"Очерки неформальной социотехники" - читать интересную книгу автора (Кордонский Михаил, Кожаринов Михаил)

Сколько живёт клуб?

Под клубом мы здесь чаще всего понимаем собственно неформальную малую контактную группу определённый состав людей, о чём сразу предупредили читателя. Но под термином «клуб» нередко понимают совсем иное: совокупность устоявшихся местных традиций вокруг базового транслятора. В первом случае клуб это, прежде всего, люди; во втором традиции, которые эти люди несут. Если люди продуцируют иные традиции это уже другой клуб. В первом случае клуб умирает, когда распадается данная людская общность. Во втором случае неважно, какие люди несут нужный набор традиций, определяющий суть клуба: есть традиции, значит клуб жив.

Если клуб понимается вторым образом, авторы предпочитают говорить о циклах внутренней жизни клуба. В этом случае мы будем обозначать конкретную общность людей, которая составляла ядро клуба, а потом распалась, передав эстафету другим, термином «коннектив». Таким образом тем, кто настаивает, что их клуб живёт десятки лет, употребляя термин во втором из указанных нами значений, авторы предлагают задуматься: сколько циклов жизни и соответственно коннективов прожил клуб-долгожитель.

Существует ещё множество тезисов и позиций. Несомненным фактом для авторов остаётся только одно: практически для всех неформалов вопрос о длительности жизни группы является острым и актуальным.

Обычно отдельно взятый коннектив живёт около 3,5 лет плюс/минус небольшой лаг, зависящий от плотности клубной жизни: чем она менее насыщена, тем жизнь удлиняется, но теряет в яркости. Удлиняет жизнь коннектива переход к консорции второго порядка, когда рассматриваемый нами коннектив преобразуется в Клуб Руководителей Клубов (КРК). В этом случае жизнь удлиняется до 7–9 лет опять же плюс/минус некий лаг: более длинная жизнь обычно у Систем, набравших большой потенциал при своём поступательном развитии. При этом авторы обращают внимание читателей на то, что в этом случае КРК объединяет уже несколько клубов, каждый из которых представлен уже своим новым коннективом. Таким образом, «закон обновления коннектива» сохраняется, меняя только форму своего проявления. Старый коннектив сохраняется лишь как надстройка над новым базисом — обновлёнными низовыми коннективами.

Сохранение базового коннектива на более длительный срок если и наблюдается, то всегда связано с ещё большим и глубоким перерождением: либо процессом формализации — превращением из неформальной группы в формальную, либо с переходом движения, к которому относится данная консорция, в состояние конвиксии. Оба этих случая находятся вне рамок данной книги, и в любом варианте характеризуются уже терминами отличными от слова «неформальный».

На сленге неформалов в каждом клубе есть еретики (прогрессоры) и стабилизаторы. Они могут быть любого пола, хотя стабилизаторы-женщины встречаются чаще. Стабилизатор предпочитает действовать по привычному алгоритму, для него важны традиции, предсказуемый ритм жизни. Еретик ищет новое, предлагает что-то менять, идти к горизонтам. Много стабилизаторов клуб костенеет, впадает в летаргию, еретики бегут.

Еретики очень важны в фазе зарождения и становления они находят формы жизни, которые потом и закрепляются в традиции. Важны они и в конце фазы жизненного цикла, когда надо продлевать жизнь или перегруппировываться, они создают новые традиции или… новый клуб, отколовшийся от старого. Если же еретиков слишком много, то они постоянно всё разносят, ничего не может устояться, нет успеха из-за задёрганности, это всех выматывает, проваливает группу на фазу ассоциации (см. следующую главу) и приводит к распаду.

Нужно уметь сохранять баланс между этими категориями, в нужный момент увеличивая число то одних, то других.

Наблюдения за большим числом групп на протяжении нескольких десятилетий позволяют выявить многочисленные признаки, характерные для мёртвых, старых или стареющих клубов. Можно попытаться, хотя и весьма условно, разбить их на группы, определяющие их особенности.

