"В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г." - читать интересную книгу автора

Глава первая

Вернув документы, лейтенант угрюмо откозырял:

– Ничего не могу поделать. Отгоните машину к дому и ждите.

У него было темное, обветренное лицо. Слова он не произносил, а выдавливал. За его спиной от канала через всю улицу тянулась цепь солдат-ноги расставлены, на груди автоматы.

Я достал удостоверение. Если оно и произвело впечатление на лейтенанта, то внешне это никак не отразилось.

– Хорошо,- так же угрюмо сказал он.- Вы можете пройти, но я бы советовал обождать.

Набережная за оцеплением была пустынной. Доносилась стрельба-справа, из глубины квартала.

– Хорошо, я дам сопровождающего,- еще угрюмей сказал лейтенант. Мотнул головой.

Вразвалку подошел низкорослый сержант.

– Проведешь,- приказал лейтенант.- Я сообщу по рации.

Сержант критически оглядел мой светлый выутюженный костюм:

– Испачкаетесь, уважаемый.

Я знал, как обращаться с десантниками, и двинулся вперед, не сомневаясь, что он последует за мной. Так оно и оказалось.

Мы пошли по набережной. Вода в канале блестела.

– Вы все-таки держитесь сзади,-уже нормальным голосом сказал сержант, догоняя.- И ни в коем случаз не отходите от меня далеко.

– Что тут у вас происходит?- спросил я.

– Операция.

Больше он ничего не добавил, и я не стал спрашивать.

Мы свернули во двор - узкий, извилистый. Стены в черных потеках смыкались, вытесняя небо. Все время казалось, что сейчас-тупик, но открывался новый проход. Стрельба слышалась очень ясно. Сдвоенно тыкнул карабин, затем, сплетаясь, хлестнули автоматные очереди, и, наконец, неторопливо, солидно застучал тяжелый пулемет, судя по звуку - “гочкис”, стреляющий пулями размером с небольшой огурец.

Это было уже серьезно. В последний раз я слышал “гочкисы” год назад во время мятежа в Порт-Хаффе.

Тогда сепаратисты из “Феруз” в первые же часы очень грамотно развернули напалмовые обоймы вдоль пригорода и, блокировав огненным полукольцом войска М К К [* МКК-Международный контрольный комитет. По замыслу автора, этой всемирной организации будет дано право в исключительных случаях, грозящих военной катастрофой, принимать реши- тельные меры для ее предотвращения.], двинули танки прямо на Ролиссо, где находились международные армейские склады. Расчет был на внезапность. Если бы они захватили оружие, то могли бы отрезать весь Север и держать жесткую оборону на границе равнины по крайней мере несколько месяцев.

Главнокомандующий вооруженных сил страны то ли растерялся, то ли действительно был связан с мятежниками, как говорили потом, ко вместо того, чтобы взорвать склады, он выслал наперехват артиллерийскую школу - необученных курсантов, придав им саперный батальон из резерва,- штурмовые танки “мант” прошли как сквозь масло,- я уже потом, после гибели Аль-фаиза, видел на шоссе груду исковерканных орудий и тел.

Нас выбросили на исходе ночи. Небо начинало светлеть. Десятки капсул неторопливо вываливались из пузатых, с маленькими крыльями, неуклюжих на вид транспортных самолетов, долго, уменьшающимися точками, летели вниз и у самой земли эффектно распахивали зонты - пружинили на воздушной подушке. Сверху все было отлично видно. И огненный полукруг, опоясавший порт, и серебрящуюся спокойную Ниссу, и артиллерийские вспышки за мостом, который уже был захвачен сепаратистами, и ближе к земле-пропитанные флюорофором, зеленые, светящиеся знамена передового полка “Меч пророка”.

Мы садились прямо на склады. Вдали ухали разрывы, но мы все-таки надеялись закрепиться,-у нас были податомные базуки, которые если и не пробивали броню, то, во всяком случае, после попадания останавливали “манты” на минуту-две, пока меняется сплавившаяся оптика, а за две минуты можно было навести канальную мину, и вот когда капсулы начали раскрываться, а мы - выпрыгивать на ноздреватую бетонную площадку перед складом, оттуда со сторожевых вышек тяжелыми басами заговорили “гочкисы”. Оказывается, Аль-Фаиз еще за четыре часа до выступления выслал вперед ударную группу; она без шума вырезала охрану и заняла ключевые посты. Но мы этого не знали и, когда вспыхнула первая капсула, закричали им, показывая нашитые голубые полосы, и командир десанта, югославский майор, приказал осветить себя прожектором, чтобы была видна его форма с надписью: “Международные войска”, но вторая очередь, поразившая его и опрокинувшая прожектор, доставила все на свои места.

Я очнулся только утром в госпитале, когда Аль-Фаиз и двенадцать его имамов, окруженные в здании аэровокзала, покончили самоубийством, выбросившись на мостовую.

Трудно было понять, кто устроил стрельбу из “точкисов” здесь, в центре густонаселенного города.

Двор вывел нас на боковую улицу.

– Теперь осторожно,- предупредил сержант.

И сразу же над нашими головами прошуршало, будто пилой по дереву, посыпались крошки. Мы отшатнулись,- чуть выше в темном кирпиче появился десяток красных лунок со сколотыми краями.

– Весело тут у вас,- сказал я, отряхивая пиджак.

Сержант блеснул зубами.

– Это ничего. Это пугают. А вот есть у них один с карабином, так бьет, подлец, как в тире,- на выбор.

– Откуда у них “гочкисы”? - спросил я.- Или это ваши стараются?

– У них есть все, что хочешь,- сказал сержант. Вытер лицо, оставив на нем красные полосы.- Ладно, надо перебираться на ту сторону. Видите подворотню?

До подворотни было метров сорок.

