"Смерть экс-любовника" - читать интересную книгу автора (Козак Харли Джейн)

Глава 8

Дэвида Зетракиса не удостоили первой страницы «Лос-Анджелес таймс», но материал о нем разместили в калифорнийском разделе. Статья была сфокусирована на фактах, мне уже известных, а на полях перечислялись его фильмы, работы в театре и на телевидении. Номинации на «Эмми» были отмечены звездочками, а полученные «Эмми» – двумя звездочками.

Когда кто-то умирает, на следующее утро испытываешь особенное беспокойство. Ночь приглушает боль от потери, и утром ты переживаешь ее с новой силой, выключая будильник или заходя в ванную комнату, когда вдруг ощущаешь холод от кафельной плитки под ногами и вспоминаешь о событии, которое будет преследовать тебя в течение долгого времени. Я читала «Лос-Анджелес таймс», словно желая запомнить произошедшее навсегда, чтобы оно никогда не обрушивалось на меня заново.

Я села за работу – стала составлять счета, за открытки, гадая, как сделать свое занятие более прибыльным, но мои мысли постоянно возвращались к записке Джо, оставленной ею для меня на кофейном столике Дэвида:

У.! Спасибо. У меня все о'кей. Позвоню. Д. P.S. Ты можешь поверить, что он мертв?

Нет. Более того, я не могла поверить, что у Джо все хорошо. Набрав ее номер, я наткнулась на голосовую почту. Стоило мне прервать связь, как телефон зазвонил. Это была ассистентка Джен Ким. Не успев вспомнить эту самую Ким, женщину с вечеринки, курившую возле бассейна, я уже согласилась встретиться с ней в студии, где снимали «Под конец дня». Слова «собеседование о работе» временно вытеснили мысли о Дэвиде и Джо.

Я приняла душ, с особой тщательностью оделась и придала квартире вид номера в четырехзвездочном отеле. Саймон уже ушел, днем в перерыве он заскочит в спортивный зал – кроме всего прочего в Квонтико их, наверное, учили и недосыпанию.

Продвигаясь на север, я слушала новости. Речь шла о Дэвиде, о его борьбе с раком, которая привела к преждевременной версии о самоубийстве. Теперь, когда эту версию опровергли, поползли слухи, будто ему помогли покончить с жизнью. О том, кто был автором гипотез и слухов, ничего не говорилось. Я подозревала самих репортеров: они пребывали в отчаянии, оттого что ничего не сумели разведать и целую неделю у них не было интересных новостей.

Я спустилась с холма и оказалась в Бербанке – городе, под завязку набитом оборудованием для производства фильмов и телепередач. Люди здесь тоже были – те, кто готов терпеть жару в долине. Зато плата за дома и квартиры здесь относительно невысока. У Бербанка есть небольшая отличительная особенность, служащая некоторой компенсацией для тех, кто работает в Лос-Анджелесе: в отсутствие смога отсюда открывается потрясающий вид на горы, похожие на нарисованный задник.

Наверное, я смогла бы жить в Бербанке. Или в Толука-Лейк – это совсем рядом. Нужно просмотреть списки сдающихся квартир. Я не могу вечно оставаться у Саймона; даже если существующее положение дел сохранится, это место не для меня – негде расставить вещи для работы. Мой стол для рисования никогда не почувствует себя дома в пентхаусе на бульваре Уилшир. Охранник у входа в студию исчез в деревянном домике с моими водительскими правами – возможно, выяснял, нет ли меня в списке террористов. Вернувшись, он заглянул в багажник, затем снабдил картой и указаниями, как добраться до парковки и здания под номером сорок семь.

Даже в субботу здесь кипела жизнь. Маленькие грузовички, на каких разъезжают игроки в гольф, катили по маленьким улицам с собственными маленькими дорожными знаками, словно это был город. Он походил на место, куда я приезжала давно, когда Джо снималась в телесериале «Девушка с пистолетом». Кем были эти работяги пчелы, одетые в комбинезоны, деловые костюмы и даже, в одном из случаев, в костюм какого-то персонажа? Рабочими, руководителями, актерами. Но при чем здесь я?

