"Круг земной" - читать интересную книгу автора (Стурлусон Снорри)

Сага о Харальде Суровом (Haralds saga har #240; r #225;#240; a)

Харальд, сын Сигурда Свиньи, брат конунга Олава Святого по матери, был в битве при Стикластадире, в которой пал святой Олав конунг. Харальд был тогда ранен и бежал вместе с другими. Так говорит Тьодольв:

Рёгнвальд сын Бруси помог Харальду бежать из битвы и привел его к одному бонду, который жил в лесу вдали от людей. Там лечили Харальда, пока он не поправился. Потом сын бонда проводил его На восток через Кьёль, они ехали по возможности лесами, избегая больших дорог. Сын бонда не знал, кого он ведет. И когда они ехали верхом по какому#8209;то дикому лесу, Харальд сказал такую вису:

Он продвигался на восток по Ямталанду и Хельсингьяла яду дальше в Швецию. Там он повстречал ярла Рёгнвальда сына Бруси и многих других людей Олава конунга, которые спаслись из битвы.

На следующую весну они снарядили корабли и летом отплыли в Гардарики к Ярицлейву конунгу.[383] Они пробыли там зиму. Так говорит Бёльверк:

Конунг Ярицлейв хорошо принял Харальда с его людьми. Харальд сделался предводителем над людьми конунга, которые охраняли страну, вместе с Эйливом, сыном ярла Рёгнвальда. Так говорит Тьодольв:

Харальд провел в Гардарики несколько зим и ходил походами по Восточному Пути. А потом он отправился в поход в Страну Греков, и у него была большая дружина. Он дошел до Миклагарда. Бёльверк так говорит:

В то время Страною Греков правила конунгова жена Зоэ Могучая вместе с Микьялем Каталактом.[385] И когда Харальд прибыл в Миклагард и встретился с конунговой женой, он поступил к ней на службу. Осенью он отплыл на галере вместе с войском, и они плавали по Греческому Морю. У Харальда была своя дружина. А предводителем войска был человек по имени Гюргир.[386] Он был сородичем конунговой жены.

Харальд пробыл в войске недолгое время, как веринги крепко с ним подружились и всегда были вместе с ним в битвах. Вскоре Харальд сделался предводителем всех верингов. Гюргир с войском плавал между островами Страны Греков, нападая на корсаров.

Однажды, когда они шли походом по суше и собирались расположиться на ночлег близ какого#8209;то леса, веринги первыми достигли места, где нужно было разбить шатры, и они хотели поставить их там, где было выше и удобнее всего, потому что земля оказалась болотистая, и когда шел дождь, плохо приходилось тем, кто устроился в низине. В это время подошел Гюргир, предводитель войска, и когда увидел, где поставили шатры веринги, приказал им удалиться и разбить лагерь в другом месте, сказав, что здесь он сам намерен поставить шатры. Харальд говорит:

— Если б вы раньше прибыли на ночлег, вы бы и получили этот лагерь, и тогда нам пришлось бы разбить шатры в другом месте, какое приглянулось бы нам. А теперь вы так и поступайте — поставьте палатки в другом месте, где вам захочется. Я думал, что это право верингов здесь, во владениях греческого конунга, жить по собственной воле и во всем быть свободными перед другими людьми, служа только конунгу и его жене.

Разгорелся между ними спор, и дошло до того, что обе стороны взялись за оружие. Недалеко было и до драки. Вмешались тогда наиболее разумные люди и развели их. Они говорили, что лучше всего будет, если они примирятся и достигнут согласия, так чтобы в дальнейшем не происходило подобных ссор. Назначили сходку, и решение должны были принять лучшие и умнейшие люди. На этой сходке договорились о том, что греки и веринги будут тянуть жребий из полы, кому первым ехать, или плыть, или приставать к берегу и выбирать место для палаток. И те и другие должны подчиняться тому, что укажет жребий. Затем приготовили жребии и пометили их. Тогда Харальд сказал Гюргиру:

— Я хочу посмотреть, как ты пометил свой жребий, для того чтобы мы оба не пометили их одинаково.

Тот показал свой жребий. После этого Харальд пометил свой жребий и бросил его в полу. Так сделал и Гюргир. А тот человек, который должен был вытягивать жребии, вынул один и, держа его между пальцами, поднял со словами:

— Эти должны первыми ехать, плыть, и занимать пристань и выбирать себе место для шатров.

Харальд схватил его за руку, выхватил жребий и бросил его в море. Он сказал затем:

— Это был наш жребий.

Гюргир говорит:

— Почему же ты не дал посмотреть другим людям?

— Погляди теперь, — говорит Харальд, — на тот, который остался. Ты узнаешь свой знак.

Посмотрели тот жребий, и все признали пометку Гюргира. Было решено, что верингам принадлежит выбор во всех спорных случаях. Много раз возникало несогласие между ними, и всегда дело кончалось тем, что Харальд добивался своего.

Летом все они ходили в походы за добычей. Когда все войско было вместе, Харальд приказывал своим людям не участвовать в битве или находиться там, где меньше опасности для жизни. Он говорил, что хочет уберечь свою дружину от потерь. Когда же он был один со своими людьми, то бросался в битву с такой яростью, что должен был либо победить, либо погибнуть.

И часто выходило, что, если Харальд стоял во главе войска, он побеждал там, где Гюргир терпел поражение. Это заметили воины и говорили, что дело пошло бы лучше, если бы Харальд стал единственным предводителем всего войска, и осуждали военачальника за то, что ни от него, ни от его войска нет никакого толку. Гюргир говорит, что веринги не оказывают ему помощи, и предложил им отправиться куда#8209;нибудь еще, а он пойдет с остальным войском, и пусть они добиваются того, чего сумеют. Тогда Харальд отделился от войска, а с ним веринги и латиняне.[387] Гюргир же пошел с войском греков. И тогда стало ясно, кто на что способен. Харальд всякий раз одерживал победу и брал добычу, а греки отправились домой в Миклагард, исключая юношей, которые, желая завоевать богатства, присоединились к Харальду и признали его своим военачальником.

Харальд пошел со своим войском на запад, в Африку,[388] которую веринги называют Страна Сарацин. Его войско тогда сильно увеличилось. Он захватил в Стране Сарацин восемьдесят городов. Некоторые из них сдались ему, другие же он взял силою. Потом он отплыл на Сикилей. Тьодольв так говорит:

Здесь рассказывается, что Микьяль был в то время конунгом греков. Харальд провел в Африке много лет, захватил огромные богатства, золото и всякого рода драгоценности. Но все имущество, какое он добыл и в каком не нуждался для того, чтобы содержать себя, он посылал с верными людьми на север в Хольмгард на хранение к Ярицлейву конунгу, и там скопились безмерные сокровища. Так и следовало ожидать, потому что он ходил походами в ту часть мира, которая всего богаче золотом и драгоценностями, и совершил множество подвигов, а именно — как уже было сказано, захватил восемьдесят городов.

Когда Харальд приплыл на Сикилей, он воевал там и подошел вместе со своим войском к большому городу с многочисленным населением. Он осадил город, потому что там были настолько прочные стены, что он и не помышлял о том, чтобы проломить их. У горожан было довольно продовольствия и всего необходимого для того, чтобы выдержать осаду. Тогда Харальд пошел на хитрость: он велел своим птицеловам ловить птичек, которые вьют гнезда в городе и вылетают днем в лес в поисках пищи. Харальд приказал привязать к птичьим спинкам сосновые стружки, смазанные воском и серой, и поджечь их. Когда птиц отпустили, они все полетели в город к своим птенцам в гнезда, которые были у них в крышах, крытых соломой или тростником. Огонь распространился с птиц на крыши. И хотя каждая птица приносила немного огня, вскоре вспыхнул большой пожар, потому что множество птиц прилетело на крыши по всему городу, и один дом стал загораться от другого, и запылал весь город. Тут весь народ вышел из города просить пощады, те самые люди, которые до этого в течение многих дней вызывающе и с издевкой поносили войско греков и их предводителя. Харальд даровал пощаду всем людям, кто просил о ней, а город поставил под свою власть.

И другой город осадил Харальд со своим войском. Он был таким многолюдным и укрепленным, что невозможно было рассчитывать на прорыв, да и окружала город плоская безводная равнина. Тогда Харальд велел прорыть подкоп от того места, где тек ручей в глубоком овраге, так что этого места нельзя было увидеть из города. Вырытую землю они выбрасывали в воду, давая потоку уносить ее прочь. Работали они по сменам — и днем, и ночью. Войско ежедневно подходило к городу, а горожане выходили на укрепления, и они обстреливали друг друга. По ночам же и те и другие спали.

Когда Харальд убедился в том, что подземный проход стал таким длинным, что по нему можно было пробраться под городскими стенами, он приказал своему войску вооружиться. На рассвете они вошли в подкоп. Когда же они дошли до конца его, они стали рыть у себя над головами, пока не добрались до камней, скрепленных известью, — то был пол в каменных палатах. Затем они взломали пол и вошли в палаты. Перед ними сидело множество горожан, которые ели и пили, и появление противника оказалось для них полной неожиданностью, веринги бросились на них с обнаженными мечами и одних убили на месте, а другим удалось убежать. Веринги погнались за ними, и некоторые из них захватили городские ворота и отворили их, и все войско вошло в город. Когда же они вступили в город, то жители его обратились в бегство, и многие просили пощады, и все, кто сдался, ее получили. Так Харальд завладел городом и огромными богатствами.

Они подошли к третьему городу. Он был больше прежних и неприступнее, и богаче и имуществом и людьми. Вокруг города шли широкие рвы, и они увидели, что здесь им не помогут те хитрости, какие они применяли раньше. Они долго там стояли, но им ничего не удавалось предпринять. А горожане, видя это, осмелели. Они выставили своих воинов на городские стены, открыли городские ворота и кричали верингам, приглашая их войти в крепость. Они издевались над ними, говоря, что они не лучше пригодны к бою, чем куры. Харальд велел своим людям делать вид, будто они не понимают, что те говорят.

— Мы ничего не достигнем, — говорит он, — даже если и нападем на крепость. Они сверху будут метать в нас оружие. И хотя бы нам удалось с частью войска войти в крепость, они могут запереть его, коль захотят, оставив других снаружи, потому что над всеми городскими воротами они поставили стражу. Но и мы подшутим над ними и покажем, что не боимся их. Пусть наши люди выйдут на равнину, поближе к городу, но так, чтобы не попасть под их стрелы. И пусть все наши люди будут без оружия и заняты игрой и дадут увидеть горожанам, что мы не обращаем внимания на их воинов.

Так продолжалось несколько дней.

Упоминают двух исландцев, которые были в походе с Харальдом. Один из них — Халльдор, сын Снорри Годи, — он принес этот рассказ сюда в Исландию, а другой — Ульв, сын Оспака, сына Освивра Мудрого. Оба они были людьми необычайной силы и боевого мужества и друзьями Харальда. Оба принимали участие в играх.

После того как дела шли таким образом в течение нескольких дней, горожане захотели показать еще больше мужества. Они поднялись на городские стены безоружными и оставили ворота города открытыми. Это увидели веринги, и однажды они пошли на игры, спрятав мечи под плащами, а шлемы под шляпами. Вот играют они так некоторое время и видят, что горожане не тревожатся. Тогда они быстро выхватили оружие и побежали к городским воротам.

Горожане, увидев это, вышли навстречу им в полном вооружении. Завязался бой в воротах. У верингов не было никакого прикрытия, помимо того что они обвязали себе плащами левую руку. Одни были ранены, другие пали, и все оказались в тяжелом положении. Харальд и воины, которые были с ним в лагере, пришли на помощь своим.

Но горожане, поднявшиеся на городские стены, стреляли в них из луков и забрасывали камнями. Вспыхнул жестокий бой. Тем, кто сражался в воротах, казалось, что помощь к ним идет медленнее, чем им хотелось бы. Когда Харальд подошел к воротам, пал его знаменосец. Тогда Харальд крикнул:

— Халльдор, подними знамя!

Халльдор откликнулся и, поднимая древко, сказал необдуманно:

— Кто же понесет перед тобой знамя, если ты так робко продвигаешься?

То была речь скорее оскорбительная, чем справедливая, потому что Харальд был очень мужественным воином. Они пробились затем в город. Битва была ожесточенной и кончилась тем, что Харальд победил и захватил крепость.

Халльдор получил в битве много ран и был сильно ранен в лицо. Рубец от этой раны оставался у него всю жизнь.

Четвертый город, к которому подошел Харальд со своим войском, был больше всех тех, о которых было прежде рассказано. Он был так укреплен, что им нечего было и рассчитывать на то, чтобы ворваться в него. Поэтому они осадили город и перерезали все пути к нему, так чтобы продовольствие не могло быть доставлено к его жителям. Когда же прошло немного времени, Харальд заболел, да так, что пришлось ему улечься в постель. Он велел поставить свою палатку поодаль от остального лагеря, потому что, думалось ему, покойнее будет не слышать шума и веселых криков войска. Его люди часто приходили толпами к нему за советом.

Тут горожане увидели, что у верингов происходит что#8209;то необычное. Они послали соглядатаев узнать, что бы это могло быть. Когда же соглядатаи возвратились в город, они рассказали, что предводитель верингов заболел и что по этой причине не происходит нападений на город. Прошло таким образом некоторое время, и силы у Харальда убавилось. Стали тогда его люди горевать и печалиться. Все это прознали горожане. Наконец, болезнь так одолела Харальда, что по всему войску стали поговаривать о последнем его часе. Тут веринги вступили в переговоры с горожанами, сказали им о кончине своего вождя и просили священников разрешить ему быть погребенным в городе. А когда горожане узнали об этой новости, то многие из тех, которые управляли монастырями или храмами в городе, выражали желание принять его тело в свои церкви, зная, что можно будет ожидать большого притока пожертвований. Все священники нарядились тогда в свои облачения и вышли из города с ковчегами и мощами, образовав пышное шествие. Веринги же приготовили пышные похороны. Гроб был поднят и покрыт драгоценной тканью, и его несли вместе со множеством стягов.

Когда гроб внесли в городские ворота, то опустили его, поставив поперек дороги. Тут веринги протрубили во все свои трубы и обнажили мечи. Все войско верингов бросилось тогда из лагеря в полном вооружении с кликами и гиканьем и ворвалось в город. Монахи же и другие священники, которые выступали в этом погребальном шествии, состязаясь между собой, кто первым получит приношения, теперь состязались в том, чтобы подальше убежать от верингов, потому что те убивали всякого, кто им попадался, будь то клирик или мирянин. Так веринги прошли по всему городу, убивая народ, разграбили все городские церкви и взяли огромную добычу.

Харальд пробыл много лет в этом походе, о котором было рассказано, и в Стране Сарацин и на Сикилей. Затем он возвратился в Миклагард вместе с этим войском и провел там недолгое время, прежде чем отправился в Йорсалахейм. Он тогда оставил золото, полученное в уплату за службу греческому конунгу, и все веринги, которые отправились вместе с ним, поступили так же. Как рассказывают, во всех этих походах Харальд дал восемнадцать крупных битв. Так говорит Тьодольв:

Харальд отправился со своей дружиной в Йорсалаланд и через нее в город Йорсалаборг. И пока он шел по Йорсалаланду, все города и крепости сдавались под его власть. Так говорит скальд Стув, который слышал, как об этих событиях рассказывал сам конунг:

Здесь рассказывается, что эта страна перешла под власть Харальда без пожаров и грабежей. Он дошел вплоть до Иордана и искупался в нем, как это в обычае у паломников. Харальд совершил богатые приношения Гробу Господню и Святому Кресту и другим святыням в Иорсалаланде. Он установил мир по всей дороге к Иордану и убивал разбойников и прочий склонный к грабежам люд. Так говорит Стув:

После этого он возвратился в Миклагард.

Когда Харальд вернулся в Миклагард из Йорсалаланда, ему захотелось отправиться в северные земли на свою родину. Он узнал тогда, что Магнус сын Олава, сын брата его, сделался конунгом в Норвегии и в Дании. Он отказался тогда от службы греческому конунгу. Но когда конунгова жена Зоэ проведала об этом, она разгневалась и обвинила Харальда в том, что он присвоил имущество греческого конунга, которое захватил во время военных походов, когда Харальд был предводителем войска.

Марией звали одну юную и красивую девушку. Она была племянницей Зоэ, конунговой жены. Эту девушку Харальд сватал, но конунгова жена ему отказала. Как здесь на севере рассказывали веринги, служившие в Миклагарде, осведомленные люди передавали, что Зоэ, конунгова жена, сама хотела выйти замуж за Харальда, и это была главная и истинная причина ее ссоры с Харальдом, когда он захотел уехать из Миклагарда, хотя перед народом она выдвигала другую причину. Конунга греков в то время звали Константин Мономах.[393] Он управлял царством вместе с Зоэ конунговой женой. И вот греческий конунг приказал схватить Харальда и отвести его в емницу.

Но когда Харальд подходил к темнице, ему явился святой Олав конунг и сказал, что поможет ему. На этом месте на улице впоследствии была построена часовня, посвященная Олаву конунгу, и с тех пор эта часовня там стоит.

