"Дороги" - читать интересную книгу автора (Вахромеев Валерий Николаевич)

ЛИНИЯ ЗИГФРИДА

Юг Германии, июнь 1942

Где-то на границе Германии с Францией и Бельгией расположился среди высоких песчаных холмов небольшой лагерь для военнопленных. Типичный, один из многих лагерей, разбросанных по всей Германии. Он был окружен колючей проволокой в несколько рядов. По углам стояли пулеметные вышки. Вокруг него унылый и однообразный пейзаж: желтые песчаные холмы, поросшие редкими и чахлыми сосенками. По близости не было ни каких поселений. Мне пришлось пробыть в этом лагере не долго, но надолго запомнился мне он…

Сначала немцы использовали наш бесплатный, рабский труд на строительстве шоссейной дороги. Нас заставляли ежедневно от зари до зари доставлять в вагонетках тяжелый сырой песок. Рельсы, по которым мы катили вагонетки с песком, были проложены по склону песчаного карьера. Загружали их на дне карьера. Потом, упираясь руками в железный борт, толкали вагонетки на верх песчаного холма, где и высыпали песок. Тяжелый труд выматывал голодных и обессиленных людей, поэтому мы старались меньше насыпать песка в вагонетки. Охранники, заметив это, ругались. Они били пленных палками, прикладами винтовок или сапогами, заставляя работать быстрее и загружать вагонетки до верху. То здесь, то там слышалось: «Schnell! Schnell! Los, los!» подгоняли нас немцы. Мы были рады любой задержке в работе и использовали ее для короткого отдыха.

Однажды день выдался безоблачный, жаркий. Мы работали с самого утра без перерыва. К полудню еле-еле передвигали ноги, когда выдалось немного времени для отдыха. Расположились, кто где мог, используя любое укрытие от палящих лучей солнца. Один из наших товарищей присел на буфер, стоявшей на дне карьера вагонетки. В это время два солдата-охранника стояли и перекуривали на вершине песчаного холма. Они весело переговаривались, наблюдая за военнопленными. Один из них, шутки ради, толкнул сапогом пустую вагонетку, стоявшую рядом. Она, быстро набирая скорость, покатилась по рельсам вниз… Пленный, сидевший на буфере слишком поздно увидел приближающуюся опасность. Все произошло так быстро и внезапно, что мы услышали только страшный крик, лязг железа и… мертвая тишина. Мы подбежали к месту трагедии, раскатили вагонетки. Наш товарищ лежал окровавленный, изуродованный, с широко открытыми глазами, в которых навсегда застыл ужас. Подбежали охранники. Они разогнали толпу пленных и один из них, носком сапога перевернув погибшего, что-то сказал своему напарнику. Все мы, потрясенные случившимся, молча стояли в стороне. Немцы, что-то обсудив между собой, заставили четверых пленных бросить труп в пустую вагонетку. Затем всех нас построили, пересчитали и повели в лагерь. Это нас удивило. Несчастные случаи и убийства пленных случались и до этого случая, но ни когда нас не уводили с работы раньше положенного. В этот день мы вернулись в лагерь часа на четыре раньше.

Очень редко встречались немецкие солдаты, относившиеся к нам, пленным по-человечески. И, как правило, начальство, заметив с их стороны симпатию к пленным, старалось их отправить на фронт. Это сказал нам один из таких охранников в последний день перед отправкой. Другие же отличались исключительной жестокостью в обращении с подневольными, постоянно старались причинить нам боль, унизить, показать свое превосходство. После того трагического случая нас больше не посылали на работу в карьер. Без работы, правда, мы не остались.

