"Умри, старушка!" - читать интересную книгу автора (Сакин (Спайкер) Сергей)

ГЛАВА 8

Опять пробуждение под сводный оркестр ударных инструментов, играющий в голове, опять походка на цыпочках — я боюсь наступать на пятки, потому что тогда глаза могут вылететь из орбит. Пора завязывать… В такую жару пить… Или уезжать отсюда?

Холодный душ почти не помогает. Спасает лишь завтрак вдвоем — я и водка. Есть у меня такая тайная любовь — бухать с утра. Но я ее, как и коннекшн с Джой, держу в шкафу. Если я каждому своему пристрастию дам волю, то смерть придет не в махаче (чистая правда — у меня очень редкое сочетание линий на ладони, означающее одно и то же во всех школах хиромантии — смерть от удара в голову), а от не залеченного триппака или цирроза, (Вариант «перелез», надеюсь, все-таки в прошлом.) Или все вместе. И не видать мне тогда Вальгаллы. Но иногда я все-таки позволяю себе расслабончик. Как говорит статистика, отнюдь не монахи живут дольше всех.

Я отрываю глаза от натюрморта — яичница с двумя гепатитными глазами, кружка чифиря и большая, «двухприемная» рюмка водки — и позволяю себе взглянуть на настенные часы. Время — начало восьмого. Ну, БОТ. Приехали. Зорьки…

Зорьки — штука сложная и малоизученная. Обычно они появляются, когда организм, истощенный запоем, ищет дополнительные источники энергии и подстраивается под солнечные ритмы. В результате несчастный просыпается с восходом солнца. И плохи мои дела, если зорьки появляются так скоро.

Я отправляюсь в спальню и вяло валюсь в кровать. Я знаю, что не засну, и все равно пытаюсь. (Хорошо, что догадался плотно задернуть шторы.) В полумраке вспыхивает глаз ТВ, и я получаю порцию раздражения от ублюдочных Антона и Шелеста. Бля, ну выкрутасы высокого шоу-бизнеса! Вы тока гляньте — несколько лет назад Генри Роллинз, страшно надувая жилы на лбу и шее, вещал нам про то, что МТБ — говно, и это было очень радикально. Теперь у ведущей утреннего шоу на этом самом МТБ на майке, обтягивающей плохую грудь, написан модный слоган «МТУ зискз!»

Почесывая яйца и пощелкивая пультом, бездумно перепрыгиваю с канала на канал (с ана-ла на анал:)}, посмотрел вперемешку мультики, рекламу, МТБ, какие-то новости. Чуть задержался на новостях с Гор. Опять пацанов за яйца да в пекло! Я смотрю на солдат, и суровых чертах людей войны вижу детей, напуганных детей. Пацаны-то не старше меня. Даже младше.

Нам вот говорят, что, вот вы, мол, скины — патриоты, должны защищать Россию от всяких вражин-чурок, хули вы в армию не идете, в Горы не едете? Ага! Щаз! Чтобы нас табунами гнали под пули с пустыми рожками автоматов, со сведенными от голода животами? Чтобы быть мясом, покорным быдлом? Чтобы свои же накрыли тебя артиллерией, потому что командиры — продажные мудаки и пидорасы? Идите вы на хуй с таким патриотизмом! Мое место в Москве. А патриотизм… Дайте мне власть, ковровую бомбардировку я бы устроил не в Горах (то есть там бы тоже, но потом), а в Кремле. Я проснулся около полудня. Захотел подро-чить, но было лень, Безо всякой надежды набрал телефон С. - вдруг он уже вернулся. Потом позвонил К., Л., М. и еще по десятку телефонов. Все были аут оф Москоу, да я это и сам знал. Напрягся и вспомнил еще пяток телефонов, пробил их — пустота. Заняться было решительно нечем. Я встал, дозавтракал, хотел еще выпить, но не выпил, а стащил на кухню грязную посуду и помыл. Подумал — и вытащил пылесос и пропылесосил всю квартиру. Побрился и из скудного гардероба выбрал самые любимые шмотки — голубые ливайсы и рубашку поло, в модовском стиле. Иллюзия хорошего настроения была готова.

