"Бабочка" - читать интересную книгу автора (Шарьер Анри)

Тринидад

Птицы предупредили нас о близости суши задолго до того, как мы ее смогли увидеть. В 7.30 утра они начали кружить над нами.

Прибываем, парень! Прибываем! Первая и наиболее тяжелая часть нашего путешествия закончилась удачей. Да здравствует свобода! Каждый из нас дает выход радости. Наши лица покрыты слоем масла какао, которое нам спустили с танкера — это уменьшает боль от ожогов. Приблизительно в 9 часов утра мы видим сушу. Приятный и несильный ветерок быстро несет нас по морю. Только в четыре часа пополудни мы начинаем различать на этом длинном острове белые домики и вершину, полную кокосовых пальм. Мы еще не можем точно удостовериться, что это действительно остров и что дома заселены. Через час мы видим бегущих к нам людей. Менее чем за двадцать минут на берегу собирается разношерстная публика. Вся маленькая деревня вышла нам навстречу. Позже мы узнали, что название этой деревни — Сан-Фернандо. На расстоянии 300 метров от берега я бросаю якорь. Делаю это по двум причинам: чтобы увидеть реакцию публики и чтобы не повредить дно лодки, если у берега окажется много камней. Мы сворачиваем паруса и ждем. К нам подплывает легкая лодка. Два негра за веслами, на носу стоит белый человек в колониальной шляпе.

— Добро пожаловать на Тринидад, — говорит белый по-французски. Негры смеются, обнажая белые зубы.

— Спасибо за добрые слова. На берегу много камней?

— Нет, только песок. Вы можете спокойно приблизиться к нему.

Мы осторожно поднимаем якорь, и волны толкают нас к берегу. В момент, когда мы касаемся берега, в воду прыгает человек десять и вытаскивают лодку на сушу. Женщины-негритянки, китаянки и индианки, ласково дотрагиваются до нас. Белый объясняет нам по-французски, что каждая, таким образом, приглашает нас к себе. Матурет набирает пригоршню песка и подносит ее ко рту, чтобы поцеловать. Белый, которому я объяснил, в каком состоянии Кложе, берет его в свой дом, что неподалеку от берега. Он говорит, что мы можем все оставить в лодке, — никто к нашим вещам не притронется. Все зовут меня «капитаном» и это меня смешит.

Опускается ночь. Я попросил оттащить нашу лодку подальше от моря и привязать ее к лодке побольше. Англичанин повел нас к себе в дом. Это что-то вроде бунгало, которое можно найти в любом месте, где есть англичане: несколько деревянных ступенек, дверь с металлической сеткой. Кложе развалился в кресле, положив больную ногу на стул, и перекидывается шутками с двумя женщинами.

— Это моя жена и дочь, — говорит господин. Сын мой учится в Англии.

— Добро пожаловать в этот дом, — говорит старшая из женщин по-французски.

— Садитесь, господа, — говорит молодая и подносит нам два деревянных кресла.

— Спасибо, мы доставили вам столько хлопот.

Хозяин дома — адвокат мистер Бовэн, его контора находится в столице Тринидада — Порт-оф-Спейне. Нам подают чай с молоком, жареный хлеб, масло и джем. Это первый вечер, который мы проводим свободными людьми, и я никогда его не забуду. Ни слова о прошлом, ни одного неприятного вопроса. Спрашивают только, сколько дней мы были в пути и как прошло путешествие, сильные ли боли у Кложе и живы ли наши родные, жены и дети; если мы хотим им написать, они отправят письма до почте. И эта семья и все остальные обитатели селения обошлись с нами, беглыми каторжниками, исключительно тепло. Мистер Бовэн советуется по телефону с врачом, который предлагает завтра принять раненого в поликлинике и сделать ему снимок, чтобы облегчить дальнейшее лечение. Мистер Бовэн звонит в Порт-оф-Спейн начальнику Армии Спасения, который говорит, что приготовил для нас комнату в их гостинице, и мы можем придти туда в любое время. Кроме того, он советует нам хорошенько присматривать за своей лодкой, так как она понадобится нам для продолжения пути.