Здание под номером сорок семь было похоже на ящик и явно видало лучшие дни. Ассистентка Джен, хорошенькая девушка, почти ребенок, сказала, что ее зовут Софи, и провела меня в офис, где предложила кофе. Джен, сказала она, задерживается на съемках. Я посмотрела на стену, увешанную фотографиями из «Под конец дня»; на многих были автографы. Здесь были также вещи, не имеющие отношения к бизнесу: чучела животных, платье для коктейлей, висящее на дверце шкафа, зеркало с подсветкой для нанесения макияжа, три подарочные корзины, все еще упакованные в целлофан, бутылка «Моэ Шандон», свежие цветы, автомат, продающий жвачку, и миниатюрное баскетбольное кольцо. На краю стола стояла тяжелая стеклянная миска с «Эм энд эмс», я подошла и зачерпнула себе горсть.

Самым заметным предметом на столе была фотография Джен с Дэвидом Зетракисом. Они стояли на фоне пирамиды, яркие огни складывались в слово «Луксор», Дэвид обеими руками обнимал Джен за плечи, как гордый отец. Или любовник.

– Уолли, – сказала Джен, входя в комнату и пожимая мне руку. – Спасибо, что пришли. У вас была возможность посмотреть шоу?

– Э…

– «Мыло и грязь». Его показывают шесть раз в день. Я дам вам с собой диск. Софи! – крикнула она в открытую дверь. – Найди для Уолли несколько выпусков «Мыла и грязи». И те серии «Под конец дня», которые будут показывать на неделе. – Она говорила быстро, словно за разговор надо было платить. – Я ассистент продюсера «Конца», но мой настоящий ребенок – «Мыло и грязь». Последние месяцы Дэвид болел, и я была перегружена. Софи! – позвала она снова. – Кофе!

Джен села, сняла с ноги сексуальную, с завязками, сандалию из оранжевой замши и положила на стол. Включив лампу, она стала изучать ее.

– Декорации для съемок «Конца» сейчас перестраивают, и мне на обувь попала капля клея.

Джен, как я подозревала, носит обувь на максимально высоких каблуках, из-за того что миниатюрна и круглолица, а это не слишком вяжется с образом руководителя.

– О'кей, – наконец сказала Джен, спрятав сандалию. – Что мне от вас надо?

– Вы меня об этом спрашиваете? – удивилась я.

– Нет. Вы сами себя спрашиваете об этом. Что нужно от меня этой корейской цыпочке? Вот вам настоящая сенсация. «Мыльный журнал» проводит годовой конкурс, желая выяснить, в каком дневном шоу самые горячие парни. Всевозможные их категории. Юноши, насильники, чудаки. Мы хотим воспользоваться случаем и сделать рубрику в «Мыле и грязи» с участием корреспондента, который бы ходил на свидания с разными парнями. Вы им и будете.

– Прошу прощения?

– Вы же ходите на свидания, правда?

– Ну да. Но… не как профессионал.

– Но все-таки вы когда-то делали это. Здесь нечего стыдиться. – Джен осмотрела свой заваленный стол и крикнула: – Где материалы об Уолли Шелли?

– У вас на столе.

– О, да вот же они! Вы были объектом исследования для бестселлера «Как избежать того, что тебя все время бросают», напечатанного тиражом в четверть миллиона экземпляров в переплете…

– Но я же была Плохим Примером! Иллюстрирующим то, чего не надо делать.

– Какая разница? Вы выиграли «Биологические часы».

– Шоу прекратило свое существование еще до окончательного голосования, – напомнила я.

– Ну могли их выиграть. Как бы то ни было, создается впечатление, что вы знаменитость, эксперт, королева свиданий!