Темница же была устроена в виде высокой башни, открытой сверху, а дверь вела в нее с улицы. Туда был помещен Харальд, а с ним Халльдор и Ульв. Следующей ночью пришла в верхнюю часть темницы одна знатная женщина, поднявшись по лестнице вместе с двумя своими слугами. Они сбросили сверху в темницу веревку и вытянули узников наружу. Этой женщине святой Олав конунг даровал исцеление и явился ей, повелев освободить его брата из тюрьмы.

Харальд тотчас же отправился к верингам, и все они встали навстречу ему и радостно его приветствовали. Тут вся дружина вооружилась, и они отправились туда, где спал конунг. Они схватили конунга и выкололи ему оба глаза. Торарин сын Скегги так говорит в своей драпе:

В этих двух драпах о Харальде и во многих других песнях о нем рассказано, что Харальд ослепил самого конунга греков. Скальды могли бы приписать этот поступок военачальнику или графу или другому знатному человеку, если б знали, что это более правильно. Но Харальд сам рассказывал так, да и другие люди, которые там были вместе с ним.

В ту же самую ночь Харальд со своими людьми пришел в дом, где спала Мария, и силою взял ее с собою. Они направились к галерам верингов и, захватив две галеры, отплыли в Сьавидарсунд. Но когда они приплыли туда, где поперек пролива были протянуты железные цепи, Харальд сказал, чтобы люди на обеих галерах взялись за весла, а те, кто не гребет, перебежали бы на корму, взяв в руки свою поклажу. Тут галеры подплыли к железным цепям. Как только они въехали на них и остановились, Харальд велел всем перебежать вперед. Галера, на которой находился Харальд, погрузилась носом в воду и соскользнула с цепи, но другая переломилась пополам, застряв на цепи, и многие утонули в проливе, иных же спасли.

Таким путем Харальд ушел из Миклагарда и поплыл в Черное Море. Но прежде чем он отплыл от суши, он высадил на берег девушку, дав ей надежную охрану для пути назад в Миклагард и наказал ей передать ее родственнице Зоэ, что сколь большую власть та не имела над Харальдом, могущество конунговой жены не помешало ему захватить девушку. Затем Харальд отплыл на север в Эллипалтар, а оттуда поехал в Восточную Державу. Во время этой поездки Харальд сочинил Висы Радости, и было их всего шестнадцать с одинаковым припевом в каждой. Вот одна из них:

Так обращался он к Эллисив, дочери Ярицлейва конунга в Хольмгарде.

Когда Харальд прибыл в Хольмгард, Ярицлейв принял его отменно хорошо. Он провел там зиму и получил в свое распоряжение все то золото, которое прежде посылал туда из Миклагарда, и самые разные драгоценности. Там было столько добра, сколько никто в Северных Странах не видал в собственности одного человека. Харальд трижды ходил в обход палат, пока находился в Миклагарде. Там было в обычае, что всякий раз, когда умирал конунг греков, веринги имели право обходить все палаты конунга, где находились его сокровища, и каждый был волен присвоить себе то, на что сумеет наложить руку.

В ту зиму Ярицлейв конунг выдал свою дочь за Харальда. Имя ее было Элисабет, а норвежцы звали ее Эллисив. Об этом рассказывает Стув Слепой:

Весною Харальд отправился из Хольмгарда в Альдейгьюборг, снарядил там корабли и летом отплыл на запад, сперва повернул в Швецию и причалил в Сигтунах. Вальгард с Поля говорит:

Харальд встретился там со Свейном сыном Ульва. Тою осенью он бежал от Магнуса конунга после битвы у Хельганеса. И когда они повстречались, они были очень рады друг другу. Олав Шведский конунг шведов, был отцом матери Эллисив, жены Харальда, а мать Свейна Астрид была сестрою Олава конунга. Харальд и Свейн вступили в дружбу и заключили союз. Всё шведы были друзьями Свейна, потому что его род был самым большим в стране. Теперь же все шведы стали друзьями и помощниками Харальда. Множество знатных людей были связаны с ним свойством. Тьодольв говорит:

После этого они снарядили корабли, Харальд и Свейн, и вскоре же собралось к ним большое войско, и когда они были готовы, они отплыли на запад в Данию. Вальгард так говорит:

Сперва высадили они войско в Сьяланде, воевали и жгли там повсюду. Потом они двинулись на Фьон, сошли там на берег и воевали. Так говорит Вальгард:

Конунг Магнус сын Олава осенью после битвы при Хельганесе отплыл на север в Норвегию. До него дошла весть, что сородич его Харальд сын Сигурда прибыл в Швецию и что они со Свейном сыном Ульва заключили союз и отправились во главе большого войска в поход, желая подчинить себе Датскую Державу, а затем и Норвегию.

Магнус конунг созвал ополчение со всей Норвегии, и к нему собралось большое войско. Он слышал, что Харальд и Свейн пришли в Данию, все там пожгли, и население страны повсюду покорилось им. Рассказывали также, что Харальд — человек роста и силы не чета прочим, и так умен, что нет для него ничего невозможного, всякий раз достается ему победа, когда он сражается, а золотом так богат, что ни один человек не видывал подобного. Тьодольв говорит:

Советники Магнуса конунга говорят, что, как им кажется, плохо будет дело, если родичи Харальд и Магнус станут смертельными врагами. Многие предлагали поехать и достигнуть соглашения между ними, и конунг согласился на их уговоры. Снарядили тогда быстроходный корабль и спешно отплыли на юг в Данию. Для этого посольства к Харальду были выбраны датчане, верные друзья Магнуса конунга. Это дело держали в большой тайне. Когда же Харальд услышал, что сородич его Магнус конунг предлагает ему примирение и дружбу и хочет, чтобы Харальд поделил Норвегию с ним пополам, а также, чтобы они поделились поровну своими богатствами, он согласился на это, и гонцы поехали назад к Магнусу конунгу.

Немного спустя случилось как#8209;то вечером, что Харальд и Свейн беседовали за питьем. Свейн спросил, какое из сокровищ Харальда тому всего дороже. Тот отвечает: его стяг Опустошитель Страны. Тогда Свейн спросил, что делает его таким ценным сокровищем. Харальд говорит, что, как было предсказано, тому достанется победа, перед кем понесут этот стяг, и так это и было с тех пор, как он у него. Свейн отвечает:

— Я тогда поверю, что таково свойство стяга, когда ты дашь три сражения своему сородичу Магнусу конунгу и одержишь во всех них победу.

Тогда Харальд говорит сердито:

— Я знаю о своем родстве с Магнусом, даже если б ты и не напомнил мне о нем. Но даже если мы сейчас с ним враги, это не значит, что мы не можем встретиться с ним и как друзья.

Свейн изменился в лице и сказал:

— Кое#8209;кто говорит, что ты соблюдаешь только ту часть соглашения, из которой, как тебе кажется, ты способен извлечь выгоду.

Харальд отвечает:

— Ты знаешь меньше случаев, когда я не соблюдал соглашений, чем я знаю случаев, когда Магнус конунг мог бы сказать, что ты соблюдал соглашения с ним.

На этом они расстались. Вечером, когда Харальд пошел спать на корму своего корабля, он сказал своему слуге:

— Я не лягу сегодня ночью в свою постель, потому что у меня есть предчувствие — дело не обойдется без предательства. Я заметил сегодня вечером, что свояк мой Свейн очень рассердился на мои откровенные речи. Сторожи, не случится ли чего здесь ночью.

Харальд пошел спать на другое место, а на свою постель положил бревно. Ночью к корме корабля подплыла лодка, какой#8209;то человек взобрался на борт, распахнул шатер на корме и подошел к постели Харальда и ударил большой секирой, так что та прочно застряла в дереве. Затем этот человек спрыгнул в лодку, а была кромешная тьма, и уплыл прочь, но секира осталась свидетельством — она прочно засела в дереве. Тогда Харальд разбудил своих людей и показал им, какое предательство против них было совершено.

— Мы можем видеть из этого, — говорит он, — что нет нам поддержки от Свейна, раз он замыслил против нас измену. Лучше всего убраться отсюда, пока есть возможность. Отвяжем#8209;ка наши корабли и тихонько уплывем.

Так они и сделали, уплыли ночью на север, держась берега, и плыли днем и ночью, пока не встретили Магнуса конунга в том месте, где он находился со своими кораблями. Тогда Харальд встретился со своим сородичем Магнусом, и была то радостная встреча, как говорит Тьодольв:

После этого сородичи беседовали между собой, и все происходило самым мирным образом.

Корабли Магнуса конунга стояли на якоре, а шатры были разбиты на берегу. Он пригласил своего сородича Харальда к своему столу, и Харальд отправился на пир вместе с шестью десятками людей. Пир шел горой. А к концу дня Магнус конунг пошел в шатер, где сидел Харальд. С ним шли люди, неся поклажу, то были оружие и одежды. Конунг подошел к людям, сидевшим с краю стола, и дал им хорошие мечи, а иным щиты, одежды или оружие либо золото, и те, кто был знатнее, получали более ценные подарки. Потом он подошел к своему сородичу Харальду, держа в руке два камышовых стебля, и сказал так:

— Какой из стеблей желаешь взять?

Харальд отвечает:

— Тот, что ближе ко мне.

Тут Магнус конунг сказал:

— Вместе с этим стеблем камыша даю я Вам половину Норвежской Державы со всеми налогами и поборами и со всей собственностью, какая там находится, на условии, что ты будешь таким же равноправным конунгом в любом месте Норвегии, как и я. Но когда мы будем вместе, то меня будут первым приветствовать, служить мне и усаживать. И если сойдутся три знатных мужа, я должен сидеть посредине. Мне будут принадлежать стоянка конунга и пристань конунга. Но Вы обязаны поддерживать и укреплять нашу державу за то, что мы сделали Вас таким человеком в Норвегии, каким, мы полагали, никто не будет, пока наша голова высится над землею.

Тут Харальд поднялся и сердечно поблагодарил его за честь и отличие. После этого они оба уселись, и тот день прошел в веселии. Вечером Харальд со своими людьми ушел к своим кораблям.

Наутро Магнус конунг приказал трубить сбор всего войска. Когда тинг собрался, Магнус конунг объявил всем людям о том пожаловании, которое он даровал своему сородичу Харальду. Торир из Стейга дал на этом тинге Харальду звание конунга.

В тот же день Харальд конунг пригласил Магнуса конунга к себе за стол, и тот пришел с шестью десятками людей в шатер Харальда конунга, где был устроен пир. Оба конунга сидели вместе, и пир был пышный и обильный. Конунги были веселы и радостны.

В конце дня Харальд конунг велел принести в шатер множество сундуков. Люди принесли, кроме того, одежды, оружие и всяческие другие ценные вещи. Это имущество он разделил и раздал людям Магнуса конунга, присутствовавшим на пиру. Затем он велел открыть сундуки и сказал Магнусу конунгу:

— Вчера Вы передали нам большую державу, которую Вы прежде отняли у Ваших и наших врагов, и передали нам в совместное с Вами владение. Это было хорошо с Вашей стороны, ведь Вы немало потрудились, добывая Вашу державу. Ну, а мы были за пределами страны и тоже подвергались опасностям, прежде чем я собрал это золото, которое Вы можете теперь видеть. Я хочу поделить его с Вами, Давайте владеть этим имуществом на равных правах, так же как мы поровну делим власть над Норвегией. Я знаю, что Ваш и мой нрав неодинаковы. Ты — человек намного более щедрый, чем я. Так поделим же это имущество между собою поровну. И пусть каждый распоряжается своею долей, как пожелает.

Затем Харальд велел расстелить большую воловью шкуру и высыпать на нее золото из сундуков. Принесли тут весы и гири, и все было порознь взвешено на чашах весов и разделено по весу, и казалось всем, кто видел это, в высшей степени удивительным, что в северных странах могло столько золота собраться в одном месте. И в самом деле, это были имущество и сокровища греческого конунга, у которого, как все говорят, дома полны червонного золота.

Конунги очень веселились. Тут внесли слиток величиною с человеческую голову. Харальд конунг взял этот слиток и сказал:

— Где то золото, родич мой Магнус, которое ты мог бы поставить против этого слитка?

Магнус конунг отвечает:

— Столько было войн и больших ополчений, что я тебе отдал почти все золото и серебро, какое у меня имелось. Теперь нет у меня больше золота, кроме этого обручья.

Он взял обручье и передал Харальду. Тот посмотрел и сказал:

— Немного золота, сородич, для конунга, под властью которого две державы, и однако кое#8209;кто может усомниться в том, тебе ли принадлежит это обручье.

Магнус конунг отвечал озабоченно:

— Если не мне по праву принадлежит это обручье, тогда я и не знаю, что мое по праву, потому что святой Олав конунг, отец мой, дал мне это обручье, когда мы с ним навсегда расстались.

— Верно говоришь ты, Магнус конунг: отец твой дал тебе обручье. Он взял его у моего отца за малое дело. Но и то верно, нелегко приходилось мелким конунгам в Норвегии, когда твой отец был на вершине власти.

Харальд конунг дал на пиру Ториру из Стейга кленовую чашу, обрамленную позолоченным серебром и с ручкой из позолоченного серебра сверху, всю наполненную монетами из чистого серебра. Затем он дал ему и две золотых гривны, обе весом в марку. Он дал ему также свой темно#8209;пурпурный плащ на белом меху и обещал ему большой почет и свою дружбу. Как рассказывал Торгильс сын Снорри, он видел алтарный покров, который был сделан из этого плаща, а Гудрид дочь Гутхорма, сына Торира из Стейга, говорила, что Гутхорм, отец ее, владел чашей, которую она видела. Бёльверк так говорит:

Следующей зимой после их примирения Магнус конунг и Харальд конунг оба правили Норвегией, и каждый имел свою дружину. В течение зимы они ездили по Упплёнду по пирам и то были вместе, то порознь. Они доезжали на севере до Трандхейма и Нидароса. Магнус конунг хранил святые мощи Олава конунга, с тех пор как прибыл в страну. Каждые двенадцать месяцев он подстригал его волосы и ногти, и у него находился ключ, которым отпиралась рака. В то время происходили разного рода чудеса от святых мощей Олава конунга.

Вскоре начало расшатываться согласие между конунгами, и многие были настолько злонамеренными, что стали сеять раздор между ними.

Свейн сын Ульва спал в то время, как Харальд бежал. После этого Свейн стал выведывать, что делает Харальд. Когда же он узнал, что Харальд и Магнус помирились и у них общее войско, он двинул свои корабли на восток, вдоль берегов Сканей, и оставался там до тех пор, пока не узнал зимою, что Магнус и Харальд повели свои корабли на север в Норвегию. Тогда Свейн направился со своими кораблями на юг в Данию и в ту зиму собрал там все поборы, полагающиеся конунгу.

C приближением весны Магнус конунг и Харальд конунг созвали ополчение со всей Норвегии. И случилось однажды так, что ночью Магнус конунг и Харальд конунг стояли в одном заливе, а на другой день Харальд первым собрался и тотчас же отплыл. Вечером же он причалил в заливе, в котором намеревался переночевать Магнус конунг со своими кораблями. Харальд конунг поставил свои корабли у причала конунга и разбил там шатры.

Магнус конунг отплыл позднее днем и прибыл с кораблями туда, где Харальд и его люди уже поставили шатры. Видят они, что Харальд расположился у причала конунга и намерен там оставаться. И когда люди Магнуса конунга спустили паруса, Магнус конунг сказал:

— Пусть люди гребут и сидят по бортам, а другим достать свое оружие и приготовиться к бою. Если они не уступят место, будем сражаться.

Но когда Харальд конунг увидел, что Магнус конунг намерен сразиться, он сказал своим людям:

— Рубите канаты и выводите корабли со стоянки. Гневается родич мой Магнус!

Так они и сделали и отвели корабли от причала, а Магнус конунг поставил свои корабли к причалу. После того как те и другие устроились, Харальд конунг пошел с несколькими людьми на корабль Магнуса конунга. Конунг хорошо его принял и приветствовал. Тут Харальд конунг сказал:

— Казалось мне, что мы друзья, но недавно я усомнился в том, что Вы хотите быть мне другом. Верна поговорка, что горяча юность. Я не хочу расценивать Ваш поступок иначе, как ребячество.

Тогда Магнус конунг говорит:

— Это семейная черта, а не детская. Я помню, что я даю и в чем отказываю. Если бы эта малость была у меня отнята, за ней могло бы последовать другое. Мы намерены соблюдать весь договор, каков он есть, и того же ожидаем мы от Вас.

Тогда Харальд конунг ответил:

— Существует старый обычай, что более мудрый уступает. — И он ушел на свой корабль.

Из подобных стычек между конунгами видно, как трудно было им соблюдать сдержанность. Люди Магнуса конунга говорили, что он был прав в своих словах, а те, кто был поглупее, говорили, что Харальд был посрамлен. Люди же конунга Харальда считали, что Магнус конунг имел право занять причал, если бы они прибыли одновременно, но Харальд не был обязан уступать причала, если занял его первым, и они говорили, что Харальд поступил мудро и правильно. А те, кто желал дурно все перетолковать, утверждали, что Магнус конунг намерен расторгнуть соглашение и что он поступил несправедливо и унизил Харальда конунга. Такие столкновения давали пищу для болтовни неумных людей, которая привела к несогласию между конунгами. Много было такого, о чем каждый конунг думал по#8209;своему, хотя здесь записано лишь немногое.

