"В огне страсти" - читать интересную книгу автора (Маккарти Моника)

Глава 4

Он хочет жениться на ней. Кто бы мог подумать, что произнесенные им простые слова сделают ее такой счастливой? Где-то внутри нарастала радость, искрометное блаженство. Ее губы медленно изогнулись в улыбке, а глаза наполнились слезами.

Глядя снизу вверх в его смуглое красивое лицо, она кивнула:

— Да, я выйду за тебя.

Взгляд, которым он на нее посмотрел, останется в ее памяти навечно. На какой-то короткий миг Дункан открыл ей свое сердце и показал всю силу своей любви.

Дункан Кэмпбелл был не из тех мужчин, что поют любовные баллады и слагают оды красоте, но чувство его было искренним. Этот сильный молодой воин любил ее, и Джинни обретала в нем надежное будущее — он никогда ее не подведет.

Дункан улыбнулся в ответ. Зубы его в полутьме сверкнули белизной. Глядя в неземную синеву его глаз, Джинни понимала, что никогда не испытывала большего счастья.

И тут, потому что это показалось ему самым естественным на свете, Дункан наклонил голову и прикоснулся к ее губам.

Джинни резко втянула в себя воздух. Мягкий шелк его губ, едва уловимый привкус мяты, тепло его дыхания — все это потрясло девушку. К тому времени, как она снова начала соображать, Дункан уже поднял голову.

Джинни поморгала — перед глазами все расплывалось. Она чувствовала разочарование ребенка, которому предложили конфету, дали попробовать и тотчас отняли.

Прочтя ее мысли, Дункан негромко рассмеялся, положил ладонь ей на щеку и провел большим пальцем по нижней губе.

— Я мечтал об этом с той самой минуты, как увидел тебя. Джинни задрожала.

— Сделай так еще раз! — выпалила она, пока благоразумие не взяло над ней верх.

Дункан потемнел лицом; в его глазах пылал огонь. Он наклонился и снова поцеловал ее, на этот раз сильнее, крепче, впиваясь в ее губы.

Все чувства девушки пробуждались, как лепестки цветка под солнцем. Джинни внезапно стала ощущать всего Дункана: его дразнящий пряный вкус, тепло, которое словно излучало его мужественное тело, грубоватую щетину, чуть царапающую ее нежную кожу.

Его поцелуй обжигал, полностью поглотив чувства девушки.

Она никогда ничего подобного не испытывала. Связь между ними оказалась намного сильнее чем она могла вообразить, и ничто никогда не казалось ей более волнующим.

Где-то в глубине возникала страсть, охватывая Джинни теплом возбуждения и нетерпеливого предвкушения.

Дункан попытался отстраниться, но она протестующе замычала и прильнула к нему. Одного поцелуя было мало; она хотела большего.

Дункан застонал и поцеловал ее крепче. Его губы казались одновременно нежными и требовательными. Джинни обмякла; ее тело словно растекалось озерцом влажного тепла. Она вцепилась в его широкие плечи, чтобы удержаться на ногах. Господи, какой он сильный! Джинни вспомнила, как пришла в восторг, увидев его мускулистое тело, когда он вышел из воды. Мокрая рубашка плотно облегала грудь и руки; она видела каждую выпуклость, каждую мышцу, каждый стальной мускул.

А теперь она ощущала все это так близко, и восторг только усиливался. Крепкие мускулы шевелились под ее руками — Дункан напрягался. Пытался взять себя в руки. Удержаться.

Джинни чувствовала опасность, но ее слишком захватил вихрь новых ощущений, полностью заглушая остальные чувства, в том числе и тревогу.

Она тоже целовала Дункана, впиваясь в его губы, прижимаясь к груди, вжимаясь в него. Ей казалось, что она все еще недостаточно близка к нему.

Он издал болезненный стон, обнял ее за талию и притянул к себе. Джинни показалось, что кожу ее от соприкосновения обожгло как огнем. Ее груди прижимались к его груди, упругие комочки сосков напряглись еще сильнее. Она чувствовала, как колотится его сердце. Мысль о том, что она так сильно действует на Дункана, опьяняла девушку.