Как объяснить Джен Ким, что я хочу быть знаменитой лишь как дизайнер необычных поздравительных открыток? Короткие моменты славы, неудачные романы, злосчастные свидания – я надеялась, все это уже выветрилось из сознания людей, да и кому я была интересна? Но может ли телевизионный продюсер понять желание быть безвестным?

– Мне кажется, вы меня переоцениваете. И кроме того…

– Нет. У вас был очень высокий рейтинг для человека со стороны. И мы, с нашим бюджетом, никогда не заполучим Пэрис Хилтон. Мы можем предложить не больше тысячи.

– Долларов?

– За эпизод. Мы записываем по пять эпизодов каждую пятницу, поскольку Триша работает над «мылом» с понедельника по четверг. Я могу немного надбавить за сами свидания, и мы предоставим вам машину. Хотите парикмахера и гримера?

– Нет. О! А можно привести своего? – спросила я, подумав о Фредрик. Она многие годы практикует как массажистка– делает массаж лица.

– Нет, бюджет не позволяет. Но вы можете пользоваться услугами тех, кто в этот день работает над шоу.

Софи принесла нам кружки с кофе и пакетики заменителя сахара трех цветов – розового, синего и желтого, – а также заменитель сливок. Сахар содержался только в «Эм энд эмс».

– Что конкретно я буду делать? – поинтересовалась я. – Извините, я туплю, но…

– Будете обедать с актерами, подлизываться к ним и выслушивать их излияния о том, что они хотят бросить дневные передачи и сниматься в фильмах. Затем вы появитесь в «Мыле и грязи» и выложите всю их подноготную. Только это не должна быть подлинная подноготная, потому что актеры обязаны оставаться сексуальными в глазах публики. Но все должно выглядеть как подноготная – так мы зарабатываем на хлеб с маслом. Восторгайтесь ими и выдавайте свои восторги за журналистское расследование.

Для меня это был не самый подходящий день, чтобы ступить на поприще журналистики, учитывая мои чувства по отношению к репортерам.

– Знаете, Джен, в действительности я дизайнер открыток. Мое поле деятельности – рисование.

– Не беспокойтесь, мы поможем вам: с разговорами. Триша – профессионал, она смогла взять хорошее интервью у моей бабушки, а моя бабушка не говорит по-английски. Вы только начните, и все будет хорошо.

Я вздохнула. Кто я такая, Чтобы отказываться от предложения Джен? Безработная, чьи вещи хранятся в чемоданах. Мне нужна квартира, деньги на уплату за первый и последний месяцы плюс залог. Я получила какие-то деньги за участие в прекратившем свое существование шоу, но большая часть из них ушла на Пи-Би.

Мой младший брат, Пи-Би, должен переехать из государственной психиатрической лечебницы в реабилитационный центр в Санта-Барбаре. Часть средств на это обеспечивали гранты и государственные программы, но далеко не все. А я была готова на что угодно, лишь бы Пи-Би оказался в «Хейвен-Лейн». Там действительно очень хорошие условия, а это моему брату-шизофренику не всегда доступно. Ради него я готова грабить банки. Но ограбление банков не стояло в программе. А вот появление на низкопробных телевизионных шоу…

Мы с Джен Ким обменялись рукопожатиями, и она крикнула Софи, чтобы та подготовила стандартный контракт, Я пошла к приемной своего нового начальника, который в данный момент находился на производственном совещании по поводу сериала.

– Введи данные Уолли, Софи. – Джен вынула из сумочки сигарету и поспешно направилась к двери. – В том числе номер факса и электронный адрес. Мы должны знать, где ее можно найти, в любое время суток.

Когда Софи печатала номер факса Саймона, в душу мне закралось первое сомнение. Саймон. Но прежде чем я успела уцепиться за эту мысль, в другом конце коридора появился мужчина. Он желал видеть Джен Ким. Услышав, что ее нет, он обратил свой гнев на Софи.

– Кто возместит мне ущерб – повреждения, нанесенные моей машине? – Он не жалел своих голосовых связок.