Признаки социального характера

Состав лидеров и основных функционеров относительно стабилен на протяжении ряда лет (трёх и более).

Уменьшается приток новичков и процент «осевших» в клубе новых людей; клуб замыкается в себе, возникает угроза отсутствия смены поколений.

Увеличивается процент женщин среди завсегдатаев клуба. В академической науке это объясняется работами В.А. Геодакяна^[10], который пришёл к выводу, что женские особи являются носителями консервативного начала в процессе эволюции видов, а мужские экспериментального. Это же явление можно объяснить и социальными причинами, ведь женщины традиционно воспитываются как «хранительницы очага».

Признаки психологического характера

Нарастает психологическая и физическая усталость лидеров и основных функционеров.

Затухает энтузиазм, растёт неуверенность в успехе очередного мероприятия.

Локус контроля смещается во внешнюю сторону. «Локус контроля» понятие, характеризующее оценку индивидом (группой) результатов своей деятельности. Если человек приписывает свои неудачи внешним обстоятельствам (подвела погода, обманул партнёр и т. п.) говорят, что у него внешний локус контроля. Если он в неудачах винит самого себя внутренний. В деловом плане чаще добиваются успеха люди с внутренним локусом контроля.(14).

Прошлое (дела, люди, дух клуба) всё более идеализируется и противопоставляется настоящему. Это не подтасовка: предыдущие циклы клуба таки да, были ярче. Клуб всё больше живёт своей историей, былыми достижениями и заслугами, эксплуатируя их. В информации, выдаваемой вовне, это прошлое выдаётся за действительность. Растёт число официальных рекламных мероприятий.

Растёт неудовлетворённость клубом среди его членов (как правило, из-за снижения эффективности и ухудшения микроклимата).

Снижается эмоциональная амплитуда «бунта стариков», вплоть до полного его отсутствия, начиная с N-го поколения.

Признаки социально-психологического характера.

Утрачивается принципиальность в вопросах членства, растут ряды «мёртвых душ».

Возрастает численность «почётных членов» с привилегиями, в результате в решении важнейших вопросов жизни клуба принимают участие люди, далёкие от его повседневной жизни. В то же время большинство реально действующих лиц лишено права решающего голоса.

Снижается уровень требовательности, критики, обязательности. Принятые решения выполняются всё реже. Усиливается расхождение между словом и делом, между декларируемой целью и реальными поступками.

Растёт число «проколов» в делах, становится привычной необязательность. Нарушается баланс между правами и обязанностями, между властью и ответственностью. Коллегиальный стиль руководства постепенно подменяется единоличным, а то и вовсе вырождается в либеральный. Решения принимаются руководителем просто потому, что остальным лень или всё равно. Товарищеские отношения уступают место императивным (приказным), ибо приказать легче, чем убедить. Но реального авторитета руководителя не хватает для такого стиля руководства, потому ему ещё легче ни во что не вмешиваться. Всё идёт как идёт самотёком.

Растёт потребительское отношение к клубу среди его членов и ауры. Появляется клубная элита. Увеличивается дистанция между лидерами и рядовыми членами клуба. Количество дружественных связей уменьшается, зато увеличивается число приятельских или сугубо деловых.

Клуб обрастает традициями, атрибутами, законами, история и смысл которых иногда забыты за давностью и воспринимаются новичками как иррациональные. Атрибутика гипертрофируется и фетишизируется. Ритуалы поглощают всё больше времени, предназначенного для полезной работы, занимают всё более важное место в жизни клуба. Работа клуба формализуется вплоть до полной утраты её смысла.

Клуб обретает переутяжелённую структуру, иерархию, устав. Число рангов в некоторых мемориальных клубах соизмеримо с количеством чиновничьих званий. Разбор деятельности члена клуба завершается повышением или понижением его в этом, уже мало что значащем, статусе. Традиция ради сохранения традиции, организационный фетишизм.

