"Затерянный храм" - читать интересную книгу автора (Харпер Том)

Глава пятая

Над ними, поблескивая под лучами солнца, вздымались скалы из красного камня. Переплетавшиеся ветви платанов и олеандров затеняли дно долины. Грант глянул сквозь листья, прикрыв глаза ладонью. Он и Марина находились в обширном ущелье, которое слегка изгибалось в сторону моря. Высоко над их головами на боках утесов виднелись ряды темных отверстий.

— Это гробницы, — сказала Марина.

Она рассталась со своим черным платьем, обменяв его в деревне, через которую они проходили, на пару военных брюк цвета хаки и блузку с короткими рукавами. Блузка была расстегнута как раз настолько, чтобы притягивать взгляд Гранта всякий раз, когда он считал, что Марина на него не смотрит. Ее темные волосы были стянуты в хвост на затылке, и хотя косметикой она не пользовалась, но выглядела превосходно: три дня ходьбы по горам окрасили ее кожу великолепным загаром. На плече у нее висел моток веревки.

— Людей хоронят в этих пещерах начиная с минойской эры, — продолжала она. — Поэтому и Долина мертвых.

— Меня это не очень пугает. Солнце светит, цветочки в поле цветут, птички поют.

— А для греков птицы чаще всего были вестниками смерти, связными между этим и тем мирами.

— О-о… — В веселом чириканье Гранту послышались мрачные нотки. — А кто-нибудь эти пещеры исследовал?

— Постоянно. — Марина поморщилась. — Проходит совсем немного времени, и то, что для одного поколения считалось реликвиями, для другого становится добычей. Археологи нашли несколько древних захоронений, но большинство из них исчезли давным-давно.

— Тогда почему…

— Нас не могилы интересуют. — Она вытащила из кармана листок бумаги, на который перерисовала изображение из тетради Пембертона. — Видишь рога? Мы ищем храм.

— А это разве не одно и то же?

— Минойцы не хоронили своих покойников в храмах. Пока не появилось христианство, этого никто не делал. Древние пришли бы в ужас от одной мысли о том, чтобы приносить мертвых к живым. Покойников они помещали в отдельных городах мертвых, некрополях. Вот, например, в этих пещерах.

— Так где же мы будем искать храм?

Марина задумалась.

— Хогарт, еще один археолог, вел раскопки в устье ущелья в тысяча девятьсот первом году. Он нашел несколько минойских домов, но храма там не было.

— Похоже, что место не хуже других, чтобы начать с него. Может быть, Пембертон нашел то, что не увидел Хогарт. — Взяв у Марины рисунок, Грант, прищурившись, принялся его разглядывать. — Говоришь, зигзаги изображают воду?

— Да они могут быть просто для украшения. Ведь нам никак…

— Посмотри. — Грант поднял листок вертикально, глядя вниз, в долину. — Эти два треугольника по сторонам — стены ущелья. Перед ними — море. А вот здесь… — Он постучал пальцем по центру рисунка. — Здесь храм.

Марина усомнилась:

— Думаю, не стоит считать, что минойцы подобным образом использовали пространственные соотношения.

— Ерунда. Они рисовали так, как видели.

— Неужели? — сурово спросила она. — А откуда тебе знать, как именно они видели несколько тысяч лет назад? Как тогда ты объяснишь, что лев парит в воздухе? Они так его и увидели?

— Может быть, это облако.

— А купол под ним? Радуга, что ли?

— Ты можешь предложить что-то получше?

— Нет, — вздохнула она.

Но удержать победу Гранту не удалось. Ущелье кончалось примерно в полумиле от берега, упираясь в крестьянские поля.

— Развалины, которые нашел Хогарт, должны быть где-то здесь, — раздраженно произнесла Марина. Она еще раз глянула на рисунок. — Что такое увидел здесь Пембертон, что навело его на мысль о Долине мертвых?

Костлявый вол тащил плуг по пыльному полю. Рядом с ним шел крестьянин в твидовой куртке, постукивая его по боку палкой, а полная женщина в платке наблюдала за ними.

— Может, спросим? — предложил Грант. — Вон у него — не видел ли он британского археолога, копавшего тут перед войной?

По лицу Марины промелькнуло такое выражение, словно она искала повод — любой — отказаться от идеи Гранта. Не найдя ни одного, она щелкнула языком и подошла к краю поля. Крестьянин и его жена молча смотрели на нее.

— Калимера сас, — окликнула их Марина.

— Калимера, — ответили ей.

Крестьянин, опершись на палку, стал изучать девушку. А его жена смотрела на Марину так, словно та сошла со сцены какого-нибудь парижского кабаре.

