"Вампир туманов" - читать интересную книгу автора (Голден Кристи)

Глава 10

– Сожалею, Анна, но я ничего не нашел.

Во сне Джандер вытянулся в кресле. Руки он скрестил на груди и не отводил взгляда от ковра на полу. Эльф не хотел смотреть на Анну. Он чувствовал, что предал ее, хотя ведь каждый день последние две недели тщательно изучал все книги, которые мог найти в библиотеке.

– Все хорошо, любимый, – голос ее, однако, был печален, и когда Джандер повернулся к ней, то увидел, что она спокойно сидит в красном бархатном кресле.

– Ты не виноват. – Она встретилась с ним взглядом, нежно улыбнулась, хотя в глазах ее сверкнули слезы.

У него защемило сердце, он подошел к ней и положил золотую руку на плечо. Она провела ладонью по его блестящим волосам.

– Я прочел все, что можно. Страд даже научил меня собственному шифру. Нет здесь ни записей, ни документов – ничего, где я мог бы отыскать твой след.

– Но как ты узнаешь историю моей земли?

Джандер прижался лицом к холодной ткани ее синей юбки. Это было так, хотя прошлое Баровии оказывалось вовсе не радостным.

– Может быть, какие-то ответы скрыты в замке, – продолжил ее негромкий голосок. – Может быть, совсем близко. Стоит лишь протянуть руку.

Джандер отнял лицо от ее одежды, посмотрел вверх.

– Ты была здесь, в замке Равенлофт? Она загадочно улыбнулась и ничего не ответила.

– Анна, ты была здесь?

Он проснулся в кабинете, все тело затекло, оттого что пришлось спать в кресле. Эльф потянулся, закрыл лицо ладонями. Все его усилия неизменно ни к чему не приводят, а еще этот сон лишил его покоя. Совершенно измученный, он встал.

Краем глаза он заметил дверь в потайную комнату Страда. На мгновение он задумался, что может столь ревностно и в такой тайне хранить граф, почему так тщательно запирает эту дверь, да еще накладывает на нее заклинание. К сожалению, Джандер пообещал хозяину не вскрывать эту дверь. Он потер глаза, поставил на место книгу, которую читал перед сном, и вышел. Если Анна хочет, чтобы он продолжил обследовать замок, он так и сделает.

После заката эльф направился в комнату, заставленную статуями. Луны в эту ночь не было вовсе, и лишь бледный свет звезд проникал через высокие своды окон, слегка освещая неподвижные фигуры. Джандер высоко поднял принесенный факел, чтобы свет не бил в глаза, и принялся неторопливо переходить от одной статуи к другой.

Все члены семейства фон Зарович оказались на удивление красивыми людьми, даже если сделать поправку на обычную лесть художника. Страд предупредил Джандера, что еще не все его предки успокоились, но все равно эльф чувствовал себя неуютно, когда растревоженные духи, скрытые в некоторых из этих камней, казалось, двигались и выражали свое недовольство его появлением. Гнев, разочарование, ярость, безумие – казалось, что сами камни еще источают слабым эхом эти человеческие эмоции.

Потрясающие скорбь, гнев, отчаяние – здесь было еще одно создание, не покоившееся в этой славной шеренге. Это была та самая статуя, что привлекла внимание Джандера в его самую первую ночь в замке. Статуя, чья голова валялась сейчас на полу. Джандер опустился на колено, усмехнулся, поднял каменную голову, повернув каменное лицо к себе.

Почему лишь эта статуя оказалась разрушенной? Другие оставили в покое, и теперь сети паутины свисали с каменных фигур, окутывали статуи – лишь одна была намеренно повреждена. Какая ярость излилась на каменное горло, подумал Джандер. В чем виновата голова, валяющаяся сейчас у постамента, почему даже посмертное изображение подверглось такому насилию? Джандер стер пыль и клочья паутины с каменного лица, поднес факел поближе, пристально вгляделся. Лицо оказалось приятным мужским, но была в его выражении какая-то кротость, которая тут же напомнила Джандеру об Анне, выражении ее лица в те редкие и краткие мгновения, когда к ней возвращался рассудок.

