"Тринадцатая ночь" - читать интересную книгу автора (Гордон Алан)

Глава 2

Когда я вернулся в Дом гильдии, брат Тимоти в одиночестве упражнялся с шестью дубинками, поскольку его ученики удалились на вечернюю трапезу. Он постоянно разнообразил способы жонглирования, его дубинки летали, казалось, хаотично, но хаос этот был математически точен. Заметив мое приближение, он кивнул, три дубинки отделились от его окружения и полетели в мою сторону. На сей раз я приготовился к такой встрече, да и протрезвел уже, поэтому легко поймал их и ловко подбросил вверх.

— Я не буду слишком сильно мучить тебя, — пообещал Тимоти. — Ну-ка, сделай вдох. И…

Каждый из нас работал только правой рукой. Мы прохаживались по кругу, перебрасываясь дубинками через его воображаемый центр.

— Были времена, когда ты мог запросто жонглировать восемью предметами, — заметил Тимоти.

— Были, — согласился я. — И были времена, когда я мог пробежать без передышки большое расстояние. Были времена, когда я мог перепить любого, все пьяницы первыми падали под стол. Были, да прошли.

— Тогда тебе лучше не покидать нас, — напрямик сказал он.

Я не стал спрашивать, как он узнал. Тимоти обладал способностью предугадывать события.

— Насколько серьезно его состояние? — спросил я, кивнув в направлении прохода к келье отца Геральда.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — проворчал Тимоти и, чтобы отвлечь меня, изменил траекторию полета дубинок.

— Его глаза, — сказал я. — Когда он начал терять зрение?

— С чего ты это взял?

— Он не смог найти Орсино на карте. Попросил меня пересказать ему мое донесение, хотя оно лежало на столе прямо перед ним. Поручил тебе составить для меня письмо для получения денег. Прежде я не замечал за ним такого. Он ведь слепнет, не так ли?

— Слепнет или нет, его проницательность и ум остаются по-прежнему острыми. Если ты так переживаешь, то оставайся и помоги мне присматривать за ним.

— Не могу. Мне надо ехать в Орсино.

— Бросаешь гильдию в тяжелые времена из-за личных дел. Ты ведешь себя как мальчишка, Тео, хотя тут очень может понадобиться твоя помощь. Возможно, нам придется срочно перебираться в другое место.

— Неужели дела обстоят так скверно?

— Рим остается Римом. С ним шутки плохи.

Я поразился. Мне и в голову не приходило, что все зашло так далеко.

— Ты считаешь, что они разжились новыми сведениями? Что нам пора порвать с католичеством и присоединиться к нищенствующей братии вальденсов?

— Ох уж эти вальденсы, — нежно проговорил Тимоти. — Славная маленькая секта. Рим мог бы многому научиться у них, если бы пожелал. Я с гордостью вспоминаю, как мы это провернули.

— Мы провернули? Я и не знал.

— Это забавная история. Однажды в Лионе купец Петер Вальдес услышал трубадура, исполняющего «Балладу о святом Алексии», и нежданно-негаданно продал вдруг все свое имущество и начал проповедовать бедность. Трубадуром, конечно же, был один из наших.

Я рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что наша заслуга случайна?

— Нынче трудно отличить бесплодную землю от благодатной почвы, — важно ответил он. — Поэтому, уповая на лучшее, мы повсюду сеем наши семена. Уверяю тебя, если ты сбежишь к вальденсам, то я готов пойти с тобой. Однако если даже наши скромные деяния вызывают недовольство Рима, то Бог знает, что он сделает с конкурирующей сектой, особенно учитывая, что она проповедует церковную бедность. Кстати говоря, я полагаю, что тебе понадобятся деньжата для твоего нового приключения.

— Да. И лошадь.

— Не жадничай, шут, для твоих дурачеств вполне хватит и осла.

— Но мне придется играть роль купца. А тут не обойтись без лошади, приличной одежды и увесистого кошелька для достойного путешествия. Таковы предписания нашего доброго святого отца.

Тимоти нахмурился. Он крепкой хваткой держал в руках казну гильдии, и подобные траты явно представлялись ему чрезмерными. Но мне было досадно, что ради этого путешествия придется расстаться с шутовским обличьем, поэтому будь я проклят, если не заставлю заплатить за это.

