"Мареновая роза" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен)

9

Следующий крупный город в западном направлении располагался всего в двухстах пятидесяти милях, и она решила, что это слишком близко. Вместо него остановила выбор на еще более крупном городе, на пятьсот пятьдесят миль дальше первого. Город раскинулся на берегу большого озера, как и этот, но в другом часовом поясе. Расписание подсказало ей, что автобус отправляется туда через полчаса. Она перешла к ряду кассовых окошек и встала в очередь. Сердце глухо колотилось о ребра, во рту пересохло. В тот самый момент, когда стоявший перед ней человек отошел от окошка с билетом, она прикрыла лот ладонью, чтобы скрыть отрыжку, прожегшую путь из желудка и отдававшую утренним кофе.

«Здесь ты не должна пользоваться ни тем, ни другим именем, — предупредила она себя. — Если они спросят, как тебя зовут, назови им вымышленное имя».

— Чем могу помочь, мадам? — обратился к ней клерк, глядя поверх бифокальных очков, опасно повисших на самом кончике носа.

— Анджела Флайт. — Так звали ее лучшую подругу в старшей школе, единственного человека, с которым она по-настоящему подружилась за всю жизнь. А потом в обрейвилльской школе Рози познакомилась с парнем, за которого вышла замуж через неделю после выпускного бала, и вдвоем они создали отдельное государство… государство, границы которого закрыты для туристов.

— Простите, мадам?

Она сообразила, что вместо названия намеченного пункта сообщила ему имя человека, и как странно (он, наверное, смотрит на мои запястья и старается разглядеть, не осталось ли на них следов от смирительной рубашки) оно, вероятно, прозвучало. Она вспыхнула от неловкости и растерянности и сделала отчаянную попытку собраться с мыслями, привести их хотя бы в приблизительный порядок.

— Извините, — выдавила она, и пугающее предчувствие овладело ею: что бы ни ожидало ее в будущем, это простое скорбное слово будет преследовать ее на пути, как консервная банка, привязанная к хвосту бродячей собаки. Четырнадцать лет провела она, отгороженная запертой дверью от остальной части мира, и потому чувствовала себя теперь, как перепуганная мышь, сунувшая нос в чужую норку.

Клерк все еще смотрел на нее поверх забавных бифокальных очков, и в глазах его мелькнуло сдержанное раздражение.

— Так я могу вам помочь, мадам, или нет?

— Да, конечно. Я хочу купить билет на рейс в одиннадцать ноль пять. На этот автобус еще есть свободные места?

— Не меньше сорока, мадам. Обратный или в один конец?

— В один конец, — ответила она и ощутила, что краска снова заливает ей щеки: слишком значимыми показались ей собственные слова. Она изобразила натянутую улыбку и повторила с усилием:

— В один конец, пожалуйста.

— С вас пятьдесят девять долларов, семьдесят центов, — объявил он, и у Рози подогнулись колени от облегчения. Она ожидала, что билет будет стоить гораздо дороже; собственно, она приготовилась к тому, что на билет уйдут практически все деньги и в результате она останется почти без гроша в кармане.

— Спасибо, — поблагодарила она, и клерк, должно быть, распознал интонации искренней благодарности в ее голосе, потому что оторвался от бланка, который заполнял, и посмотрел на нее. Следы прежнего сдержанного раздражения исчезли из его взгляда.

— Всегда рад помочь, — откликнулся он. — Багаж?..

— Я… у меня нет багажа, — произнесла она растерянно и неожиданно почувствовала, что боится его взгляда. Она попыталась с ходу придумать объяснение — видимо, это звучит чертовски подозрительно, одинокая женщина, без сопровождения, направляющаяся в дальний город без всякого багажа, с одной лишь дамской сумочкой в руках, — но ничего не шло на ум. К тому же она заметила, что объяснения и не требуется. Она не вызывала у него ни малейших подозрений, он не проявлял даже признаков любопытства. Он просто кивнул и принялся заполнять бланк билета. До нее вдруг дошло, в чем дело, и это не доставило удовольствия: для Портсайда подобное не внове. Этому юному клерку постоянно приходится обслуживать женщин вроде нее: прячущих лица за темными очками, покупающих билеты в другие часовые пояса, — женщин, которые выглядят так, словно где то на пути обронили память о самих себе, потеряли понимание того, что они делают и зачем.