Послали нас на так называемую «Линию Зигфрида». Дело в том, что на южной границе Германии с Францией и Бельгией была выстроена мощная оборонительная линия. Места эти низинные, заболоченные. В песчаном грунте были вырыты окопы, блиндажи и другие оборонительные сооружения. Нас, пленных, заставляли разбирать полусгнившие в болотистой местности бревна и складывать метрах в ста пятидесяти ровными штабелями. Огромные бревна, пропитанные болотной влагой, были тяжелыми и скользкими. Истощенные, голодные люди, стоя по пояс в темной и холодной воде, с неимоверным трудом вытаскивали бревна. Мы, облепив со всех сторон, постоя но выскальзывающее бревно, взваливаем его на плечи. Шатаясь, падая, постоянно опасаясь быть раздавленными, несем его. Охрана ударами палок «помогает» нам. Ноги дрожат, подкашиваются. Одна мысль: «Только бы не упасть!». Болят стертые тяжелой ношей плечи. И так весь день бревно за бревном. На следующий день нас перебросили на другую работу. Теперь нас перевели на сухой, возвышенный участок оборонительных сооружений. Задача наша осталась прежней выкапывать из песка и оттаскивать в сторону старые бревна. Утешает одно: носить их нужно недалеко.

Место это открытое и солнце печет немилосердно. Конвоиры наблюдают за нашей работой, забравшись повыше на кучу песка. Военнопленные муравьиной цепочкой растянулись по линии окопов. Медленно, с трудом орудуют они совковыми лопатами. Когда внимание охраны несколько ослабевает, мы стараемся хоть немного отдохнуть. Я беру лопатой немного песка, краем глаза смотрю в сторону немцев. Если на меня они не смотрят, то замираю с приподнятой лопатой. Как только охранник поворачивает голову в мою сторону, продолжаю прерванное движение. Мои товарищи тоже, пользуясь моментом, изображают стоп кадр. Если же немцы замечают нашу уловку, то сразу следует наказание удары увесистой палки.

Был в нашей группе один паренек, такой изможденный и худой, что гимнастерка на нем висела как на вешалке. Желтая кожа обтягивала его не по-мальчишески старческое лицо. Все мы были тогда истощены, а он особенно. Он не в силах уже был поднять тяжелую лопату. Один из охранников сначала подгонял его выкриками: «Schnell, schnell!». Увидев, что тот все равно не шевелится, немец выхватил у него из рук лопату и показал как нужно копать: «So! So!» «Так! Так!». Сунул ему в руки лопату и отошел в сторону. Я сказал бедняге, что бы он хотя бы изображал видимость работы, иначе последует наказание. Он же в ответ все твердил: «Не могу я больше! Сил совсем нет, братцы!» Несколько немцев подошли ближе к нашей группе. Наш охранник снова закричал на пленного, заставляя его работать, тормошил за плечо. Затем толкнул его так, что тот упал на песок. Немец пнул парня сапогом: «Aufstehen!» «Встать!». Тот лишь смог встать на колени, продолжая бормотать: «Не могу я, братцы!». Мы, почувствовав, что может произойти что-то ужасное, попытались подойти и помочь товарищу встать. Немец в ярости крикнул: «Zurueck!» — «Назад!». Рассвирепев, он бил и бил ногами беднягу. Тот в ответ только закрывал руками голову. Тогда охранник снял с плеча карабин. Мы закричали нашему товарищу, чтобы он постараться скорее встать. Но от слабости он не мог даже привстать с колен, упираясь в песок руками. Приближалась развязка. Немец приставил дуло карабина к уху пленного. «Ребята, я не мо…» раздался выстрел. Наш товарищ упал на песок, всю правую сторону головы снесло выстрелом. Желтый песок обагрился кровью, уцелевший левый глаз безжизненно смотрел на нас… Мы молча стояли вокруг, парализованные случившимся. Немцы, стоявшие поодаль, сняли на всякий случай с плеч свои карабины. Наш охранник, бледный, выругался и спихнул ногой убитого в им же вырытую канаву. Затем он приказал нам засыпать тело песком. Потрясенные и подавленные, мы отдали последний долг нашему товарищу по несчастью. Еще один из мучеников нашел последний приют в чужой и враждебной земле.