"История сыска в России (Энциклопедия тайн и сенсаций)" - читать интересную книгу автора (Кошель П.А.)

июльскую ликвидацию Петра Румянцева). Вопросами по заранее составленной
программе на съезде были: размеры компетенции Центрального Комитета партии,
степень автономности местных групп, их наименование, характер отношения к
партиям: Польской социалистической, "Народного права",
социалистов-революционеров и пр. Главнейшие постановления минского съезда
опубликованы в известном "Манифесте" Российской социал-демократической
партии. Инициатива съезда и руководство его занятиями принадлежали,
по-видимому, представителю южно-русских рабочих организаций Б.Эйдельману, а
главными сотрудниками в этом деле были, вероятно, Мытникович, Кремер и
Румянцев".
Из приведенного документа видно, что сам Зубатов даже почти год спустя
не имел точных сведений о съезде; ему не был известен представитель минской
социал-демократической группы Кац; о присутствии на съезде петербургского
делегата Радченко он, очевидно, и не подозревал, наоборот, был указан
Данилович, который, насколько нам известно, к съезду отношения не имел;
наконец, Вигдорчик, которого филеры видели в Минске, почему-то совсем не
упомянут.
Несомненно, в работе с минским (историческим) съездом "охранка" дала
маху.
Еврейское рабочее движение, зародившееся в начале 90-х годов,
оформилось на съезде в Вильно 25 - 27 сентября 1897 года, когда возник
Всеобщий еврейский рабочий союз, который принято именовать ради краткости
Бундом.
Когда после успешного разгрома южных организаций Зубатов встал
фактически во главе всего политического розыска империи, первой его заботой
было желание обзавестись хорошим осведомителем в бундовской среде. Для этого
ему надо было сделать пробный улов, и с такой целью он закинул сети в тихие
воды жандармских воеводств, где при невольном попустительстве дряхлевших
полицейских генералов еврейский пролетариат плодился и множился с угрожающей
быстротой.
Зубатову вообще очень везло, не изменило ему счастье и в этом случае:
за четыре месяца он успел выявить центральных деятелей Бунда, нанес затем
последнему сокрушительный удар и в то же время обзавелся ценной агентурой.
Надо признать, в розысках по делу Бунда медниковские молодцы проявили
чудеса: в незнакомых городах и местечках, не зная местных обычаев, не
понимая ни слова по-еврейски, московские филеры целыми месяцами толклись
возле еврейского гетто, жившего обособленно и относившегося крайне
подозрительно ко всякому пришлому; они удачно, "на глаз", намечали себе
лидеров и затем цепко держались за них, тащились за ними из города в город.
Но было бы ошибкой приписывать розыскные успехи московской "охранки"
чрезвычайному искусству "летучих" филеров. Не подлежит сомнению, что всякое
наружное наблюдение, как бы оно ни было виртуозно, можно заметить. Слишком
беспечны, слишком самонадеянны были бундовские "подопечные".
А к каким результатам вела эта беспечность, сейчас увидим.
Мы уже знаем, что Б.Эйдельман, как это сообщалось наблюдением, находясь
в Минске, виделся с Черным, которым оказался Мытникович, он же Мутник После
отъезда Эйдельмана филеры занялись Мутником и установили, что он встречался
с другим персонажем - Школьником (А.Кремер), который обратил на себя
внимание чрезвычайной, деловитостью. Таким образом, на первых же порах в
розыскной оборот московских сыщиков попали два члена ЦК Бунда.