"Не тронь добычу!" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

7

«Меня ранили…» Так он думал, потому что после удара боль не прекращалась. Свист пуль, взрывы вокруг — это еще не причина для отступления или залегания в глубокую воронку, где можно отсидеться. Ребята поползли вперед, и он не должен отставать.

Впереди, метрах в ста, лежал подбитый вертолет. Там — наши. Люди еще живы. Вертушку подбили на малой высоте, и она даже не взорвалась. Значит, кого-то еще можно вытащить из машины, пока она не воспламенилась. Олег полез первым, за ним — Иван. Борис, превозмогая боль, замыкал звено.

Открытое поле, впереди «зеленка», из нее и бил шквальный огонь. Голову не поднять, не то что перебежки устраивать. Пролезут, если минометом не накроют. Метко стреляют, сволочи.

Боковая дверь вертолета была выбита не снарядом, а специально под боевую точку пулеметчика. Корпус машины закрывал их от прицельного огня. Здесь они смогли встать в полный рост.

— Мать честная! Это же боевики! — воскликнул Олег, не веря своим глазам.

— А вертолет-то наш! — осматриваясь, прокричал Иван.

Приходилось кричать. Взрывы не позволяли разговаривать обычным голосом.

— Серьезные ребята, — подтвердил Борис. — Смотри, у всех зеленые повязки на черепах, а у одного погоны с арабской вязью. И даже один в штатском.

— А ну-ка погоди.

Олег взобрался в салон вертолета, где валялись трупы боевиков.

— Куда тебя черт понес, Олег? — крикнул Иван. — Сейчас эта керосинка взлетит в воздух.

— Не взлетит. Ты на ящики глянь. Наша маркировка. Он выдернул саперную лопатку и вскрыл один из ящиков.

— Черт! Тут же минометы! Вскрыл следующий.

— Снаряды, мины. Этим добром армию вооружить можно. И эта хреновина летела в тыл к чеченцам?! Кто-то хороню подкармливает гадов. Тут оружия на армию хватит, — возмущался Олег.

— Ты прав. У нас на складе дивизии столько не наберется. Минометы в масле, прямо с завода.

— В общем, так, мужики, — скомандовал Олег. — Наше наступление захлебнулось. К «зеленке» нас не подпустят. В горах они хозяева, а мы грибники. К вечеру получим команду: «Занять свои позиции и перейти к обороне». Весь арсенал чеченцам достанется. Будем взрывать.

Олег достал из ящика миномет.

— Правильно мыслишь. Только ведь это улики, — поморщился Иван.

— А ты хочешь их предъявить командиру дивизии? — спросил Борис. — Тот, кто ворочает таким арсеналом, командует не одной дивизией, а наш генерал перед ними руки по швам вытягивает.

— Не время рассуждать, — дал команду Олег. — Обыскать трупы, забрать документы, и уходим. Вертушку взрываем. Все! Выполнять!

Когда Борис проверил карманы штатского, тот застонал. Борис ощупал его. Рана нестрашная, один осколок попал в плечо, второй — меж ребер.

— Живой, гад.

— Берем его с собой.

Иван помог выволочь раненого из вертолета, и они оттащили его на безопасное расстояние.

Через несколько секунд вертолет взорвался после прямого попадания снаряда в ящики.

Офицеры сидели в глубокой воронке.

— Бахтияр Мамедович Зибиров. Гражданин России. Паспорт выдан в Москве. Как вам это нравится? — спросил Борис, потрясая в воздухе красной книжицей раненого.

— Вот от него и ниточка потянется, — сказал Олег. — Переждем до темноты и поволочем добычу прямо в штаб.

— Не сдохнет? — спросил Иван.

— Очнется. Крови-то с чайную ложку потерял. Пустяки.

— Хрен там, пустяки!

Иван развернул и начал хлестать раненого по щекам.

— Говори, гнида, кто тебе дал оружие? Пристрелю, сволочь!

Экзекуция не дала результатов. Они смогли расслышать только отдельные слова.

— Москва, Москва. Куплено для Сирии. Спецпоставки в Сирию… Они все могут… Не убивайте…

— Имена? Кто? Назови имена! Раненый потерял сознание.

В штаб его доставили. Врачи сделали все необходимое, а утром пленный исчез. Испарился. Остался только изъятый паспорт — Борису на память. Оформлять боевика не стали. Тогда и побег пришлось бы фиксировать, а это нежелательно. Звездочки на погоны в боях заслуживают, а терять их по глупости никто не желал.

С тех пор много воды утекло. Странно. Рана в груди все еще болела. Но ее никто никогда не видел. Олег, Иван и Борис уже не были офицерами. Обычные мирные люди, женатые. Даже разговаривать научились тихо.

У жен представление в цирке шло, вечерняя работа. Мужики зашли в ресторан. Ванькин день рождения отметить. Времени — вагон. На часах четверть пятого. Можно расслабиться.

