"Поцелуй перед смертью" - читать интересную книгу автора (Левин Айра)6Эллен была в фойе в 7:30, чтобы Пауэллу не представилась возможность спросить у дежурного администратора, как позвонить в номер мисс Киттридж. Он появился без пяти восемь, поблёскивая узкой полоской усов, нервно улыбаясь (сговорчивая чувиха, приезжая…). Он разузнал поточнее, что Здание Муниципалитета находилось в трёх кварталах от кинотеатра и менее, чем в двух – от гостиницы. Они проходили мимо него на обратном пути в отель, по другой стороне улицы. В нескольких окнах верхнего этажа угадываемого в темноте фасада горел свет. – Это самое высокое здание в городе? – спросила Эллен, глядя Пауэллу в лицо. – Да, – подтвердил он. Его взгляд при этом был уставлен на тротуар, по которому они шагали, куда-то футов на двадцать вперёд. – Какая у него высота? – Четырнадцать этажей, – он продолжал смотреть во всё том же направлении. Эллен подумала: «Когда тебя спрашивают про высоту чего-нибудь в пределах видимости, вполне естественно ещё раз поглядеть на этот объект, даже если знаешь ответ заранее. Если только тут не кроется особой причины для нежелания это делать». Они сидели в кабинке отделанного чёрным деревом коктейль-бара гостиницы, наполненного тихими звуками фортепьяно, и пили виски-сауэр. Разговор не клеился, Эллен с трудом вытягивала слова из Пауэлла, который как будто намеренно медлил с ответами, осторожничал. Взвинченное оживление, в котором он начал вечер, слетело с него, когда они проходили мимо здания Муниципалитета, вернулось к нему опять, когда они вошли в отель, и теперь неуклонно угасало, всё больше и больше с каждой минутой, проведённой ими в обтянутой красной кожей кабинке. Заговорили про работу. Пауэллу не нравилась его нынешняя работа. Уже два месяца он был барменом и планировал тотчас уволиться, как только найдёт что-нибудь получше. Он копил деньги на летний учебный тур по Европе. Что он изучал? Профилирующим предметом у него был английский. Что он собирался делать по окончании университета? Он пока ещё не решил окончательно. Может быть, пойти в рекламный бизнес или в издательское дело. Его планы на будущее казались пока самыми приблизительными. Потом заговорили про девушек. – Меня мутит от студенток, – сообщил он. – Никакой зрелости – всё воспринимают слишком всерьёз. Эллен подумала, что, потянув за эту ниточку, можно выйти прямо на вопрос типа: «Ты слишком важное значение придаёшь сексу. Если вы нравитесь друг другу, что плохого если у вас дойдёт до постели?» Однако поняла, что так просто разговорить его не получится. Казалось, что-то тревожит его. Он осторожно взвешивал свои слова, изгибая в своих беспокойных длинных пальцах соломинку уже третьего стакана. – Стоит позволить сесть им на шею, – рассуждал он с затуманенным взором, – и так просто их уже не стряхнуть. – Он посмотрел на свою руку. – Наломаешь таких дров. Эллен закрыла глаза; её лежавшие на гладкой черной поверхности стола руки покрылись испариной. – И ничего не поделаешь, их тоже жалко, – продолжал он, – но в первую очередь надо беспокоиться о себе. – Их – это кого? – спросила она, по-прежнему с закрытыми глазами. – Тех, кто вешается нам на шею. – Он громко шлёпнул ладонью по столу. Эллен открыла глаза. Улыбаясь, он доставал сигареты из пачки, лежавшей на столе. – Главная моя беда – слишком увлёкся виски-сауэр, – сказал он. Поднёс нетвёрдою рукой спичку к её сигарете. – Давай поговорим о тебе. Она рассказала ему выдуманную историю про школу секретарш в Де-Мойне, в которой директором был пожилой француз, швырявшийся в учащихся комками жёванной бумаги, когда они отвлекались на уроке. Когда она закончила свой рассказ, Пауэлл сказал: – Послушай, давай уйдём отсюда. – Ты хочешь сказать, в другой ресторан? – спросила Эллен. – Если ты хочешь, – сказал он без энтузиазма. Эллен потрогала своё пальто, лежавшее рядом на стуле. – А ничего, если никуда не пойдём? Лично я бы… Я сегодня так рано встала. – О'кей, – согласился Пауэлл. – Провожу тебя до дверей твоего номера. – На лице у него снова появилась та нервная улыбка, с которой он встретил её в фойе. Она стояла, прислонившись спиной к двери номера, в руке держа ключ с латунной биркой. – Большое спасибо, – сказала она. – Это был по-настоящему приятный вечер. Он попытался обнять её той рукой, на сгибе которой лежали оба их пальто. Губами потянулся к её губам, но она уклонилась в сторону, и поцелуй пришёлся в щёку. – Не будь недотрогой, – пробормотал он полусонно. Схватил её за подбородок и крепко поцеловал в губы. – Давай зайдём внутрь – выкурим по последней сигарете, – предложил он. Она помотала головой. – Эвви… – его рука лежала у неё на плече. Она снова помотала головой. – Честное слово. Я до смерти устала. Это был отказ, но увещевающие нотки в её голосе давали понять, что всё может быть по-другому в следующий раз. Он поцеловал её ещё раз. Она попыталась сбросить его руку со своего плеча. – Пожалуйста… кто-нибудь может… Продолжая удерживать её, он слегка откинулся назад и улыбнулся ей. В ответ она тоже улыбнулась, постаравшись, чтобы эта улыбка вышла столь же широкой и сияющей, как та, которой она одарила его в аптеке. Уловка сработала. Как если бы проводом под напряжением коснулись обнажённого нерва. Снова тень