Магнус конунг и Харальд конунг отплыли на юг в Данию. Когда Свейн узнал об этом, он бежал на восток в Сканей. Магнус конунг и Харальд конунг в то лето долго оставались в Дании, подчинив себе всю страну. Осенью они были в Йотланде.

Однажды ночью, когда Магнус конунг лежал в своей постели, ему приснилось, будто он находится там, где отец его, святой Олав конунг, и будто тот говорит ему:

— Что ты предпочитаешь, сын мой, пойти теперь со мною или сделаться могущественнейшим из конунгов и жить долго и совершить такое прегрешение, какое тебе с трудом удастся искупить, либо вообще не удастся?

И будто он ответил:

— Я хочу, чтобы ты решил за меня.

Тогда ему приснилось, будто конунг ответил:

— В таком случае ты должен идти со мною.

Магнус конунг рассказал об этом сне своим людям. Немного погодя он заболел и слег в месте, называемом Судаторп. Когда же смерть его стала близка, он послал своего брата Торира к Свейну сыну Ульва с просьбой, чтобы тот оказывал помощь Ториру, когда тот будет в ней нуждаться. Затем он просил передать, что завещает Датскую Державу Свейну, считая, что будет справедливо, если Харальд будет править Норвегией, а Свейн — Данией. После этого конунг Магнус Добрый скончался, и весь народ очень его оплакивал. Одд Кикинаскальд говорит:

После этих событий Харальд конунг созвал на тинг свое войско и говорит своим людям, что намерен отправиться с ними на тинг в Вебьёрге и добиваться провозглашения себя конунгом Датской Державы и затем подчинить себе страну. Он говорит, что Дания также досталась ему в наследство после его сородича Магнуса конунга, как и Норвежская Держава, и он просит войско поддержать его, обещая, что с этих пор норвежцы во все времена будут господами над датчанами.

Тогда Эйнар Брюхотряс возразил ему, говоря, что его долг скорее заключается в том, чтобы проводить Магнуса конунга, его воспитанника, до могилы и отправить его к отцу, Олаву конунгу, чем воевать за пределами страны или домогаться державы и собственности другого конунга. Он закончил свою речь тем, что считает за лучшее следовать за мертвым Магнусом конунгом, нежели за каким#8209;нибудь другим живым конунгом. Затем он взял тело покойного и пышно его убрал, и эти приготовления можно было видеть с корабля конунга. Тогда все трёнды и норвежцы приготовились к поездке домой с останками Магнуса конунга, и ополчение разошлось. Харальд конунг увидел, что ему лучше возвратиться в Норвегию и прежде подчинить себе эту державу, а потом собирать войско. И Харальд конунг отплыл вместе со всем ополчением в Норвегию. Когда же он прибыл в Норвегию, он созвал народ на тинг, и его провозгласили конунгом над всею страной. Он поехал на запад из Вика, и в каждом фюльке Норвегии его провозглашали конунгом.

Эйнар Брюхотряс поехал с останками Магнуса конунга, а с ним и все ополчение трёндов, и они приплыли в Нидарос, и конунг был погребен в церкви Клеменса. Там находилась рака конунга Олава Святого. Магнус конунг был человек среднего роста с правильными чертами лица, со светлой кожей и светлыми волосами, он был красноречив и быстро принимал решения, был великодушен, очень щедр, очень воинствен и смел в бою. Он был любим больше всех других конунгов, его хвалили как друзья, так и противники.

В ту осень Свейн сын Ульва оставался в Сканей и готовился к походу на восток в Шведскую Державу. Он намеревался отказаться от звания, которое принял в Дании. Но когда он садился на коня, прискакали к нему какие#8209;то люди и сообщили прежде всего, что умер конунг Магнус сын Олава, а также, что все войско норвежцев отплыло из Дании. Свейн быстро ответил и сказал:

— Бог свидетель, отныне никогда больше не обращусь в бегство из Датской Державы, пока я жив!

Он уселся на своего коня и поехал на юг по Сканей. В короткое время к нему собралось большое войско. Тою зимой он подчинил себе всю Датскую Державу. Все датчане приняли его тогда как конунга. Осенью прибыл к Свейну Торир, брат Магнуса конунга, с посланием Магнуса конунга, о котором прежде было написано. Свейн хорошо его принял, и Тори? долго оставался у него, пользуясь большим почетом.

Харальд конунг сын Сигурда принял власть конунга над всей Норвегией после смерти Магнуса конунга сына Олава. Когда же он провластвовал над Норвегией одну зиму и пришла весна, он созвал ополчение со всей страны, половину всех людей и кораблей, и отплыл на юг, в Йотланд. В течение лета он повсюду воевал и жег и остановился в Годнарфьорде. Тогда Харальд конунг сочинил такую вису:

Он обратился к скальду Тьодольву и предложил ему сочинить вису. Тот сказал:

Бёльверк в своей драпе упоминает, что Харальд на следующее лето после кончины Магнуса конунга отплыл в Данию:

Они сожгли тогда усадьбу Торкеля Гейсы. Он был могущественным мужем. Дочерей его привели связанными к кораблям. Предыдущей зимой они зло шутили по поводу того, что Харальд конунг собирается приплыть в Данию на боевых кораблях. Они вырезали из сыра якорь и говорили, что такой якорь смог бы крепко держать корабли норвежского конунга. Тогда была сочинена виса:

Как передавали люди, соглядатай, который увидел корабли Харальда конунга, сказал дочерям Торкеля Гейсы:

— Вот вы, дочери Гейсы, говорили, будто Харальд конунг не придет в Данию.

Дотта отвечала:

— То было вчера.

Торкель выкупил своих дочерей за огромные деньги. Так говорит Грани:

В течение всего того лета Харальд конунг воевал в Датской Державе и захватил огромные богатства, но он не задержался тем летом в Дании и осенью отплыл в Норвегию и перезимовал там.

Харальд конунг взял в жены Тору,[407] дочь Торберга сына Арни, на следующую зиму после того, как умер конунг Магнус Добрый. У них было два сына. Старшего звали Магнус, другого Олав. У Харальда конунга и его жены Эллисив было две дочери. Одну звали Мария, другую — Ингигерд. Следующей весною после того похода, о котором только что было рассказано, Харальд конунг созвал войско и летом отплыл в Данию и воевал там, и так поступал каждое лето. Скальд Стув говорит:

C тех пор как скончался Магнус конунг, Свейн конунг правил всею Датской Державой. Зимою он спокойно сидел дома, а летом собирал ополчение и грозился отправиться с датским войском на север в Норвегию и причинить там не меньше вреда, чем Харальд конунг учинил в Датской Державе. Зимой Свейн конунг предложил Харальду конунгу встретиться с наступлением лета на Эльве и сразиться не на жизнь, а на смерть, или достичь примирения. Тогда на протяжении всей зимы они оба готовили свои корабли и следующим летом созвали ополчение, половину людей и кораблей.

Тем летом прибыл из Исландии Торлейк Красавец и принялся сочинять флокк о конунге Свейне сыне Ульва. Прибыв в северную часть Норвегии, он узнал, что Харальд конунг отплыл на юг к Эльву навстречу Свейну конунгу. Тогда Торлейк сочинил такую вису:

Харальд конунг прибыл со своим войском в назначенное место. Тогда он узнал, что Свейн конунг находится со своими кораблями на юге в Сьяланде. Харальд конунг разделил свое войско и велел возвратиться большей части ополчения бондов. От отплыл со своею дружиной, лендрманнами и отборными воинами, а также с ополчением тех бондов, которые жили ближе к Дании. Они поплыли на юг в Йотланд, к югу от Вендильскаги, затем на юг мимо Тьода, повсюду совершая набеги. Так говорит скальд Стув:

Они плыли на юг вплоть до Хейдабю, захватили город и сожгли его. Тогда люди Харальда конунга сочинили такую вису:

О том же говорит и Торлейк в своем флокке, который он сочинил, узнав, что не было битвы на Эльве:

Затем Харальд отплыл на север с шестью десятками кораблей, и почти все большие и груженные добычей, которую они захватили летом. Когда же они плыли на север мимо Тьода, Свейн конунг вышел в море с большим войском. Он вызвал Харальда конунга сойти на берег и сразиться с ним. У Харальда конунга людей было наполовину меньше. Тем не менее, он предложил Свейну конунгу сразиться с ним на кораблях. Торлейк Красавец говорит:

После этого Харальд поплыл на север мимо Вендильскаги. Тут им помешал встречный ветер, и они остановились у Хлесей и пробыли там ночь. Пал сильный туман. Когда же рассвело и взошло солнце, они увидели на другой стороне моря, будто горят огни. Сказали об этом Харальду конунгу. Он посмотрел и тотчас же сказал:

— Снять шатры на кораблях и пусть люди возьмутся за весла. Похоже на то, что датские корабли идут на нас. Туман, видимо, рассеялся там, где они находятся, и солнце осветило позолоченные головы драконов.

Так и было, как сказал Харальд. То приплыл Свейн конунг датчан с превосходящим войском. Те и другие стали грести изо всех сил. У датчан корабли были более быстроходные, а пропитанные водой корабли норвежцев глубоко сидели в воде, так что расстояние между противниками уменьшалось. Тут Харальд увидел, что так дело не пойдет. Дракон Харальда конунга плыл последним из всех его кораблей. Харальд конунг приказал тогда выбросить за борт доски, а на них — одежды и ценные вещи. Погода была такая тихая, что все это поплыло по течению. А когда датчане увидели, как их имущество плавает в море, то те, кто находился впереди, повернули к нему, считая, что легче подобрать то, что свободно плавает, нежели добывать его на кораблях норвежцев. Погоня приостановилась.

Но когда Свейн конунг догнал их на своем корабле, он стал подстрекать их и говорил, что великий для них позор с такой огромной ратью не захватить тех, у кого кораблей немного, и не одолеть их. После этого датчане снова налегли на весла. А Харальд конунг, увидев, что корабли датчан пошли быстрее, велел своим людям облегчить корабли и выбросить за борт солод, пшеницу и мясо и вылить питье. На некоторое время это помогло. Затем Харальд конунг приказал бросать за борт корабельные щиты и пустые бочонки и кадки, а также пленников. И когда все это поплыло по морю, Свейн конунг велел помочь людям. Так и было сделано. Во время этой задержки расстояние между ними выросло. Тогда датчане повернули назад, а норвежцы поплыли свои путем. Торлейк Красавец говорит:

Свейн конунг повернул свои корабли к Хлесей и встретил там семь кораблей норвежцев. То были корабли из ополчения с одними лишь бондами. И когда Свейн конунг пошел на них, они запросили пощады и предложили за себя выкуп. Так говорит Торлейк Красавец:

Харальд конунг был могущественный и твердый правитель страны, сильный разумом, так что все говорили, что не было такого правителя в Северных Странах, который сравнялся бы с ним по разумности принимаемых решений и мудрости даваемых советов. Он был великий и мужественный воин. Он обладал большой силой и обращался с оружием более умело, чем любой другой человек, как уже было написано. Но гораздо больше его подвигов осталось незаписано. Это вызвано незнанием нашим, а также тем, что мы не хотим помещать в книге рассказы, не подтвержденные свидетелями. Хотя мы слышали немало речей и встречали всякие упоминания, нам кажется лучшим впоследствии добавить о них, чем быть вынужденным изымать.

Много рассказов о Харальде конунге содержится в песнях, которые исландцы исполняли перед ним самим или перед его сыновьями. Поэтому он был великим их другом. Он вообще очень дружил со всеми людьми из нашей страны. Когда был большой неурожай в Исландии,[416] Харальд конунг разрешил вывоз зерна в Исландию на четырех кораблях и определил, что корабельный фунт не должен быть дороже сотни локтей домотканого сукна. Он разрешил выезд из страны всем беднякам, которые могли запастись продовольствием для переезда по морю. И таким образом эта страна смогла улучшить свое положение.

Харальд конунг послал сюда колокол для той церкви, для которой конунг Олав Святой послал строительный лес и которая построена на альтинге. Поэтому люди здесь хранят память о Харальде конунге. Много других богатых подарков раздал он тем людям, которые посетили его.

Халльдор сын Снорри и Ульв сын Оспака, о которых прежде говорилось, прибыли в Норвегию к Харальду конунгу. Они очень различались между собой. Халльдор был высок и силен, как никто, и очень красив. Харальд конунг говорит, что он был самым невозмутимым из всех его людей. Узнавал ли он о смертельной опасности или о радостной новости, он не становился ни радостнее, ни печальнее и спал не меньше и не больше, чем обычно, и пил и ел, как всегда. Халльдор был человек немногословный, резкий в речах и прямой, упрямый, непреклонный, он плохо ладил с конунгом, на службе у которого было довольно других знатных людей. Халльдор недолго оставался у конунга. Он уехал в Исландию, построил себе усадьбу на Стадном Холме и жил там до старости.

Ульв сын Оспака был очень приближен к Харальду конунгу. Он был умнейший человек, красноречивый, большой храбрец, верный и прямой. Харальд конунг сделал Ульва своим окольничим и выдал за него Йорунн дочь Торберга, сестру Торы, на которой был женат Харальд конунг. Детьми Ульва и Йорунн были Иоан Сильный из Расвёлля и Бригида, мать Овечьего Ульва, отца Пэтра Носильщика, отца Ульва Мухи и его братьев и сестер. Сыном Иоана Сильного был Эрленд Медлительный, отец архиепископа Эйстейна и его братьев. Харальд конунг пожаловал окольничему Ульву достоинство лендрманна и лен в двенадцать марок вместе с половиной фюлька в Трандхейме. Так говорит Стейн сын Хердис во флокке об Ульве.

Конунг Магнус сын Олава велел построить Церковь Олава в Каупанге на том месте, где тело конунга пролежало ночь. Она находилась над городом. Он там возвел и усадьбу конунга. Церковь не была еще закончена, когда конунг умер. Харальд конунг приказал завершить недоделанное. Он велел возвести в усадьбе каменную палату, и она еще не была закончена, когда он велел заложить Церковь Марии на песчаном холме, неподалеку от места, где были погребены святые останки конунга в первую зиму после его гибели. То был большой собор, крепко построенный с помощью извести, так что его с трудом удалось разрушить, когда архиепископ Эйстейн велел его снести. Мощи Олава конунга сохранялись в Церкви Олава, пока строилась Церковь Марии. Харальд конунг велел построить усадьбу конунга ниже Церкви Марии на берегу реки, где и сейчас она стоит. А палаты, которые он построил, он превратил в Церковь Григория.

Одного человека звали Иваром Белым. Он был знатный лендрманн. У него была усадьба в Упплёнде. Он был сыном дочери ярла Хакона Могучего. Ивар был красив, как никто. Сына Ивара звали Хаконом. О нем рассказывают, что он превосходил всех людей, которые в то время жили в Норвегии, мужеством, силою и способностями. С молодых лет он ходил в походы, завоевал большую славу и стал пользоваться великим почетом.

Эйнар Брюхотряс был наиболее могущественным из лендрманнов Трандхейма. Отношения между ним и Харальдом конунгом были довольно холодными. Но пока Магнус конунг был жив, Эйнар сохранял свои доходы. Эйнар был очень богат. Он был женат на Бергльот, дочери Хакона ярла, о чем раньше было написано. Сын их Эйндриди был уже взрослым. Он был женат на Сигрид, дочери Кетиля Теленка и Гуннхильд, дочери сестры Харальда конунга. Эйндриди был хорош собой и пригож в материнскую родню, ярла Хакона и его сыновей, а ростом и силой он был в своего отца Эйнара, как и всеми достоинствами, которыми Эйнар превосходил других людей. У него было очень много друзей.

Ярла в Упплёнде звали Орм. Матерью его была Рагнхильд, дочь ярла Хакона Могучего. Орм был славнейшим мужем. На востоке в Ядаре в Соли жил в то время Аслак сын Эрлинга. Он был женат на Сигрид, дочери Свейна ярла, сына Хакона. А Гуннхильд, вторая дочь Свейна ярла, была замужем за Свейном сыном Ульва конунгом датчан. Все они и многие другие знатные люди в Норвегии были потомством ярла Хакона, и выделялись эти сородичи среди всех своею красотой и другими многочисленными достоинствами, и все они были выдающимися людьми.

Харальд конунг был человек властный, и властность его возросла с тех пор, как он укрепился в стране, и многим людям оказалось небезопасным противоречить ему или поступать иначе, чем ему было угодно. Скальд Тьодольв так говорит:

Эйнар Брюхотряс был главным предводителем бондов со всего Трандхейма. Он заступался на тингах за тех, кого притесняли люди конунга. Эйнар хорошо разбирался в законах. У него не было недостатка в смелости настаивать на своем на тингах, даже когда там был сам конунг. Все бонды поддерживали его. Конунга это очень гневало, и доходило до того, что между ними вспыхивал спор. Эйнар говорил, что бонды не желают сносить несправедливость, если конунг будет нарушать законы страны. И так происходило между ними не раз. Поэтому Эйнар окружал себя множеством людей, когда находился дома, а когда приезжал в город и там был конунг, то его сопровождало еще больше народу.