— Ладно, Тео, — уступил он. — Ты поедешь через Венецию?

Я кивнул.

— Пойдем ко мне, и я выдам тебе доверительное письмо. Ты уверен, что справишься с таким заданием?

Он удивленно вытаращил глаза, когда мой кинжал внезапно пролетел в паре дюймов от его уха и вонзился в стоящий за ним столб. Дубинки продолжали спокойно летать между нами.

— Я далеко не полностью пропил свое мастерство, — произнес я с подчеркнутой медлительностью, потом опустил руки и, отступив назад, позволил дубинкам приземлиться на пол у моих ног.

Тимоти бросил последнюю дубинку, вытащил из столба кинжал и метнул его в мою сторону. Тот просвистел в дюйме от моего уха. Я отвесил поклон, признавая его мастерство, и извлек кинжал из стены.

Никколо перехватил меня на пути к конюшне, куда я направлялся с изрядно потяжелевшим кошельком, весело позвякивавшим на поясе.

— У вашего таинственного посланца отличная лошадь, — доложил он. — Гораздо лучше любой из наших. Он помчался по упомянутым им делам на просто-таки бешеной скорости. Я мог бы проследить за ним, если хотите, но сомневаюсь, что смогу догнать его на одной из тех горбатых кляч, что имеются в нашем распоряжении.

— Спасибо, но не стоит. Он не такая уж важная птица. Нужный мне человек будет ждать меня в конце путешествия.

Никколо протянул мне руку, и я пожал ее.

— Тебе придется сыграть роль отца Геральда на нашем празднике.

— Я не сумею изобразить его так здорово, как вы.

— У тебя все отлично получится. Почаще спотыкайся да наталкивайся на что-нибудь. Если он спросит почему, то скажи, что это я предложил. Он поймет.

Я зашел в конюшню, где брат Деннис, надев кожаный передник поверх длинного балахона и зажав гвозди в зубах, подковывал гнедую кобылу.

— Сейчас освобожусь, — прошепелявил он.

Кобыла нервно подергивалась, но он мощной хваткой держал ее ногу. С одного удара он ловко вгонял каждый гвоздь, а закончив, отпустил лошадь, легонько шлепнув ее по крупу. Она фыркнула и умчалась прочь.

— Чем я могу помочь тебе, Тео? У меня есть один осел, выдрессированный к празднику.

— Спасибо, но к сожалению, я не смогу участвовать в празднике. Завтра я уезжаю, и мне понадобится одна из твоих прекрасных арабских лошадок.

Он фыркнул почти так же, как подкованная им гнедая.

— Что за причуды? Неужели ты стал слишком грузен для осла?

— Я отправлюсь под видом купца. И мне, возможно, понадобится приличная скорость.

Деннис жестом поманил меня в глубину конюшни.

— Сейчас у меня тут в основном вьючные кобылы и тяжеловозы, но один коняга как раз подойдет тебе. Правда, шельмец упрям. Я с радостью избавлюсь от него на время.

Его слова не слишком порадовали меня. Шельмец оказался крупным косматым жеребцом серой масти, злобно косившимся в мою сторону.

— Ну, как он тебе нравится? — поинтересовался Деннис.

Я хотел погладить его, но едва успел отдернуть руку назад, сохранив в целости пальцы.

— И мне придется ездить на этом строптивце?

— О, не переживай. Ты же сказал, что тебе нужен скакун резвый и крепкий. Старина Зевс не подведет, как только ты найдешь с ним общий язык.

— А если не найду?

— Бегать он все одно будет резво. Правда, неизвестно, в каком направлении. К завтрашнему дню я подготовлю его в дорогу.

Поблагодарив Денниса, я осторожно вышел из стойла Зевса. По ближайшей лестнице я поднялся в располагавшуюся над конюшней просторную кладовую, где сестра Агата обычно занималась швейными делами. Она сидела за своим рабочим столом возле большого окна и, ловя последние лучи дневного света, дошивала какое-то несуразное белое изделие. Лет двадцать назад она освоила в гильдии шутовское мастерство, но вскоре обнаружилось, что в ней скрыт более ценный талант костюмера. За прошедшие десятилетия ее руки, конечно, изрядно огрубели от бесконечных булавочных уколов, но не потеряли былой сноровки, а ее круглое, краснощекое лицо, обрамленное косынкой, осталось таким же веселым, как в первый день ее появления в гильдии.