скользнула по его лицу. Он привлёк её к себе теснее, обнимая обеими руками, а подбородок положив ей на плечо, как будто, чтобы не видеть её улыбки. – Я всё ещё напоминаю тебе о той девице? – поинтересовалась она. И тут же: – Наверняка, она была из тех, с кем ты тут же расстался. – Нет, – возразил он. – Мы долго были вместе. – Он снова отшатнулся назад. – Кто сказал, что я тут же с тобой расстанусь? На завтрашний вечер у тебя есть какие-нибудь планы? – Нет. – То же время, то же место. – Если ты не против. Он поцеловал её в щёку и снова прижал к себе. – Что случилось? – спросила она. – Ты о чём? – Она почувствовала вибрации его голоса у самого своего виска. – О той девице. Почему ты её бросил? – Она старалась придать беззаботность, небрежность своим словам. – Может, я сумею чему-нибудь научиться на её ошибках. – Ох… – Он замолчал. Эллен уставилась на лацкан его пиджака, заворожённая повторяющимся узором серо-голубой ткани, видимым столь близко. – Всё было в точности, как я говорил тебе там, внизу. Мы зашли слишком далеко. Пришлось рвать по живому. – Он тяжело вздохнул. – Она была очень незрелой, – добавил он. Немного погодя, Эллен попыталась вырваться из его рук: – Думаю, мне лучше… Он снова приложился к ней своими губами; на этот раз поцелуй был затяжным. Не в силах сдержать отвращение, она закрыла глаза. Высвободившись из его объятий, она повернулась к Пауэллу спиной, вставила ключ в замочную скважину. – Завтра вечером в восемь, – повторил он. Ей всё-таки пришлось обернуться к нему, чтобы взять своё пальто с его руки, и тут уж ей не удалось спрятаться от его пристального взгляда. – Спокойной ночи, Эвви. Она надавила рукою на дверь у себя за спиной и, заставив себя улыбнуться, сделала шаг назад. – Спокойной ночи. – Она захлопнула дверь. Пятью минутами позднее, когда она неподвижно сидела на кровати, всё ещё держа в руках пальто, зазвонил телефон. Это был Гант. – Я вижу, ты не ложишься допоздна. Она не сдержала вздох: – Разговаривая с тобой, я просто отдыхаю! – Та-ак, – протянул он. – Так, так, – Да. Пауэлл был её любовником. И я права, что это не было самоубийством. Я теперь знаю это. Он всё время говорит про девиц, которые вешаются людям на шею и слишком серьёзно всё воспринимают и заходят чересчур далеко, и тому подобное. – Теперь, когда ей не нужно было сдерживать себя, взвешивая каждую фразу, слова лились сами собой. – Боже правый, твои таланты потрясают меня. Где ты раздобыла всю эту информацию? – От него самого. – Что-о? – Я закадрила его прямо в аптеке, где он работает. Я – Эвлин Киттридж, секретарша из Де-Мойна, Айова, ищущая работу. С ним толковать – это всё равно, что идти по канату. Гант долго молчал. – Рассказывай всё, – наконец сказал он устало. – Когда ты планируешь выбить из него письменное признание? Она рассказала ему про внезапное уныние Пауэлла, случившееся с ним, когда они проходили мимо здания Муниципалитета; с максимальной точностью повторила всё, что он высказал, находясь под воздействием охватившей его депрессии и виски-сауэр. Гант был серьёзен, когда заговорил снова: – Послушай, Эллен, пора тебе заканчивать твои игры с ним. – Почему? Пока он думает, что я Эвлин Киттридж… – С чего ты взяла, что он так думает? Что, если Дороти показывала ему твою фотографию? – У неё был только один снимок, и то – смазанный, групповой, наши лица на нём – в тени. Если он и видел его, это же было почти год назад. И кроме того, не наговорил бы он столько, если б заподозрил меня. – Пожалуй, не стал бы, – согласился Гант неохотно. – Что ты собираешься делать теперь? – Днём я была в библиотеке и прочитала всё, что было в газетах о смерти Дороти. Некоторые подробности так и остались нигде не упомянуты: такие нюансы, например, как цвет её шляпки или то, что она была в перчатках. Я назначила ему ещё свидание завтра на вечер. Если удастся вывести разговор на её «самоубийство», может, он обронит какие-нибудь сведения, которые не мог бы знать, если б не находился рядом с ней в тот момент. – Это не будет уликой, – сказал Гант. – Он может сослаться на то, что просто был в Муниципалитете в то время и увидел её уже после… – Я – Ладно, пожалуйста, скажи мне, каким макаром ты собираешься его разговорить, не вызвав подозрений. Он ведь не идиот, так ведь? – Я должна попытаться, – стояла она на своём. – Что ещё тут можно сделать? Гант задумался на секунду. – У меня есть старая киянка, – начал он. – Ею мы можем треснуть его по башке, притащить на место преступления и выбить из него признание. – Ты же видишь, – отозвалась Эллен серьёзно, – другого способа нет… – и неожиданно замолчала. – Алло? – Я слушаю, – откликнулась она. – Что случилось? Я подумал, нас разъединили. – Я задумалась. – О, послушай, серьёзно – будь осторожна, обещаешь? И если будет хоть какая-нибудь возможность, позвони мне завтра вечером, просто дай знать, где ты и как обстоят дела. – Зачем? – На всякий пожарный. – Он думает, я – Эвлин Киттриж. – Всё равно, позвони. Лишним не будет. Между прочим, я легко седею. – Ладно. – Спокойной ночи, Эллен. – Спокойной ночи, Гордон. Положив трубку, она продолжала сидеть на кровати, кусая губу и барабаня по столику пальцами, что всегда было у неё признаком того, что к ней в голову пришла свежая идея. |
||
|