"Газета Завтра 798 (62 2009)" - читать интересную книгу автора (Завтра Газета)

Андрей Фефелов НИ В ГОРОДЕ БОГДАН, НИ В СЕЛЕ СЕЛИФАН Продолжение. Начало — в N 6, 16 за 2008 год

Некогда, публикуя первую часть этих ненавязчивых заметок, я начал таким образом: "В преддверии мирового финансового кризиса, в начале схлопывания глобальной информационно-финансовой утопии хочется задуматься…", и так далее и тому подобное… Далее прозвучала нехитрая мысль, что кризис, при определенных условиях, может послужить и на благо.

Минуло тринадцать месяцев. И вот уже мои скромные записи превращаются в "заметки на полях кризиса".

Оптимисты из числа экономистов называют конкретные сроки выравнивания кривой падения мировой экономики, явно имея в виду, что кризисные явления носят цикличный и прогнозированный характер. Но налицо не только кризис финансов и производства. Очевидно, что один кризис наслаивается на другой, как карты пиковой масти. В России, в которой кризис перманентно продолжался в течение двадцатилетия, этот веер кризисов видится особенно явственно.

Перекосы российской жизни, вопиющие противоречия, такие, как соотношение бедных и богатых, контраст Москвы с провинцией, несоответствие системы власти огромным размерам страны, примат сырьевого сектора в экономике и прочее — все это карты черной масти из одной и той же кризисной колоды.

Не могу в полной мере оценить антикризисные меры, заявленные властью, но все это очень напоминает поспешное латание дыр, которое сопровождается замазыванием информационной жвачкой ушей и глаз сограждан. А между тем, России нужна революция. Желательно сверху. Желательно бескровная. Но революция!

Необходимо резкое изменение уклада, типов производства и потребления, методов управления, создание иной, жизнеспособной культуры на обломках "общества потребления" и "общества спектакля". Уверен, если означенные высокие цели в самое ближайшее время не будут заявлены, разработаны, обоснованы и конкретизированы властью, то они заявят себя сами, реализуясь в ходе затратных, хаотичных и неравномерных процессов саморегуляции. Но есть ли у России, у русского народа историческая возможность пережить бурю и ждать, пока все "устаканится"?

Громоздкий и совершенно не газетный заголовок данных растянутых во времени публикаций, тем не менее, является продолжением некоей путаной традиции.

Перестроечный Агитпроп очень любил демонстрировать кадры хроники, на которых Иосиф Сталин, выступая перед депутатами в 1937 году, промыслительно рисует тип управленца, отчего-то очень знакомый нам по нынешним временам:

"…О таких людях неопределенного типа, о людях, которые напоминают скорее политических обывателей, чем политических деятелей, о людях такого неопределённого, неоформленного типа довольно метко сказал великий русский писатель Гегель… нет, Гоголь. Великий русский писатель Гоголь… Люди, говорит, неопределённые, ни то ни сё, не поймешь, что за люди, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. О таких неопределенных людях и деятелях также довольно метко говорится у нас в народе — так себе человек, ни рыба, ни мясо, ни богу свечка, ни черту кочерга…".

Оговорка, на которую примитивно напирали прорабы Яковлева, имеет, на мой взгляд, глубокий смысл. Россия, словно зависшая между городом и деревней, существующая в пространстве перехода от рационального к поэтическому, живущая по законам научной теории и, одновременно народного мифа, волшебной сказки, она, призванная — по словам Максимилиана Волошина — сторожить Запад и Восток, зависла между Гегелем и Гоголем. И в этой вечной нашей маргинальности, двойственности не только особый путь, но и главное сокровище, способное при определенных усилиях обеспечить нам то, за что действительно стоит изо всех сил бороться, — cветлое будущее.

Кризис большого города о котором так много уже сказано, проявляется, прежде всего в изживании, распылении собственно городской культуры. Город, распухая, наполняясь пестрым человеческим материалом, превращается в чудовищный торг, лишается своей интимности и оседлости. Любимые места истоптаны или застроены, традиции извращены или пущены на продажу. Дух места покидает копошащиеся пространства, отдавая их на откуп цветных толп и анонимных строительных корпораций. Улицы никто не переименовывает, но их древние названия никому ни о чем уже не шепчут. Культурный слой съеживается, деформируется, а невидимая рука рынка тянется и крушит заповедные зоны в сокровенной центральной части, уничтожая родные силуэты и драгоценный ландшафт.

Но перманентный системный кризис мегаполиса, то, к чему мы все более или менее привыкли — скученность, страшнейшие пробки, социальный сумрак, отравленный воздух — это обыденность, завязанная на необходимость. Другое дело — и об этом почему-то никто не говорит — возможное наложение кризисов… То есть когда к изначально мрачным условиям обыденности подключаются обстоятельства чрезвычайные. Ведь современный так называемый город находится на искусственной подпитке. Это огромный инкубатор, подключенный к различным источникам искусственного питания. По множеству параметров он не имеет запаса прочности и в принципе не способен существовать в автономном режиме. Такой город, как перегретый реактор, предельно уязвим ко всем видам катастроф. Мегаполис — это колоссальный спутник, летящий по неустойчивой орбите.