— Агата, возлюбленная моя дева, забудь обеты свои! Давай порезвимся в садах Купидона, если не хочешь, чтобы я зачах от горя.

Как обычно, она ответила улыбкой на мои заигрывания, и на щеках у нее появились симпатичные ямочки, мгновенно сделавшие ее моложе лет на двадцать.

— Порезвиться с тобой, — хихикнула она. — Можно подумать, такой старичок, как ты, сможет угодить мне.

Агата приподняла свою работу к свету, и я понял, что у нее в руках огромная разлапистая митра.

— Для потешного епископа, — сказала она. — Смотри. — Она потянула за какую-то веревочку у основания, открыв клапан потайного отделения. — Тут будут сидеть голуби. Когда их выпустят, они взлетят и рассядутся вон на тех верхних балках. Я лично не собираюсь садиться под ними и тебе тоже не советую.

— Блестяще придумано. К сожалению, я не смогу сесть ни там, ни в ближайшем соседстве с тобой. Утром я уезжаю.

Ее лицо вытянулось.

— И пропустишь праздник! Ну не стыдно ли тебе, мастер Тео? Мы все с нетерпением ждали, когда ты присоединишься к нам после затянувшегося отшельничества. Уж сто лет мы не видели, как ты играешь отца Геральда.

— Ах, душа моя, будем довольствоваться этими воспоминаниями. Остается лишь радоваться, что в мои преклонные годы я еще сподобился получить задание. Но для вдохновения мне нужны твои швейные таланты.

Она устало вздохнула.

— Мне нужно сделать еще кучу костюмов, а ты не можешь подлатать даже свой собственный шутовской наряд. В самом деле, Тео!

— Шутовской наряд? Он теперь не для меня. На сей раз я отправляюсь под видом купца, и мне требуется соответствующий гардеробчик.

Агата стрельнула в меня проницательным взглядом.

— Значит, новое задание далеко не шуточное?

— Да. Яркая раскраска хороша только для стрелковой мишени. Таково мудрое изречение нашего благочестивого отца.

Она встала, неодобрительно покачав головой.

— По-моему, с тобой скверно обошлись. Ты же один из лучших мастеров.

— Не пробуждай сладких воспоминаний, моя милая. Нынче требуется куда больше грима, чтобы сделать мой порочный вид приемлемым для публичного потребления. Слишком глубоки стали изъяны, трещины да расселины.

— Ну что ты несешь чепуху, — пробурчала она, уходя к костюмерным вешалкам. — Впрочем, это ведь твое амплуа, — добавила она, появляясь с охапкой блеклой коричневой одежды. — Стой спокойно. — Она вытащила пару штанов и оценивающе глянула на меня. — Придется слегка выпустить их. Тут как раз есть две пары: одни дорожные, а вторые — поприличнее, на выход. Блузы сошьем из немецкой бумазеи. Тебе подойдет роль немецкого купца?

— Выбор не хуже прочих.

— Да уж, не хуже. Так, тут есть еще новый плащ. Подбитый овчиной и отороченный лисьим мехом. Я устроила в нем несколько потайных карманов. Тебе понадобится денежный пояс?

— Нет, у меня есть.

— А что с твоей обувкой?

— Пока в приличном состоянии.

— Тогда обойдешься. На, примерь новый нарядец.

Плащ был черный, с большим капюшоном. Я накинул его на плечи и прошелся.

— Да не вышагивай ты, как солдат, — заметила Агата. — Купцы обычно выглядят усталыми. Они вечно сутулятся и то и дело проверяют, на месте ли их кошельки, ведь живут-то они только ради денег.

Я слегка сгорбился и закутался в плащ, как черепаха в панцирь. Агата с оценивающим видом обошла вокруг и накинула мне на голову капюшон.

— Много ли времени займет дорога? — спросила она.

— Наверное, дней десять.

— Тогда перестань бриться, — посоветовала она. — К тому времени, когда ты доберешься до места, у тебя отрастет приличная бородка. Похоже, она будет седой.