– Какое же заклятие лежит на тебе? – обратился Джандер к каменной голове, поднимаясь на ноги. Он попробовал поставить голову на обломанную шею, которую все еще украшал каменный амулет. Слишком много времени прошло с тех пор, как голова изваяния была отколота, – она скользнула вниз, и Джандер еле успел поймать камень.

– Если смогу, я освобожу тебя, – твердо сказал Джандер, опустился на колено и положил голову обратно на пол.

Эльф снова отодвинул руку с факелом, разбирая надпись на постаменте статуи. Стертые в некоторых местах до основания буквы сказали ему не больше, чем в самую первую ночь, когда Страд так требовательно прервал его занятие. Джандер выпрямился, отряхнул колени, слегка передернулся. Казалось, в эту ночь следующим местом, которое он должен посетить, должны быть подземелья замка Равенлофт.

Через тяжелую дубовую дверь, обитую широкими полосами потускневшей бронзы, он вышел на площадку каменной лестницы. Замок Равенлофт изобиловал лестницами, но эта была столь выщерблена, столь изношена, что даже чуткие ноги Джандера слегка скользнули по истертым ступеням из серого камня.

Лестница обрывалась в темноту, и Джандер очень обрадовался, что ему помогает факел, когда проходил под пустыми светильниками, держась свободной рукой за сырую стену. Спуск оказался долгим, и наконец ступени окончились в помещении, которое было или маленькой комнатой, или очень большой лестничной площадкой. Это замкнутое пространство казалось ловушкой – позади лестница, погруженная в кромешный мрак, впереди и по бокам двери, за которыми скрывалась безликая опасность.

Джандер поднял факел повыше, и неверный свет выхватил из темноты искривленные морды горгулий, злобно скалящихся со стен. Джандер на мгновение застыл, разозлился на себя, обнажил свои удлинившиеся клыки, плотно сжал челюсти.

Он открыл дверь прямо перед собой и вошел в недлинный проход. Отодвинув малиновый бархат, которым был занавешен дальний конец хода, эльф оказался на балконе, отделанном столь же впечатляюще, что и остальные балконы замка. На площадке стояли два трона. Что же здесь можно наблюдать повелителям? Он подошел ближе.

Внизу, под балконом, оказалось помещение, напоминающее небольшой амфитеатр. В тусклом свете создания, некогда бывшие мужчинами, двигались в беззвучном смертельном танце между чудовищными устройствами, которыми была окончена их смертная жизнь. Скелет с побагровевшими от света факела костями снова и снова протягивал через пальцы ремни плетки, как будто наслаждаясь скрежетом кожи металла о голые кости. Неподалеку зомби корчился в страшной пародии на отчаянную борьбу, стараясь вырваться из прикованных к стене кандалов, срывая о стальные кольца куски сгнившей плоти. По всей огромной камере мертвецы, покорные черному юмору Страда, вновь и вновь повторяли страшные драмы, издеваясь над собственными смертями, не отрываясь от страшных приспособлений, что мучили их при жизни, разрушали их тела, убивали их.

Подавив отвращение, Джандер спрыгнул с балкона. Он легко приземлился, с изяществом и золотой грацией двигался среди дергающихся мертвецов, стараясь не вдыхать исходившее от них зловоние. Вместе с запахом смерти появился и звук – слабые стоны и приглушенные вопли, как будто в кошмаре кричали души узников, напоминая крики тех безумных женщин, что окружали его в те дни и ночи, которые он провел с Анной.

Он насторожился, повернулся на звуки. Слева оказался проход – прямоугольное черное пятно в стене пещеры. Он направился туда, ведомый звуками, становившимися все отчетливее при каждом шаге.

Сумасшедший дом вновь встал у него перед глазами, когда он распахнул дверь и вошел в темный коридор.

Стоны, рыдания, жалобные мольбы обрушились на него из загонов по обеим сторонам коридора. Фигуры задвигались, заметались, увидев его, некоторые забились глубже в тень, другие бросились навстречу, протягивая к нему руки через решетки, взывая к милосердию или помощи – или забвению. Это была кладовая Страда. Джандер остановился на мгновение, морщась от боли. Он не имел права освободить этих людей. В этом замке он был всего лишь гостем Страда.

