйон, как и все лаэссэйцы, привык считать узкие имперские галеры в лучшем случае перекормленными муренами — мощными, стремительными и ядовитыми, но вне весовой категории настоящих моряков. Теперь же выяснилось, что за прошедшие со дня битвы при Шуреидах годы мурены научились неплохо плавать среди потерявших бдительность касаток.

Трёхмачтовая гвардия — основа прошедших с Таш сквозь миры сил — каким-то чудом держалась. Это и в самом деле были воины, привыкшие ко всему. Если бы противник позволил им совершить запланированный манёвр, навалиться сзади, навязывая резкий, близкий бой, у имперцев не было бы шансов. Сейчас же элитные эскадры выбивались издали и забрасывались божественными молниями. Выиграть магическую дуэль при таком соотношении сил у «мечей» не было ни малейшего шанса, но они держались, держались, держались…

А потом имперцы наконец стянули свои суда к той точке, в которой хотела их видеть адмирал леди д’Алория. Тэйон даже не успел понять, когда ситуация оказалась радикально переломлена. Только что цвет лаэссэйского боевого флота погибал, сжатый со всех сторон скалами и противником, и вдруг «незначительные» торговые баржи под командованием молодого ди Шеноэ разошлись в стороны, и из-за них ударила прямо во фланг зарвавшимся имперцам тысяча (и где Таш их столько нашла?) лёгких, смертоносных «кинжалов».

Тэйону никогда раньше не приходилось видеть атаку «метательного» класса. Он надеялся, что никогда больше не придётся. Сотни вспенившихся белых дорожек расчертили волны, молниеносный бросок — и вот уже две, три, а то и четыре маленьких судна врезались в огромные имперские корабли, разрывая обшивку, взлетая и всей кормой опускаясь на вражескую палубу, ныряя и под водой тараня противника. Похоже, более чем половина «кинжалов» шла без команды, управляемые находящимися на баржах магами. Тэйон позволил себе чуть улыбнуться. Господа кейлонгцы научились неплохо плавать с касатками. Но вот с пираньями им, возможно, будет не столь комфортно.

Происходящее уже ничем не напоминало изящную точность манёвров или обманчивую «чистоту» магической дуэли. Всё смешалось в кровавом котле бойни. Для Тэйона смерть означала лишь всё увеличивающиеся колонки чисел где-то на периферии сознания да исчезающие одно за другим названия кораблей, но даже при этом ему требовалось почти физическое усилие, чтобы сохранять хотя бы внешне отстранённость от происходящего.

Кейлонгские жрецы не собирались сдаваться. Тэйон Алория понял, что происходит, раньше, чем сами сражающиеся. Чётко структурированный образ, обозначавший лаэссэйский флот, словно расслоился в сознании магистра воздуха, распадаясь на спутанный, бессмысленный комок ничем не связанных отдельных точек.

Коммуникации! Имперские твари разрушили сеть коммуникаций флота!

Слаженные атаки лаэссэйцев не смешались. По крайней мере не сразу. Но кристаллы, установленные на мостике каждого судна, были разбиты, маги, чьи сознания были связаны с камнями, лежали в коме или погибли, а остальные вдруг обнаружили, что не могут послать даже простой мысленный зов, что их голоса и мысли «тонут» в вязком молочном мареве.

На флагманском корабле застывшая перед картой адмирал д’Алория поняла, что полностью отрезана от командования. Таш подняла голову, встречая взгляд начальника штаба. Тело Динорэ сломанной куклой лежало на полу — живое, хвала небу, всё-таки живое! — в кресле напротив бескостно осел маг, который после обморока пожилой волшебницы взял на себя её обязанности. Где-то снаружи раздался треск раздавленного в щепки дерева и ровный, твёрдый голос капитана её флагмана.

Теперь каждый корабль был сам за себя. При использовании «метательной» тактики это означало огромные потери. Команды знали, что им нужно делать и как это делать, но без координации с другими судами, лишённые поддержки бескомандных «сюрикенов», они теряли львиную долю эффективности.