И вот однажды он отплыл в город с большой ратью, и с ним было восемь или девять боевых кораблей и почти пять сотен людей. Харальд конунг был в своих палатах и стоял на галерее и увидел, как дружина Эйнара сходит с кораблей, и рассказывают, что Харальд сложил такие висы:

Эйнар оставался в городе несколько дней.

Однажды собралась сходка, и на ней был сам конунг. В городе схватили некоего вора и привели его на сходку. Этот человек прежде был с Эйнаром, и тот благоволил к нему. Рассказали об этом Эйнару. Тот решил, что конунг наверно не отпустит этого человека, потому что знает, что Эйнар благоволит к нему. Эйнар приказал тогда своей дружине вооружиться и тотчас идти на сходку. А на сходке Эйнар силою отбил того человека. После этого друзья конунга и Эйнара старались восстановить согласие между ними. Кончилось тем, что договорились об их встрече. Дом, где они должны были встретиться, был в усадьбе конунга, внизу у реки. Конунг вошел в палату с немногими людьми. Другие остались во дворе. Конунг приказал прикрыть оконце в крыше, оставив небольшую щель. Затем в усадьбу пришел Эйнар со своею дружиной. Он сказал своему сыну Эйндриди:

— Будь с дружиной снаружи, тогда никакой опасности для меня не будет.

Эйндриди встал снаружи у дверей в палату. Когда же Эйнар вошел в нее, он сказал:

— Что#8209;то темно в палате конунга.

Тотчас к нему подскочили люди, одни кололи его копьями, а другие рубили мечами. Услышав это, Эйндриди выхватил меч и вбежал в палату. Тут зарубили их обоих. Затем люди конунга вбежали в палату и встали перед дверью, а у бондов опустились руки, потому что они остались без предводителя. Они подбадривали один другого, говоря, что позор не отметить за своего вождя, и все же никто не двинулся с места. Конунг вышел наружу вместе со своей дружиною и выстроил ее к бою поставив свое знамя, но бонды не напали на него. Тогда конунг пошел на свой корабль, и с ним вся его дружина, и они отплыли вниз по реке далее по фьорду.

Бергльот, жена Эйнара, узнала о его гибели. Она была в том доме где они останавливались с Эйнаром, посещая город. Она немедля отправилась в усадьбу конунга, где стояло войско бондов. Она изо всех сил подстрекала их к бою, до в это время конунг уже плыл по реке. Тогда Бергльот сказала:

— Недостает нам теперь Хакона сына Ивара, моего сородича. Стой Хакон здесь на берегу, не плыли бы по реке убийцы Эйндриди.

Затем Бергльот велела позаботиться о телах Эйнара и Эйндриди. Они были погребены в Церкви Олава близ гробницы конунга Магнуса сына Олава. После гибели Эйнара Харальда конунга сильно осуждали за это дело, и для того чтобы лендрманны и бонды напали на него и вступили с ним в бой, недоставало только одного — не было вождя, который поднял бы знамя перед войском бондов.

В то время Финн сын Арни жил в Аустратте в Ирьяре. Он был лендрманиом Харальда конунга. Финн был женат на Бергльот, дочери Хальвдана, сына Сигурда Свиньи. Хальвдан был братом конунгу Олаву Святому и Харальду конунгу. Тора, жена Харальда конунга, была дочерью брата Финна сына Арни. Финн был очень близок с конунгом, и все его братья тоже. Финн сын Арни провел несколько лет в викингских походах на западе. Они все вместе были в этих походах, Финн, Гутхорм сын Гуинхильд и Хакон сын Ивара.

Харальд конунг отплыл из Трандхейма в Аустратт. Там его хорошо приняли. После этого они обсуждали между собой, конунг и Финн, те события, которые только что произошли, убийство Эйнара и его сына и недовольство трёндов конунгом. Финн тотчас же говорит:

— Во всем плохо у тебя идут дела. Ты совершаешь злой поступок, а затем так боишься, что не знаешь, как тебе быть.

Конунг со смехом отвечает:

— Свояк, я хочу теперь послать тебя в город. Я хочу, чтобы ты примирил бондов со мною. И если из этого ничего не выйдет, я желаю, чтобы ты отправился в Упплёнд к Хакону сыну Ивара и устроил бы так, чтобы, он не был моим врагом.

Финн отвечает:

— Что ты обещаешь мне, если я выполню это опасное поручение, потому что и трёнды и упплёндцы так ненавидят тебя, что никому из твоих посланцев не поздоровится, если он сам о себе не позаботится?

Конунг отвечает:

— Поезжай, свояк, с этим поручением, ибо я знаю, что если кто способен его исполнить и достичь примирения, так это ты, и потребуй от нас, чего желаешь.

Финн говорит:

— В таком случае сдержи свое слово, а моя просьба такова: я прошу пощады и отмены изгнания из страны для Кальва, брата моего, и возвращения всех его владений, и чтобы он сохранил свое звание и всю свою власть, какими он обладал, прежде чем уехал из страны.

Конунг сказал, что согласен на все, о чем просит Финн, и они договорились при свидетелях и ударили по рукам. Потом Финн сказал:

— Что я должен предложить Хакону для того, чтобы он согласился на примирение с тобою? Он теперь у трёндов самый влиятельный человек.

Конунг говорит:

— Прежде всего ты должен узнать, чего желает Хакон для себя в случае примирения. А затем отстаивай мое дело, как только сумеешь, но в конце концов обещай ему все, кроме власти конунга.

После этого Харальд конунг отплыл на юг в Мёр и собрал войско, и было оно многочисленно.

Финн сын Арни поплыл в город, и с ним были его дружинники, почти восемь десятков человек. Когда он прибыл в город, он устроил тинг вместе с жителями города. Финн говорил на тинге долго и красноречиво и убеждал горожан и бондов отказаться от вражды к конунгу или от намерения изгнать его, и напомнил, сколько зла произошло после того, как они в свое время поступили так со святым Олавом конунгом. Он сказал, что конунг хочет возместить убийства Эйнара и Эйндриди так, как постановят лучшие и умнейшие люди. Когда Финн закончил свою речь, было решено отложить дело до тех пор, пока не возвратятся посланцы, которых Бергльот направила в Упплёнд к Хакону сыну Ивара. После этого Финн поехал в Оркадаль с теми людьми, которые сопровождали его в город. Оттуда он поехал к Доврафьяллю и на восток через эти горы. Сперва Финн поехал навстречу с Ормом ярлом, своим зятем, — ярл был женат на Сигрид, дочери Финна, — и поведал ему о своем поручении.

После этого была устроена их встреча с Хаконом сыном Ивара. Когда они встретились, Финн передал Хакону то, о чем Харальд конунг просил его. Тут же из речей Хакона выяснилось, что он считает своим непременным долгом отмстить за своего родича Эйндриди. До него дошла весть из Трандхейма, — он сказал, — что он найдет там полную поддержку для восстания против конунга.

Затем Финн постарался показать Хакону, насколько ему выгоднее получить от конунга такие почести, какие он сам захочет потребовать, чем подвергаться опасности, поднимая мятеж против того конунга, которому он прежде был обязан верно служить. Он сказал, что Хакон может потерпеть поражение, и добавил:

— Тогда уж ты лишишься и имущества и мира. Если же ты победишь Харальда конунга, тебя будут звать государевым изменником.

Ярл поддержал эти речи Финна. После того как Хакон все это про себя обдумал, он открыл, что было у него на уме, и сказал так:

— Я согласен примириться с Харальдом конунгом, если он выдаст за меня свою родственницу Рагнхильд, дочь конунга Магнуса сына Олава, с таким приданым, какое ей подобает и какое она себе выберет.

Финн говорит, что он выражает согласие на это от имени конунга. Так они между собою и порешили. После этого Финн возвратился на север в Трандхейм. Волнения и немирье прекратились, так что конунг продолжал управлять страной в мире, потому что с того времени распался союз сородичей Эйндриди против Харальда конунга.

C наступлением срока, когда Хакон должен был потребовать выполнения договора, он отправился на встречу с Харальдом конунгом. Когда они начали договариваться, конунг сказал, что желает соблюсти все то, о чем было условлено между Финном и Хаконом.

— Но твое дело, Хакон, — говорит конунг, — спросить Рагнхильд, согласна ли она. Ни с твоей и ни с чьей другой стороны не было бы разумным заставлять Рагнхильд идти замуж, если не будет на то ее согласия.

Тогда Хакон пошел к Рагнхильд и рассказал ей о своем сватовстве. Она отвечает так:

— Часто приходится мне чувствовать, что нет больше Магнуса конунга, моего отца! Особенно теперь, когда мне предлагают выйти замуж за простого бонда, хотя ты и хорош собой и во всем искусен. Будь жив Магнус конунг, не выдал бы он меня за меньшего человека, чем конунг. Так что трудно было бы ожидать, чтобы я пожелала выйти замуж за человека невысокого рода.

Хакон пошел тогда к Харальду конунгу и рассказывает ему об их разговоре с Рагнхильд, напомнив также о соглашении между ним и Финном. Там были и Финн и другие люди, которые присутствовали при переговорах с Финном. Хакон призывает их всех в свидетели того, что, как было договорено, конунг должен дать за Рагнхильд такое приданое, какое она пожелает.

— Раз она не желает выходить за человека невысокого рода, — говорит он, — Вы должны пожаловать мне высокое звание. Я происхожу из такого рода, что могу зваться ярлом, да имею и кое#8209;какие другие достоинства, как говорят люди.

Конунг говорит:

— Олав конунг, мой брат, и Магнус конунг, его сын, когда они правили, допускали, чтобы только один ярл был в стране в одно и то же время. Так и я поступал, с тех пор как стал конунгом. Я не намерен отнимать у Орма ярла звание, которое я прежде ему пожаловал.

Тут Хакон увидел, что из его намерений ничего не выходит. Ему это очень не понравилось. Финн также разгневался. Они сказали, что конунг не держит своего слова, и на том они расстались. Хакон уплыл тотчас же из страны на боевом корабле, хорошо снаряженном. Он поплыл на юг в Данию и отправился на встречу со своим свояком Свейном конунгом. Конунг встретил его радостно и пожаловал ему большие лены. Хакон стал ведать защитой страны от викингов, которые сильно разоряли Датскую Державу, вендов и других людей Восточного Пути, а также куров. Он плавал на боевых кораблях и зимой и летом.

Асмундом звали человека, о котором рассказывали, что он сын сестры Свейна конунга и его воспитанник. Асмунд был очень искусен и красив. Конунг очень его любил. Но когда Асмунд подрос, он стал заносчивым и буйным. Конунгу это не нравилось. От отпустил его прочь и пожаловал ему богатый лен, так чтобы он мог содержать себя и своих людей.

Как только Асмунд получил богатство от конунга, к нему собралось большое войско. Ему стало не хватать пожалованного конунгом имущества для своего содержания, и тогда он захватил много других богатств, которые принадлежали конунгу. Когда же конунг узнал об этом, он призвал к себе Асмунда. И при встрече их конунг говорит, что Асмунд должен быть в его дружине, а собственного войска не должен иметь, и Асмунд подчинился конунгу. Однако после того как Асмунд провел с конунгом немного времени, ему не понравилось там, и он однажды ночью убежал и возвратился к своим товарищам, и стал чинить еще больше зла, чем прежде. Когда же конунг ездил по стране и приблизился к тому месту, где находился Асмунд, он послал войско захватить Асмунда. Затем конунг приказал заковать его в железо и держать его так некоторое время, надеясь, что тот утихомирится. Но как только Асмунда освободили от оков, он тотчас же убежал и собрал своих людей и боевые корабли. Он начал воевать и за пределами страны и внутри страны и учинил огромное разорение, убил много народу и повсюду грабил. А те люди, которые страдали от этих бесчинств, пришли к конунгу и жаловались на причиненный им ущерб. Он отвечает:

— Почему вы говорите об этом мне? Почему не идете к Хакону сыну Ивара? Он ведь мною назначен защитником страны и должен поэтому охранять бондов и защищать их от викингов. Мне говорили, что Хакон смелый и мужественный человек, но теперь, думается мне, он старается избежать всего, что кажется ему опасным.

Эти слова конунга передали Хакону, многое прибавив. Тогда Хакон отплыл со своим войском на поиски Асмунда. Их корабли встретились. Хакон тотчас вступил в бой. И был это жестокий и жаркий бой. Хакон взошел на корабль Асмунда и очистил его от бойцов. И так вышло, что они вступили с Асмундом в рукопашный бой, нанося друг другу удары. Тут пал Асмунд. Хакон отрубил ему голову. Затем Хакон поспешил к Свейну конунгу и прибыл к нему в то время, когда конунг сидел за столом. Хакон подошел к столу, положил голову Асмунда перед конунгом и спросил, узнает ли он ее. Конунг не отвечал, но густо покраснел. Затем Хакон удалился. Немного погодя конунг послал к нему своих людей и отпустил его прочь.

— Скажите ему, что я не намерен причинять ему никакого зла, но я не могу поручиться за всех моих сородичей.

Тогда Хакон отплыл прочь из Дании на север в Норвегию, в свои владения. В то время умер Орм ярл, его родственник. Сородичи хорошо приняли Хакона. Многие знатные люди старались примирить Харальда конунга с Хаконом. Кончилось это тем, что Хакон получил в жены дочь конунга Рагнхильд, а Харальд конунг пожаловал Хакону титул ярла и такую же власть, какой обладал Орм ярл. Хакон присягнул Харальду конунгу в верности, обязавшись выполнять ту службу, какая была ему положена.

Кальв сын Арни был в викингских походах на западе с тех пор, как покинул Норвегию, а зимой часто бывал на Оркнейских островах у своего свояка Торфинна ярла. Брат его Финн сын Арни послал ему известие и велел поведать ему о том, что Харальд конунг разрешил Кальву вернуться в Норвегию и пользоваться своими владениями и такими доходами, какие ему пожаловал Магнус конунг.

Когда Кальв получил это известие, он тут же собрался в путь, отплыл на восток в Норвегию, сперва на встречу с Финном, своим братом. Финн добился пощады для Кальва, и они сами встретились, конунг и Кальв, и договорились о соблюдении того соглашения, которого достигли конунг с Финном. Кальв обязался перед конунгом выполнять все те условия, какие прежде связывали его с Магнусом конунгом, а именно, что Кальв обязан совершать все, чего пожелает Харальд конунг и что он посчитает полезным для своей державы. И Кальв получил все свои владения и доходы, какими обладал прежде.

На следующее лето Харальд конунг созвал ополчение и отплыл на юг в Данию, и воевал там в течение лета. Когда он прибыл на юг на Фьон, против него собралось там большое войско. Тогда конунг приказал своей рати высадиться с кораблей и приготовиться к битве. Он разделил свое войско и поставил Кальва сына Арни во главе отряда, которому велел сойти на берег первым, и указал, в каком направлении им следует двигаться. Он сказал, что пойдет вслед за ними и будет их поддерживать.

Отряд Кальва сошел на берег и тут же встретился с войском врага. Кальв вступил в бой, и эта битва была непродолжительной, потому что Кальва одолела превосходящая сила, и они вместе с войском обратились в бегство, а датчане их преследовали. Многие норвежцы погибли. Пал и Кальв сын Арни. Харальд конунг сошел на сушу со своим войском, и вскоре на их пути оказались тела павших, и они нашли тело Кальва. Его отнесли на корабль. Конунг же двинулся по стране и воевал там, и перебил много народу. Арнор говорит:

После этого Финн сын Арни стал питать вражду к конунгу из#8209;за гибели Кальва, своего брата, и говорил, что конунг — виновник смерти Кальва и что Финн был обманут, когда он призвал Кальва, брата своего, возвратиться с запада из#8209;за моря и убедил его отдаться во власть конунга и довериться ему. Когда весть об этих речах распространилась, то многие люди говорили, что Финн был близорук, думая, будто Кальв добьется доверия Харальда конунга, и что конунг всегда мстит и за меньшие провинности, чем та, какую Кальв имел перед Харальдом конунгом. Конунг же позволял каждому говорить об этом, как угодно, не подтверждая, но и не отрицая ничего. Одно только можно было понять — что конунг был доволен случившимся. Харальд конунг сочинил такую вису:

Финн был до того потрясен случившимся, что он уплыл из страны и отправился на юг в Данию, встретился со Свейном конунгом и был тепло принят. Они долго тайком разговаривали, и закончилось это тем, что Финн присягнул на верность Свейну конунгу и сделался его человеком, а Свейн конунг пожаловал Финну звание ярла и дал ему Халланд в управление. Он должен был защищать страну от норвежцев.

Гутхормом звали сына Кетиля Теленка и Гуннхильд с Хрингунеса, сына сестры Олава конунга и Харальда конунга. Гутхорм был человеком способным и рано возмужавшим. Гутхорм часто бывал у Харальда конунга, пользовался его привязанностью и охотно давал советы, потому что Гутхорм был умный человек. У него было очень много друзей. Гутхорм часто ходил в походы и много воевал в Западных Странах. У него была большая дружина. Он имел мирное пристанище и место для зимовки в Дюплинне в Ирландии и очень дружил с Маргадом конунгом.