Его ладонь гладила ее щеки, нежно побуждая приоткрыть рот. Когда язык Дункана скользнул между ее губами, наполнив рот жаром и пряным привкусом, Джинни вздрогнула от восторга.

Дункан провел рукой по ее мокрым волосам, обхватил ладонью затылок, застонал и прижал голову девушки ближе к себе.

Господи, это невероятно… Его вкус. Его близость. Сладострастные ощущения, когда его язык сплетается с ее. Он требовал отклика — и Джинни с радостью откликнулась. Она встречала его язык толчками своего, и внутри у нее скручивалась тугая пружина желания. Все ее тело ожило, запылало и стало невероятно чувствительным. Между ног возникло незнакомое странное ощущение.

Вот для чего она предназначена! Ее настоящее место — в его объятиях, у его теплой надежной груди. Она хочет целовать его, прикасаться к нему…

Джинни казалось, что ее захватило мощное течение, влекущее в море неизведанного наслаждения. Она могла думать только о том, как ей сейчас хорошо. Тело ее пылало, нервы трепетали, предвкушая, призывая что-то, чего она не понимала, но к чему стремилась каждой клеточкой своего существа.

Он хотел только поцеловать ее. Один-единственный поцелуй, чтобы скрепить союз. Но Дункан не ожидал такого отчаянного всплеска вожделения и страсти, вспыхнувшей между ними, как огонь в жаркой печи.

Готовность Джинни откликнуться ошеломила его. Она представления не имела, что с ним делают ее негромкие стоны наслаждения и настойчивые прикосновения ее тела. Он изо всех сил пытался обуздать себя, потому что чувствовал, как быстро спускается в темный тоннель желания — более сильного, чем что-либо, испытанное им за всю жизнь.

Еще никогда поцелуй не доводил его до такого состояния. Казалось, что ему всегда будет мало Джинни. Медовая сладость ее губ, нежный цветочный аромат ее волос и кожи, мягкость ее тела, прижимающегося к нему. Он просто хотел съесть ее целиком. Насладиться каждым дюймом ее тела.

Запустив пальцы во влажные шелковистые волосы Джинни, он прижал ее голову к себе, наслаждаясь вкусом ее губ. Его язык толчками ударялся об ее, имитируя изначальный ритм того, чем ему так хотелось заняться с ней. Того, что быстро становилось единственным возможным выходом.

Они слишком поспешно продвигались к точке, откуда нет возврата. Если он не остановится прямо сейчас, то скоро просто не сможет этого сделать.

Играешь с огнем…

Он хотел отпрянуть, но руки Джинни скользнули по его плечам, притягивая его ближе. Дункан невольно напрягся под ее пальцами, а тихие стоны девушки вызвали всплеск мужской гордости, о которой он до сих пор понятия не имел. Дункан видел, что она возбуждена так же сильно, как и он сам, и это пробуждало в нем какие-то первобытные инстинкты. Желание обладать, сделать эту девушку своей жарко и мощно пульсировало в его груди.

Джинни продолжала невинно изучать его тело. Ее пальцы пробежались по застежке рубашки, погладили ребра, потрогали выпирающие квадраты мышц на животе и остановились в опасной близости от чувствительной головки его мужского достоинства. Дункан простонал сквозь зубы, схватил девушку за запястье и откинул ее руку в сторону раньше, чем она успела двинуться дальше.

Его естество было твердым, как камень, и болезненно, настойчиво пульсировало. Одно нежное пожатие ее ладошки, и он взорвется, как бочонок с порохом.

Дункан целовал ее все сильнее, все более страстно, но думал только о ее нежных мягких пальчиках, сомкнувшихся на его плоти. Похоть бушевала; сердце колотилось как бешеное.

Стремясь почувствовать ее под собой, Дункан осторожно наклонил Джинни назад, обняв, чтобы она не лежала на холодной скале. Его губы скользнули по ее щеке, потом за ушко и вниз, по длинной стройной шее. Ее сердечко отчаянно колотилось, и это действовало на него, как неистовый бой барабанов.

«Прикоснись к ней! Возьми ее! Сделай своей!» Голос искушения заглушал все остальное.