Остановись зимой любая ТЭЦ — и близлежащие панельные дома моментально превращаются в холодильные камеры, лифты вмерзают в шахты. Канализация и водоснабжение исчезают.

И если сталинские и дореволюционные постройки, в чем-то напоминающие крепкие крестьянские избы, снабжены толстенными стенами и способны стать для их жильцов временным прибежищем, то перед микрорайонами, в определенных кризисных обстоятельствах, маячит призрак мгновенной гуманитарной катастрофы. Ведь речь идет даже не о сотнях тысяч замерзающих людей — опасности подвергаются миллионы.

Те же самые факторы касаются возможных проблем снабжения продовольствием. Даже самый небольшой сбой может иметь удручающие последствия. Эпидемия слухов легко перерастает в панику, воспламеняя активность и без того активных жителей мегаполиса.

Пятнадцать миллионов сидящих друг у друга на головах горожан не склонны к взаимопомощи, но воспитаны в духе взаимной конкуренции. Иногда эти люди вообще разговаривают на разных языках. И здесь всплывает еще один комплекс проблем, национальных и социальных. Мегаполис — слоеный пирог, состоящий из культурных и этнических анклавов, порой очень и очень обособленных. В условиях ослабления государственной власти город, напичканный имущественными, культурными и национальными противоречиями, станет одной большой ареной гладиаторских боев.

Обо всём об этом можно говорить еще очень и очень долго, но главный вывод таков: современный мегаполис не только вредная, но и крайне опасная игрушка цивилизации. Но где же выход?

В России прорастает с разных сторон, набирает ход, осмысливается идея Трансполиса — так называемого линейного города. Мегаполис словно разматывается вдоль трассы, создавая шкалу, состоящую из чередующихся небольших центров и пригородов.

В 70-х годах ХХ века советские архитекторы-футурологи Константин Пчельников и Илья Лежава независимо друг от друга приходят к осмыслению феномена Транссиба как структурного стержня переустройства России и мира.

"Транссиб, — пишет Пчельников, — есть глобальная широтная коммуникация от Атлантики до Атлантики (Лиссабон-Париж-Москва-Берингоград-Нью-Йорк) вместе с меридианными "подвесками" до южных периферий всех материковых континентов будет становым хребтом созидательной деятельности планетарной человеческой цивилизации".

Покойный Пчельников, которого французский историк экспериментальной архитектуры Мишель Рагон некогда назвал одним из ярких теоретиков "городов будущего", последние годы был увлечен идеей Великого стального пути, трассированного еще неолитическим человеком. Пчельников шел к формулированию глобальной транспортной, техногенной и социальной утопии, в основе которой лежал Транссиб.

Недавние разработки Ильи Лежавы в тандеме с архитекторами Михаилом Хазановым и Михаилом Шубенковым аттестуются так: "Это проект линейного города через всю Россию от океана до океана. Он подразумевает наращивание городской ткани на бесконечный энергетический хребет, к которому подтягиваются основные транспортные и обслуживающие коммуникации. От хребта отходят отростки с самостоятельными жилыми или производственными образованиями.… Данная концепция — из разряда революционных. Она позволяет рационально, экономично и удобно организовать жизнь на всей территории страны — без транспортных и энергетических коллапсов, с удобными связями и отлаженной логистикой взаимодействия между всеми элементами этой многослойной структуры."

Илья Лежава страстно декларировал проект непрерывного Транссибирского города: "Одним из важнейших событий начала прошлого века было проведение Транссибирской магистрали. С ее появлением произошел качественный скачок в развитии российского государства. Необходимо продолжить это начинание и совершить такой же скачок в развитии страны в ближайшие сто лет.

Современный город, многомиллионный, вроде Москвы, обречен. Мы решаем проблему радикально и утверждаем, что город XXI века в России — это линейный город. От акватории Балтийского моря до акватории Тихого океана.

При новых скоростях 600-700 км/ч (а уже сейчас существуют поезда на магнитной подушке, разгоняющиеся до 500 км/ч) через сто лет перекрывать расстояние до Владивостока мы сможем за 12 часов. Можно сесть на поезд и через два часа быть уже где-то за Уралом, а через три — на Байкале. А по дороге — города, заповедники, научные центры… Линейная структура решит не только транспортные вопросы. Размеры линейного города обладают огромными земельными потенциалами. Можно строить, не снося старое.