Джандер был несказанно рад, что Наташа была отдана под его опеку, какой бы та ни была, и потому не заперта здесь, в этой ужасной темноте. Стараясь побыстрее избавиться от воплей страданий, эльф поспешил наверх по лестнице, смотря прямо перед собой, чтобы не видеть лиц несчастных узников.

На лестнице через каждые несколько футов были укреплены факелы. Впереди оказалась дверь, но помещение, в которое она вела, было погружено в кромешную тьму, так что Джандер не мог увидеть – что там. Он вытащил из канделябра факел и протянул его вперед. Он покинул обиталище умирающих и теперь вступил в зал мертвых. Перед ним была усыпальница рода фон Заровичей.

Он осторожно шагнул вперед. Несколько десятков знаменитых предков Страда спали здесь вечным сном. Джандер надеялся, что по крайней мере большинство из них обратились в прах. Он подозревал, что последний сон некоторых обитателей этих гробниц определенно лишен покоя.

Звуки, слишком высокие для человеческого слуха, предупредили его о присутствии тысяч летучих мышей. Они усыпали потолок и стены и теперь неуклюже завозились, пытаясь спрятать слабые глаза от непривычного яркого для них огня факела, что держал Джандер. Некоторые из тварей, особо растревоженные, соскользнули со своих мест и бешено закружились вокруг Джандера, испуская пронзительные вопли. Наконец твари перелетели на дальнюю стену и затихли. Пол и крышки гробниц покрывал толстый слой помета летучих мышей.

Смертных охватит ужас, окажись они в этом месте, подумал Джандер. Он испытывал лишь тоску. Разочарование и печаль, почти отчаяние. Эльф вернулся обратно тем же путем, что привел его сюда.

Эвермет! Эвермет! Ты – дом для народа, Волшебное царство, света земля. Давно я не видел чудесных лесов, Густых и тенистых, зовущих меня. Эвермет! Эвермет! Мчатся ветры с востока, Приносящие свежесть долины родной, И лишь царства сотрутся с лика земного, Блудный сын наконец возвратится домой.

Голос Наташи, может быть, был и не столь красив, как у той женщины, что напугала эльфа этой песней, но Джандер не задумывался об этом. Наслаждение переполняло его, ведь эта песня его родины звучит в этой темной мрачной стране. Сначала он сыграл Наташе мелодию на флейте. Она спросила, что это за музыка, и он с радостью научил ее и этой песне, и многим другим. Они провели вместе долгие часы – Джандер играл на флейте, а Наташа подпевала своим приятным, но печальным и усталым голоском.

Если Наташа была узницей серых стен Равенлофта, то с ней обращались очень хорошо. Джандер, как мог, поддерживал ее силы. В те дни, когда здоровье позволяло ей, она сопровождала его в прогулках по замку, маленьким тихим призраком следуя позади. Лицо ее было бледным и осунувшимся, но все же иногда она улыбалась ему.

Сейчас она умолкла, опустив взор. Эльф заметил, как внезапно сорвался ее голос на словах «блудный сын наконец возвратится домой». Озадаченный этим, Джандер уселся на кровать рядом с ней, ласково положил златокожую ладонь на ее маленькие белые ручки.

– Ты заболела, малышка? – участливо спросил он. – Я слишком много выпил из тебя?

Она замотала головой. За последние два месяца она уже начала доверять ему и даже, как он надеялся, смогла полюбить его.

– Нет, Джандер, это… – девушка закусила губу. – Джандер, отпусти меня домой! Пожалуйста!

Джандер было открыл рот для ответа, но холодный голос, раздавшийся от двери, помешал ему.

– Ты наша гостья в замке Равенлофт, – процедил Страд угрожающе. – Было бы невежливым с нашей стороны не проявить все то гостеприимство, что мы можем тебе оказать. Ты согласен, Джандер?

Эльф внутри закипел от гнева, но, как всегда, когда оказывался рядом со Страдом, заставил себя подавить эту вспышку чувств.

– Ты хозяин здесь, твоя светлость, а не я. И конечно же, тебе решать, кто достоин нашего гостеприимства.