Вот тут им и пришлось окунуться в прошлое.

За соседним столиком сидел старый знакомый. Он-то ребят узнать не мог. Знакомство было односторонним.

Живой, сытый, довольный собой. Дорогой коньяк с друзьями пил.

Бахтияр Мамедович Зибиров вскоре простился с друзьями и направился к выходу.

— Оставайся здесь, Ванюша. Друзья нашего подопечного на твоей совести. Не упусти.

Олегу никто никогда не перечил.

Борис и Олег встали и вышли следом.

Когда Зибиров садился в свой «Мерседес», то как-то так получилось, что рядом с ним на сиденье оказался крепкий парень, а к водителю подсел другой, не менее грозный. Он тут же выдернул ключи из замка зажигания. Шофер не знал, что ему приставили к ребрам, но предмет был жестким.

— Тихо, приятель, поживи пока. Сдохнуть еще успеешь.

Борис прижал Зибирова к спинке сиденья, уперев локоть к горлу, и быстро вытащил у него из-за пояса пистолет.

— Так будет спокойнее, Бахтияр. Зибиров растерялся.

— Мы не закончили с тобой наш старый разговор. Скажи нам спасибо, мы тебе жизнь спасли, не то взлетел бы ты в воздух вместе с вертолетом. Но фортуна отвернулась от тебя. Сейчас мы не хотим тебя спасать. Ошибки молодости пора исправлять.

— Что вы хотите? Вы знаете, кто я?

— Даже паспорт твой сохранили на память. Для нас ты враг. Ты поставлял оружие боевикам, а они из него убивали наших ребят. Убедительный приговор?

— Вы не посмеете…

— Еще как посмеем. С удовольствием посмеем.

— Что вам надо?

— Получить ответ на один вопрос. Кто, как и где передавал тебе это оружие? Жить хочешь — скажешь, не хочешь — сдохнешь.

— Хорошо. Я все скажу.

В груди Бориса опять дернуло. Рана все еще не заживала. Боль пронзала его грудь. Он вздрогнул и открыл глаза.

Тишина, свежий воздух, и бабочка с яркими крыльями сидела на занавеске.

Только пульс учащенно бился, и ему казалось, будто его биение слышно всей округе.

Кто-то поднимался по лестнице. Цок, цок, цок — каблучки отстукивали ровные неторопливые шаги. А у него все еще шум от взрывов стоял в ушах.

Тихо скрипнула дверь. Борис закрыл глаза.

Когда Соня вошла, он спал в кресле-качалке у открытого окна. Прекрасный вид, чистый воздух, щебетание птиц и яркое солнце. О чем еще можно мечтать? Сказка, живи — не хочу.

Она подошла ближе, и он открыл глаза.

— Как ты себя чувствуешь?

— Представь себе, чувствую. Все чувствую. Вот только ходить пока не могу. Похоже, я превратился в беспомощного ребенка, которого каждый может обидеть.

— Разве я тебя обижаю?

— Нет. Ты мой ангел-хранитель, Соня. Очень добрый и красивый ангел. Почему ты не хочешь рассказать мне, как тебе удалось меня спасти?

— Долгая история. Потом как-нибудь. Ты уверенно идешь на поправку — это главное. А силы к тебе скоро вернутся. Только я бы этого не очень хотела.

— Вот как?

— Ты встанешь на ноги и уйдешь. А потом кто-нибудь решит тебя добить и уж в следующий раз не промахнется. Дважды одному человеку никогда не везет. Я же знаю, ты захочешь найти убийц и отомстить им, а вовсе не вернуться к жене под теплое крылышко.

— И все-то ты знаешь.

— В твоих глазах все написано.

— Значит, меня легко прочитать?

— Не знаю. Сейчас легко, потому что раны свежие. Страшные картинки перед глазами прыгают. Это твое последнее воспоминание, другого ничего ты не помнишь. Месяц прошел, а для тебя все случилось вчера. По ночам ты кричишь.

— Кричу? Называю имена?

— Имен я не слышала. Но цензурными твои слова даже внатяжку не назовешь. Не знаю, чего больше в твоем бреду: отчаяния, страха или ненависти. Пока ты не остынешь и не успокоишься, на ноги вставать тебе опасно. Месть — плохое чувство, коверкает разум, презирает бдительность и осторожность. А тебе осторожность очень нужна. Тебя ищут. Дача — не первое место, где я тебя прячу. Сначала ты лежал в больнице, и тебя едва успели вывезти из нее. Время отсчитывалось секундами, а не часами. Опять повезло. Но ты можешь одним неосторожным поступком зачеркнуть все наши усилия.

— Обещаю, что я этого делать не стану. Мне нужно еще пожить и завершить незаконченные дела. Умирать я пока не собираюсь.

— А глаза говорят о другом. Когда ты окрепнешь, я буду надевать кандалы тебе на ноги.