В отсутствие лидера клуб становится беспомощным. Незначительное обстоятельство способно привести к исчезновению клуба. В качестве такого обстоятельства очень типично исчезновение помещения. Сильные клубы от этого не исчезают собираются на квартирах, на улице, в конце концов, находят новое помещение.

Вышеприведённые перечни не претендуют на точность, полноту и даже на непротиворечивость: среди признаков есть взаимоисключающие, проявление которых зависит от конкретной ситуации, вида деятельности, типа группы. Это статистический набор. Не обязательно наличие сразу всех признаков, и наоборот, некоторые из них могут отмечаться в клубе с момента рождения (например, бывают очень сильные женские клубы). Одной или нескольких примет старости недостаточно, чтобы утверждать её наступление. Старый клуб имеет целый «букет» соответствующих признаков.

Ротация лидеров, передача ведущих функций другим членам группы.

Смена значительной части состава. Чаще всего это выпуск группы «стариков», не дожидаясь бунта, и набор новых членов клуба.

Поддержание высокого уровня взаимной требовательности, культивирование традиций гласной критики руководства и друг друга.

Периодическая сменяемость руководства как отдельными мероприятиями, так и функциональными группами и клубом в целом.

Организация внутриклубного социального творчества, прежде всего новичков, для постоянного изменения идей, форм деятельности, стиля и методов работы, структуры, законов, морали клуба с учётом меняющегося внешнего мира.

Постоянное усложнение внешней деятельности в профессиональном и организационном плане.

Смена основного направления работы клуба (основного интереса).

Тем не менее, в жизни клуба может наступить момент, когда никакие усилия уже не приводят к положительному результату. В этом случае его членам, не утратившим энергии, остроты восприятия, желания работать, можно посоветовать покинуть клуб и влиться в другой, более молодой, или создать новый. Что по жизни и происходит сплошь и рядом.(13).

Среди явных и легко наблюдаемых причин старения клуба физическая, эмоциональная усталость членов ядра, окостенение структуры (ради сохранения традиции). В результате клуб теряет гибкость, способность перестраиваться при изменении внешних условий. Наконец, может быть, главное в нашем скоротечном мире: моральное старение содержания деятельности и социальных технологий. Рано или поздно новому поколению новичков потребуется новая музыка (вид спорта, игра, политическая идея), новый имидж и стиль лидера. И, увидев заповедник прошлого, молодые люди повернутся и уйдут. В будущее.

Текстовые иллюстрации

Троцкисты, как и почти все в мемориальной фазе, в общем, не являются молодёжным движением. Однако существуют национальные, региональные и частные особенности. Как и во всех остальных иллюстрациях в этой книге, нас интересуют, прежде всего, социотехническая конструкция и генезис развития неформальных групп и сообществ. Для нас это удобный случай продемонстрировать, что эти свойства практически не зависят от идеологии и содержания деятельности.

Международная организация «Социалистическое сопротивление» появилась в б. СССР в 1990 г. как часть международной марксистской троцкистской организации «Комитет за рабочий интернационал» («Committee for the workers international»). Представитель этого Интернационала Роберт Джонс поселился в Москве и стал основателем и лидером его секций в нескольких странах бывшего СССР: России, Украине, Казахстане, Молдавии.

Главным ресурсом является добровольный и бескорыстный труд активистов. Членские взносы дифференцированы по доходам. На Западе они и продажа изданий являются второстепенным, но заметным источником ресурсов, у нас незначительным. Спонсоров и меценатов нет, коммерческая деятельность не характерна. Основные формы работы: издание и распространение газет, листовок, организация открытых лекций и диспутов, демонстраций, пикетов, забастовок (в сотрудничестве с профсоюзами), защита прав рабочих в судах, участие в местных выборах (на Западе). С 1993 по 1998 год «Соцсопротивление» прожило первый цикл деятельности, создав группы в 3–4 городах. Сеть распространения газеты охватывала 20–25 регионов (в некоторых регионах были распространители-одиночки), тираж колебался от 2 до 4 тыс. Газета была зарегистрирована, организация нет. Московская группа состояла из 5–6 активистов, число сочувствующих, которых группа могла привлечь на акции 25–30 человек. Возраст участников от 30 до 40 лет.

