"Подручный смерти" - читать интересную книгу автора (Хафтон Гордон)

Маленький помощник Войны

Силуэт чисто символически постучал.

– Кто это? – спросил я, щурясь от света из коридора.

– Шкода.

– Заходи.

Он вошел, зажег свет, запер дверь и произнес:

– Ты, смотрю, уже устроился.

В руках он держал поднос с тарелкой салата, студенистым коричневым десертом и стаканом воды. Он заметил мой изучающий взгляд:

– Салат из козьего сыра, грецких орехов, оливок и маринованных помидоров. Очень полезный – не хочу стать похожим на Войну.

Он ткнул пальцем в десерт.

– А это низкокалорийная сливочная карамель. Последний кусок рисового пудинга уволок Чумка. Будешь?

Я покачал головой. Он поставил поднос на стол, развернул стул, уселся и отпил из стакана большой глоток.

– А ты не слишком разговорчив.

– Отвык.

Он пробурчал в знак согласия:

– Из гроба вообще тяжело вылезать.

Шкода ел шумно и стремительно, загребая еду в рот так, словно голодал с самого завтрака. Когда исчез последний кусок дряблого десерта, парнишка развалился на стуле, круговыми движениями помассировал живот и громко рыгнул.

– Ну и… – начал он. Я ждал продолжения. Вместо этого он поднялся, подошел к креслу с откидной спинкой, развернулся и уселся. Отклонил спинку назад и принялся выковыривать остатки еды из передних зубов.

– Что?

– И… как тебе сегодня работалось?

Я снова стоял на крыше колокольни и смотрел вниз на труп женщины. Я представил, как Смерть ее сталкивает, как она падает. В какой-то краткий блистающий миг она изящна, словно пикирующая хищная птица, затем – глухой удар о тротуар. При мысли об этом мне стало дурно.

– Нормально.

– Угу. – Он поворочал языком за губами. – Ты же на типовом контракте, верно?

Я кивнул.

– Ну и… пан или пропал?

– Если я не подойду, – произнес я осторожно, – то выберу один из способов смерти, которые увижу на этой неделе.

Нет, мне совсем не хотелось в воскресенье вечером прыгать с крыши высокого здания. В обществе трупов суицид числился почти в самом конце списка уважаемых смертей, и естественно, я бы его не стал выбирать. Также я не мог понять, что он означал. Для женщины эта смерть являлась окончательным решением, выстраданным за годы отчаяния, и актом мести живым. Для толпы зевак – шоком, развлечением или событием, которое они будут помнить до конца дней своих. Для моего нанимателя – рутинной обязанностью.

– А как ты умер изначально?

– Не помню.

Он рассмеялся.

– А я о своей смерти помню вообще все. Я гонял мяч с ребятами тут у складов на железной дороге, мяч закатился под платформу, и я пошел его доставать. Ну и начал прикалываться, будто меня придавило колесом платформы. Все ржали. Во, блин, дает, и все такое. В общем, короче: платформа тронулась, откатилась назад и вдавилась мне прямо в грудь. Хрусть… Самое смешное, что такое же когда-то случилось с моей кошкой.

Шкода закончил ковыряться в зубах и полез на верхний ярус кровати. Я снял туфли, пиджак и прилег на свой нижний. Какое-то время мы лежали молча, потом он свесился через край и спросил:

– Тебе сказали, зачем ты здесь?

– Нет.

– И о Гадесе не сказали?

Я покачал головой.

– Никто ничего не сказал о помощнике?

– Да вроде нет.

– Что характерно.

Он с раздражением уставился в стену, после чего вновь задвинулся на верхнюю полку. Из комнаты напротив доносились слабые звуки «Реквиема» Моцарта. Я был измучен, сбит с толку, ощущал себя в новой обстановке прескверно. Мне бы повернуться на другой бок и крепко заснуть, но из головы не выходил один вопрос.

– Кто такой Гадес? – спросил я.