— Может быть, вы хотите помыться и побриться? — любезно спрашивает молодая женщина. — Не стесняйтесь, это нам нисколько не помешает. В ванной вы найдете вещи, которые, надеюсь, будут вам впору.

Я умываюсь, бреюсь и выхожу, одетый в серые брюки и белую рубашку; на ногах у меня теннисные тапочки. Входит индеец. Под мышкой у него сверток с одеждой, который он дает Матурету, но, к сожалению, для Матурета в доме вряд ли найдется что-то по размеру. Что вам сказать? Не могу даже описать чувства, переполнявшие меня, при виде такого добросердечия.

Кложе отправился спать, а мы впятером вдоволь наговорились. Женщин больше всего интересовало, что мы собираемся делать, чтобы найти себе пропитание. О прошлом ни слова — только о настоящем и будущем. Мистер Бовэн сожалеет о том, что Тринидад не позволяет беглецам селиться на острове. Он много раз пытался помочь беглецам это сделать, но безуспешно. Молодая женщина, как и ее отец, говорит на прекрасном французском, без акцента и без ошибок. Это веснушчатая блондинка лет семнадцати — двадцати. Я не осмелился уточнить ее возраст.

Она говорит:

— Вы молоды и жизнь перед вами. Не знаю и не хочу знать, что вы сделали, но если вы нашли в себе мужество пуститься в столь сложное и опасное путешествие в такой крохотной лодке, значит, вы готовы на все ради свободы, и это достойно уважения.

На следующий день мы проспали до 8 часов утра. Женщины сказали нам, что мистер Бовэн уехал в Порт-оф-Спейн и вернется только после обеда со всеми необходимыми документами.

Этот человек оставил в распоряжении трех беглых каторжников свой дом, свою жену и дочь. Он как бы говорил нам: «Я верю в то, что вы люди, достойные доверия, и не сможете вести себя неподобающим образом в моем доме. Оставляю дом в ваших руках, будто вы мои давние приятели».

Все это очень взволновало нас.

Я не интеллектуал, читатель, (если у этой книги когда-либо будут читатели), способный описать с достаточной силой и выразительностью наши чувства. Это было, словно, очищающее душу омовение, которое превратило меня в совершенно нового человека. Я никогда не забуду вас, мистер Бовэн, адвокат Его Королевского Величества.

Блондинка с голубыми, как окружающее нас море, глазами, сидит рядом со мной под кокосовой пальмой во дворе дома ее отца.

— Господин Генри (она обращается ко мне «господин» — сколько времени ко мне так не обращались?), отец сказал, что из-за недоразумения с английскими властями, вам разрешат оставаться здесь лишь пятнадцать суток. Когда вы отдохнете, вам придется снова выйти в море. Я осмотрела вашу лодку. Она слишком мала и легка для такого путешествия. Надеюсь, вы доберетесь до более гостеприимной страны, чем наша. Не таите на нас обиду, если вам придется перетерпеть много лишений в пути. Мы не виноваты. Адрес отца: Королевская улица, 101, Порт-оф-Спейн, Тринидад. Я прошу вас, сообщите о вашей участи.

Я так растроган, что не знаю, что и ответить. Мистер Бовэн приезжает в пять часов:

— Господа, все в порядке. В столицу я повезу вас сам. Оставим раненого в поликлинике, а потом поедем в гостиницу.

Мы усаживаем Кложе на заднее сиденье машины. Жена адвоката приходит с чемоданом в руке:

— Возьмите, пожалуйста, несколько вещей моего мужа, мы даем их вам от всего сердца.

Что можно сказать?

— Спасибо, большое спасибо.

Врач поликлиники, куда мы привозим Кложе, не говорит по-французски. Но дает нам понять, что о Кложе здесь будут заботиться и что мы в любое время сможем приходить его навещать.