В 1996 году в организацию пришёл 16-летний Илья Будрайтскис. Наш с Ильёй рассказ захватывает три цикла: конец первого, весь второй и начало третьего. Основными темами являются цикличность и размножение неформальных групп.

Новичок Илья застал организацию в мемориальной фазе, о чём говорит вялость деятельности, отмеченная Ильёй, возраст активистов, минимальное число привлечённых участников акций. С 1997 года проводились летние молодёжные политические лагеря, создано «Левое антифашистское сопротивление» объединение групп разных городов и разных политических течений, например, анархистов.

После дефолта 1998 г. произошло резкое полевение молодёжной среды, в организацию пришло много новых людей, в том числе из других движений. Под старым названием начинает действовать фактически другая организация молодёжная и энергичная, появляются группы в десятках городов, наблюдается резкий всплеск внешней деятельности. От этого момента мы и отсчитываем начало нового цикла. По сути, это был круг небольших, слабых в численном выражении, но весьма активных групп, у каждой из которых есть ядро и аура. Флэш-групповой актив ещё предстоит нарастить.

Рассказывает Илья Будрайтскис

Мы политическая организация. К нам приходят не по личным интересам, чтобы весело проводить время, а люди, которые разделяют определённую политическую программу и собираются вместе работать над её воплощением.

Для нас важно не содержание политической программы, а факт осознания рассказчиком принципиальной разницы между группами, нацеленными на внешнюю деятельность или на эмоциональный комфорт своих членов.

Вы вообще представляете, как работают левые радикальные организации Европы? В частности, Англии? Троцкистская организация крупная, которая из нескольких тысяч человек состоит, имеет отделения в профсоюзах, регулярную газету, участвует в выборах. У всех организаций левого толка очень чётко выстроена структура исключительно на политической мотивации, и эти организации всегда имеют собственные политические кадры. У троцкистов самый сильный настрой на формирование собственных политических кадров. Как и в любой крупной организации, там существует свой круг фуллтаймеров освобождённых работников. Но если здесь считается, что освобождённый работник это человек, который выиграл приз, может хорошо жить, получать нормальные деньги, занимаясь любимым делом, то там освобождённый работник это человек, который получает зарплату ниже пособия по безработице. Человек, который живёт буквально впроголодь я сам там был и видел.

Они снимают за 500 евро дом, в нём живёт 20 человек, и каждый день они работают по 14 часов в сутки. С утра едут к какому-то заводу продавать газеты, днём на какое-то собрание, вечером клеить листовки, а ночью пишут статьи для газеты. У них чётко распределены обязанности. Есть освобождённые работники, которые работают для газеты газета еженедельная, значит, должен быть какой-то постоянный штат, чтобы реально её делать. Есть люди, которые ответственны за работу в профсоюзах, и они занимаются только этим. Есть люди, которые занимаются регионами, есть люди, которые занимаются Интернационалом… Там есть люди, которые двадцать лет в организации и никогда не были в руководстве, но при этом их знают-уважают, потому что они 20–30 лет отдали организации: являются частью её истории, носителями традиций.

Вот Роберт такой. С его лидерством изначально было ключевое противоречие. У нас уставной принцип демократического централизма, коллективное руководство международный исполком. Фактически Роберт всё крутил. Он искренне считает себя единственным представителем правильной политической линии. Все серьёзные решения, вплоть до решений об исключении из организации, он принимал лично на основе своих представлений о том, что нужно, что не нужно.