Дункан положил руку ей на грудь и застонал, когда округлый пышный холм лег в ладонь. Их разделяла только мокрая сорочка Джинни, не мешавшая ему исследовать ее тело. Груди были точь-в-точь такими восхитительными, как он и ожидал. Высокими и упругими, но при этом мягкими и округлыми. И аппетитными, а соски — тугими и твердыми, как две розовые жемчужины. Джинни застонала, инстинктивно выгибая спину и подставляя грудь под его ладонь.

Ее чувствительность, раскованность и страстность его погубят. Ей не хватало опыта, но это с лихвой заменялось инстинктом и разгоревшимся желанием. Движения ее были бессознательными и порывистыми. Если Джинни окажется в его постели, ему никогда и ни за что не захочется никакой другой женщины.

Это его жена! Боже, он не мог поверить в свое везение.

Губы Дункана нашли ямочку у нее на шее, ладонь накрыла грудь. Наслаждаясь ее девичьей упругостью, он нежно сжал ее и провел подушечкой большого пальца по тугому маленькому розовому соску.

Она ахнула, тело ее застыло в ожидании… нет, в мольбе о его прикосновении.

Не будь Дункан так же возбужден, как она, он мог бы счесть все это забавным. Но с Джинни он не испытывал той бесстрастной самоуверенности, которая отличала его предыдущий опыт с женщинами. Чувственное безумие захватило его с той же силой, что и Джинни.

Но он пока что держал себя в руках.

Дункан еще раз провел пальцем по соску. Джинни затрепетала, и он едва не сошел с ума. Его естество напряглось еще сильнее, и Дункану пришлось стиснуть зубы, сопротивляясь стремлению прижаться к ее бедрам, лечь между этих длинных ног и, погрузившись во влажное тепло, забыться в наслаждении.

Он покатал ее сосок между пальцами и легонько сжал его, не переставая целовать младенчески нежную шею. Она была такой сладкой, что едва не таяла у него на губах. Его окутывал ее аромат, дразнил ее вкус. Джинни. Только Джинни. Только она имела значение. Только о ней он мог думать.

Ленточки на ее сорочке развязались. Дункан поцелуями прокладывал дорожку вниз, к глубокой ложбинке между ее грудями, зарываясь в них лицом и вдыхая теплый девичий запах.

Ее груди трепетали в ожидании. Дункан скользнул языком под тонкую ткань, лизнул пышный холмик груди, а потом медленно начал лизать сосок.

Джинни снова замерла, и только ее прерывистое дыхание нарушало тишину этой ночи. Дункан почти желал, чтобы она остановила его. Самообладание стремительно покидало его. Но она отдавалась ему так полно, что любопытство и природная чувственность подавили девическое смущение. Он, конечно, остановится, но сначала подарит ей наслаждение.

Дункан снова лизнул очаровательный сосок, а потом нежно втянул его в рот.

Ее стон почти лишил его рассудка. Он пососал сильнее, обвел упругий бугорок языком, и Джинни снова выгнулась, словно вдавливая себя в его жаждущий рот.

Ее бедра настойчиво прижимались к его восставшему естеству. Дункана пронзила пульсирующая боль. Каждый дюйм его тела напрягался, чтобы сдержаться.

Он знал, чего она хочет. Его рука скользнула под подол сорочки, задрав ее на бедра.

Под его загрубевшими пальцами ее кожа казалась бархатной. Он провел рукой у нее между ног. Наверное, Дункан действовал слишком поспешно, обгоняя собственный опыт.

Как и Джинни, он поступал скорее инстинктивно, чем обдуманно, и сейчас мог помышлять только о том, чтобы подарить ей наслаждение, какого она себе до сих пор не представляла.

Он нежно провел пальцем между девичьих ног. Промежность была такой влажной!

Дункан понял, что исчерпал все запасы самообладания.

Джинни ахнула, почувствовав столь интимное прикосновение, тело ее выгнулось и замерло на миг в потрясении и предвкушении.

Дункан, не дав ей ни мгновения на раздумья, втянул сосок глубоко в рот и скользнул пальцем внутрь.

Джинни вскрикнула, не в силах сдержать растущее удовольствие.

Боже, она такая страстная, упругая и чувствительная. Джинни просто не представляет себе, как она прекрасна и неотразима с пылающими щеками, сладко приоткрытыми губами, распухшими от его поцелуев, и сверкающими глазами, затуманившимися от желания.