На машине Бовэна мы пересекаем город, залитый огнями, полный машин и велосипедов. Белые, черные, желтокожие, индейцы и мулаты ходят по тротуарам Порт-оф-Спейна, построенного из дерева. В гостинице нас встретили начальник местного отделения Армии Спасения и все служащие. Они обращаются к нам по-английски, и, хотя мы не понимаем их, чувствуется, что они говорят что-то хорошее. Нам отводят комнату на втором этаже, и предлагают к 7 часам спуститься вниз поужинать.

— Спасибо, мы не голодны.

— Если захотите прогуляться по городу, вот два антильских доллара, — на них вы сможете купить кофе, чай или съесть мороженое. Главное — не заблудитесь.

Через десять минут мы на улице. Никто на нас не смотрит, никто не обращает внимания, мы глубоко дышим и взволнованно делаем первые свободные шаги.

Нам доверили одним прогуляться по такому большому городу, и это нас воодушевляет, придает уверенности в себе и заставляет понимать, что мы не имеем права изменить этому доверию. Мы ощущаем необходимость стоять рядом с людьми, смешаться с ними, быть частью их. Мы входим в бар и заказываем пиво. Нетрудно сказать: «Два раза пиво, пожалуйста». Это так естественно, и все же выглядит фантастическим, когда девушка-индианка с золотистой раковиной в носу говорит: «Полдоллара, господин». Ее улыбка, жемчужные зубы, иссиня-черные и немного косящие глаза, черные волосы, ниспадающие на плечи, полуоткрытая рубашка, которая позволяет нам угадать очертания ее красивых грудей, — все эти мелочи, столь естественные в глазах всего мира, кажутся нам сказочными. Нет, Пэпи, это невозможно, не может быть, что ты так быстро превратился из живого трупа, из каторжника в свободного человека!

Матурет платит, и у нас остается только полдоллара. Пиво очень вкусное и освежает. Матурет собирается выпить еще одну кружку, но я говорю ему:

— Не стоит так набрасываться на удовольствия. Надо их отведать понемногу, а не проглатывать сразу. Да и деньги эти не принадлежат нам.

— Ты прав. Научимся быть свободными по капле. Это даже интереснее.

Мы выходим и спускаемся по улице. Это Вотерс, улица, пересекающая весь город. Мы заворожены видом электричек, машин, реклам кино и ночных клубов, смеющихся глаз негров и индийцев. Случайно мы попадаем в порт. У причала стоят пароходы с красивыми именами: «Панама», «Лос-Анжелос», «Бостон», «Квебек»; торговые суда: «Гамбург», «Амстердам», «Лондон». Вдоль причала тянутся бары, клубы, рестораны, полные мужчин и женщин.

На веранде одного из баров лежат на кубиках льда устрицы, морские ежи, раки, меч-рыба — настоящая выставка даров моря, которая завлекает прохожих. Столики, покрытые клетчатыми красно-белыми скатертями, манят. Девушки с золотистой кожей и в цветных платьях с глубоким вырезом приглашают отведать всех прелестей жизни. Я подхожу к одной из них и спрашиваю:

— Французские деньги идут? — И показываю ей бумажку в 1000 франков.

— Да, я обменяю их для тебя.

— О, кей.

Она берет банкноту и исчезает с ней в переполненном зале. Вот она возвращается.

— Иди сюда, — говорит она мне и ведет к окошку кассу, за которым сидит китаец.

— Вы француз?

— Да.

— Хотите обменять тысячу франков?

— Да.

— На антильские доллары?

— Да.

— Покажите паспорт.

— У меня нет паспорта.

— Тогда — удостоверение моряка.

— Тоже нет.

— Эмиграционные документы?

— Нет.

— Хорошо.

Он говорит пару слов девушке, она смотрит в зал, подходит к моряку с таким же беретом, что и у меня, и ведет его к кассе. Китаец говорит:

— Ваше удостоверение личности?

— Вот, пожалуйста.

Китаец хладнокровно вносит в бланк данные моряка, дает тому подписаться, и девушка отводит его на место. Он, наверно, и не понимает, что происходит. Я получаю 250 антильских долларов, причем пятьдесят в бумажках по одному и по два доллара. Один доллар я даю девушке. Мы выходим на улицу и закатываем оргию, наслаждаясь дарами моря и запивая замечательным белым вином.