На этот раз не было ни автоматических порывов, ни необдуманных решений. Тэйон прекрасно осознавал, и что он должен сделать, и риск, которому подвергал себя. Кейлонгские жрецы разбивали любую магию, которую против них пытались применить, и единственное, на чём они обломали зубы, — древние заклинания, наложенные Нарунгами ещё при основании дворца. Ну, во всяком случае ещё до того, как правители стали вырождаться. Сейчас в распоряжении магистра Алория было одно такое заклятие: то ли карта, то ли аналитическая система, вплетённая в покрывающую пол мозаику. Вот её он и использовал.

Тэйон просто собрал мерцающие вокруг него магические поля и бросил их к потухшему тактическому столу, рядом с которым застыла госпожа адмирал, своим собственным неверным, израненным шеренизом сознанием связывая их в единое целое.

Коммуникативная сеть флота вновь вспыхнула, возвращаясь к жизни. Это было невозможно. Разбитые камни по определению не могли работать, и тем не менее они продолжали выполнять свою роль. Маги, чья ментальная сила поддерживала связь, были выведены из строя, и всё-таки сообщения продолжали передаваться по назначению. У простой магической карты, начертанной на полу одного из древних залов, имелось куда больше функций, чем служить игрушкой впавшим в детство правителям.

— Сударыня, — светски произнёс Тэйон, зная, что его голос разнёсся по всему флоту. — Извольте поторопиться!

Таш была Таш. Она не стала терять время на идиотизм вроде: «Разве вы не в темнице, мой лэрд?», а коротко выплюнула:

— Теро-3! Запускаем Теро-3, сейчас! Адмирал ди Шеноэ, готовность к Теро-4!

— Есть готовность! «Сюрикены» на воду!

С палуб огромных торговых барж, совершенно неуместных в морском сражении, уже спускали следующую волну смертоносных бескомандных корабликов…

Дальнейший бой для магистра Алория потерял значение, смешавшись в один бесконечный кошмар. Мир сузился до энергетической структуры тактического стола, в которую маг вцепился, подобно потерявшему инстинкт самосохранения клещу, и которую отказывался отпустить, что бы ни происходило.

Задача была настолько проста, что её мог бы выполнить даже не студент-первокурсник, а слушатель обычной магической школы для начинающих. Если, разумеется, у слушателя хватило бы чистой воли и звериного упрямства продолжать удерживать всё тот же простейший, самый примитивный магический «тон» под беспрерывными ударами кейлонгцев. Просто удерживать, не обращая внимания ни на боль, ни на слабость, ни на что.

Где-то далеко Нелита Нарунг «вела» его разум, обеспечивая связь со сложнейшими структурами базового заклинания, где-то далеко вокруг звенели испуганные голоса, и мягкие ладони Шаэтанны ди Лаэссэ ложились на виски, уменьшая боль и отводя самые свирепые из атак. Тэйон не знал ничего этого. Не мог знать. Всё его существо превратилось в одно рвущееся на части, потерявшее способность осознавать что-либо первобытное упрямство. «Держать!».

Он, должно быть, сошёл с ума — иначе объяснить произошедшее нельзя.

Пару раз у него, кажется, не справлялось с нагрузкой сердце — по крайней мере, боль в груди и ругань ди Крия пробились даже сквозь всепоглощающую сосредоточенность.

В эти часы его можно было бы ударить в спину без всякого риска нарваться на встречный кинжал, защитное заклинание или хотя бы качественное проклятие — и это было хуже всего.

А потом откуда-то прихлынул свежей приливной волной безмятежный голос адмирала Таш д’Алория.

— Благодарю за помощь, мой лэрд. Я закончила.

Магистр воздуха даже не смог дать в должной степени язвительный ответ. Он потерял сознание. Опять. Похоже, в последнее время это стало любимым занятием мастера ветров Лаэссэ.