Я вышел из дому. Видимо, этой повести суждено двигаться по спирали, потому что через полчаса я опять шагал по Тверской. Только выйдя два дня назад из офиса, я шел вверх, а сейчас — вниз, к Манежке. Солнце временно закрыто облаками, температура упала до комфортной, почему-то не встречаются чурки и всякий скам, а среди прохожих преобладают хоть и надменные и тупоглазые, но качественные чиксы, их прелести слегка подпрыгивают при ходьбе.

Моей конечной целью является большой магазин одежды. Пора приобрести пару новых штанов, носки, трусы. Денег, в принципе, хватает, но слишком у меня хорошее сегодня настроение, мне без тоски и напрягов думается о рассекающих по Европам корешах, и я собираюсь не отстать от них. Короче, сегодня — день краж.

До цели я иду минут десять, и количество шагающего навстречу с разной степенью грациозности молодого мяса превосходит все мыслимые и немыслимые нормативы. Ширинка стала тесна, болт пульсирует, ворочается и диктует мне свои желания. Я загадываю — пройдет все удачно в магазине — оставшиеся деньги трачу с целью кого-нибудь выебать. По телу пробегают десятки маленьких укольчиков, мышцы чуть вздуты, как после тренировки, походка пружиниста, взгляд уверенный. Я начинаю выбирать потенциальных жертв и смотрю чиксам в глаза, пристально и недвусмысленно. Большинство глаза отводит, но некоторые обнажают зубки в ответочку, и тогда я тоже улыбаюсь во весь 31 зуб, и даже отсутствие одного з. улыбку не портит.

В магазе все проходит еще быстрее и ловчее, чем я рассчитывал. Помогает бурлящая в жилах химия, реакция ускорена, мысль чиста и тоже ускорена. Облом только с трусами, и то — просто нет хороших. Новые ливайсы я в примерочной кабинке надел под потертые старые, носки просто технично засунул в карман. Без проблем миновал охрану, и настроение подлетело до облаков, сердце выстукивало качественный ритм, город со всеми его обитателями принадлежал мне.

Зарулив в первый попавшийся двор и найдя укромный угол, стянул с себя верхние штаны. Выйдя обратно на Пешков-стрит, я зашел в магазин и купил дорогие сигареты и минералку. Больше хотелось пива, но клеить мясо с пивом в руке — прерогатива моих позавчерашних соперников. Определенный сорт дешевок на таких мачо, конечно, ведется, но мне нужно настоящее качество, которое среди этого сорта попадается редко.

Опять выглянуло солнце, температура мгновенно скакнула градусов на 10, и план сложился в голове детским паззлом. Я замедлил шаг до минимума у итальянского кафе, где подавали хорошее, СТИЛЬНОЕ мороженое, и стал выпасать мясо на вечер. Прошло не больше минуты, как я увидел то, что надо. Густые волосы, гладкая кожа чистого лица, белая майка на бретельках подчеркивает загар — не пошло шоколадный, а благородный кофе с молоком, арбузы — не пятый размер, конечно, но упругие и твердые, без лифчика и соски просвечивают. Я представляю их под своими ладонями, и рот натурально наполняется слюной. Полупрозрачная юбка до колен, через которую видны контуры бедер. Тонкие щиколотки, мускулистые икры — конфетка! На лице у нее какое-то подобие мысли, значит, улыбку «мачо» надо убрать, а повесить — «чистый душой юноша». В ее красивых руках я замечаю новые фирменные пакеты Тверских магазинов. Значица, по магазинам прошлась. Ну, все, первый план готов.

— Здравствуй! (и лыблюсь лучисто. Никаких пошлых «Девушка, а почему вы одна?». Причем здесь «вы»?! Мы же ровня.)

— Здравствуйте… (растерянно, но без неприязни. Я умею, если надо, улыбаться обезоруживающе).

— Послушай, у меня к тебе просьба! Ты же никуда не спешишь, правда?

— ???? (с уже почти откровенной приязнью).

— Я хочу поесть мороженного — вот здесь — но хочется это сделать в компании. Можно я тебя угощу?

— Что ж… (Деланая неохота, но я вижу, что процесс пошел). Давай… (Давать сегодня будет твоя забота! Ну-ка, улыбнись… Отлично!)

— Спасибо тебе! {Вежливость лишней не бывает. Как и улыбки. На лице — платоническая радость с оттенком щенячьего восторга и неверием в такое великое счастье.)

