"Сказка о Шемякиной суде и о воеводстве и о прочем" - читать интересную книгу автора (Даль Владимир)

- Квасить молоко чужое не годится,- сказал Шемяка просительнице,- на
чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай, да свой затевай! Но и ты
не прав, земляк: вина одна; с чужим добром не носись, на утварь ближнего не
посягай. Отдай бабе сей же час оба зуба, сполна, да и ступайте, господь с
вами! тут и без вас тесно, и на брюхе пресно: сегодня еще ни крохи, ни капли
в глотку не попадало, а хлопот полон рот - в голове, как толчея ходит;
бьешься, бьешься, как слепой козел об ясли! Либо одуреешь с этим народом,
прости господи, либо с ума сойдешь, либо, за недосугом, когда-нибудь без
покаяния умрешь!
За такие и иные подобные хитрые увертки и проделки нашего судьи
правдивого, старосты Шемяки, посадили его на воеводство, и стали уже отныне
честить-величать по батюшке, Шемякою Антоновичем. Полюбится сатана лучше
ясного сокола; вечером Макар гряды копал, ныне Макар в воеводы попал! Коси
малину, руби смородину! Жил прежде, так стал поживать ныне; готовый стол,
готовый дом, а челобитчиков, просителей, на крыльце широком, что локтем не
протолкаешься! Шемяка возмечтал о себе, и стал, как овсяная каша, сам себя
хвалить и воспевать: Я-де старого лесу кочерга, меня не проведешь, и на
кривых оглоблях не объедешь; у меня чем аукнешь, тем и от-клинется; судить
да рядить я и сам собаку съел; я и малого греха, и малой неправды не
потерплю ни в ком; от малой искры да Москва загорелась; вола и резник обухом
бьет, убей муху! А у меня, кто виноват, так виноват, хоть себе невидимка,
хоть семи пядей во лбу будь!
А как бы сват мой Демьян его подслушал, так и подумал бы про себя: Ври
на обед, да оставляй и на ужин! Ох-ты гой еси добрый молодец, судья
правдивый, Шемяка Антонович, сын отца своего родного-кровного Антона
Поликарповича. Ни ухо ты ни рыло, ни с рожи, ни с кожи, а судишь так, что ни
мыто, ни катано, ни брито, ни стрижено; у тебя ум за разум заходит, знать,
чересчур перевалил; а где тонко, там, того и гляди, порвется! И сатана в
славе, да не за добрые дела; а иная слава хуже поношенья. Ты богослов, да не
однослов; мягко стелешь, да жестко спать; скажешь вдоль, а сделаешь поперек;
запряжешь и прямо, да поедешь криво! Все это подумал бы он про себя, а
сказать, не скажет ни слова. Кто Шемяку посадил в воеводы, тот и отвечает.
Солдат солдата под бок толкает: земляк! куда ты идешь, гляди-ка, тут головы
не вынесешь без свища!" - "Про то знает тот, кто посылает,- проворчал старый
служивый,- не ты за свою голову отвечаешь; а ты знай иди, да с ноги не
сбивайся!" Так и я; не наше дело, тюпово, не нашего попа, чужого. Моя изба с
краю, я ничего не знаю!
Пришел мещанин к воеводе Шемяке Антоновичу просить на соседа. Сосед у
него был убогий, по имени Харитон, отставной целовальник. Он бы поехал и на
топорище по дрова, да чай не довезет и до угла- так он и пришел просить у
зажиточного хозяина кобылу. У меня, говорит, и дровни стоят наготове, и
кнутишко припасен, и топор за поясом, так за малым дело стало: лошаденки
нет! не откажи, батюшка!
Так и кума моя, Соломонида, что на Волге жила, не тем будь помянута,
бывало о масленой пошлет внучку к золовке: приказал-де бабушка кланяться,
собирается блины печь, так уж наставила водицы, натолкала и соли, припасла и
сковородник, а велела просить: сковороды нет ли, мучицы гречневой, молока да
маслица!
Ссудил сосед Харитона, отставного целовальника, кобылой, пришел тот к
нему и за хомутом; а как хомута лишнего у этого не случилось, так он ему и