На следующее лето Маргад конунг и Гутхорм отплыли вместе и воевали в Бретланде и захватили там огромную добычу. Затем они приплыли в Энгульсейярсунд. Они хотели поделить там свою добычу. Но когда принесли множество серебра, и конунг увидел его, он пожелал один взять все это богатство и не посчитался со своей дружбой с Гутхормом. Гутхорму не понравилось, что он и его люди лишатся своей доли добычи. Конунг говорит, что он может выбрать одно из двух:

— Первое — удовольствоваться тем, что мы пожелаем оставить, другое — сразиться с нами, и пусть богатство достанется тому, кто победит, и кроме того, ты должен оставить свои корабли, а я их заберу.

Гутхорму и то и другое показалось плохим. Он подумал, что позорно отдавать свои корабли и богатство ни за что, ни про что. Вместе с тем было очень опасно сражаться с конунгом и столь большим войском, какое за ним следовало. Силы их были очень неравны: у конунга было шестнадцать боевых кораблей, а у Гутхорма — пять. Тогда Гутхорм попросил у конунга дать ему отсрочку на три ночи, чтобы он мог обсудить дело со своими людьми. Ему думалось, может быть, его люди уговорят за это время конунга смягчиться, и спор с конунгом разрешится дружественно. Но конунг отверг его просьбу. Был канун дня Олава Святого.[421]

И вот Гутхорм предпочел скорее умереть мужественно или добиться победы, чем претерпеть позор и унижение и обвинения в трусости за то, что он потерял так много. Он обратился к богу и к святому Олаву конунгу, своему родичу, прося поддержки и помощи, и дал обет подарить церкви этого святого десятину со всей боевой добычи, какая ему достанется, если они одержат победу. После этого он выстроил своих воинов в боевой порядок и выступил против огромного войска, и сразился с ним. Но с помощью божьей и святого Олава конунга Гутхорм одержал победу. Пали Маргад конунг и все его люди, молодые и старые. После этой славной победы Гутхорм возвращается домой радостный, со всею добычей, которую захватил в бою. Была взята каждая десятая монета из захваченного серебра, как он дал обет святому Олаву конунгу, и было столь огромное богатство, что из этого серебра Гутхорм велел изготовить распятие ростом с него или с того бойца, который стоял на носу корабля, и было это изображение высотою в семь локтей. Гутхорм подарил таким образом изготовленное распятие церкви святого Олава конунга. Оно там с тех пор находится в память о победе Гутхорма и чудесном деянии святого Олава конунга.

В Дании был один граф, злой и завистливый. У него была служанка норвежка, родом из Трендалёга. Она почитала святого Олава конунга и твердо верила в его святость. А граф, которого я упомянул, не верил всему тому, что ему рассказывали о чудесах святого, и говорил, что это всего лишь пустые басни и болтовня, насмехался и издевался над восхвалениями и славой, воздаваемой народом доброму конунгу. Но вот наступил святой день, когда милостивый конунг ушел из жизни, день, который соблюдают все норвежцы. Неразумный граф не пожелал соблюдать этот праздник и приказал в этот день своей служанке затопить печь и испечь хлебы. Она знала нрав этого графа и знала, что он жестоко ее накажет, если она не выполнит того, что он ей приказал. Против своей воли она пошла и затопила печь, и пока она работала, плакала она и взывала к Олаву конунгу, говоря, что не будет в него верить, если он не отметит за это преступление при помощи какого#8209;нибудь знамения. И вот вы можете услышать здесь о заслуженной каре и истинном чуде: в тот самый час граф ослеп на оба глаза, а хлеб, который она положила в печь, превратился в камень. Куски этого камня отнесли в церковь святого Олава конунга и во многие другие церкви. С тех пор день святого Олава всегда соблюдался в Дании.

На западе в Валланде жил один больной человек, и был он калека, ползал на коленях, опираясь на руки. Как#8209;то он остановился на дороге и заснул. И приснилось ему, что подошел к нему человек благородного обличил и спросил, куда он идет, и он назвал какой#8209;то город. Тогда благородный человек сказал ему:

— Отправляйся в Церковь Олава, что стоит в Лундуне, и исцелишься. После этого он проснулся и тотчас же отправился разыскивать Церковь Олава. Наконец, пришел он на лундунский мост и расспрашивал там горожан, не скажут ли ему, где Церковь Олава, а они отвечали и говорили, что там столько церквей, что они не знают, какому святому каждая посвящена. Но немного спустя подошел там к нему некий человек и спросил, куда он идет. Он отвечал, и тогда тот сказал:

— Мы оба пойдем с тобой к Церкви Олава, я знаю путь.

Они перешли мост и пошли по улице, которая вела к Церкви Олава. А когда они приблизились к воротам церковной ограды, тот человек переступил порог в воротах, а калека перекатился через порог и тотчас встал на ноги исцеленным. Но когда он обернулся, спутник его исчез.

Харальд конунг велел построить торговый город на востоке в Осло и часто там жил, потому что туда было легко доставлять припасы из окрестных мест. Он бывал там также и для защиты страны от датчан, да и для набегов на Данию. Он часто совершал такие набеги, хотя бы и с небольшим войском.

И вот одним летом Харальд отплыл с несколькими легкими кораблями и с небольшим войском. Он держал путь на юг в Вик и, приплыв в Йотланд, начал там воевать. Но жители страны собрались вместе и стали защищать свою землю. Тогда Харальд конунг двинулся в Лимафьорд и расположился внутри фьорда. Вход в Лимафьорд узок, как река, но когда плывешь по фьорду, то он подобен широкому морю. Харальд воевал на обоих берегах, но повсюду против него собирались датчане. Тогда Харальд конунг поставил свой корабль около какого#8209;то небольшого незаселенного острова. Они стали искать воду, но не нашли нигде и сказали об этом конунгу. Он велел поискать, не найдется ли на острове какая#8209;нибудь змея, и когда нашли ее, принесли конунгу. Он приказал отнести ее к огню, прогреть и истомить ее, так чтобы она испытывала сильнейшую жажду. Потом к хвосту ее привязали нить и выпустили змею. Она быстро поползла, а нить сматывалась с клубка. Люди шли за змеей до того места, где она скрылась в земле. Конунг велел там рыть и искать воду. Так и было сделано, и нашли там воду, и ее было вполне достаточно.

Харальд конунг узнал от своих лазутчиков, что Свейн конунг приплыл к устью фьорда во главе большой рати. Он медленно входил во фьорд, потому что за раз только один корабль мог в него проникнуть. Харальд конунг продолжал плыть со своими кораблями по фьорду. Та часть, где он всего шире, называется Лусбрейд, и внутренняя часть залива отделена от моря на западе узким перешейком. Туда вечером приплыл Харальд со своими кораблями. Ночью же, когда стемнело, они разгрузили корабли и перетащили их через перешеек, и до наступления дня они закончили работу и вновь приготовили корабли к плаванью, после чего отплыли на север вдоль Йотланда. Тогда они сказали:

Конунг сказал тогда, что другой раз он придет в Данию с большим войском и более крупными кораблями. Затем конунг направился на север в Трандхейм.

В течение зимы Харальд конунг оставался в Нидаросе. Он приказал построить корабль тою зимою в Эйраре. То был большой боевой корабль. Размером он был с Великого Змея и построен с большою тщательностью. На носу была голова дракона, на корме — хвост, и шея дракона и его хвост были все позолочены. На нем было тридцать пять пар скамей для гребцов и много места между скамьями. Корабль был очень красивым. Конунг велел выбрать всю самую лучшую оснастку для корабля, парус, ванты, якорь и канаты. Харальд конунг отправил зимой весть на юг в Данию Свейну конунгу, чтобы тот весной прибыл с юга в Эльв на встречу с ним и сразился с ним, и так решится, кому достанутся их земли, с тем чтобы один из них владел обоими королевствами.

В ту зиму Харальд конунг созвал морское ополчение со всей Норвегии. И когда настала весна, собралось большое войско. Тогда Харальд конунг велел спустить в реку Нид тот большой корабль. Затем он приказал установить драконью голову. Скальд Тьодольв сказал тогда:

Затем Харальд конунг приготовил этот корабль к походу, и когда он был снаряжен, вывел его из реки. Гребли на нем очень усердно. Тьодольв говорит:

Харальд конунг поплыл на юг вдоль берега, собирая по пути ополчение из войска и кораблей. Но когда они продвинулись на восток в Вик, они повстречали сильный противный ветер, и корабли укрылись за островами и внутри фьордов. Тьодольв говорит:

Во время этой сильной бури, в которую они попали, большому кораблю очень пригодился крепкий якорный канат. Тьодольв говорит так:

C попутным ветром Харальд конунг повел корабли на восток к Эльву и прибыл туда к вечеру. Тьодольв говорит:

Когда датчане узнают, что пришло норвежское войско, все, кто может, обращаются в бегство. Норвежцы узнают, что конунг датчан тоже созывает свое войско и ставит его на юге у Фьона и у Смалёнда. А когда Харальд конунг узнал, что Свейн конунг не желает встретиться с ним или сразиться, как было условлено, он поступил так же, как и прежде: отправил домой ополчение бондов и оставил себе только полторы сотни кораблей. Затем он повел это войско на юг вдоль Халланда и воевал там повсюду. Он поставил корабли в Ловуфьорде и воевал на суше.

Немного спустя подошел к ним туда Свейн конунг с войском датчан. У него было три сотни кораблей. Когда норвежцы завидели войско, Харальд конунг велел трубить сбор. Многие говорили тогда, что нужно бежать, так как сражаться невозможно. Но конунг сказал:

— Скорей каждый из нас упадет мертвым один на другого, чем побежит.

Так говорит Стейн сын Хердис:

Тут Харальд конунг построил свои корабли в боевой порядок. Своего Большого Дракона он поставил посредине. Тьодольв говорит:

Этот корабль был превосходно снаряжен, и на нем было много воинов. Так говорит Тьодольв:

Борт о борт с кораблем конунга поставил свой корабль Ульв окольничий. Он сказал своим людям, что они должны выдвинуть корабль вперед. Стейн сын Хердис был на корабле Ульва. Он сочинил вису:

Ярл Хакон сын Ивара находился с краю одного крыла, и у него было много кораблей, и эти корабли были хорошо снаряжены. На другом крыле были предводители трёндов. У них также было превосходное и большое войско.

Свейн конунг тоже выстроил корабли. Он поставил свой корабль посредине против корабля Харальда конунга, а ближе всех к нему поставил свой корабль ярл Финн сын Арни. Вокруг них выстроилась та часть датского войска, которая была самой доблестной и лучше всех вооруженной. Затем и те и другие связали вместе корабли, размещенные в боевом порядке. Но так как войско было очень велико, множество кораблей плавали свободно, и каждый направлял свой корабль так, как считал нужным, — все по#8209;разному. И хотя неравенство в силах было очень велико, с обеих сторон была огромная рать. В войске Свейиа конунга было шесть ярлов. Так сказал Стейн сын Хердис:

Харальд конунг приказал протрубить к бою, как только его корабли были готовы, в он велел своим людям грести вперед. Так говорит Стейн сын Хердис:

После этого началась битва, и она была жестокой. Оба конунга подбадривали свое войско. Стейн сын Хердис говорит:

Битва разгорелась в конце дня и длилась всю ночь. Харальд конунг долгое время стрелял из лука. Тьодольв говорит так:

Хакон ярл со своим войском не связывал своих кораблей и пошел на те датские корабли, которые плыли свободно, и очищал от людей каждый корабль, который брал на абордаж. И когда датчане увидели это, то каждый стал уходить от корабля, на котором плыл ярл. Он преследовал датчан, которые отступали, и они уже готовы были обратиться в бегство.

В это время подошла лодка к кораблю ярла, и позвали его, сказав, что отступает другое крыло войска и что там погибло много народа. Тогда ярл отплыл туда и стал сильно наседать на датчан, так что они стали отступать и там. Так ярл плавал всю ночь из края в край, нападая там, где была наибольшая нужда, и где бы он ни появлялся, никто перед ним не мог устоять. К исходу ночи датчане обратились в повальное бегство, потому что в это время Харальд конунг взошел со своей дружиной на корабль Свейна конунга. Он был полностью очищен, так что все люди на корабле были убиты, кроме тех, которые попрыгали в воду. Арнор Скальд Ярлов говорит:

И когда упало знамя Свейна конунга, а корабль его был очищен, то все его люди обратились в бегство, и многие пали. С тех кораблей, что были связаны между собой, люди попрыгали в воду, иные же перебрались на другие корабли, которые не были связаны. Все люди Свейна, кто сумел, отплыли прочь. Очень много народу погибло. А там, где сражались сами конунги и где большинство кораблей было связано между собой, больше, чем семь десятков кораблей конунга Свейна плавали очищенные от людей. Тьодольв говорит так:

Харальд конунг поплыл за датчанами, преследуя их, но это было нелегко, потому что корабли так теснились один к другому, что едва можно было продвигаться вперед. Финн ярл не пожелал пуститься в бегство и был захвачен в плен. Да и видел он плохо. Тьодольв говорит так:

Хакон ярл остался позади со своим кораблем, когда конунг с войском преследовали врага, потому что корабль ярла не мог продвинуться из#8209;за стоявших перед ним кораблей. В это время к кораблю ярла подплыл в лодке один человек и пришвартовался к корме. Это был высокий человек, в широком куколе. Он окликнул людей на корабле:

— Где ярл?

А тот был на носу корабля, унимая кровь у одного человека. Ярл взглянул на человека в куколе и спросил его имя. Тот говорит:

— Здесь Человек#8209;в#8209;Беде. Поговори со мною, ярл.

Ярл наклонился к нему через борт. Тогда человек в лодке сказал:

— Я принял бы от тебя жизнь, если бы ты согласился мне ее даровать.

Ярл выпрямился и позвал двух человек, оба они были его близкими друзьями, и говорит:

— Садитесь в лодку и отвезите Человека#8209;в#8209;Беде на землю. Проводите его к бонду Карлу, моему другу. В знак того, что это я вас послал, велите ему дать того коня, которого он получил от меня накануне, седло к нему и сына в провожатые.

Затем они сошли в лодку и взялись за весла, а Человек#8209;в#8209;Беде правил. Занимался рассвет. В то время в море было много кораблей, и больших и маленьких, одни плыли к берегу, другие — в море. Человек#8209;в#8209;Беде правил туда, где казалось ему, был проход между кораблями. И когда близ них оказывался норвежский корабль, люди ярла называли себя, и все их пропускали.

Человек#8209;в#8209;Беде правил вдоль берега и не приставал к суше, пока они не миновали мест, где было скопление судов. Потом они добрались до хутора Карла, и в это время рассвело. Они вошли в горницу. Там был Карл, только что одевшийся. Люди ярла передали ему свое поручение. Карл ответил, сказав, что сперва им нужно поесть, и велел накрыть для них стол, и дал им помыть руки. В это время в горницу вошла хозяйка и тут же сказала:

— Возмутительно! Из#8209;за крика и шума мы не могли ночью ни поспать, ни отдохнуть.

Карл отвечает:

— Ты, что же, не знаешь, что нынче ночью сражались между собой конунги?

Она спросила:

— Кто же одолел?

Карл отвечает:

— Норвежцы победили.

— Значит, опять наш конунг обратился в бегство — говорит она. Карл отвечает:

— Никто не знает, погиб он или убежал.

Она сказала:

— Не везет нам с конунгом. И хром он, и труслив.

Тогда Человек#8209;в#8209;Беде сказал:

— Конунг не трус, но ему не везет в бою.

Затем он стал мыть руки, а когда взял полотенце, то вытерся серединой. Хозяйка схватила полотенце и вырвала его у него из рук. Она сказала:

— Мало чему тебя научили! Мужицкая это привычка — вытираться всем полотемцем зараз.

Человек#8209;в#8209;Беде ответил:

— Я еще буду там, где смогу вытереться серединою полотенца.

Затем Карл расставил перед ними стол, и Человек#8209;в#8209;Беде уселся посредине. Некоторое время они ели, а потом вышли из дома. Конь был уже под седлом, и сын бонда был готов в дорогу, и у него был другой конь. Они ускакали в лес, а люди ярла направились к своей лодке и отплыли к корабдю ярла.

Харальд конунг и его войско недолго гнались за бегущими датчанами и вскоре возвратились к кораблям, которые были очищены от бойцов. Они осматривали там убитых. На корабле Свейна конунга оказалось множество трупов, но тела конунга не нашлось. Тем не менее они думали, что он убит. Тогда Харальд конунг приказал позаботиться о телах своих людей, которые пали, и перевязать раны тем, кто нуждался в помощи. Петом он велел отвезти на берег тела людей Свейна и передать бондам, чтобы те предали трупы земле. После этого он стал делить добычу. Он оставался там некоторое время. И тогда он узнал, что Свейн конунг прибыл в Сьяланд и что к нему собрались все те, кто бежал после битвы, и большие другие силы, так что у него было огромное войско.