Кто ж откажется в такую жару посидеть в прохладном кафе и съесть по-настоящему вкусное мороженое. Тем более после утомительного вояжа по магазинам. Теперь меня несет уже без запинки: А какой ты сорт хочешь? А-почему-не-сливочное-а-молочное? Что? ТЫ-БОИШЬСЯ-ПОТОЛСТЕТЬ? Да-ты-что-у-тебя-такая-спортив-ная-фигура-ты-кстати-каким-спортом-занима-лась? Конечно-заметно-очень-редко-девушки-с-та-кой-фигурой-встречаются…

Первый комплимент: Я, собственно, сначала даже не тебя увидел, а твою осанку, походку (слова «фигура», «ножки», «грудь» употребляться не должны) — и опять улыбка, теперь чуть смущенная.

Что ты покупала? А ты часто по магазинам ходишь, а какой любимый? — и так далее. Язык молол почти без участия мозга, в таком состоянии я готов трепаться часами, главное, чтобы не заносило, но для этого раз в минуту включался мозг. Я не скупился на комплименты, избегая тех, которые сами лезли на язык, угощал мороженым, завел разговор в сторону спиртного: «Обожаю пить прохладное вино летом, но сейчас слишком жарко, это лучше всего делать на закате» и, немедля получаю подтверждение, что это действительно супер. Между строк, задней мыслью (ни в коем случае не вслух, по крайней мере, не сейчас), намекаю о том, что здорово это было бы попить прохладного вина вдвоем. И так же — задней мыслью, в глазах читаю согласие.

Невзначай взгляд на часы и растроенно-утвердительно: «Ой, слушай, тебе же идти, наверное, надо… Прости, что задержал тебя так надолго» и получаю заверения в том, что ничего страшного в этом нет, а сам делаю вид, что не замечаю, что ей хочется посидеть еще, но воспитание не позволяет ей озвучить эту мысль.

Расплатившись, мы выходим, и я делаю движение в сторону, противоположной той, в которую моя девочка-на-ночку шла, когда была мною зацеплена. С удовольствием замечаю, что она подергивается в мою же сторону, и, кажется, она совсем забыла, куда шла.

Теперь у меня на лице очередная из фирменных улыбок — с грустью в глазах, как у бладхаунда. Спасибо за компанию, было очень приятно… может, еще увидимся… ДО СВИДАНИЯ. Она даже не пытается скрыть разочарование и недоумение. Она окончательно потеряла контроль над происходящим. ПОЧЕМУ? — Написано в глазах. Почему я не навязываю свои семь цифр, и не спрашиваю у нее, почему не предлагаю встретиться еще раз?! Я пожимаю ей руку, нежно и сильно, я это здорово умею. Ладонь у меня сухая, прохладная и с зазубринами мозолей. Отличная мужская рука. Гораздо эффектней дурацкого чмоканья в щечку. Я еще раз прощаюсь, еще раз грустно улыбаюсь. Поворачиваюсь спиной и удаляюсь энергичной походкой.

Меня прет от ритма собственного шага, и за двадцать ударов сердца я чуть не забываюсь и не ухожу по-настоящему. Торможу, оглядываюсь — ее стройная спина, очаровательная, обтянутая полупрозрачной юбкой задница… мммхм! Она идет очень медленно, почти потерянно. А ТЕПЕРЬ ВНИМАНИЕ! КОРОННЫЙ НОМЕР! ИСПОЛНЯЕТ «МАЧО» СПАЙКЕР! Я поворачиваюсь и, нарочно громко топая, бегу за ней следом, и уже за несколько шагов она оборачивается и расцветает улыбкой. Я останавливаюсь около нее, всю мою недавнюю светскую разговорчивость как рукой снимает, я мну пальцы, смотрю на свои кроссовки и ее (ОЧЕНЬ! стильные босоножки), мычу, и даже, кажется, мне удается слегка порозоветь лицом.

И запинаясь, как бы с трудом перебарывая робость, приглашаю ее куда-нибудь посидеть вечерком. «…Ну, на закате… как тебе нравится… ты же говорила…». Она уже цветет во всю, откровенно, так что даже прохожие начинают на нас смотреть с улыбками. Согласие получено, и мы договариваемся о встрече на вечер. Ну, ты у меня покувыркаешься! Я представляю, как она будет извиваться, когда я ей всажу, и у меня прочно встает болт.