– М-м-м, верно. Джандер, пойдем в мой кабинет, давненько мы уже не болтали, – он вышел, оставив дверь открытой, уверенный, что Джандер последует за ним. Эльф одарил перепуганную Наташу улыбкой, которую счел ободряющей, и поспешил за графом.

Когда Джандер вошел в кабинет, четыре волка, до того вытянувшиеся на полу у камина, вскочила на ноги. Их уши медленно прижались к головам, звери оскалились, обнажив острые желтые клыки. Удивленный этим, Джандер послал им мысленный приказ: «Это всего лишь я, друзья мои. Спокойно!»

К его недоумению, ни один из волков не подчинился ему. Вновь он старался коснуться их рассудка, но по-прежнему натыкался на некий барьер. Он взглянул на Страда. Граф сидел в кресле, положив ногу на ногу и соединив кончики пальцев обеих рук. На его бледном лице застыла самодовольная хищная улыбка. Если бы подобные эмоции можно было приписать элегантному вампиру, вполне вероятно было сказать, что Страд злорадствует.

– Очень хорошо, Страд, – заявил, слегка запинаясь, Джандер. – Они полностью под твоим контролем. А теперь, если ты отзовешь их, я смогу присоединиться к тебе.

Долгие мгновения и Страд, и волки оставались неподвижны. Затем, как один, все четыре огромных зверя заняли прежние места у огня. Они не обратили абсолютно никакого внимания на Джандера, когда тот прошел в кабинет и уселся в кресло.

– Я работал над своей волей, – сухо произнес Страд.

– Ты – отличный ученик.

– Да, но лишь потому, что ты – отличный учитель. Но все же, – сказал Страд с сожалением, – могу я взять на себя смелость дать тебе совет?

Он поднял черные брови, ожидая ответа Джандера. Эльф кивнул.

– Ты должен опустошить свою маленькую подружку. Так ты получишь рабыню, которая будет служить тебе, а не пациентку, за которой нужно ухаживать.

Серебряные глаза Джандера сузились:

– Я собирался поговорить с тобой об этом, Страд. Ты делаешь слишком многих своими рабами.

К удивлению эльфа, граф лишь рассмеялся:

– Разве может быть слишком много рабов?

– Уточню. Мы, вампиры, чем старее становимся, тем сильнее делаемся. Мы больше узнаем. И если ты думаешь, что может быть хоть один раб – вампир или нет – который не стремится к свободе, то ты здорово ошибаешься. Более того, тебе тогда угрожает опасность.

– Друг мой, благодарю за заботу. Уверяю, мои рабы никакой угрозы для меня не представляют. Ты недооцениваешь мою способность, скажем так, сохранять покой, – он улыбнулся, как кот, играющий с мышью.

Джандер пожал плечами, не принимая предложенную Страдом игру.

– Как пожелаешь. Я лишь поделился с тобой опытом – можешь принять, можешь не слушать. Однако у меня есть к тебе вопрос. Эту комнату ты держишь в отличном состоянии. Почему же ты позволяешь разрушаться остальным помещениям твоего дома?

– Я забочусь о том, чем дорожу, – просто ответил граф. – Я ценю мои книги. Остальное для меня мало что значит. При жизни, Джандер, я был воином. Хорошее оружие было всегда сокровищем для меня, но со временем я узнал, что книги, особенно летописи, нужно ценить еще больше. Ну и потом, для чего мне эти остатки роскоши?

– У красоты есть собственная ценность, – ответил Джандер. Страд невольно скривил губы, но ничего не сказал на это.

– Если позволишь, – осторожно продолжил Джандер, – я хотел бы восстановить некоторые части замка Равенлофт.

– Ты не должен никого приводить сюда, – заявил Страд, и теперь в его голосе был яд. В глубине зрачков появились красные огоньки. Волки у камина уловили перемену и настороженно задрали морды.

– Конечно нет, – поспешно согласился Джандер, как будто возмущенный тем, что Страд мог так подумать о нем. – Кое-что я могу сделать и сам. Мне очень хочется этого.