Ярл Финн сын Арни был захвачен в плен во время боя, о чем уже было написано. Его привели к конунгу. Харальд конунг был тогда очень весел и сказал:

— Вот где повстречались мы с тобою, Финн, а прежде виделись в Норвегии. Датская дружина не очень#8209;то стойко тебя защищала, и пришлось норвежцам выручить тебя, слепца, и спасти твою жизнь.

Тут ярл отвечает:

— Много злого приходится делать норвежцам, и хуже всего то, что ты приказываешь им делать.

Тогда Харальд конунг сказал:

— Хочешь пощады, хоть ты и не заслужил ее?

Ярл отвечает:

— Не от тебя, собака!

Конунг сказал:

— Хочешь, чтобы Магнус, твой сородич,[435] дал тебе пощаду?

Магнус, сын Харальда конунга, правил тогда кораблем. Ярл отвечает:

— Как щенок может даровать пощаду?

Тогда конунг засмеялся — ему было забавно дразнить Финна — и сказал:

— Желаешь получить пощаду от Торы, твоей родственницы?

Ярл говорит:

— А она здесь?

— Здесь она, — говорит конунг.

Тогда Финн ярл произнес грубые слова, которые с тех пор запомнились и которые показывают, в каком гневе он был, если не мог сдержать себя в выражениях:

— Не удивительно, что ты зло кусался, коль кобыла сопровождала тебя!

Финну ярлу даровали пощаду, и Харальд конунг некоторое время держал его при себе. Финн был очень мрачен и груб в речах. Тогда Харальд конунг сказал:

— Вижу я, Финн, что тебе не хочется дружить со мною и с твоими родичами. Я намерен дать тебе разрешение уехать к Свейну, твоему конунгу.

Ярл отвечает:

— Я приму его с тем большей благодарностью, чем скорее смогу уехать отсюда.

Тогда конунг приказал отправить на берег ярла и его спутников. Халландцы хорошо его приняли. А Харальд конунг повел свои корабли на север в Норвегию. Они прибыли сперва в Осло, и там он распустил по домам всех, кто этого пожелал.

Люди рассказывают, что ту зиму Свейн конунг провел в Дании и правил своею державой, как и прежде. Зимою он послал людей на север в Халланд за Карлом и его женою. А когда они прибыли к конунгу, он позвал Карла к себе. Затем конунг спросил, узнает ли тот его и не кажется ли ему, что они прежде встречались. Карл отвечает:

— Я узнаю тебя теперь, конунг, узнал тебя и прежде, как только увидел тебя, и надобно благодарить бога, что тебе пригодилась та небольшая помощь, какую я тебе оказал.

Конунг отвечает:

— За все те дни, которые я с тех пор прожил, я обязан тебя вознаградить. Прежде всего, я жалую тебе усадьбу в Сьяланде, какую ты выберешь, и затем я сделаю тебя большим человеком, если ты с этим справишься.

Карл горячо поблагодарил конунга за его слова и сказал:

— Есть еще одна просьба, с которой я хочу обратиться.

Конунг спросил, что это. Карл говорит:

— Я хочу попросить, чтобы ты, конунг, оставил со мною мою жену. Конунг говорит:

— Этого я не могу тебе позволить, потому что я дам тебе другую жену, гораздо лучше и умнее. А твоя жена пусть владеет хижиной, которая у вас была. Это даст ей пропитание.

Конунг пожаловал Карлу большую и великолепную усадьбу, устроил ему достойный брак, и он стал большим человеком. Молва обо всем этом широко распространилась. Стало это известно и на севере в Норвегии.

Зиму, следующую после битвы у реки Ниц, Харальд конунг просидел в Осло. Осенью, когда войско возвратилось с юга, было немало разговоров и рассказов о битве, которая произошла осенью близ реки Ниц. Всякий, кто там побывал, считал, что может кое#8209;что поведать. Случилось раз, что какие#8209;то люди сидели в погребе, выпили и сделались очень разговорчивыми. Они говорили о битве у реки Ниц и о том, кто больше всех там прославился. Все они были одного мнения, что никто не сравнился с Хаконом ярлом.

— Он был самым мужественным и самым ловким и наиболее удачливым, и все, что он делал, принесло наибольшую пользу, и это он добился победы.

Харальд конунг в это время находился во дворе и беседовал с какими#8209;то людьми. Потом он подошел к дверям помещения и сказал:

— Каждый здесь хотел бы теперь называться Хаконом.

И он пошел своею дорогой.

Осенью Хакон ярл поехал в Упплёнд и зиму провел в своих владениях. Он очень дружил с упплёндцами. Однажды в конце весны люди сидели за выпивкой и вновь разговор зашел о битве у реки Ниц, и люди очень хвалили Хакона ярла, но некоторые не меньше хвалили и других. И после того как они побеседовали так некоторое время, один человек говорит:

— Возможно, многие сражались у реки Ниц мужественно, помимо Хакона ярла, но, я думаю, не было никого, у кого была бы такая же удача, как у него.

Другие говорят, что наибольшая его удача в том, что он обратил в бегство множество датчан. А тот отвечает:

— Наибольшая его удача в том, что он даровал жизнь Свейну конунгу.

Другой отвечает ему:

— Не можешь ты знать того, о чем говоришь.

— Я это знаю, потому что мне рассказал об этом человек, который сопровождал конунга на берег.

И было так, как часто говорят, что много ушей у конунга. Было об этом рассказано конунгу, и конунг немедленно приказал седлать множество коней и прямо среди ночи поехал с двумя сотнями людей. Он скакал всю ночь и день. Им повстречались люди, которые везли в город муку и солод. Одного человека, который ехал вместе с конунгом, звали Гамаль. Он подъехал к одному бонду, тот был его знакомым. Они переговорили наедине. Гамаль говорит:

— Я тебе заплачу, если ты как можно быстрее тайком и кратчайшим путем поедешь к Хакону ярлу. Скажи ему, что конунг намерен убить его, потому что узнал о том, что ярл переправил Свейна конунга на берег у реки Ниц.

Они договорились. Бонд поехал и прибыл к ярлу, когда тот сидел в пил и еще не пошел спать. Когда бонд сказал ему о своем поручении, ярл тотчас же встал, и все его люди тоже. Ярл велел увезти все его имущество из усадьбы в лес. Ночью же все люди покинули усадьбу, до того как приехал конунг. Он оставался там в течение ночи. А Хакон ярл поехал своим путем и прибыл на восток в Шведскую Державу к конунгу Стейнкелю и провел у него лето. А Харальд конунг возвратился в город. Летом конунг поехал на север в Трандхейм. Там он оставался лето, а осенью возвратился на восток в Вик.

Хакон ярл возвратился летом в Упплёнд, сразу же после того как узнал, что конунг отправился на север, и оставался там до того времени, как конунг вернулся с севера. После этого ярл двинулся на восток в Вермаланд и долго пробыл там зимою. Стейнкель конунг поставил ярла править там. В конце зимы он поехал на запад в Раумарики, и у него было большое войско, которое дали ему жители Гаутланда и Вермаланда. Тогда он собрал с упплёндцев поземельные поборы и подати, которые ему полагались. Затем возвратился на восток в Гаутланд и провел там весну. Харальд конунг просидел зиму в Осло и послал своих людей в Упплёнд собрать там налоги и поземельные поборы и положенные королю подати. Но упплёндпы говорят, что все поборы, которые вни обязаны уплатить, они будут платить Хакону ярлу, пока он жив и не лишен жизни или власти. И конунг не получил оттуда в ту зиму никаких поземельных платежей.

В ту зиму между Норвегией и Данией был обмен посланиями и гонцами, и было установлено, что и те и другие, норвежцы и датчане, желают установить между собою мир и согласие и просят об этом конунгов, и было похоже на то, что эти переговоры приведут к соглашению, и кончилось тем, что была назначена мирная встреча на реке Эльв между Харальдом конунгом и Свейном конунгом. И когда пришла весна, оба конунга собрали большое войско и корабли для этой поездки. Один скальд в своем флокке так говорит о поездке конунгов:

Здесь сказано, что конунги имели встречу, о которой договорились, и оба прибыли в порубежную землю, как здесь говорится:

И когда конунги встретились, стали люди обсуждать примирение между конунгами, и сразу многие стали жаловаться на ущерб, который был принесен военными действиями, грабежами и убийствами. И это длилось долго, как здесь говорится:

Потом вмешались лучшие люди и те, кто были наиболее мудрыми. В конце концов между конунгами было достигнуто соглашение о том, что Харальд должен владеть Норвегией, Свейн — Данией с соблюдением тех рубежей, какие издавна существовали между Норвегией и Данией. Ни тот ни другой не должны платить возмещении. Военные действия, какие были, должны прекратиться, и что кому досталось, пусть тот это удержит. Мир должен соблюдаться, пока они остаются конунгами. Этот договор был скреплен клятвами. Затем конунги обменялись заложниками, как здесь говорится:

Харальд конунг повел свое войско на север в Норвегию, а Свейн конунг отплыл на юг в Данию.

Харальд конунг провел лето в Вике. Он послал своих людей в Упплёнд на сбор податей и поборов, какие ему там полагались. Но бонды ничего им не дали, говоря, что уплатят все Хакону ярлу, когда он приедет к ним. Хакон ярл был тогда в Гаутланде, и у него было большое войско. В конце лета Харальд конунг направился на юг в Конунгахеллу. Затем он собрал все легкие корабли, какие сумел достать, и двинулся вверх по Эльву. Он велел перетащить корабли через пороги и переправить их в озеро Венир. Затем он поплыл на восток по озеру, туда, где, как он слышал, находится Хакон ярл.

Но когда ярлу стало известно о приближении конунга, он стал спускаться к озеру, не желая, чтобы конунг там учинил разорение. У Хакона ярла было большое войско, которое ему выставили гауты. Харальд конунг поставил свои корабли в устье какой#8209;то реки. Потом он приготовился к высадке на берег, оставив часть войска для охраны кораблей. Сам конунг и часть войска ехали верхом, но большинство шло пешком. Им пришлось проходить через лес, потом повстречались им на пути поросшее кустарником болото и каменистый кряж. И когда они взобрались на кряж, они увидели войско ярла. Между ними лежало болото. Тогда оба войска выстроились в боевом порядке. Конунг сказал, чтобы его войско держалось на склоне кряжа.

— Посмотрим сперва, ие нападут ли они на нас. Хакон нетерпелив, — говорит он.

Был мороз, и слегка мело. Люди Харальда сидели, укрывшись своими щитами, а гауты были легко одеты и мерзли. Ярл велел им выжидать, пока не нападет конунг, и тогда они окажутся на одной высоте с ним. У Хакона ярла было то знамя, которое прежде принадлежало конунгу Магнусу сыну Олава. Лагмана гаутов звали Торвидом. Он сидел на коне, и уздечка была привязана к торчащему из болота пеньку. Он сказал:

— Слава богу, у нас тут большое войско и самые мужественные люди. Пусть Стейнкель конунг узнает, что мы хорошо оказываем помощь этому доброму ярлу. Я знаю, что если норвежцы нападут на нас, мы сумеем дать им отпор. А если молодежь ворчит и не хочет ждать, давайте добежим до того ручья, но не дальше. Но если молодые будут все еще ворчать, чего я не думаю, тогда добежим не дальше, чем до того холма.

Как раз в это время вскочило войско норвежцев и испустило боевой клич, стуча по своим щитам. Тогда кликнуло клич и войско гаутов. Тут конь лагмана, испугавшись боевого клича, дернулся с такой силой, что пенек выскочил и ударил по голове лагмана. Он сказал:

— Будь проклят норвежец, который в меня выстрелил!

И лагман ускакал. Харальд конунг сказал раньше своему войску:

— Хотя мы будем кричать и шуметь, мы не сойдем с кряжа прежде, чем они приблизятся к нам.

Так и было сделано. Как только раздался боевой клич, ярл приказал нести вперед свое знамя, а когда они подошли к кряжу, на них бросилось сверху войско конунга. Тотчас часть войска ярла погибла, а часть обратилась в бегство. Норвежцы не долго преследовали бегущих, потому что уже вечерело. Они захватили там знамя Хакона ярда и столько оружия и одежды, сколько смогли. Конунг велел нести перед собой оба знамени, когда он поехал назад.

Они судили между собой, погиб ли ярл. Когда же они ехали через лес, то нужно было ехать по одному. Вдруг на дорогу выскочил человек и проткнул копьем того, кто нес знамя ярла. Он схватил древко знамени и скрылся в лесу вместе со знаменем. Когда конунгу сказали об этом, он сказал:

— Жив ярл! Подать мне мою кольчугу!

Ночью конунг приехал к своим кораблям. Многие говорили, что ярл отметил за себя. Тьодольв сочинил тогда вису:

Остаток той ночи Харальд конунг провел на своих кораблях, а когда рассвело, лед охватил корабли, и такой толщины, что можно было ходить вокруг кораблей. Тогда конунг велел своим людям прорубить во льду проход для кораблей в озеро. Люди пошли и стали рубить лед.

Магнус, сын Харальда конунга, правил кораблем, который стоял ниже всех по реке и всего ближе к озеру. Когда люди уже вырубили много льда, вдруг на лед, туда, где его рубили, выскочил человек и стал рубить лед как одержимый или безумный. Один человек сказал тогда:

— Как всегда, никто не может так помочь в нужде, как Халль Убийца Кодрана. Смотрите, как он рубит лед!

На корабле Магнуса был человек, которого звали Тормод сын Эйндриди. Когда он услыхал имя Убийцы Кодрана, он подскочил к Халлю и нанес ему смертельный удар. Кодран был сыном Гудмунда, сына Эйольва,[438] а Вальгерд, сестра Гудмунда, была матерью Йорунн, матери Тормода. Тормод был годовалым, когда убили Кодрана, и он никогда прежде не видел Халля, сына Отрюгга.

Проход к озеру был тогда уже прорублен, и Магнус вывел свой корабль в озеро, тотчас поставил парус и поплыл на запад по озеру, а корабль конунга стоял дальше в устье реки и вышел последним. Халль был в дружине конунга, и тот очень им дорожил, так что конунг был в страшном гневе. Конунг поздно пришел на стоянку. К тому времени Магнус отправил убийцу в лес. Он предложил за него возмещение, но конунг все же чуть не схватился с Магнусом и его людьми, прежде чем их друзья вмешались и примирили их.

Тою зимой Харальд конунг отправился в Раумарики вместе с большим войском. Он обвинил бондов в том, что они не уплатили ему податей и поборов и помогали его врагам в мятеже против него. Он велел схватить бондов, одних изувечить, других убить, а у многих было отобрано все имущество. Все, кто мог, бежали. Повсюду он приказывал жечь в опустошать местности. Тьодольв говорит так:

Затем Харальд конунг отправился в Хейдмёрк и жег там, и подвергал все разграблению не меньше, чем в Раумарики. Оттуда он двинулся в Хадаланд и дальше в Хрингарики, и там жег и разорял селения.

Тьодольв говорит так:

После этого бонды во всем подчинились конунгу.

После того как умер Магнус конунг, прошло пятнадцать лет до битвы у реки Ниц, и еще два года, прежде чем Харальд и Свейн примирились. Тьодольв так говорит:

После заключения мира три полугодия длилась распря конунга с упплёндцами. Так говорит Тьодольв:

Эадвард сын Адальрада был конунгом в Англии после Хёрдакнута, своего брата. Его прозвали Эадвардом Добрым. Таким он и был. Матерью Эадварда была Эмма, дочь Рикарда, ярла Руды. Братом ее был Родбьярт ярл, отец Вильяльма Незаконнорожденного, который был герцогом в Руде, в Нормандии. Эадвард был женат на Гюде, дочери Гу#8209;дини ярла, сына Ульвнадра. Братом Гюды были Тости ярл, он был старшим, вторым был Мёрукари ярл, третьим — Вальтьов ярл, четвертым — Свейн ярл, пятым — Харальд — он был младшим. Он был воспитан в дружине Эадварда конунга и был его приемным сыном. Конунг очень любил его и усыновил, потому что своих детей у конунга не было.[444]

Однажды летом Харальд сын Гудини совершил поездку в Бретланд. Он плыл туда на корабле. Но когда они вышли в море, подул противный ветер и погнал их в открытое море. Они достигли земли на западе в Нормандии, перенеся страшнейшую бурю. Они бросили якорь у города Руды и посетили Вильяльма ярла. Он приветливо принял Харальда и его спутников.

Харальд долго пользовался его гостеприимством, потому что бури продолжались и нельзя было выйти в море. С наступлением зимы ярл и Харальд рассудили, что Харальд должен остаться там на зиму. Харальд сидел на почетном сидении по одну руку ярла, а по другую руку сидела жена ярла. Она была красивее всех женщин, каких только видели люди. Они все вместе весело беседовали и пировали. Ярл часто уходил спать рано, а Харальд подолгу сиживал по вечерам, беседуя с женою ярла. Так продолжалось всю зиму. Однажды, когда они беседовали, она сказала:

— Ярл нынче говорил со мной и спрашивал, о чем мы все время говорим, он начинает гневаться.

Харальд отвечает:

— Нужно рассказать ему поскорей обо всех наших беседах.