Линейный город станет экономической артерией нашей страны. Она будет состоять не только из структуры "восток-запад", но и из семи поперечных структур. Получится мощный скелет России, собирающий и стягивающий её бандаж. Это и будет новый качественный скачок в развитии не только градостроительства, но и государства.

Каждая из предложенных нами линий абсолютно реалистична. Продольная ось базируется на Транссибирской магистрали, поперечные также нанизаны на конкретные города и трассы. Например, вторая поперечная магистраль уже существует от Архангельска до Астрахани.

Ширина линейной структуры — 10-15 км. Состоять она будет из нескольких слоев. В центре расположится техническая зона, где будут основные энергетические и транспортные артерии, промышленность. Дальше — зона интенсивного освоения природы и место жизни человека. Потом — щадящая природу зона, с полями и угодьями, а далее — зона нетронутой природы. Конечно, это только схема, слои будут пересекаться и переплетаться в сложнейшие узлы.

Мы считаем, что основное население должно сосредоточиться вокруг этих линейных городов. Им там будет удобно, легко и выгодно жить. А остальная территория останется природе, которую надо восстанавливать. Конечно, многие исторические и культурные центры окажутся вне структуры. Москва, например. Они будут жить своей жизнью, но с экологической точки зрения это будут чистые культурно-исторические города-музеи.

Тема таких городов требовала более подробной разработки. Мы считаем, что воплощение нашего проекта абсолютно реалистично. Транссибирская магистраль уже есть. Строить вдоль нее можно, грузы везти можно. Технических проблем не будет уже к 2025 году. Источников энергии — масса. Так что линейные города в России обязательно построят. За ними будущее!"

Трансполисы Сибирский, Балтийский, Черноморский, Беломорский способны не просто "выпить" разбухшую Москву… Это и есть план обустройства России, обещающий новое социальное время, бросающий нас в иное технологическое и цивилизационное измерение.

Небольшие муниципальные единицы стелются вдоль федеральной трассы — чем это не готовая политическая модель с "правильным" балансом централистских и региональных потенциалов?

Российская Трансполия, возможно, и есть Пятая Империя, принципы устройства которой не были до конца проговорены.

Вероятно, трансполис может возникать не только вдоль исключительно железной дороги. Понятие Трассы способно включать в себя все виды колесных дорог, нитки ЛЭП, трубопроводы, фрагменты водных путей, телевизионные и радиотелефонные вышки, аэродромы, контролирующие спутники на околоземной орбите, линии Интернета, различные структуры самообслуживания и охраны. Ведь Трасса — это высокотехнологическая система, завод по передвижению людей и грузов, способный, в случае Транссиба, приносить баснословные прибыли.

Трансполисы могут быть и небольшие, и совсем скромные, напоминающие обычные деревни, тянущиеся в отдалении параллельно Трассе — главное соблюдение при их строительстве единых принципов и закладывание на будущее определенных параметров, необходимых для развития горизонтального города.

Идея трансполиса, Трансполии возрождает, уже на новом ветке, сотни раз охаянный, осмеянный поселок городского типа, придает ему горизонтальную динамику, столичный стандарт.

В Трансполии понятия центра и периферии изменяются. Центр превращается в ось, или ствол, растекаясь по веткам единого великого древа.

Трансполия — это надежда в массовом порядке вернуть, возродить, воссоздать полноценный русский дом, частный двухэтажный дом, рассчитанный на одну или две семьи, вросший в землю, обладающий огромным запасом прочности. Даже остановка, обесточивание Трассы в системе Трансполии не приведет жителей прибрежных поселений к катастрофе.

Для меня социальный и духовный смысл Трансполии — даже не в ее имперском геополитическом размахе и не в ее блистательном технологическом и коммерческом потенциалах. Трансполисы — это единственный шанс вернуть, на новом уровне, погибшую русскую деревню. Соединить городскую цивилизацию с сельским укладом. Притянуть нацию к земле и природе. Для русского народа, который испытал на себе последствия форсированной урбанизации, который во многом стал жертвой ускоренного развития, такая модель является спасительной и желанной. Строительство Трансполии — это революция, которую придется рано или поздно осуществлять. Это война без крови и жертв.

Возможна ли мобилизация российской кризисной экономики под этот крупнейший проект, претендующий на звание проекта века? Пусть власть хотя бы осмыслит необходимость выводить из столицы безработных гастарбайтеров, создавая из них трудовые армии…

На сегодня появление экспериментального проекта средней протяженности трансполиса с привязкой к местности — необходимое условие развития революционной идеи.

Спонтанное строительство и так ведется вдоль трасс, хаотично расширяя зону города. Агломерации растут метастазно и экстенсивно. В Подмосковье "элитное" многоэтажное жилье нелепо чередуется с гаражными "шанхаями".

Энергия стихийных процессов должна быть направлена в контролируемое русло, она не должна впустую растрачиваться и растранжириваться. Ведь эта энергия — золото истории.

Продолжение следует