– Какие повреждения? – Софи смотрела на его руки, изукрашенные татуировками.

– Вмятины. И бензина на одну восьмую меньше, чем было. Кто-то взял ее покататься, пока она стояла на съемочной площадке……

– Вы не забрали с собой ключи?

– А разве у меня был выбор? Ваш транспортный отдел требует оставлять ключи, на случай если им понадобится переставить машину.

Софи достала из ящика какой-то бланк и протянула его мужчине.

– Разбирайтесь с отделом транспорта. Можете подать заявление о причиненном ущербе, а мисс Ким нет никакого дела до вашего автомобиля.

– А до того, что главный декоратор половину рабочего дня пьян, ей есть дело? – возмущался мужчина, двинувшись по коридору и размахивая листком. – Или до того, что рабочие растаскивают по домам реквизит?

– Бедняга… – пробормотала Софи. – На одной руке у него «горячий парень», на другой – «жеребец». Как вам это нравится?

– Да уж, – ответила я. – Софи, у меня тоже проблема.

Ее взгляд стал настороженным.

– Какая?

– Вы знаете что-нибудь о работе корреспондента, который берет интервью на свиданиях? Я вспомнила, что у меня есть бойфренд.

– Да?

– Мы знакомы совсем недавно. И я гадаю…

– … не будет ли он против? Против того, что вы станете корреспондентом «Мыла и грязи»? О Боже! Парни возбуждаются, когда по телевизору показывают их девчонок. Вам нечего беспокоиться.

– По правде говоря, я считаю…

– …он будет ревновать? – Софи покачала головой, откидывая длинные светлые волосы за спину. – Скажите ему, что они геи. Все парни считают актеров, снимающихся в мыльных операх, гомосексуалистами.

– Но у зрителей создастся впечатление, будто я встречаюсь с этими мужчинами, хотя мои чувства тут совершенно ни при чем и вечером я прихожу домой к своему бойфренду. Разве это этично?

– Этично? – У Софи был маленький, похожий на кнопку носик. Сейчас он сморщился – она была в замешательстве. Я решила, что она размышляет над этим вопросом, но тут она сказала: – Я как-то не понимаю, о чем вы… Одну минутку!.. – Она взяла наушник, который я прежде не заметила. – Офис Джен Ким… Ага. Ага. О'кей. – Софи посмотрела на меня и улыбнулась. – Вас приглашают на съемочную площадку. Вы знаете, как туда попасть?

«Под конец дня» снимали в павильоне Д – он представлял собой что-то вроде сарая по другую сторону стоянки. Я дошла туда за двадцать минут, и если учесть, что Джен делала это по нескольку раз в день, то становилось понятно, почему она такая худющая. К тому же она безостановочно курит. Софи предложила вызвать машину, но я отказалась. Она добавила, что скоро у Джен будет офис в новом административном здании, которое построят на месте нынешнего здания под номером двенадцать. «Это гораздо ближе. А для ее работы очень важно быть рядом со всеми», – добавила она, словно речь шла о матери Терезе и сиротах.

Я включила мобильник, чтобы позвонить Джо. При последнем переезде я потеряла зарядное устройство и потому пыталась экономить батарейки – иными словами, я то и дело отключала телефон, напрочь об этом забывая. Возвратившись к жизни, он поведал мне о трех пропущенных звонках. Один был от Фредрик, которая спрашивала, видела ли я утренние «Новости», другой от Пи-Би – загадочное послание о комиксах, и последний – от Саймона: тот сообщал, что придет домой под вечер, и спрашивая, желаю ли я встретиться там, где мы расстались прошедшей ночью. Как и подобает федеральному агенту, при разговоре по обычному телефону он не вдавался в детали. Я позвонила ему на голосовую почту и просто сказала «да».

Набирая номер Фредрик, я увидела мужчину с татуировками – он курил рядом с побитым белым пикапом, припаркованным около погрузочной платформы. Я кивнула ему, и он отсалютовал мне сигаретой.