Он хотел ее больше всего на свете. Хотел так сильно, что впервые в жизни не доверял самому себе.

Джинни знала, что должна остановить Дункана. Но не могла. Ведь ощущения были просто невероятными!

Она знала, что происходит между мужчиной и женщиной — жизнь в замке, где почти не имелось возможностей уединиться, поневоле учила основам физических отношений, — но не представляла, что прикосновения мужчины могут вызывать такие ощущения, такое ни с чем не сравнимое удовольствие. Стоны и вздохи, которые ей так часто доводилось слышать среди ночи, теперь обрели естественный смысл.

Не представляла она себе и того, какая интимная связь возникает при поцелуях и ласках. Джинни чувствовала себя навеки соединенной с Дунканом. Частью его. Она обладала — и одновременно понимала, что и ею обладают.

Когда Дункан обнимал ее, целовал, ласкал, ей казалось, что им уже ничто и никогда не помешает. Она чувствовала себя любимой. Он принадлежал ей, а она ему.

Джинни понимала, что происходит, знала, к чему все идет, но ей было все равно. Дункан будет ее мужем. Все инстинкты, все клеточки ее тела кричали, что она права; то, что приносит такое наслаждение, должно совершиться. Все сомнения рассеялись, остался только пылкий восторг.

Его губы на ее груди. Он посасывает соски, и от них расходятся волны жаркого наслаждения, но все это ничто по сравнению с ощущениями, которые вызывает его рука у нее между ног.

Приятное чувство, которое она уже испытывала до этого, сконцентрировалось и превратилось в сильную, настойчивую пульсацию.

Необычность и потрясение быстро растаяли, осталось только тепло, расходящееся от его пальца. Джинни чувствовала себя желанной, любимой и отчаянно хотела все новых прикосновений. Бедра ее раздвинулись, впуская его чуть глубже. Доверяя ему.

Джинни казалось, что ее телом завладела какая-то высшая сила. Словно ее перенесли в волшебное место, где имело значение только одно — те невероятные ощущения, что возникали и усиливались в ее теле. Да только теперь командовало не ее тело, а его.

Господи, что же он с ней делает? Это немыслимо! Палец описывал внутри круги, ласкал, то входил, то выходил наружу, и ее бедра сами приподнимались ему навстречу.

Внезапно внутри возник какой-то теплый трепет. Джинни заерзала, выгнула спину, прижалась грудью к его губам, бедра ее сжали его руку, усиливая трение.

Ее руки впились в плечи Дункана, в его спину — она хотела почувствовать его силу, его тепло. Ее телом завладела страсть, которой она не могла сопротивляться.

— О Господи! — закричала девушка.

Дункан оторвался от ее груди и посмотрел в полуприкрытые глаза.

— Не сопротивляйся этому, любовь моя. Пусть все случится.

Джинни замотала головой. Она знала, что это не все. Она хотела, чтобы Дункан разделил с ней наслаждение. Она хотела его. Всего, целиком. Возбужденное естество упиралось прямо ей в бедро.

— Я хочу тебя, — простонала она. — Пожалуйста.

Джинни ощутила, как что-то изменилось. Дункан полностью утратил самообладание. Она почувствовала, что его страсть взяла над ним верх. Он просто излучал чувственную энергию, тело его напряглось.

Дункан знал, чего она хочет.

Ее нежная мольба оказалась последней каплей. Кровь бурлила в жилах. В голове шумело, восставшее естество пульсировало. Ему казалось, что он вот-вот взорвется.

Был момент, когда он не мог остановиться, но сумел справиться с собой. Дункан жестко стиснул зубы, жилка у него на шее пульсировала — он изо всех сил сдерживался, пытаясь не торопиться.

Джинни была такой маленькой, а он слишком крупным, но она была такой влажной и совсем готовой. Дункан поднял ее ногу к себе на бедро.

Глядя ей в глаза, он медленно продвигался внутрь дюйм за дюймом. Это был самый важный миг в его жизни. Дункан не знал, что способен испытывать такие чувства. Речь шла не о сладострастии, а о слиянии двух душ воедино. Господи, как он ее любил! Так сильно, что это даже пугало.