На другой день Харальд сказал ярлу, что хочет поговорить с ним, и они пошли в приемную палату. Там была и жена ярла и их советники.

Харальд сказал так:

— Надобно сказать Вам, ярл, что большее скрывалось за моим прибытием к Вам, чем то, о чем я Вам поведал. Я хочу просить твою дочь себе в жены. Я часто говорил об этом с ее матерью, и она обещала мне помочь в этом деле перед Вами.

И как только Харальд сказал так, все, кто слышал, хорошо приняли его предложение и поддержали его перед ярлом. Кончилось это тем, что девушка была помолвлена с Харальдом, но так как она была еще молода, было решено отложить свадьбу на несколько лет.

C наступлением весны Харальд снарядил свои корабли к отплытию. Они расстались с ярлом как большие друзья. Харальд поплыл в Англию к Эадварду конунгу и так и не вернулся в Валланд за невестой. Эадвард конунг правил Англией в течение двадцати трех лет и умер от болезни в Лундуне в январские ноны.[445] Он был похоронен в Церкви Павла, и англичане считают его святым. Сыновья Гудини ярда были в то время могущественными людьми в Англии. Предводителем войска английского конунга был поставлен Тости, и он ведал охраной страны с тех пор, как конунг начал стареть. Он был поставлен над всеми другими ярлами.[446] Брат его Харальд был вторым после него при дворе, и он был хранителем казны конунга.

Люди рассказывали, что когда конунгу пришло время испустить дух, около него был Харальд вместе с несколькими другими людьми. Харальд наклонился тогда над конунгом и потом сказал:

— Я призываю вас всех быть свидетелем того, что конунг только что завещал мне свою корону и всю власть над Англией.

Вскоре после этого тело покойного конунга было поднято из постели. В тот же день состоялось совещание предводителей. Обсуждали, кто будет преемником конунга. Тогда Харальд представил своих свидетелей того, что конунг Эадвард в свой смертный час передал ему власть. Совещание закончилось тем, что Харальд был провозглашен конунгом и на тринадцатый день йоля[447] был коронован в Церкви Павла. Тогда все предводители и весь народ присягнули ему на верность.

Когда об этом узнал Тости, его брат, ему это очень не понравилось. Он считал, что у него нисколько не меньше права быть конунгом.

— Я хочу, — говорит он, — чтобы предводители страны того выбрали конунгом, кого они считают наиболее достойным этого.

Такими речами братья обменялись друг с другом, и Харальд конунг сказал, что не желает отказываться от власти конунга, потому что он был возведен на престол там, где полагается короновать конунгов, и был помазан и посвящен в конунги. Кроме того, на его стороне было огромное большинство народа, и в его руках была казна конунга.

Когда Харальд узнал, что брат его Тости хочет отнять у него власть конунга, он перестал ему доверять, потому что Тости был человек умный и влиятельный и дружил с могущественными людьми в стране. И вот Харальд конунг лишил ярла Тости начальствования войском и всей власти, какою тот прежде пользовался преимущественно перед всеми другими ярлами там в стране.[448]

Тости ярл ни в коем случае не желал терпеть того, чтобы быть служилым человеком своего родного брата. Он отплыл тогда вместе со своей дружиной на юг, за море, во Фландр, провел там некоторое время, а затем отправился в Страну Фризов, а оттуда в Данию, к конунгу Свейну, своему сородичу. Они были братом и сестрой — Ульв ярл, отец Свейна конунга, и Гюда, мать Тости ярла. Ярл просит Свейна конунга о помощи и поддержке. Свейн конунг пригласил его к себе и говорит, что он получит власть ярла в Дании, и это дало бы ему возможность жить, как подобает могущественному человеку.

Ярл так говорит:

— Мне хочется возвратиться в Англию в мои наследственные владения. Но если я не получу от Вас, конунг, никакого содействия в этом, то я готов оказать всю ту помощь, на какую могу рассчитывать в Англии, в случае если Вы пожелаете пойти с датским войском на Англию и завоевать страну, подобно Кнуту, брату Вашей матери.

Конунг говорит:

— Я настолько меньший человек, чем мой родич Кнут конунг, что едва могу удержать Датскую Державу, воюя против норвежцев. Кнут Старый получил Данию по наследству, Англию же он завоевал, да и то одно время казалось, что это будет стоить ему жизни. Норвегия досталась ему без боя. Так что лучше уж я буду жить в соответствии с моей малой доблестью, нежели пытаться повторить подвиги Кнута конунга, моего родича.

Тогда ярл сказал:

— Хуже получается, чем я надеялся. Такой могущественный человек, как ты, мог бы лучше помочь мне, своему сородичу. Но возможно, я получу дружескую поддержку там, где вовсе ее не заслужил. Может статься, что я найду правителя, который меньше будет бояться пойти на большое дело, чем Вы, конунг.

После этого они расстались, конунг и ярл, и не очень дружественно.

Тости ярл направился теперь в другую сторону и прибыл в Норвегию, где встретился с Харальдом конунгом. Тот был в Вике. Когда они встретились, ярл излагает конунгу свое дело, рассказывает ему все, что произошло с тех пор, как он покинул Англию, и просит конунга оказать ему поддержку в его притязании на английский престол. Конунг говорит, что у норвежцев нет охоты ехать в Англию и воевать там под началом английского предводителя.

— Народ считает, — говорит он, — что нельзя положиться на англичан.

Ярл отвечает:

— Правда ли то, что я слышал в Англии, будто Магнус конунг, твой родственник, посылал людей к Эадварду конунгу напомнить, что Магнус конунг имеет право владеть Англией, подобно тому как он унаследовал Данию после Хёрдакнута, согласно клятвам, которыми они обменялись?

Конунг говорит:

— Почему же он не владел ею, если имел на это право?

Ярл говорит:

— Почему ты не владеешь Данией, как до тебя владел ею Магнус конунг?

Конунг говорит:

— Нечего датчанам похваляться перед нами, норвежцами. Немало мы выжгли отметин на твоих сородичах.

Тогда ярл сказал:

— Если ты не хочешь сказать мне, так я тебе скажу: потому Магнус конунг подчинил себе Данию, что ему помогали тамошние могущественные люди, и потому ты не сумел этого сделать, что весь тамошний народ был против тебя. Потому Магнус конунг не пытался завоевать Англию, что весь ее народ хотел иметь конунгом Эадварда. Но если ты хочешь завладеть Англией, то я могу сделать так, что большинство могущественных людей в Англии станут твоими друзьями и помощниками. По сравнению с моим братом Харальдом мне недостает одного только звания конунга. Всем ведомо, что в Северных Странах не рождалось воина, подобного тебе, и меня удивляет, что ты пятнадцать лет воевал, пытаясь овладеть Данией, и не хочешь получить Англию, которой ты сейчас легко можешь овладеть.

Харальд конунг обдумал сказанное ярлом и заключил, что тот сказал много дельного. В то же время ему очень хотелось завладеть Англией.

Впоследствии конунг и ярл подолгу и часто беседовали друг с другом. Они решили, что летом они поедут в Англию и завоюют страну. Харальд конунг послал гонца по всей Норвегии и созвал ополчение в половинном размере. Об этом стало повсюду известно. Немало гадали, чем обернется этот поход. Кое#8209;кто говорил, перечисляя подвиги Харальда конунга, что для него нет ничего невозможного, а другие говорили, что трудно одолеть Англию — в ней очень много народа и есть войско, называемое тингаманны.[449] То люди такого мужества, что каждый из них в одиночку превосходит двоих из числа лучших людей Харальда. Тогда Ульв окольничий сказал:

Ульв окольничий умер тою весной. Харальд конунг стоял у его могилы и произнес, уходя прочь:

— Здесь лежит человек, который был самым доблестным и самым преданным своему господину.

Тости ярл отплыл весною в Страну Флемингов навстречу войску, которое последовало за ним, когда он покинул Англию, и тому, которое собралось к нему из Англии и из Страны Флемингов.

Войско Харальда конунга собралось на островах Солундир. И когда Харальд конунг был готов к отплытию из Нидароса, он пошел к раке Олава конунга и открыл ее, подстриг его волосы и ногти и вновь запер раку, а ключи бросил в Нид, и с тех пор раку святого Олава конунга не отпирали. Тогда прошло со времени его гибели тридцать пять лет. Он прожил на свете тоже тридцать пять лет.

Харальд конунг повел свое войско на юг, на встречу со своим ополчением. Там собралась огромная рать, и, как говорили люди, у конунга Харальда было до двух сотен кораблей, помимо грузовых и мелких судов. Когда они стояли на якоре у островов Солундир, человек по имени Гюрд, находившийся на корабле конунга, видел сон. Приснилось ему, что он стоит на корабле конунга и смотрит на остров, и там стоит огромная великанша, и в одной руке у нее большущий нож, а в другой — корыто. Ему казалось, что он видит все их корабли, и на носу каждого корабля сидит птица. Это были всё орлы и вороны. Великанша сказала вису:

Тордом звали человека, который находился на корабле, стоявшем поблизости от корабля конунга. Ему приснилось ночью, будто корабли Харальда конунга подплывают к берегу и будто он знает, что это — Англия. На берегу он видел выстроившиеся полчища, и обе стороны готовились к бою и подняли множество знамен, а перед войском жителей той страны огромная великанша едет верхом на волке и в зубах волка — человеческий труп, и кровь падает из пасти волка, и когда он сжирает одного, она бросает ему в пасть другого, и так одного за другим, и он всех проглатывает. Она сказала вису:

Харальду конунгу приснилось однажды ночью, что он в Нидаросе и встретил Олава конунга, своего брата, и тот сказал ему вису:

О многих других снах рассказывали тогда и о других видениях, по большей части неблагоприятных.

Харальд конунг, прежде чем уехать из Трандхейма, велел провозгласить конунгом своего сына Магнуса, и тот стал править Норвегией, когда Харальд конунг уехал. Тора дочь Торгберга тоже осталась дома, а Эллисив конунгова жена поехала с ним, и дочери ее Мария и Ингигерд. Олав сын Харальда конунга также уехал вместе с ним из страны.

Когда Харальд конунг снарядился и подул попутный ветер, он вышел в море и поплыл к Хьяльтланду, а часть его кораблей приплыла к Оркнейским островам. Харальд конунг пробыл там некоторое время, прежде чем отплыл на Оркнейские острова, и оттуда с ним отправилось большое войско и ярлы Паль и Эрленд, сыновья Торфинна ярла, однако он оставил там Эллисив, свою жену, и дочерей Марию и Ингигерд.

Они поплыли оттуда на юг вдоль Шотландии и далее вдоль Англии и приплыли к земле, которая зовется Кливленд. Там он сошел на берег и сразу же начал воевать и подчинил себе страну, не встретив сопротивления. Затем Харальд конунг осадил Скардаборг и сразился там с горожанами. Он поднялся на гору, которая там находилась, и велел сложить и зажечь там большой костер. А когда костер разгорелся, они взяли большие вилы и стали бросать горящие сучья в город. Один дом за другим начал тогда вспыхивать. Весь город сгорел. Норвежцы убили много народа и захватили все имущество. Для англичан не было иного выхода, если они хотели сохранить свою жизнь, как подчиниться Харальду конунгу. Он тогда покорил всю землю, через которую шел. После этого Харальд конунг вместе со всем войском поплыл на юг вдоль берега и пристал в Хеллорнесе. Там собралось против них войско, и Харальд конунг дал бой и одержал победу.

Затем Харальд конунг поплыл к реке Хумбре и вверх по этой реке и там пристал к берегу. В Йорвике были в то время ярлы Мёрукари и Вальтьов, его брат, с огромным войском. Харальд конунг стоял на якоре в реке Усе, когда войско ярлов напало на них. Харальд конунг сошел тогда на берег и стал выстраивать свое войско. Одно крыло войска стояло на берегу реки, а другое развернулось поперек и упиралось в какой#8209;то ров. Там было глубокое и широкое болото, полное воды. Ярлы велели своему войску спускаться к реке вместе со всем ополчением. Знамя конунга было около реки. Там ряды стояли плотнее всего, а у рва они были реже, и войско там было менее надежное. Ярлы стали наступать на ров. Крыло норвежского войска, которое развернулось у рва, подалось назад, а англичане преследовали их, думая, что норвежцы побегут. Там наступал Мёрукари.

Но когда Харальд конунг увидел, что строй англичан пошел против них у рва, он приказал протрубить в рог и стал горячо подбадривать войско. Он велел вынести вперед знамя Опустошитель Страны, и натиск был таким сильным, что противник не устоял против него. Тогда в войске ярлов погибло много народу. Их войско обратилось в бегство, одни бежали вверх по реке, другие вниз, а большая часть попрыгала в ров. Убитые лежали там так плотно, что норвежцы могли, как посуху, переходить болото. Погиб там и Мёрукари ярл. Стейн сын Хердис говорит:

Эту драпу Стейн сын Хердис сочинил об Олаве, сыне Харальда конунга, и сказано в ней, что Олав был в бою вместе с Харальдом конунгом, своим отцом. Об этом упоминается и в Песни о Харальде:

Вальтьов ярл и та часть войска, какой удалось спастись, бежали в город Йорк. Огромное количество людей было убито. Бой произошел в среду накануне мессы Матеуса.[453]

Тости ярл прибыл с юга из Страны Флемингов к Харальду конунгу, как только тот появился в Англии, и ярл участвовал во всех этих битвах. Вышло так, как он говорил Харальду при первой их встрече, что в Англии к ним примкнет много народа. Это были сородичи и друзья Тости ярла, они были большим подкреплением для конунга.

После битвы, о которой было рассказано, весь народ из окружающей местности покорился Харальду конунгу, но кое#8209;кто бежал.

Затем Харальд конунг стал готовиться к захвату Йорка и расположил войско у Станфордабрюггьюра. И по той причине, что конунг одержал такую большую победу над могущественными правителями и превосходящей армией, весь народ перепугался и отчаялся оказать сопротивление. Решили тут горожане отправить к Харальду конунгу послов и сдаться на его милость вместе с городом. И было сделано так, что в воскресенье[454] Харальд конунг вместе со всем войском пришел к городу, и конунг и его люди устроили тинг, и горожане пришли на этот тинг. Весь народ изъявил покорность Харальду конунгу, заложниками ему дали сыновей знатных людей, потому что Тости ярл всех знал в этом городе, и вечером после этой легкой победы конунг отправился к кораблям и был в большом веселье. Был назначен тинг в городе на утро понедельника, и тогда Харальд конунг должен был назначить в городе управителей и пожаловать почетные должности и лены.

Тем же самым вечером, после захода солнца, подошел с юга к городу конунг Харальд сын Гудини во главе огромной рати. Он въехал в город с согласия и по желанию всех горожан. После этого все городские ворота и дороги стали охраняться с тем, чтобы новости не достигли норвежцев. Это войско провело в городе ночь.

В понедельник, когда Харальд сын Сигурда позавтракал, он приказал трубить высадку, приготовил войско и распорядился, кому идти с ним, а кому оставаться на месте. Он велел, чтобы из каждого отряда два человека шли, а один остался.

Тости ярл со своим войском приготовился к высадке вместе с Харальдом конунгом, а для охраны кораблей остались сын конунга Олав, оркнейские ярлы Паль и Эрленд, и Эйстейн Тетерев, сын Торберга сына Арни. Он тогда был самым знатным из всех лендрманнов и ближайшим другом конунга. Харальд конунг обещал ему в жены свою дочь Марию.

Был погожий день, и очень пригревало. Люди сняли свои кольчуги и пошли на берег, взяв только щиты, шлемы, копья и опоясавшись мечами, но у многих были луки со стрелами. Все были очень веселы.

Но когда они приблизились к городу, им навстречу выехало большое войско. Они увидели тучи пыли, а под ними красивые щиты и блестящие кольчуги. Тут конунг остановил войско, призвал к себе Тости ярла и спросил, что это могло бы быть за войско. Ярл говорит, что, скорее всего, это враги, но возможно и то, что это кое#8209;кто из его сородичей, которые пришли просить пощады и предлагают дружбу в обмен на защиту и доверие конунга. Тогда конунг сказал, что нужно им сперва остановиться и разведать, что это за войско. Так они и сделали. А войско казалось тем больше, чем ближе оно подходило, и когда оружие сверкало, это выглядело, как битый лед.

Конунг Харальд сын Сигурда сказал тогда:

— Примем правильное и разумное решение, потому что несомненно — это враги, и, наверное, сам конунг.

Тогда ярл отвечает:

— Первое, что нужно сделать, это как можно скорее повернуть назад к кораблям, чтобы взять людей и оружие, и тогда мы дадим отпор изо всех наших сил. Либо пусть корабли защищают нас, и тогда рыцарям нас не одолеть.

Тогда Харальд конунг сказал:

— Я хочу принять другое решение: пусть трое храбрых воинов на самых быстрых конях во всю прыть скачут и скажут нашему войску, чтобы они спешно шли нам на помощь, и тогда англичане скорее должны ожидать ожесточенной битвы, нежели мы — поражения.

Тогда ярл говорит, что пусть конунг решает в этом деле, как и в других, и что у него нет охоты обращаться в бегство. Затем Харальд конунг велел поднять свое знамя Опустошитель Страны. Фриреком звали человека, который нес знамя.