— Да, жизнь моя клонится к закату. Милая Агата, обещай, что будешь ждать меня.

— Ах, Тео, я уже давно дала обет другому. Но ты всегда будешь вторым в моем сердце.

— Я ценю такое соперничество, как высшую похвалу. Доброй ночи, сестра.

Покинув костюмерную, я отправился на кухню, чтобы выпросить какой-нибудь еды, оставшейся от вечерней трапезы. Новости, разумеется, уже разнеслись повсюду, и мои старые приятели пришли пожелать мне удачи. Многие из них давно вышли из игры и теперь делились секретами мастерства с подрастающей сменой. Трудно сказать, завидовали они моему новому заданию или считали меня безумцем.

При свете тонкой свечи в моей келье я собрал две большие седельные сумки. Настроенный оптимистически, я взял с собой весь мой шутовской реквизит: кто знает, куда меня занесет после этого рискованного предприятия? Потом достал из-под тюфяка залежавшееся в ножнах оружие. Вытащив меч, я тщательно осмотрел его и немного помахал им для проверки. Меч показался мне странно тяжелым, а давно не тренированные руки и плечи сразу пожаловались на необычное напряжение. В лучшие времена я слыл приличным фехтовальщиком, но все лучшее кануло в далекое прошлое. Оставалось лишь надеяться, что мне не придется обнажать клинок.

Я закрыл сумки, поставил их на пол и прилег на лежанку. Повернувшись на бок, я глянул в окно. Взошла почти полная луна, и яркие звезды щедро усыпали небо. Хотелось бы, чтобы горизонты оставались ясными, по крайней мере, пока я не пересеку Адриатику. Зимние переправы и так достаточно опасны, даже в хорошую погоду. Мне вдруг захотелось помолиться, но я подавил это желание. Следовало ожидать, что моим молитвам будет оказан заслуживающий их прием, поскольку каждый прожитый день был лишь очередной отсрочкой поджидающего меня адского пламени. Потом мысли мои устремились в минувшее, и перед моим мысленным взором прошла череда давних знакомых: покойный герцог и здравствующая герцогиня, толстый пьянчужка и тощий смехотворный рыцарь, пылкая графиня и удачливые близнецы, а также чернобородый злодей, управляющий их судьбами. Да и мне самому надо опасаться его. Поежившись, я провалился в сон.

Через мгновение (или мне так показалось?) раздался утренний петушиный крик. Превозмогая себя, я встал и прошелся по ледяным плитам пола. Меч покоился на поджидавших меня дорожных сумках. Я прицепил его к поясу и стал похож на дворянина.

Дотащив сумки до конюшни, я увидел, что брат Деннис уже суетится, разводя огонь в кузнице. Он поднял мои дорожные сумки, словно перышки, и закинул их на спину Зевса, отчего сонный жеребец дико заржал и заартачился, молотя воздух копытами. Ободряющий прищур Денниса ни на йоту не прибавил мне уверенности.

Я забрался по лестнице в костюмерную, где на утреннем морозце поджидала меня сестра Агата, греясь в первых лучах солнца. Она вручила мне дорожную одежду.

— Давай-ка, примерь наряды, — приказала она.

Я послушно пошел за ширму и переоделся. В дополнение к мечу я спрятал в рукав кинжал, засунул за голенище довольно большой нож, а потом, ссутулившись, изобразил изнуренного странника, что, честно говоря, не стоило мне совершенно никаких усилий.

— Благословите утомленного скитальца, — нараспев произнес я с немецким акцентом.

— Да поможет тебе Господь побыстрее завершить путешествие, — серьезно ответила Агата и, к моему удивлению, обняла меня и нежно похлопала по щеке. — Возвращайся, старый греховодник, и продолжай искушать меня.

И быстро отвернулась, чтобы я не увидел ее слез.

Деннис критически осмотрел меня, когда я явился к нему в новом обличье.

— Ты выглядишь заурядно, — сказал он. — Совершенно не похож на себя.

— Так и задумано, — ответил я.

Он помог мне сесть в седло и, быстро сориентировавшись, схватил узду, когда Зевс попытался сбросить меня.