Со лба Дункана капал пот, так он пытался сдержаться и не ворваться в Джинни одним мощным толчком. Ей будет больно, а он хотел сделать этот миг приятным.

Не следовало ему смотреть вниз. При виде розовой плоти, охватившей его естество, каждый мускул в его теле сжался. Дункан не мог дышать, не мог думать, его пронзило невыносимо пылкое желание. Последняя ниточка самообладания лопнула.

Он посмотрел Джинни в глаза.

— Прости, — произнес Дункан сквозь стиснутые зубы. — Господи, я слишком сильно тебя люблю. — И одним сильным толчком он вошел в нее. Джинни показалось, что сердце ее остановилось.

— Я тоже тебя… — «Люблю», хотела сказать она, но не успела, потому что он вонзился в нее, и острая боль заставила громко вскрикнуть.

Она посмотрела ему в глаза — скорее с удивлением, чем обвиняюще. Внезапная боль оборвала наслаждение, и вместе с ней началась паника. Джинни: пришла в ужас: «Что я делаю?»

Он был в ней; она больше не девственница, это очевидно. Трудно ошибиться, когда он заполняет ее всю. Дункан был крупным мужчиной — очень крупным, — и она ощущала каждый его дюйм в себе. Сделанного изменить уже невозможно. Он смотрел ей в глаза пылающим взглядом. Зубы стиснуты, мышцы на шее и плечах вздулись. Замерший неподвижно, Дункан напоминал натянутую тетиву. Кажется, он даже не дышал. Похоже, больно было не только Джинни.

— Прости меня, — скованно повторил он. — В первый раз всегда бывает больно. Я хотел удержаться, но не смог… — Его голос замер.

Ему стыдно, догадалась Джинни. Он всегда вел себя так уверенно и хладнокровно, что время от времени она забывала — он старше совсем не намного. И хотя неопытным его не назовешь, девушку согрела мысль, что он потерял голову точно так же, как и она.

— Все в порядке, — ответила она и внезапно поняла, что так оно и есть. Боль заметно уменьшилась, и теперь Джинни остро ощущала сладость происходящего. Ее ноги обвивали его спину, она чувствовала вес Дункана, лежавшего между ее бедер. Трепет желания разгорался заново. Дункан в ней, он заполняет ее всю.

Он склонился и нежно поцеловал Джинни в губы.

— Ты уверена?

Она кивнула, обняв его за шею. Глядя в его немыслимо синие глаза, она почувствовала, что горло перехватило от нежности.

— Я люблю тебя.

Он широко улыбнулся:

— И я люблю тебя.

Как им повезло найти друг друга! Ее сердце сжалось от счастья — Джинни подумала, что перед ними впереди целая жизнь.

Он снова поцеловал ее, на этот раз более требовательно. Его язык скользил то внутрь, то наружу длинными чувственными толчками.

И вдруг Джинни поняла. Тело налилось теплом и словно сделалось мягче — оно просыпалось, чтобы получить наслаждение, которое Дункан готов был ей подарить. Ее пальцы все сильнее вонзались в его плечи, а поцелуй становился нее ненасытнее. Там, внутри, он был таким горячим и большим, и бедра словно сами приподнялись навстречу наслаждению. Дункан громко застонал и мощно задвигал бедрами, словно Джинни, шевельнувшись, освободила его.

Это было невероятно. Он двигался вверх и вниз, вонзаясь в нее, и эти ритмичные удары наполняли Джинни теплом. Сила каждого толчка сотрясала ее, и восхитительные ощущения нарастали волнами. Его большое мускулистое тело нависало над ней.

Она снова почувствовала, как внутри нарастает то самое ощущение. Чувствовала, как пружина внутри скручивается все туже. Сердце колотилось все быстрее, дыхание становилось все прерывистее.

Он погружался в нее все глубже и глубже. Сильнее и сильнее. Быстрее и быстрее. Сознание затянуло темной пеленой. Джинни могла думать только о нем. Он давал ей что-то… что-то, парившее вне досягаемости…

Господи, вот оно!

Джинни выгнула спину и закричала, потому что пружина скрутилась до предела и вдруг лопнула, и волны наслаждения расходились по всему телу, пока ее сотрясали спазмы неизъяснимого блаженства.