– Ты знаешь что-нибудь о Джо? – спросила я, дозвонившись до Фредрик.

– Нет, думаю, она всех избегает, но догадайся, что сказали в «Новостях». Дэвид был застрахован на огромную сумму! Веселого Рождества тому, кто нагреет на этом руки.

– Об этом говорили в «Новостях»? Подожди-ка… – Я остановилась перед павильоном Д, чтобы прочитать надпись над черной стальной дверью: «Не входить при красном свете!» Красная лампочка не горела. Я вошла. – Все в порядке! Я тебя слушаю. – Мои глаза привыкали к темноте. – Какое страховое агентство станет обнародовать подобную информацию?

– То, где есть временный работник или уборщик, желающий продать ее таблоидам, – ответила Фредрик. – Мне кажется, я догадываюсь о мотиве.

– Я тоже, – согласилась я, но тут проходившая мимо меня женщина сказала, что на съемочной площадке нельзя пользоваться мобильниками, и я выключила телефон.

Впереди горел яркий свет. Я пошла туда. Кругом сновали люди – одни спешили, другие слонялись без дела, на меня никто не обращал внимания. Я ненадолго остановилась перед складным столом, на котором стоял поднос с аппетитными бубликами, тарелка с салатсм и баночка с горчицей.

– Где вы его потеряли? – спросил какой-то парень, наливая себе воды из кулера.

– Вы о чем? – удивилась я, но тут же поняла – это он не мне.

– Если бы я знал это, он не был бы потерян, – ответил ему мужчина, открывая огромную банку с аспирином. Я узнала Клэя, декоратора, который ширялся в шкафу Триши вчера вечером.

– Это одна из «беретт», что у нас были на прошлой неделе?

– Ничего подобного. «Кольт-1911» – его никто не видел вот уже месяц. – Клэй проглотил аспирин, не запив водой.

Я пошла дальше. По пути мне попалась детская кроватка, устланная полосатой льняной тканью. В ней лежала кукла, в маечке и подгузнике. Она улыбалась мне розовыми губками и голубыми стеклянными глазками. Я улыбнулась в ответ – и вздрогнула: сзади кто-то спросил меня:

– Уолли Шелли, как вы себя чувствуете? – Я обернулась и увидела Макса Фройнда, помощника режиссера. Он приближался ко мне – с клипбордом в руке, в наушниках, по-прежнему прихрамывая. Сняв наушники, он показал на женщину с косичками, оказавшуюся рядом: – Кармел Грейвс, известная как Кей-Джи. Она тоже Помощник режиссера. Мы работаем вместе.

Кей-Джи одарила меня улыбкой и сокрушительным рукопожатием и удалилась.

– Джен хочет, чтобы я представил вас трем актерам, с которыми вы пойдете на свидания. Руперта вы могли видеть вчера вечером. Шеффо, подожди, не уходи…

Из наушников Макса послышался женский голос, словно в них сидела волшебница.

– Макс, детективу нужен список всех, кто присутствовал на вчерашнем производственном совещании… – Помощник режиссера снова надел наушники и отстегнул от пояса радиопередатчик.

Когда он закончил разговор, я спросила:

– Она имела в виду детектива, расследующего убийство?

– Прошу прощения?

– Извините, я невольно подслушала. Это имеет отношение к Дэвиду?

Макс кивнул:

– Они выясняют, кто где был, когда он умер. Рутина. По крайней мере так они говорят, но я догадываюсь, что они говорят так всегда. На чем я остановился?

– На Шеффо, – подсказала я. – Вы хотели меня ему представить. Но вчера вечером я успела с ним познакомиться.

– Да? Хорошо. В любом случае он уже отправился домой. У него изжога, и мы побыстрей отсняли его сцены. К вечеру с ним все будет в порядке. Не беспокойтесь.