Большинство неформальных групп именно таковы. Им очень хочется казаться самим себе самоуправляемыми, и им это удаётся казаться… до поры до времени. В действительности в неформальных группах степень самоуправления очень различна. В одних традиции ситуативного лидерства достаточно развиты, в других организация деятельности завязана на узкую группу лиц, которая всё и решает. Потом это противоречие становится основой конфликта, раскола, распада.

В 2001 был второй, но можно сказать, первый полноценный съезд. В межнациональной организации было около 200 активистов, хорошо налажено общение с другими городами, мы туда ездили, они к нам. Но одновременно начались внутренние конфликты. Например, воронежскую группу составляли люди из Молодёжного Правозащитного Движения (МПД), сидящие на западных грантах. Они вступили к нам, а одновременно состояли во многих экологических и правозащитных организациях, жили параллельной жизнью в той и этой среде. У некоторых это порождало массу вопросов.

Политически грамотные члены организации не были принципиально против правозащитной деятельности. Если она полезна, помогает выходить на какие-то новые круги ну, пусть и другие группы в неё включатся. Но воронежские товарищи как раз были принципиально против такого включения. Они были завязаны на Роберта, и он постоянно их защищал. А наши инициативы идейно более близкие, но более независимые, например, создание российского ATТAC^[11], критиковал. Но мы его всё же создали. Ту же подоплёку имел конфликт с киевской группой, которая решила выпускать свой журнал, а Роберт им пытался запретить. Но через некоторое время они его всё равно начали издавать, в форме бюллетеня. И другие примеры были.

Если бы организация состояла только из одной группы, то кризис 2001-02 гг., вероятнее всего, стал бы концом очередного цикла, начатого в 1998-99 гг. Но к этому времени организация уже представляла собой систему, или очень устойчивый круг. Об этом говорит, с одной стороны, стремление групп к независимости, хоть и не полностью реализованное, а с другой, стремление проводить общую политику. Организация перешла на новую схему межгрупповых отношений с большей самостоятельностью секций и групп, но единой структурой это типичный признак успешного развития системы.

Постепенно развивалась ситуация, когда говорится одно, а делается другое. Например, киевляне создали «Международный отдел» секретный проект добывания средств для украинской организации. Это были не такие уж экстремальные способы… Но такие, что предание их общественности вызвало бы скандал. К 2003 году «секретная» информация была известна всей украинской организации и части российской, кроме Роберта. Многие даже участвовали в отдельных эпизодах. Средства были не очень большие, в среднем 1000 долларов в месяц, но они позволили киевлянам снять квартиру и устроить там полноценный штаб, платить скромную зарплату освобождённым работникам.

Организация не смогла связать информальными связями всю систему целиком. Характер описанных отношений показывает, что группы и отдельные лица, входящие в организацию, не совсем доверяли друг другу, то есть постоянно балансировали между фазами коллектива и ассоциации. Характерно, что в понятие «наши» Роберт уже не включён.

Украинская секция стала самой крупной в «Соцсопротивлении», в ней велась большая работа: создание профсоюзов, успешная защита прав рабочих в судах и многое другое. Но начались конфликты. «Международный отдел» жил как бы своей жизнью. Подозрений, что деньги идут на личные цели, не было, все деньги реально контролировались, они шли на инфраструктуру. Но в 2003 году часть ведущих украинских активистов стали бороться с такой системой взаимоотношений, когда киевское руководство получает зарплату и тратит время не на организацию, а на добывание для неё денег, а основную работу ведут энтузиасты. «Ну, замечательно, что деньги добывают, но это люди, которые являются нашим руководством, а при этом организацией не занимаются занимаются другим».

Украинская секция просуществовала примерно четыре года, очень интенсивно действовала, выходила на новые формы. В августе 2003 года информация о секретной деятельности «Международного отдела» просочилась в прессу, что вызвало скандал и значительные репутационные потери. По требованию Интернационала (а фактически по личному решению Роберта) пять человек из верхушки украинской секции были исключены из организации, и секция развалилась. Сейчас «Соцсопротивления» на Украине нет, но люди, вышедшие из него, перешли в другие организации и создали несколько новых неформальных групп.