— Таких скакунов можно полюбить за одну только бьющую через край жизненную силу! — тяжело дыша, воскликнул он, с трудом удерживая гарцующее животное. — Видишь, он уже рвет и мечет!

— Но порвать и разметать ему не терпится именно меня, — завопил я, сумев, однако, перехватить поводья и резко натянуть их.

Жеребец дал задний ход к воротам конюшни и едва не разнес их, но все же сообразил, что я крепко держу повод и ему лучше делать то, что мне хочется.

— Похоже, поездка обещает быть забавной, — мрачно предсказал я.

— О да, эта коняга поддержит твой дух, — сказал Деннис. — Хотелось бы пожать тебе руку на прощание, но пока тебе лучше не отвлекаться от Зевса. Счастливого пути, Тео.

Бойкой рысью жеребец помчал меня во двор Дома гильдии. Там Никколо проводил с группой новичков утренние акробатические занятия. Он махнул мне рукой и тут же изобразил трясущуюся старческую походку, не преминув наткнуться на стоящее рядом ведро. Я одобрительно кивнул и проследовал дальше. Проезжая мимо трактира, я бросил на него горящий желанием взгляд, но заведение еще не открылось.

Перед самым выездом из городка случилось нечто интересное. Меня приветствовал едущий мне навстречу всадник.

— Эгей, сэр Валаам! — воскликнул похожий на трубадура молодой наездник, восседающий на прекрасном гнедом жеребце. Разумеется, он не был трубадуром, поскольку наряд его отличался богатым убранством и любому из нашей братии стоил бы, наверное, полугодового жалования. Он подъехал ближе. — С чего вдруг ты решил сменить осла на лошадь?

Его приветствие насторожило меня. Я использовал имя Валаам всего однажды, во время странствий по Умбрии. В конце концов я узнал всадника. Молодой де Бернадон, сын зажиточного торговца из тех краев. Я познакомился с ним несколько лет назад, и с тех пор мы иногда сталкивались от случая к случаю.

— Какая встреча, месье Франческо, — сердечно приветствовал я его. — Неужели вы наконец-то решили вступить в гильдию?

— Увы, нет, — сказал он. — Отец запретил мне. Зато разрешил съездить посмотреть на Праздник дураков, устраиваемый мастерами. Он сказал: «Это моя последняя поблажка твоим юношеским причудам». Только не говори мне, что ты уезжаешь.

— К сожалению, это так, — ответил я. — Новое назначение. Шуты не выбирают свои дороги и должны отправляться туда, куда их зовет фортуна. Но и без меня вас ждут здесь распрекрасные развлечения.

Глянув на меня с печальным сомнением, он спешился и подошел к моему коню.

— Но откуда взялось такое великолепное животное? Помнится, раньше ты странствовал на своих двоих.

— Великодушный дар богатого покровителя. Он прозвал коня Зевсом за молниеносную скорость и капризный нрав. Правда, до сих пор я видел, как он проявлял свою удаль лишь перед кобылами.

Франческо обхватил руками голову жеребца. К моему удивлению, Зевс стоял смирно. Юноша глядел ему прямо в глаза.

— Хорошо служи своему хозяину, — напутствовал он коня. — Он повидал за свою жизнь гораздо больше тебя и заслуживает пристойного путешествия. Относись к нему с почтением, ибо он мой друг. И тогда Господь будет охранять вас в пути.

Завершив это благословение, он подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием.

— Бог в помощь, старина Валаам. Заглядывай на обратном пути к нам в Ассизи, и мы всласть поболтаем.

Он вскочил на своего коня и продолжил путь. Задержавшись под аркой караульной башни, я постучал в дверь. Выглянул сонный стражник.

— Рановато ты поднялся, Тео, — заметил он.

— Молодой трубадур, проехавший здесь пару минут назад, не из нашей братии, — строго сказал я. — Сообщи о нем кому следует. Скорее всего, вреда от него не будет, но все же лучше поостеречься.

— Ладно, Тео. Все передам.

Я поблагодарил его и уехал. Самое удивительное, что Зевс успокоился и вез меня вполне послушно. Кто знает, может, и правда напутствие Франческо возымело действие? Могу только сказать, что некоторые люди знают подход к животным.