Соня тяжело вздохнула и печально улыбнулась.

— Ты нашла Богданова?

— Мало того, что я его нашла, но и привезла. Он сидит на террасе и пьет компот моего приготовления из свежей малины.

— Давай его сюда.

Соня встала и направилась к двери.

— Постой. Я нормально выгляжу? Не похож на развалюху?

— Дело вкуса. Мне ты нравишься.

Борис заметно нервничал, ожидая старого приятеля. Он отвык от общения с людьми и плохо понимал, как он должен себя вести теперь, после того, как все его похоронили. Второе рождение больше похоже на проблему, чем на радость. Воскрешение покойников не всех радует. Многих пугает, других раздражает, третьих ставит в тупик.

Валерий Богданов не вошел, а ворвался в комнату. Подбежав к креслу, он долго разглядывал друга, потом хлопнул себя по коленям и сел.

— Выжил! Ну, парень, теперь сто лет жить будешь.

— Рад, что приехал по первому зову, Лерка. Я всегда считал тебя надежным парнем.

— Ты знаешь, Боря, кто в вас стрелял?

— Знаю. Терентьев, Колобков и Пащенко.

— Значит, все-таки серпуховские!

— Они, голубчики. Я даже не думаю, что они нас узнали. Стволы выхватили на ходу, выходя из машины. Шквальный огонь. Мне повезло, голову не задели, а то разлетелась бы, как переспелый арбуз. Рука, ключица, грудь. Одним словом, выжил. Только никто об этом ничего не знает и не должен знать. Только ты один.

— И Кате ничего не говорить?

— А ей особенно.

— Она была у меня в клубе вчера днем. Катя не верит в твою смерть. Она надеется.

— Что же ей еще остается делать?

— Она с подругами ведет свое следствие. Тоже ищут убийц. Я ей рассказал о дельтаплане. Извини. Но я был уверен в том, что она в курсе твоих дел. Однако Катя была ошарашена моим рассказом.

— Значит, не она.

— Что — не она?

— Катя не умеет фальшивить, Лера. Если она удивлена, значит, это не притворство.

— Есть причины для притворства?

— Есть. Одна из троих знает о дельтаплане больше, чем я. Только кто? Олеся или Таня?

— Ты хочешь сказать, Борис, будто сам чего-то не знаешь?

— Таков был уговор между нами. Строгое разграничение обязанностей. План составил я. Но каждый отрабатывал свое звено. И по плану нам нужна была женщина. Это все, что я могу тебе сказать, Лера. Тут много путаницы. Обсудить результаты вылазки мы собирались вшестером на даче. Кто-то должен был выступить с отчетом, а кто-то узнать о деле впервые. С этой целью мы и устроили пикник. Но до откровений дело не дошло. Нас расстреляли.

— Кто вас заказал?

— Этого я не знаю. У меня есть предположения. Но они похожи на бред. Я еще не успел все как следует проанализировать. Сложная головоломка. Требуется методичный скрупулезный подход. Я к этому еще не готов.

— Кате есть чего опасаться?

— Не думаю. Если они ведут следствие, то пусть продолжают. Ты даже можешь сделать ей несколько подсказок. Я тебя научу. Но вместе с тем ее надо предупредить, чтобы она не очень-то откровенничала с подругами. Их надо информировать дозированно. Иначе одна из них станет очень опасной, превратившись из ласковой кошки в ядовитую змею.

— Катя не собиралась мне звонить. Все, что мог, я ей рассказал.

— Позвони ей сам. Скажи, например, что у тебя родилась новая идея, как можно использовать дельтаплан. Она наверняка заинтересуется. Я не думаю, что их следствие идет успешно. Любая зацепка вызовет интерес. Думаю, что и у профессионалов следствия сейчас ничего не получается. Схема выстроена мной безукоризненно. А если учесть, что в нее вмешались другие заинтересованные лица, о которых мне ничего не известно, то они лишь запутали все окончательно. Даже я как автор теперь плохо ориентируюсь в ситуации.

— Тот, кто влез в твою схему, должен был знать о ней, только тогда мог вмешаться и врезаться в нее. И ты об этом не догадывался?

— В этом вся проблема. Он знал, а я и не подозревал об этом.

— Тебя мог выдать только свой. Но ни Олег, ни Иван этого сделать не могли.

— Знаю.

— Может, ты ошибаешься?

— Убит охранник. Мы этого не делали. Но его смерть окончательно спутала все карты. Я не завидую следователям. Кто-то нам помогал. Зачем?

— Путали следы.

— Или нашли козлов отпущения, на которых надо ткнуть пальцем. И потом: нас мог заказать только тот человек, который на сто процентов знал, где находится тайник с добычей. А такого человека не существует. Из живых я один остался. Вот такие ребусы остались после дачного расстрела, Лера. Даже жить хочется ради того, чтобы узнать, чем эта история кончится. А она только началась. Придется себя поберечь.