– Не понимаю, для чего. Джандер потер подбородок, подбирая слова:

– Я был рожден не для мрака. Красота, музыка, природа – вот то, что доставляло мне огромное удовольствие. Они помогали мне забыть, насколько это было возможно, кто я есть. Со смертью тяга к этим вещам не кончается, Страд, – он взглянул прямо в глаза вампиру.

– Я слышал, как ты исполнял музыку. Я видел, как она трогает тебя. Мы – вампиры. Наше существование – оно…, оно – не правильное, неверное. Это не значит, что мы можем на краткий миг позабыть, кто мы есть, ради красоты.

– Ценить нечто лишь потому, что оно красиво, лишь потому, что оно верно и естественно, находится в гармонии с природой – этим даром мы можем обладать по-прежнему, – голос эльфа стал тверже. – Я не желаю отказываться от этих маленьких радостей. Мой мир и так слишком полон темноты и одиночества.

Страд долго не сводил с него испытующего взгляда. Джандер не отводил глаз. Наконец Страд принялся хохотать.

– Ну и загадка же ты для меня, Джандер Санстар! Ты пьешь живую кровь, но сожалеешь о жизни, которую забираешь. Ты создание тени и ночи, но хочешь быть окружен красотой. Ты мертв, но не выносишь разложения. Кто же ты на самом деле? Какой же ты вампир?!

– Как бы то ни было, – произнес Джандер печально, но без тени жалости к самому себе, – я именно тот, кто я есть.

И снова Страд надолго замолчал.

– Отлично. Делай с замком, что хочешь, – наконец произнес он и порывисто встал. – Извини меня.

Джандер остался в кабинете и еще несколько часов читал историю армии древней Баровии. Рассказы Страда о том, что он был могучим воителем, оказались правдой. Благодаря своей хорошо обученной армии, опыту тактика, знанию маневра и молитвам священника, он стал героем великой битвы, состоявшейся около века тому назад.

«На девятую ночь штурма с гор Балинок явился наш спаситель. Имя его было Страд фон Зарович, и войско его насчитывало многие тысячи отважных бойцов. Всю долгую ночь сражалась армия фон Заровича. Говорили, что графа видели повсюду на поле битвы и он сам сразил сотни врагов в первый же час.

Первосвященник Баровии – молодой Кир – молился вместе с народом. Ровно в полночь он возвратился в храм замка для медитации и моления о победе. Ему было позволено использовать таинственный Святой Символ Равенкайнда в борьбе с королем гоблинов. Граф сражался и вел своих людей к победе, и в это же самое время в глубокой тайне был применен Святой Символ. Потом первосвященник Кир тщательно спрятал Святой Символ в тайном месте.

Никто не знает, как выглядит Святой Символ и где он спрятан. До сего дня ни один из священников не смог найти его. Но не подлежит сомнению то, что могущественное волшебство помогло нашему благородному графу Страду одержать великую победу».

Джандер скептически изогнул бровь. Все звучало как пропаганда. Конечно же, люди внизу, в деревне вовсе не считают Страда своим благородным графом и спасителем. Вампир аккуратно возвратил книгу на полку и вернулся в свою комнату.

Войдя, он увидел картину, потрясшую его до глубины души. Наташа распростерлась на кровати. Лицо ее было белее, чем он когда-либо видел, на нем застыла маска ужаса. Она была мертва.

– Если ты похоронишь ее сегодня ночью, – раздался холодный вкрадчивый голос, – она восстанет лишь через день, не раньше. Из нее получится отличная маленькая вампирка, а?

Разгневанный Джандер повернулся к графу:

– Будь ты проклят за это! Густые брови графа сошлись на переносице:

– Я дал тебе девочку. Она росла, становилась все старше, теряла свою прелесть. Теперь она останется такой столько, сколько пожелаешь. Разве не так?

Джандер знал, для чего это было сделано. Страд бросал ему вызов, очертив границу и подначивая его переступить через нее. Недоверие графа: «Кто ты на самом деле? Какой же ты вампир?» – отчетливо вспомнилось эльфу. Тут Страд был прав. Джандер опять взглянул на Наташу, припомнив ее мелодичный голосок, ее мольбы: «Пожалуйста, не делай меня такой же». Вот что делают вампиры – насыщаются живыми и создают себе подобных. Джандер ощутил прилив ненависти к самому себе.