Марина, немного запинаясь, начала разговор. Грант знал греческий неплохо и мог бы, наверное, понять их беседу, если бы стал слушать. Но он не стал. Что-то его беспокоило.

Пембертон написал «Долина мертвых» на полях тетради, но они были не в долине. Грант повернулся и посмотрел в ущелье. Оно загибалось влево так, что с того места, где стоял Грант, представлялось, будто на повороте оно упирается в гладкую скалу. И там, как казалось, прямо над серединой ущелья, поднимался куполообразный холм.

— Он говорит, они ни разу никого не видели.

— Что?

Грант, сбитый с мысли, обернулся. Крестьянин с другого края поля без всяких эмоций наблюдал за ними. Его жена, отвернувшись, стала демонстративно погонять вола.

— Крестьянин. Говорит, никогда не видел здесь британского археолога. Может, и лжет, британцев здесь не очень любят, после того, как вы начали поддерживать марионеточное правительство в Афинах.

— Я здесь ни при чем, — возразил Грант. — Обернись-ка.

Марина обернулась.

— И что?

— Вот этот вид. — Бумага затрепетала на ветру, когда Грант ее поднял, чтобы сравнить с ландшафтом. — Утесы по бокам, море с этой стороны и холм посреди долины. — В небе над закругленной вершиной лениво парил орел. — Вон даже и птицы есть.

— А летающий лев?

— Спит, — усмехнулся Грант. — Давай посмотрим, сможем ли мы его разбудить.

Они пробирались между деревьями и камнями, усеявшими сухое русло реки. В самом ущелье, там, где над ними нависали утесы, они быстро потеряли вершину из виду, но продолжали идти вперед, стараясь держать путь как можно прямее.

— Минойцы часто ставили свои храмы на вершинах холмов, — сказала Марина, тяжело дыша. Уже почти наступил полдень, и ее рубашка прилипала к коже. — Наверное, надо попробовать забраться наверх.

— Оттуда вид будет другой, — упрямо возразил Грант. — А на картинке храм находится под вершиной.

— Говорю тебе, ты не можешь…

Марина осеклась и удивленно вскрикнула. Она проскользнула мимо Гранта — к валуну на краю тропы. На нем четыре небольших камня, почти скрытые ветвями олеандра, были сложены в подобие путевого знака. Марина разбросала их. Под ними серебристо блеснул гладкий квадратик.

— Минойские сокровища? — спросил Грант.

— Рахат-лукум. — Марина показала ему обертку из фольги. — Пембертон очень любил эту сладость. Привозил с собой всякий раз, приезжая из Англии.

— Восток полон тайн… — пробормотал изумленный Грант. — Интересно, какие еще сюрпризы он нам приготовил?

— Посмотрим.

Марина взобралась на камень и исчезла в зарослях между деревьями. Скорбно покачав головой, Грант последовал за ней и вышел на голый склон холма. В нескольких ярдах впереди него Марина стояла на коленях у скалистого выступа.

— Это и есть храм?

Скала казалась слишком низкой — вряд ли кто-нибудь мог под ней пролезть.

— Смотри сам.

Грант присел на корточки. Под скалой на куске мешковины лежали мотыга, лопата и парафиновый фонарь. Инструменты покрылись ржавчиной, но буквы «БША», написанные по трафарету на деревянных ручках, все еще были видны.

— Британская школа в Афинах,^[19] — пояснила Марина. — Они проводили раскопки в Кноссе. Пембертон у них работал.

Грант вытащил лопату и стукнул по камню. На землю слетело несколько хлопьев ржавчины, а по долине разнесся печальный звон. Грант виновато оглянулся.

— Я-то думала, мы действуем украдкой, — заметила Марина, приподнимая бровь.

— Пока мы не нашли ничего такого, что стоило бы держать в секрете.

Марина сняла с плеча моток веревки, привязала один конец к ручке мотыги и стала карабкаться вверх по валунам. Грант подождал, дабы убедиться, что камни, за которые она цеплялась, не настолько раскачались, чтобы покатиться ему на голову, и стал подниматься следом.

Сначала перебираться с одного валуна на другой было легко. Но скоро большие камни сменились мелкими, которые выезжали из-под ноги, как только Грант наступал на них. Подъем превратился в соревнование, где надо было успеть подняться вверх раньше, чем осыпающаяся галька стащит тебя вниз. Потом и она осталась позади, приведя их к гладкой стене из красного камня, и Гранту пришлось схватиться за торчавший древесный корень, чтобы не уехать по склону холма к подножию. Справа от него качался конец веревки. Грант взялся за нее и полез, перебирая руками, потея и ругаясь, пока не перевалился через край утеса.