Затем Харальд конунг выстроил свое войско так, чтобы ряды были длинными, но не глубокими. Он отвел оба крыла назад, так что они сомкнулись. Образовался широкий и плотный круг, ровный снаружи, щит к щиту во всю глубину строя. А дружина конунга находилась внутри круга вместе со знаменем. То было отборное войско. В другом месте внутри круга стоял Тости ярл со своею дружиной. У него было другое знамя. Построились так по той причине, что, как конунг знал, рыцари обычно нападают небольшими отрядами и тут же отступают.

Тут конунг сказал, что его дружина и дружина ярла должны вступать в бой там, где будет наибольшая нужда.

— А лучники наши тоже должны быть вместе с нами. Те, кто стоит впереди, пусть воткнут в землю древка своих копий, а острия направят в грудь рыцарям, если они поскачут на нас: те же, кто стоят за ними, пусть наставят копья в грудь их коням.

Конунг Харальд сын Гудини пришел туда с огромной ратью, и рыцарями, и пешими людьми. Конунг Харальд сын Сигурда стал объезжать тогда свое войско и осматривать, как оно построено. Он сидел на вороном коне с белой звездой во лбу. Конь упал под ним, и конунг свалился с него. Он быстро вскочил и сказал:

— Падение — знак удачи в поездке!

А английский конунг Харальд сказал норвежцам, что были с ним:

— Не знаете ли вы, кто тот рослый муж, который свалился с коня, в синем плаще и блестящем шлеме?

— То сам конунг, — сказали они. Английский конунг говорит:

— Рослый муж и величественный, но похоже, что удача оставила его.

Двадцать рыцарей выехали из дружины тингаманнов и подъехали в рядам норвежцев. Рыцари были все в кольчугах, также как и их кони Один из рыцарей сказал:

— Здесь ли Тости ярл?

Тот отвечает:

— Незачем скрывать, он здесь.

Тогда один из рыцарей говорит:

— Харальд, твой брат, шлет тебе привет и предлагает тебе жизнь и весь Нортимбраланд. Если ты перейдешь на его сторону, он уступит тебе треть своей державы.

Тогда ярл отвечает:

— Это — несколько иное предложение, нежели вражда и оскорбление, какие были зимою. Будь тогда сделано это предложение, многие были бы живы из тех, кто теперь мертв, и власть в Англии была бы прочнее. Но если б я принял это предложение, то что бы он предложил конунгу Харальду сыну Сигурда за его труды?

Тогда рыцарь отвечал:

— Он сказал кое#8209;что о том, что он мог бы предоставить ему в Англии кусок земли в семь стоп длиной или несколько больше, раз он выше других людей.

Тогда ярл говорит:

— Поезжай и скажи Харальду конунгу, чтобы он приготовился к битве. Норвежцам не придется говорить, что Тости ярл покинул конунга Харальда сына Сигурда и перешел в войско его противников в то время когда тот должен был сражаться на западе в Англии. Лучше уж все мы выберем одну судьбу — либо с честью погибнуть, либо с победою получить Англию.

Рыцари ускакали. Тогда конунг Харальд сын Сигурда сказал ярлу:

— Кто был этот речистый муж?

Ярл говорит:

— Это был конунг Харальд сын Гудини.

Тогда конунг Харальд сын Сигурда сказал:

— Слишком поздно нам это сказали. Они настолько приблизились в нашему войску, что этот Харальд не остался бы в живых для того, чтобь поведать о смертельных ранах наших людей.

Тогда ярл говорит:

— Это верно, государь. Неосторожный поступок для правителя страны, и могло бы случиться так, как ты говоришь. Я понял, что он хочеч предложить мне жизнь и большую власть. И я бы сделался его убийцей, если бы сказал, кто он. Я предпочел бы, чтоб он был моим убийцею, нежели я — его.

Тут конунг Харальд сын Сигурда сказал своим людям:

— Невысокий муж, но гордо стоял в стременах.

Передают, что конунг Харальд сын Сигурда сказал такую вису:

Его кольчугу называли Эмма. Она была такой длинной, что закрывала его ноги ниже колен, и такой прочной, что ее не брало никакое оружие. Затем конунг Харальд сын Сигурда сказал:

— Это было плохо сочинено, нужно мне сочинить другую вису получше.

И он сказал эту вису:

Затем Тьодольв сказал вису:

Тут началась битва, а англичане поскакали на норвежцев. Отпор был сильным. Стрелы мешали англичанам наступать на норвежцев, и они стали окружать их.

Пока норвежцы прочно держали строй, битва шла вполсилы. Англичане быстро нападали и отходили, не сумев ничего достигнуть. Увидев, что на них, как им казалось, нападают вполсилы, норвежцы сами стали наступать, думая обратить противника в бегство, но когда стена из щитов распалась, англичане стали нападать на них со всех сторон, осыпая их копьями и стрелами.

Когда конунг Харальд сын Сигурда увидел это, он вступил в бой там, где схватка была всего ожесточеннее. Бой был жестоким, и с обеих сторон пало много народа. Тут конунг Харальд сын Сигурда пришел в такое неистовство, что вышел из рядов вперед и рубил мечом, держа его обеими руками. Ни шлемы, ни кольчуги не были от него защитой. Все, кто стоял на его пути, отпрядывал. Англичане были близки к тому, чтобы обратиться в бегство. Как говорит Арнор Скальд Ярлов:

Стрела попала конунгу Харальду сыну Сигурда в горло. Рана была смертельной. Он пал, и с ним все, кто шел впереди вместе с ним, кроме тех, кто отступил, удержав его знамя. Возобновилась жесточайшая битва. Тости ярл встал под знамя конунга. Но тут обе стороны стали вновь строить свое войско, и наступило длительное затишье в битве. Тьодольв сказал тогда вису:

Но прежде чем битва возобновилась, Харальд сын Гудини предложил пощаду Тости ярлу, своему брату, и другим людям, кто оставался в живых из войска норвежцев. Но все норвежцы немедля вскричали, что все они лучше погибнут один за другим, чем примут пощаду от англичан, и кликнули боевой клич. Вновь возобновилась битва. Так говорит Арнор Скальд Ярлов:

В это время подошел от кораблей Эйстейн Тетерев с тем войском, которое было под его началом. Они были в полном вооружении. Эйстейн взял тогда знамя Харальда конунга Опустошитель Страны. В третий раз возобновилась битва, и она была очень ожесточенной. Тогда погибло множество англичан, и они были близки к бегству. Эту битву прозвали Сечей Тетерева.

Эйстейн и его люди так спешили на пути от кораблей, что были совершенно измучены, и когда пришли на поле боя, почти не имели сил сражаться, но затем пришли в такое неистовство, что не прикрывались щитами, пока могли стоять на ногах. В конце концов они сбросили кольчуги. Тогда англичанам стало нетрудно наносить им удары, но некоторые из них умерли, не получив ран, просто от изнеможения. Пали почти все знатные норвежцы. Было это уже в конце дня. Как можно было ожидать, не все вели себя одинаково, многие обратились в бегство, много было и таких, которым посчастливилось спастись. Прежде чем завершилась вся эта резня, пала вечерняя тьма.

Стюркар, окольничий конунга Харальда сына Сигурда, доблестный муж, спасся из битвы. Он добыл коня и ускакал. Вечером подул довольно холодный ветер, а на Стюркаре не было ничего, кроме рубахи. На голове у него был шлем, а в руке обнаженный меч. Когда его усталость прошла, ему стало холодно. В это время ему повстречался один возничий, одетый в кожух. Стюркар сказал:

— Не продашь ли ты мне кожух, хозяин?

— Не тебе, — говорит тот. — Ты, должно быть, норвежец, я узнал тебя по твоей речи.

Тогда Стюркар сказал:

— Если я норвежец, то что же?

Бонд отвечает:

— Я хотел бы убить тебя, но к несчастью нет при мне оружия, чтобы делать это.

Тут Стюркар сказал:

— Коль ты не можешь меня убить, то я попробую, может быть, сумею убить тебя.

Он поднимает меч и ударяет им бонда по шее так, что у того отлетает голова. Затем он взял кожух, сел на коня и поскакал к берегу.

Вильяльм Незаконнорожденный, ярл Руды, узнал о смерти Эадварда онунга, своего сородича, а также о том, что после этого конунгом Англии был провозглашен Харальд сын Гудини и был помазан в конунги. Но Вильяльм считал, что он имеет больше прав на власть в Англии, чем Харальд, из#8209;за своего родства с Эадвардом конунгом.[457] Кроме того, он считал, что должен отомстить Харальду за оскорбление, нанесенное ему, когда тот расторг помолвку с его дочерью. По всем этим причинам Вильяльм собрал войско в Нормандии, и оно было очень многочисленно. К тому же у него было довольно и кораблей. В тот день, когда он выезжал из города к своим кораблям и уже сел на коня, к нему подошла его жена и пожелала с ним поговорить. Но когда он увидел ее, он пихнул её пяткой, так что шпора вонзилась ей в грудь. Она упала и тотчас же умерла,[458] а ярл поехал к кораблям. Он отплыл вместе с войском в Англию. С ним был тогда епископ Отта, его брат. Когда ярл прибыл в Англию, он стал разорять и покорять страну, по которой проезжал.

Вильяльм был высок и силен, как никто. Он был превосходный наездник и могучий воин, но очень жестокий. Он был человек умный, но считали, что ему нельзя доверять.

Конунг Харальд сын Гудини разрешил Олаву, сыну конунга Харальда сына Сигурда, уехать из страны вместе с тем войском, которое у него еще оставалось после битвы. А Харальд поспешил вместе со своим войском на юг Англии, потому что он узнал, что Вильяльм Незаконнорожденный прибыл с юга в Англию и подчиняет себе страну. С конунгом Харальдом были его братья — Свейа, Гюрд и Вальтьов. Место, где произошла встреча Харальда конунга с Вильяльмом ярлом, находилось на юге Англии, близ Хельсингьяпорта. Там произошла большая битва. Пали тогда Харальд конунг, Гюрд ярл, его брат, и большая часть их войска. Произошла эта битва девятнадцать ночей спустя после гибели конунга Харальда сына Сигурда.[459]

Вальтьов ярл спасся бегством, а поздно вечером ярл повстречал какой#8209;то отряд из людей Вильяльма. Когда они увидели войско ярла, они побежали в ближайшую дубовую рощу. Их было сто человек. Вальтьов ярл приказал поджечь лес и сжег их всех. Так говорит Торкель сын Лысого в своем флокке о Вальтьове:

Вильяльм был прововглашен конунгом Англии. Он послал Вальтьову ярлу предложение примириться и обещал ему безопасность на время встречи. Ярл поехал в сопровождении немногих людей, но когда он доехал до пустоши севернее Касталабрюггьи, ему навстречу вышли двое посланцев конунга во главе отряда и схватили его, заковали в цепи и затем обезглавили. Англичане считают его святым. Как говорит Торкель:

После этого Вильяльм был конунгом Англии в течение двадцати одного года, и с тех пор его потомки продолжают править Англией.

Олав сын Харальда конунга отправился со своим войском из Англии. Он отплыл из Хравнсейра и осенью прибыл на Оркнейские острова. Там он узнал, что Мария, дочь конунга Харальда сына Сигурда, внезапно умерла в тот самый день и в тот самый час, когда пал ее отец, Харальд конунг. Олав провел там зиму.

Летом Олав отплыл на восток в Норвегию. Он был провозглашен конунгом вместе со своим братом Магнусом. Эллисив конунгова вдова отплыла с запада вместе с Олавом, своим пасынком, а вместе с нею Ингигерд, ее дочь. Вместе с Олавом прибыли с запада и Скули, которого впоследствии звали приемным отцом конунга, и Кетиль Крюк, его брат. Оба они были знатные и родовитые люди из Англии, и оба очень умные. Оба они были очень дороги Олаву конунгу.

Кетиль Крюк отплыл на север в Халогаланд. Олав конунг устроил ему хороший брак, и от него произошло много могущественных людей. Скули воспитатель конунга был мудрый человек и очень доблестный и красивый с виду. Он стал предводителем дружины Олава конунга и говорил на тингах, и был советником конунга по всем делам страны.

Олав конунг предложил Скули дать ему один фюльк в Норвегии, какой ему больше понравится, вместе со всеми податями и доходами, какие получал там конунг. Скули поблагодарил его за предложение и сказал, что хотел бы попросить его о другом.

— Потому что, если произойдет смена конунга, то может случиться, что этот подарок будет у меня отнят. Я хочу, — говорит он, — получить кое#8209;какие владения, расположенные близ торговых городов, в которых Вы, господин, обычно бываете и устраиваете пиры на йоль.

Конунг согласился и пожаловал ему земли на востоке близ Конунгахеллы и близ Осло, близ Тунсберга, близ Борга, близ Бьёргвина и на севере близ Нидароса. То были, пожалуй, лучшие владения близ каждого города, и с тех пор они принадлежали потомкам Скули. Олав конунг выдал за него свою родственницу Гудрун дочь Невстейна. Ее мать была Ингирид, дочь конунга Сигурда Свиньи и Асты. Она была сестрою конунга Олава Святого и Харальда конунга. Сына Скули и Гудрун звали Асольвом из Рейна. Его женой была Тора дочь Скофти сына Эгмунда. Сын Асольва и Торы был Гутхорм из Рейна, отец Барда, отца Инги конунга и Скули герцога.

На следующую зиму после гибели Харальда конунга его тело было отправлено с запада из Англии на север в Нидарос и было погребено в Церкви Марии, которую он велел построить. Все в один голос говорили, что Харальд конунг превосходил всех людей мудростью и умом, принимал ли он быстрые решения или вынашивал свои замыслы и думал ли он за себя или за других. Он был смел, как никто, в бою. Он был удачлив в бою, как было описано. Тьодольв говорит так:

Харальд конунг был хорош собой и статен. У него были светлые волосы, светлая борода, длинные усы, и одна его бровь была немного выше другой. У него были длинные руки и ноги, но он был хорошо сложен. Рост его был пять локтей.[461] Он был беспощаден к врагам и сурово наказывал за всякое сопротивление. Тьодольв говорит так:

Харальд конунг был крайне жаден до власти и до всякого богатства. Он был очень щедр со своими друзьями, которые были ему дороги. Тьодольв говорит так:

Харальду конунгу было пятьдесят лет отроду, когда он погиб. У нас нет достойных внимания рассказов о его юности, пока ему не исполнилось пятнадцать лет, когда он был в битве при Стикластадире вместе с Олавом конунгом, своим братом, а после этого он прожил тридцать пять лет. И все это время он жил среди тревог и войн. Харальд конунг никогда не обращался в бегство из боя, но часто прибегал к хитростям, сражаясь с превосходящим противником. Все, кто ходили с ним в бои и походы, говорили, что когда ему угрожала великая опасность и все зависело от того, какое решение он немедля примет, он находил выход, который оказывался, как все видели, наиболее удачным.

Халльдор, сын старого Брюньольва Верблюда, был мудрым и могущественным человеком. Когда он слышал, что люди говорили о том, сколь не схожи были характеры братьев, конунга Олава Святого и Харальда, то говорил так:

— Я был у обоих братьев в большой милости и знал нрав обоих. Я никогда не встречал двух людей, столь же схожих. Оба были умнейшие, мужественнейшие и незаурядные люди, но жадные до богатства и власти, высокомерные, властные и мстительные. Олав конунг силою принуждал народ креститься и принять истинную веру и жестоко карал тех, кто не слушал его. Могущественные люди страны не снесли его справедливого правления, восстали против него и сразили его в его же собственных владениях. Поэтому он стал святым. А Харальд воевал, добиваясь славы и власти и подчинял весь народ своей власти, как только мог. И вот он пал во владениях другого конунга. Оба брата были в повседневной жизни людьми благовоспитанными и степенными. Они были также людьми, много странствовавшими и предприимчивыми, поэтому прославились и стали знаменитыми.

Конунг Магнус сын Харальда правил Норвегией первую зиму после гибели Харальда конунга, а потом в течение двух лет он правил страною вместе со своим братом Олавом. Они оба были конунгами. Магнус владел северной частью страны, а Олав — восточною. У Магнуса конунга был сын, которого звали Хаконом. Его воспитал Торир из Стейга. Хакон был очень обещающим юношей.

После гибели конунга Харальда сына Сигурда Свейн, конунг датчан, утверждал, что мир между норвежцами и датчанами кончен, он будто бы был установлен только на время жизни их обоих, Харальда и Свейна.

Тогда были созваны ополчения в обеих державах. Сыновья Харальда собрали ополчение в Норвегии, людей и корабли, а Свейн конунг отплыл с юга во главе датского войска. Тогда стали ездить между ними послы с предложениями мира. Норвежцы говорили, что желают либо придерживаться тех условий, которые были раньше приняты, либо воевать. Поэтому была сочинена такая виса:

Так говорит Стейн сын Хердис в Драпе об Олаве:

На встрече ополчений конунги заключили мир между странами. Магнус конунг заболел стригущим лишаем и некоторое время лежал больной. Он скончался в Нидаросе, и был там погребен. Он был конунгом, которого любил весь народ.