Я удивилась тому, что меня должна беспокоить изжога Шеффо Корминьяка, но Макс куда-то похромал и я последовала за ним.

– Как дела у Джо Рафферти? – спросил он. – Вчера она немного пошатывалась. – Я не успела ответить. Чей-то громкий протестующий возглас заставил Макса резко обернуться.

Триша, в бальном платье, при полном макияже, стояла напротив Кей-Джи.

– Я не позволю, чтобы меня выгоняли, как бестолкового ребенка, когда я занимаюсь делами, которые имеют громадное значение для шоу и, кстати говоря, обеспечивают вам зарплату!

– Триша, ничего личного, просто таковы правила, – вразумляла актрису Кей-Джи, и ее косички подергивались в такт словам, произносимым самым авторитетным тоном. – Никаких мобильников, никаких исключений! Я попросила саму Джен покинуть съемочную площадку, и Макс всегда выходит на улицу, чтобы позвонить.

– Если бы вы придерживались плана съемок, вместо того чтобы угождать Шеффо, я бы уже была дома. Мне должны были привезти мебель в строго определенное время, и теперь я вынуждена платить из своего кармана, лишь бы Шеффо Корминьяк освободился пораньше. Это справедливо?

– Триша, – вступил в разговор Макс. – Вчерашний вечер был удивительным. Пошли. Отснимем твои сцены, и ты будешь свободна, идет?

И тут Триша заметила меня.

– Что она здесь делает?

По ее тону было ясно, что мои акции по сравнению с вечеринкой стремительно упали.

– Знакомлюсь с парнями, – ответила я довольно неловко.

– С Рупертом и Треем, – подхватил Макс. – Уолли будет корреспондентом «Мыла и грязи» – будет ходить на свидания.

Триша выглядела ошарашенной.

– Что? И когда это решили? Я звоню Джен.

– Сначала выйди из павильона! – Кей-Джи развернула Тришу лицом к двери. Та вырвала свою руку, и я вздрогнула – было похоже, что она сейчас ударит Кей-Джи.

– Уолли, надо поторапливаться, вот-вот разразится гроза, – сказал Макс. Он забрался на возвышение и провел меня к хорошо освещенному месту в похожем на пещеру пространстве, где стоял стол, к которому было прикреплено гримировочное зеркало. Рядом стояло кресло, занятое Спящей красавицей мужского рода – мальчишкой, который предлагал мне грог на вечеринке у Триши. Рядом с ним я увидела Руперта Линга, читающего «Дейли верайети». Руперт был одет как гимнаст – в таком костюме удобно работать лишь участнику Олимпийских игр. К счастью, актер выглядел как самый заправский олимпиец.

– Уолли, вы ведь помните Руперта? – спросил Макс.

– Привет! Как там Джо? – поинтересовался Руперт.

– Она… На самом деле я ничего не знаю.

– А это Трей Манджиалотти, – сказал Макс. – Руперт, когда Трей проснется, скажи ему, что у него ленч. Кстати, у тебя тоже. Продолжим через час. Уолли, я выведу вас отсюда. Я пытался было связаться с костюмерной, но они ушли за покупками, так что мы привезем вас сюда в начале следующей недели. Но я еще позвоню вам, чтобы договориться о сегодняшнем вечере.

– Макс, – начала я, – мне нужно кое-что вам сказать. У меня нет ни малейшего представления о том, что я здесь делаю…

Он нахмурился:

– Я думал, Джен все объяснила. Это мужчины, с которыми у вас на этой неделе будут свидания.

– С Треем и Рупертом? С обоими?

– С ними и еще одним. Начинаем сегодня с нашего патриарха. С Шеффо Корминьяка. Мы работаем быстро.

Не знаю, что за выражение появилось на моем лице, но Макс обнял меня за плечи.

– Не волнуйтесь. Как сказал Фридрих Ницше: «То, что не убивает меня, делает меня сильнее». – Он улыбнулся: – Добро пожаловать на дневное телевидение!