Он повернулся к Страду с ухмылкой, которая, как он знал, приводила графа в бешенство.

– Конечно же так, Страд, – довольно произнес он. – Теперь ты превратишь ее в вампира, она твоя рабыня, не моя. Ты забрал ее у меня. Разве не могу я злиться на тебя из-за этого?

Страд нахмурился. Он не мог поспорить со словами Джандера.

– Ты прав. Приношу свои извинения. – Потом, не убирая клыков, он сказал:

– Я найду тебе другую и исправлю положение.

Он кивнул и удалился. Джандер опустился на кровать, чувствуя себя совсем больным. У него еще было время заняться телом Наташи, чтобы она не восстала живым мертвецом, а потом похоронить ее. «Будь он проклят, – думал эльф, – за Страдом всегда остается последнее слово».

Позади церкви оказался сад, заросший бурьяном, не видевший ухода долгие годы. Несколько маленьких печальных цветочков, отчаянно сражаясь, гибли в борьбе с заросшими корнями сорняков. Джандер распознал тут и там переросшие розовые кусты. Неприметная тропинка вела через сад на балкон, нависавший над бездонной пропастью.

Там, в умирающем саду, Джандер похоронил Наташу, обломками плит вырыв могилу в скалистой земле. Закончив свое дело, он присел у свежей могилы. Взгляд его наткнулся на прекрасный скромный цветок, оказавшийся возле его левой ноги. Фиолетово-желтый бутон был не больше ногтя. Конечно, сорняк, но очень симпатичный. Эльф потянулся и сорвал цветок, вдохнул его сладкий легкий аромат.

Неожиданно он улыбнулся. Он мог здесь, в саду, начать возвращение хоть малой части красоты этому миру. Всему этому месту требовалось лишь немного заботы и любви. Все еще держа в пальцах цветок, Джандер встал и критическим взглядом обвел сад. Почти засохшие, увитые сорняками розовые кусты были, похоже, еще живы. Не потребуется больших усилий, чтобы вернуть сад к жизни – ночь или две, не больше.

Джандер подошел к невысокому каменному парапету, окружавшему двор, и, перегнувшись через него, посмотрел вниз. Несколькими сотнями футов ниже клубился густой туман, закрывший от эльфа дно пропасти. Однако ему была видна окруженная кольцом дыма деревня к юго-востоку от замка.

Завтра ночью он отправится в деревню попытаться что-то выудить, хоть какую-то информацию у ее запуганных жителей. Или пойдет в Валлаки – это чуть дальше. В конце концов, у него не было уверенности, что Анна жила в этой деревне.

Небо на востоке уже розовело, тьма пряталась в серых тенях. Джандера охватила меланхолия, и та короткая радость от вида все еще живого сада покинула его. Эльфу пришло время искать убежища от столь любимого им солнца.

В нескольких милях от замка рассвет встречала и дочь бургомистра. Она прижалась к стеклу лицом и смотрела на грозную тень замка Равенлофт. Анастасия вздохнула, взгляд ее упал на мощеный двор внизу. Прошло уже три месяца с того дня, как Петя, рискуя жизнью, пришел предупредить ее о вампире, три месяца, как Анастасия восстала против отца и не давала ему забыть его постыдный страх. После той ночи жизнь всех женщин в семье Картова стала гораздо легче.

«И все же, – мрачно размышляла Анастасия, невидящими глазами смотря на восставшее над Баровией солнце, – вряд ли кто-то из родных с радостью воспримет известие о том, что я беременна от цыгана».

Все попытки Джандера завоевать доверие обитателей Баровии с треском провалились. По несколько раз каждую неделю в течение долгих месяцев появлялся он в трактире с карманами, набитыми золотом, но всякий раз на него смотрели лишь с подозрением. Он выбирал место в самых темных углах зала и ничем не привлекал внимания, надеясь, что такое поведение позволит ему узнать больше, чем если бы он принялся втягивать в разговор какого-нибудь недоверчивого крестьянина.