Эта история типична для информальных групп по социологическим параметрам, которые не зависят от идеологии: численности, эффективности внешней деятельности, структуры (количество групп и формы связей между ними), длительности существования. Вследствие бунта, конфликта и раскола в Киеве из одного сообщества получилось несколько других. Это один из способов размножения. Содержание деятельности новых сообществ изменилось, применяясь к требованиям времени, текущей ситуации.

Московская группа развивалась в другом направлении, с июля 2001 года став инициатором и одним из координаторов антиглобалистского движения в России. Мгновенно на порядок выросла молодёжная численность и активность. Автобус в Геную на саммит «Большой восьмёрки», учреждение российской ATТAC, участие во Всемирном дне действий против ВТО, регулярные акции, на которые в Москве собиралось до 200 человек. На май 2002 года, под саммит Россия Евросоюз, мы запланировали очень крупную акцию на Пушкинской площади. Власти её сначала разрешили, а в последний день, когда отменить мы и сами не могли запретили. Разгоняли ОМОНом, избивали на глазах у журналистов и телекамер, увозили в милицию. Естественно, резонанс был огромный: новости по всем телеканалам, первые полосы газет.

В 2004 году мы стали одними из учредителей «Молодёжного левого фронта», в который вошли, кроме нас, АКМ и комсомол. В книге П. Данилина «Молодёжная политика» я упоминаюсь как активист «МЛФ», хотя там левые организации почти никак не описаны, и вообще на эту книгу я не стал бы ориентироваться, там просто ахинея, полная шиза. Данилин опирался на очень поверхностные источники, на какие-то сайты, на свои собственные представления о том, что такое молодёжная политика, к которой он, естественно, мало отношения имел, я имею в виду реальную деятельность. Данилин считал, что это либо мода, либо какие-то партийцы организуют.

Все организации, которые строятся, исходя из таких представлений, разваливаются, как только заканчиваются деньги. Скажем, организация «Молодёжная Родина». Закончились деньги, им перестали выплачивать зарплату организация закончилась. Когда были деньги были прекрасные отношения в группе, они пили вместе, в рестораны ходили. Перестали финансировать всё!

Пишут о молодёжной политике разводилы, которые воровали на Украине деньги, на них создали издательство «Европа» после проигрыша Януковича на выборах, и которые, собственно, в этих терминах пытаются описать молодёжную политику. Всё это имеет больше отношения не к реальности, а к представлениям Глеба Павловского, как молодёжная политика должна выглядеть. Ну, как и всё издательство «Европа», в книгах которого создаётся на бумаге такая реальность, которую Глеб Павловский хотел бы понимать и описывать.

Илья хорошо осознаёт, что законы жизни неформальных сообществ иные, чем формальных групп. Отсюда его раздражение, когда левое движение, которое развивается, по мнению Ильи, как неформальное и снизу, начинает описываться языком моды или языком бюрократического партийного строительства.

В «МЛФ» мы были самыми малочисленными, но лучше всех организованными, подготовленными политическими кадрами и стали играть важную роль, инициировать различные политические акции, наполняя их своим содержанием. Была очень большая активность, например, пошли акции «Антикапитализм».

Роберт был настроен мрачно, говорил, что в совместной деятельности с другими движениями есть опасность потерять нашу идентичность. Он никогда не был публичным политиком, не был известен за пределами группы, его сфера внутренний контроль. А вовне было очень много событий, и он стал утрачивать понимание происходящего. Был ряд конфликтов, как бы мелких, но практически непрерывных, все они укладывались в одну схему. На поверхности претензии в потере идентичности, а глубже Роберт начинает терять позиции руководителя, он больше не является незаменимым лицом, более того, без него всё идёт нормально и даже лучше, чем с ним. Кстати, мы стали менее зависимы от Роберта ресурсно: молодёжь подросла и стала самостоятельно зарабатывать.