Дункан присоединился к ней, откинув голову назад и испустив крик восторга. Его большое тело замерло — и содрогнулось, с такой силой пронзил его экстаз, и он излился и Джинни, заполнив ее теплом своего семени.

Когда наслаждение любовного акта немного утихло, Дункан молча посмотрел ей в глаза.

— Я никогда раньше ничего подобного не испытывал. Тепло, согревшее сердце, окрасило розовым ее щеки.

— Правда?

Он покачал головой. Темная прядь волос упала ему на лоб, и Дункан стал похож на мальчишку. Он перекатился на бок, обняв Джинни за плечи и притянув к своему сильному телу.

Они молча лежали, глядя на звезды. Джинни не могла понять, что же с ними произошло. Они просто целовались, и вдруг оказалось, что они занимаются любовью. Чувства, которые вызывал в ней Дункан Кэмпбелл, были настолько сильными, что от них можно было сойти с ума. Она ни капли не сожалела о случившемся. Дункан Кэмпбелл сделал ее женщиной. Он пробудил в ней что-то новое, о существовании чего она и не подозревала, а заодно дал возможность заглянуть в рай.

Кто бы мог подумать, что соединение мужчины и женщины может быть вот таким? Имея самые поверхностные знания о любовном акте, Джинни находила его несколько… странным и представить не могла, что ее тело так захочет этого мужчину.

Она не собиралась отдавать ему сегодня ночью свою девственность и понимала, что куда благоразумнее было бы подождать хотя бы официального обручения, но не жалела о случившемся. Он любит ее, и она любит его. Они предназначены друг для друга, сейчас Джинни понимала это лучше, чем раньше.

Ликование постепенно угасало. Дункан все молчал. Слишком долго молчал.

Джинни отважилась взглянуть на него из-под ресниц. На его лице опять появилось непроницаемое выражение. Похоже, он глубоко ушел в свои мысли. Как и Джинни, он, возможно, обдумывал значение того, что с ними только что произошло. Но в отличие от нее он вовсе не выглядел счастливым. Его слова только подтвердили ее подозрения.

— Прости меня, Джинни. Когда я приглашал тебя на свидание, то совершенно не думал, что все так получится.

— Тебе не за что извиняться. Я знаю, что ты позвал меня не для этого, но вовсе ни о чем не жалею.

Он скептически посмотрел на девушку.

— Правда?

Она кивнула.

— Мы же все равно поженимся, да? Наверное, многие обрученные пары не дожидаются первой брачной ночи.

На его суровом лице появился намек на улыбку.

— Вероятно, так. — Улыбка пропала. Дункан посмотрел на нее очень серьезно. — Но ты же понимаешь, что наше обручение нельзя назвать решенным делом? — В его взгляде что-то промелькнуло… боль? — Твой отец, возможно, будет возражать.

Из-за его происхождения. Джинни всмотрелась в лицо Дункана. Рот плотно сжат, а в остальном оно спокойное… слишком спокойное. Такая бесстрастность о многом говорит. Дункан никогда не давал понять, что положение внебрачного сына его беспокоит, и Джинни впервые поняла, что он из-за этого тревожится.

Как мало она о нем знает!

Девушка дала себе клятву исправить это как можно скорее. Она не позволит испортить такой счастливый миг.

— Мне просто придется убедить его, что ты мой единственный мужчина. — Непохоже, что Дункан признал это сильным аргументом. И Джинни добавила: — Не волнуйся, отец меня любит и хочет, чтобы я была счастлива.

— Надеюсь, ты права. Поддержка моего отца тоже должна помочь. Я поговорю с ним сразу же, как вернусь домой. Если нам повезет, мы сможем пожениться немедленно после оглашения. — Он взглянул на луну. — Нужно отвести тебя обратно в замок, прежде чем кто-нибудь хватится.

Он встал и помог подняться Джинни. Она пошатнулась; ноги казались слабыми, как у новорожденного жеребенка. Обретя равновесие, Джинни подошла к самому краю скалы и оглянулась на Дункана.

— Я тебя обгоню, — поддразнила она. — Попробуй, — отозвался он.

Они вместе нырнули в черные воды и наперегонки поплыли к тому берегу озера, где оставили одежду.

На этот раз победила Джинни. Дункан не торопился, погруженный в свои мысли.