Вампир подслушал немало разговоров, но все это было не тем, что ему нужно. Дочь Влада загадочным образом исчезла. Михаил услышал волчий вой и проснулся, а когда проснулся, то увидел на крыльце получеловека-полуволка. Ирина с другой окраины поселка родила нечто – никто в точности не знал – что; когда тельце сжигали, оно превратилось в липкую жижу и издавало ужасную вонь. Ирина сошла с ума, говорили люди, и поднимали стаканы за ее бедного мужа Игоря…

Джандер слушал и все больше уставал от этих рассказов. Неудивительно, что никто не верит ему. Он оставил горсть монет на столе и встал, заметив, как зал притих и все повернулись в его сторону. Эльф ниже опустил серый капюшон плаща и поспешил на улицу.

– Говорят, ты иногда заходишь сюда, – раздался женский голос. – Я не знала, смогу ли встретить тебя.

Джандер повернулся, поднял золотую бровь, увидев у двери молодую женщину. Черный плащ не мог скрыть полностью выступающий живот, обращенное к нему лицо было ярко освещено светом, падающим из открытой двери трактира. Под ее ногами сухо шуршали опавшие листья. На почтительном удалении терпеливо ждали двое слуг – мужчина и женщина. Джандер быстро закрыл за собой дверь, чтобы посетители не видели, как они разговаривают.

– Анастасия, так?

– Да, это я, – она заметила, как он посмотрел в сторону ее слуг. – Не обращай внимания. Это всего лишь моя служанка и лакей отца. Я хотела рассказать тебе о…, ну, – дочь бургомистра показала взглядом на свой выпирающий живот и неловко улыбнулась. – Это от Пети. Я ношу его. Я не… Он не знает.

Джандер ничего не сказал и ждал, когда она продолжит.

– Папа не так уж страшен, как обычно кажется. Твои волки это видели. Она засмеялась, улыбнулся и эльф.

– Я думала, что, может быть, можно отдать ребенка цыганам, но знаю, они его не примут. Ну и потом это всегда будет напоминать мне о Пете. Это имеет значение? Я бормочу что-то непонятное, я знаю, но…

Она запнулась, посмотрела на него очень серьезно.

– Ты много сделал для нас с Петей, больше, чем можешь знать. Этот ребенок, – она осторожно положила ладонь на свой большой живот, – это знак, символ для меня. Я расскажу ему о тебе, и мой ребенок будет тебе другом так же, как я и Петя.

Она просительно смотрела ему в глаза, ожидая ответа.

Джандер был тронут.

– Милая моя, – сказал он мягко и немного удивленно, – ты оказала мне честь, сказав об этом. Мне хочется верить, что с тобой и твоим ребенком все будет в порядке.

Анастасия облегченно улыбнулась.

– Сейчас он, – порывисто сказала она, – ворочается там как сумасшедший. Хочешь послушать?

Эльф не ответил, осторожно поднес ладонь к животу девушки. Она взяла его руку и провела по животу.

– Вот!

Эльф чуть не отшатнулся, но желание прикоснуться к этой новой маленькой жизни оказалось непреодолимым. Глаза Джандера расширились, когда он ощутил движения маленького существа. Он быстро отдернул руку, сжал ее в кулак и прижал к сердцу.

– Я должен идти, сейчас же, – торопливо сказал он, отводя глаза от Анастасии. – Извини.

Вновь накинув капюшон, он пересек площадь и зашагал вниз по дороге, ведущей к замку Равенлофт.

Анастасия смотрела ему вслед. Луна вышла из-за облаков, и ее молочный свет залил площадь. Она тихонько вздохнула, покачала головой, поразившись своему безрассудству. Петя сказал правду об эльфе – Джандер не отбрасывал тени. Инстинктивно она сомкнула руки вокруг своего неродившегося ребенка.

– Малыш, – тихо произнесла она, – ты будешь единственным в Баровии ребенком, у которого друг – вампир.

Когда Джандер отошел достаточно далеко, его тело превратилось в туман, а потом приняло облик златошерстного волка с серебряными глазами. Он бежал через холодный покой Свалических лесов, полностью отдавшись движению, наслаждаясь игрой тугих мускулов под густым мехом. Изнуряя себя физически, он пытался забыть, как хочется ему вновь стать живым существом.