— Это вы с Пембертоном так лазили? — спросил он, тяжело дыша.

— Нет. Но он явно делал это один.

Грант встал на ноги, поднял руку, чтобы стряхнуть пыль с рубашки, и в изумлении замер. Они поднялись выше, чем он думал, и оказались на скалистом уступе чуть ли не на полпути к вершине тысячефутовых утесов. Нависнув над головой, они казались столь крутыми, что Грант не стал на них смотреть, опасаясь, как бы не закружилась голова. Извивавшаяся на дне ущелья зеленая полоска ползла к сияющему вдали морю. А прямо перед Грантом, там, где уступ упирался в бок скалы, по камню бежала темная трещина, достаточно широкая для того, чтобы туда можно было протиснуться человеку. Над ней в выдолбленной в скале нише помещалась каменная табличка, почти невидимая в тени.

Грант осторожно подобрался к табличке. Три тысячи лет стерли резьбу, и оставшаяся часть была лишь слабым отзвуком прежнего гордого замысла. Когти и клыки потеряли былую остроту, спуталась грива, истаяли напружиненные мышцы. Но даже в таком виде Грант сразу узнал его. Он вытащил из кармана и развернул помятый листок бумаги:

— Вот и твой летящий лев.

Марина покачала головой — Грант не понял, означает ли это восторг или возражение. Она взяла фонарь Пембертона и встряхнула его. Внутри брякнули застывшие капли старого парафина.

— Фитиля нет.

Из набедренного кармана она вытянула нож, открыла его и срезала тонкую полоску материи с рукава своей блузки. Свернув ее в пальцах, она заправила ленту в лампу. Грант протянул зажигалку:

— Дай я.

Почти невидимое в ярком солнечном свете пламя лизнуло хлопковый фитиль. Марина сделала шаг к трещине в скале, но Грант ее опередил. Он выдернул фонарь из ее рук и шагнул вперед, достав из кобуры «уэбли»:

— Я пойду первым.

Грант протиснулся в расселину. Ярдов через десять проход расширился. Грант замер, подняв лампу повыше, чтобы оградиться от неприятных неожиданностей, однако едва глаза привыкли к темноте, как в спину ему впился острый локоть, толкнув его вперед. Спотыкаясь, Грант влетел в помещение, размахивая лампой, чтобы не разбить ее об пол. Позади стояла Марина, и лицо ее было немного виноватым.

— Прости. Я не видела, что ты остановился.

— Хорошо, что здесь меня не ожидала бездонная пропасть.

Но у Гранта не было времени сердиться. Расселина вывела их в помещение, где стены все еще хранили следы медных резцов, тысячелетия назад вырезавших рисунки на камне. В дальнем конце виднелась каменная скамья, над которой в глубокой нише стояла перевернутая ваза. К скамье было прислонено сито в деревянной раме, а также лопатка, отвес, кисточка и еще кусочек обертки от шоколада. На скамье, расставленные, словно в музее, стояли в ряд какие-то статуэтки и небольшие предметы. Грант и Марина присели перед ними, может быть, так же, как много тысяч лет назад опускались перед этой скамьей на колени поклонявшиеся люди.

Марина подняла неглубокую чашу, вырезанную из красного камня:

— Это, наверное, какая-то разновидность светильника. — Ее тихий голос был исполнен благоговения.

Она осторожно поставила чашу на место и взяла другой предмет. Это оказалась раскрашенная статуэтка женщины с осиной талией, сборчатыми юбками и руками, расставленными, словно крылья. Фигурка была очень похожа на ангела. Правда, как заметил Грант, короткая блузка статуэтки была распахнута впереди, открывая груди, торчащие чуть ли не перпендикулярно телу.

— Прекрасные титьки, — заметил он.

Марина нахмурилась:

— Это фигурка минойской богини. Она была их главным божеством, источником плодородия и силы. Идолы такого типа встречаются довольно часто.

Грант склонился ниже, желая разглядеть фигурку.

— А что за извилистые линии у нее на руках?

— Это змеи.

Марина поднесла фигурку поближе к лампе. С близкого расстояния Грант увидел — извивающаяся змея ползла вверх от запястья через голые плечи и спускалась к другому запястью. Линии на торсе, которые он принял за кайму блузки, тоже оказались двумя змеями — одна свернулась вокруг грудей богини, а другая свисала с бедер между юбками.

— Опасная женщина, — едко произнесла Марина. — Ты бы с такой не справился.

— Меня богини не привлекают.