– По одному, быстро,- сказал сержант.

Выскочил, будто нырнул, почти падая, перебежал улицу. Запоздало ударила очередь, выбила искры из асфальта, зазвенело разбитое стекло. Я кинулся, не дожидаясь, пока очередь кончится, рассчитывая, что все внимание сейчас сосредоточено на сержанте. По мне даже не стреляли.

– Вот мы и на месте,- сказал сержант. Он закуривал.

– Хороший автоматчик уложил бы нас запросто.

– Под хорошего автоматчика я бы и не полез.

Он открыл обшарпанную дверь на первом этаже. Мы быстро прошли по темноватому коридору и оказались в квартире. Там царил хаос. Двери между комнатами были выломаны, на полу сверкали сотни зеркальных осколков, полированную стенку наискось прочерчивала пулевая дорожка, стол был почему-то перевернут ножками кверху. По бокам окна с выбитой наружу рамой стояли капитан-десантник и совсем молоденький лейтенант. У обоих в руках были портативные рации.

– По приказу начальника охраны…- шагнув вперед, начал докладывать сержант.

Капитан повернул к нему белое, перекошенное лицо.

– К стенке, к стенке!-закричал он сорванным голосом.

Мы едва успели отскочить. Автоматная очередь метлой прошла по полу, брызнули зеркальные фонтаны.

– Засекли все-таки, сволочи,-сказал капитан.

– Надо менять позицию,- сказал лейтенант. Он ежесекундно вытирал лицо ладонью - нервничал.

– Поздно. Уже поздно,- сказал капитан. Закричал в рацию:- Хансон, слышишь меня? Хансон! Что там у вас?

– Заняли чердак,- донеслось из рации.- Через минуту начинаем. Я сообщу.

–Балим!-закричал капитан.-Через минуту закроешь окна. Плотно закроешь, понял? Чтоб носа не могли высунуть!

– Не высунут, капитан, ничего не высунут,- неторопливо сказал голос с сильным южным акцентом.

– Видишь, где у них пулемет?

– Вижу.

– Вот. Чтоб больше ни я, ни ты его не видели.

– Понял, капитан. Все будет в ажуре, капитан.

Капитан повернулся к нам:

– Ну?

Сержант доложил.

– Какой Август? Август на той стороне,-неприязненно сказал капитан. Посмотрел на мой костюм, ужасно сморщил лицо, не давая опуститься воспаленным векам.- Сейчас туда не пройти. И здесь вам делать нечего. Отправляйтесь во двор. Он не простреливается.

Я достал удостоверение. Капитан даже не взглянул на него. Из рации закричали:

– Начинаем, капитан!

И он тоже закричал:

– Балим! Балим! Огонь!

Бешено захрипели стволы. Мой сержант перекинул автомат на руку и лег у соседнего окна, раскинув ноги. Следил.

Переулок хорошо просматривался - широкий, пустой. Стены были исцарапаны пулями. Стекла большей частью разбиты. У тротуара дымилась покореженная легковая машина. Ветер переворачивал зеленые бумажки, словно листья, усыпавшие асфальт. В конце переулка, напротив нас, из высокого дома с зарешеченными окнами выдавалась узкая, на два этажа, полукруглая башенка, насквозь пронизанная солнцем.

Стреляли по ней.

На крыше дома появился человек-во весь рост, замахал руками. Слева выскочил взвод десантников - побежали мимо догорающей машины.

– Быстрей, быстрей!-застонал капитан в рацию.

И вдруг откуда-то сверху, перекрывая автоматный стрекот, отчетливо застучал “гочкис”. Пули его со сверлящим визгом рикошетировали от мостовой. Обрушился целый пласт штукатурки. Поднялась белая пыль. Двое бегущих сразу упали, остальные, помешкав секунду, нырнули в ближайший подъезд. Один десантник то ли растерялся, то ли не сразу сообразил - застыл на середине переулка. Ему кричали. Момент был упущен.

“Гочкис” отсек его от подъезда. Десантник рванулся в другую сторону. Там была глухая стена. Вжался в нее спиной, глядя, как быстро-быстро ло асфальту приближаются к нему выщербленные лунки.

Сержант у окна выругался, и автомат в его руках заколотился нескончаемой очередью.

– Балнм, я тебя расстреляю,- страшным голосом сказал капитан.

– Они перешли на третий этаж! - закричал Балим.

Десантник у стены наконец решился - прыгнул вперед, надеясь перескочить через смертельные лунки. Очередь поймала его в воздухе. Он переломился.

– Балим, что ж ты, Балим?- горловым шепотом сказал капитан.

И вдруг все стихло. Только сержант бил и бил вверх по башенке. Я потряс его за плечо, он очумело оглянулся, бросил автомат и высморкался на пол.

– Капитан! Хансон передал - они уже в квартире!

– Ага!-сказал капитан.

Выбрался через окно, постоял и зашагал к дому с башенкой. Лейтенант молодцевато выпрыгнул вслед за ним. У меня оборвалось сердце, но выстрелов не было.

Я тоже вылез. И отовсюду появились десантники, заполнили переулок. Ждали. Негромко переговаривались. Некоторые поднимали зеленые бумажки. Это были купюры по сто крон каждая. Высокий черный человек что-то темпераментно объяснял капитану, помогая себе руками.

Подошел Август. Я не сразу узнал его застывшее лицо.

– Одного все-таки взяли,-сказал он.

Из парадной дома с башенкой двое в комбинезонах волокли третьего - бьющегося, кричащего,- тащили по мостовой.

– Ведут, ведут,- заговорили рядом.

Август увидел меня - моргнул голыми веками.

– Ты? Откуда ты здесь?- И, забыв обо мне, пошел вперед, к тому, третьему, задыхающемуся в конвульсиях.