Нет, это не межличностный конфликт. Это конфликт модели управления организацией. Подозрительность в отношении друг друга стала общим правилом, недоверие росло и развивалось. Начались интриги, подлости, провокации.

Кризис может происходить по-разному. Либо это уход, мирное разделение, либо лобовое столкновение. Резко портятся, казалось бы, дружеские отношения. Группа проваливается в фазу ассоциации, разбивается на микроединицы. Начинается время интриг, взаимных обвинений, недомолвок. В этот период вся активность группы переходит вовнутрь. Внешняя деятельность становится не только нулевой, но нередко и отрицательной. Конфликту предшествует период, когда бывший лидер теряет авторитет.

Кроме всего прочего, расколы и бунты обостряют реальные противоречия, которые ранее замалчивались, и способствуют осознанию, продвигают группу вперёд в понимании принципов организационной работы, наиболее оптимальных направлений деятельности и т. д.

Партия не может быть самоценностью. Это организационный фетишизм. Партия, как форма буржуазного общества, всегда рискует переродиться. Потому необходимо ставить определённые защитные механизмы и тщательно следить за их соблюдением. Мы это осознавали и отразили в своей платформе. Мы боролись за смену руководства, опираясь на Устав: съезд высший орган должен проводиться раз в два года, а его не было уже четыре, на дворе 2005-й год. Роберт сразу понял, к чему это идёт: «Никакого съезда!» Все уже понимали, что будет раскол, но приняли компромиссный вариант, такой микс съезда и исполкома. Мы опубликовали подробную платформу, где был анализ проблем и наши конкретные требования.

Изменилось содержания понятия «мы». С этого момента «мы» — это группа раскольников. «Бунт стариков» явление, как правило, очень болезненное, вплоть до фатального, для малых групп. Но не для кругов и систем, которые и живут дольше в значительной мере за счёт того, что циклы активности разных групп расфазированы, а выпадение любой группы не фатально для существования всей системы.

Два дня шла возбуждённая дискуссия. Постоянно вылезала точка зрения, что единство организации важнее, что раскол это очень плохо, и она раньше побеждала. Но в итоге все, подписавшие платформу, заявили о выходе из «Соцсопротивления».

Группы в разных городах заняли разные позиции, с нами осталась самая молодая и активная часть. В конце сентября 2005 состоялась учредительная конференция новой организации «Социалистическое движение „Вперёд“». Очень много пришлось начинать с нуля. В «Соцсопротивлении» остались все ресурсы, мы сознательно за них не боролись, потому что хотели создать другую организацию.

В октябре мы хорошо подготовились к срыву публичной лекции в Москве Даниеля Кон-Бендита. Не то, чтобы сорвали, но шуму наделали. В ток-шоу Виталия Третьякова на «Культуре» меня пригласили уже от имени «Вперёд». Организация стала восприниматься как состоявшаяся.

Мы живём на свои собственные средства. Денег на аренду штаба у нас нет. Текущие собрания московской группы проводим у меня дома. Для семинаров находим какие-то углы. При этом во многих городах идёт рост рядов и сети распространения нашей новой газеты «Вперёд». В движении «Вперёд» в Москве сейчас половину актива составляют новые люди, которые никогда в «Соцсопротивлении» не состояли.

Цикл активности в «Соцсопротивлении» продолжался

с 1997–1998 по 2005 гг. — 7–8 лет, типичный срок жизни системы. Потом — раскол и новый цикл активности уже новой группы с лидерами из числа взбунтовавшихся стариков. Новая группа приняла новое название. Произошло размножение, так как старая организация тоже сохранилась. «Вперёд» же создаёт новый круг, перед ним стоит задача: перерасти

в систему и позже — в субдвижение троцкистского направления. А может, и не троцкистское? Ведь группа начала теоретическое переосмысление своей деятельности… Отсчёт нового цикла начат (2006 год).