Марина поставила статуэтку на место и оглядела остальные предметы. В основном это были отдельные фрагменты, которые Пембертон рассортировал по типам — кусочки слоновой кости, полдесятка печаток с миниатюрной резьбой, два обоюдоострых топора и множество кучек керамики.

— Интересно. — Марина взяла пару черепков из дальней кучки и приложила их друг к другу. — Большинство находок относится к среднему периоду минойской культуры, возрастом примерно три с половиной тысячи лет, но эти гораздо новее. Словно храм был заброшен, а потом найден намного позже.

— Насколько позже?

— Примерно три тысячи лет назад.

Грант зевнул:

— Для меня, красавица, это все равно дела давно ушедших дней. — Он бросил взгляд на разложенные на скамье предметы. — А сколько все это может стоить?

— С точки зрения археологов, эти находки могут оказаться весьма ценными. Статуэтка богини едва ли может быть уникальной, но сам образчик очень хорош. Керамика, пожалуй, имеет большую ценность; если иметь четкую хронологию, изделия смогут рассказать нам немало о том, какая жизнь была в поселениях в этой части острова. — Марина нахмурилась. — Да, было бы полезно знать стратификацию. Странно, что Пембертон не… — Она замолчала, заметив тоску на лице Гранта. — В чем дело?

— Мне плевать, насколько это интересно для археологов. Я хочу знать, сколько все это стоит.

— И это все, что тебя волнует? — горько спросила она. — Полмира лежит в руинах, а другая половина не может себя прокормить. Приторговывая обломками цивилизации, о которой большинство людей и не слышало никогда, ты не разбогатеешь. Если хочешь сделать большие деньги, возвращайся к своему оружию. На убийства деньги всегда находятся.

Она отвернулась, но Грант, протянув руку, развернул ее к себе лицом.

— Ты что, правда считаешь, будто я готов по дешевке загнать все это скупщикам краденого, чтобы чуток подзаработать? Сама подумай, тот милый господин из секретной службы доехал аж до Палестины, чтобы спросить, не с собой ли у меня тетрадь Пембертона, — думаю, не потому, что он собирает безделушки для Британского музея. Разведка уверена, что в тетради скрыто что-то ценное, ценное для тех людей, в чьих руках и сталь, и нефть, и оружие, и само человеческое существование. Поэтому я тебя и спрашиваю — вот это все дорого стоит? Если нет, значит, либо они ошиблись, либо мы забрались не в то место.

Он отошел. Марина дрожала, несмотря на духоту в пещере.

— Тут есть несколько вещей, которые заинтересуют ученых. А больше… я ничего такого не вижу.

— А вот это? — Грант повернул фонарь к нише в стене.

Сначала он принял предмет внутри за перевернутую вазу, но, приглядевшись, понял, что это кусок камня, примерно в два фута высотой, немного вытянутой округлой формы, с вырезанными на боках линиями сетки. На верхней части имелась неглубокая вмятина.

— Это… — Марина присмотрелась. — Очень необычно. Нет, это ценности не представляет, — язвительно добавила она, — но вещь редкая. Думаю, это баэтил.

— Бетель? — переспросил Грант в замешательстве.

— Баэтил. Священный камень. Может быть, изначально это был кусок метеорита, хотя это явная копия. Вероятно, в углублении наверху хранился кусочек первичного камня, а может, какой-нибудь культовый идол. — Марина провела руками по холодному камню, почти лаская его. — Ты видел Дельфийского оракула?

— Я там поблизости как-то поезд подрывал. А времени на экскурсии по окрестностям у меня не было.

— Там нечто подобное. Они называют его Омфал, пуп земли. На Крите имеются фрески, которые изображают такие предметы, но никто еще не находил ничего подобного.

— Но я все равно не понимаю, почему… Что это?

Грант резко повернулся, блеснув револьвером, решительным жестом сунул руку в фонарь и вытащил фитиль. Пещера погрузилась в темноту.

— Стой там.

Протянув руку, Грант толкнул Марину в угол, а сам сделал два бесшумных шага влево, чтобы уйти с линии входа.

— Что такое? — спросила она.

Гранту не потребовалось отвечать. Снаружи застучали посыпавшиеся камни, а потом раздались звуки, которые ни с чем не спутаешь, — кто-то выругался по-английски. Грант навел «уэбли» на вход. Послышалось шуршание и приглушенные проклятия — кто-то пытался протиснуться в щель; потом раздались тихие шаги. Палец Гранта согнулся на спусковом крючке.

Темноту пронзил бледный луч электрического фонарика, он пометался, словно бабочка, по стенам и потолку и замер на дуле револьвера в руке Гранта.

— Надеюсь, ты не собираешься пристрелить меня на хрен?