"Песня любви" - читать интересную книгу автора (Гроу Диана)

Глава 6

Он тонул. Снова и снова волны смыкались над его головой, затягивая в глубину. Он пытался хватать ртом воздух, а вместо этого получал очередной глоток соленой воды. Сорвав с себя кольчугу, он рывком выскочил на поверхность воды. Кончики его пальцев ударились обо что-то твердое. Лед. Паника горечью подступила к горлу.

Пузырьки воздуха сорвались с его губ и разбежались по внутренней стороне льдины, ища дорогу к свету и воздуху. Он следовал за ними в поисках отверстия, через которое смог бы выбраться. Вода жгла глаза. Он кулаком бил по льду, но тот был слишком толстым.

Легкие горели огнем, отчаянно требуя воздуха. Они готовы были разорваться, лишь бы вырваться из грудной клетки алой пульсирующей массой. Он видел однажды, как легкие мужчины выплеснулись сквозь сломанные ребра и распростерлись, как кровавые губчатые крылья по спине умирающего. Это была жуткая смерть — наказание за страшное преступление: отцеубийство. Теперь он понял, что при этом чувствуешь.

Он начал тонуть. Намокшая одежда затягивала его в темную бездну. Холодная вода замедляла движения, а нехватка воздуха отвлекала, отсоединяла мозг от беспорядочно бьющихся членов. Местом его назначения будет Хель, а не Валгалла. Бесславная смерть от утопления не привлечет валькирий, чтобы отнести его к славе. Глаза его закрылись, и он перестал бороться, смирившись с судьбой.

Внезапно его перевернуло в воде. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, что возмутило воду вокруг. Блеск зеленой чешуи и холодный взгляд глаз рептилии промелькнули мимо. Йормунганд, Мировой Змей. Чудовище развернулось в темной воде и устремилось прямо к нему, раскрыв огромную пасть, усаженную тысячами острых зубов.

Последний глоток воздуха, остававшийся в легких, он потратил на крик.

Этот сдавленный крик разбудил Рику от глубокого сна. Царившая вокруг темнота не дала ей сразу сообразить, где она. Только через мгновение она вспомнила, что лежит в постели Бьорна Черного. Но ведь услышанный ею жалобный крик не мог исходить от этого зверя.

— Нет! — метался он, стремясь вырваться из мехов и одеял своей постели.

Его рука наткнулась на Рику, лежавшую на дальнем краю, и притянула ее поближе.

Она поняла, что он продолжает спать, и без всяких нежностей стряхнула с себя его руку.

— Проснись! — резко произнесла она. — Это просто сон.

Бьорн дернулся, грудь его бурно вздымалась. Он крепко прижимал ее к себе, держался за нее, как за спасительную веревку. Он глубоко дышал, и Рика слышала бешеный стук его сердца.

В этом объятии не было ничего заигрывающего, любовного, поэтому Рика не стала сопротивляться. Его тело содрогнулось. Этот страшный рейдер был похож на маленького испуганного мальчика, и она задумалась, какой же призрачный образ мог превратить его в жалкое существо.

— Просто сон, — повторил он. — Это был просто сон.

— Хочешь рассказать мне его?

— Нет, — решительно проговорил он. — Я не хочу переживать это заново.

Она ощутила его еле сдерживаемую дрожь и на миг пожалела его.

— Бывало, когда Кетилу снились плохие сны, он рассказывал их мне, и ему становилось лучше. — Голос ее звучал хрипло.

— Только этого мне не хватало, — пробормотал Бьорн, — чтобы ты сравнивала меня с этим придурком.

Рика отпрянула от него и села на постели.

— Мой брат добрый и нежный. У него чистая душа, и он никогда не причинит никому вреда. Не наступит день, когда тебя можно будет с ним сравнить. — В ее хриплом голосе звучала горькая обида.

— Ах, Рика, я подозреваю, что совсем не нравлюсь тебе. Ты просто вела себя осторожно, и я начинаю это понимать. Что у тебя с голосом?

— Просто горло устало. Я никогда раньше не проговаривала так много сказаний… Но ведь мне не давали замолчать.

Она рассказывала несколько часов подряд саги и эдды, одну за другой. Большой зал то звенел от хохота, то замолкал в тревожном ожидании. Бьорн заметил, что ее шатает от усталости, остановил ее выступление, перекинул через плечо и вынес наружу.

Когда затем они очутились наедине в его каморке, она запротестовала, что не станет ночевать с ним. Она не хочет быть постельной рабыней никакого мужчины. Однако Бьорн объяснил ей, что в противном случае она как рабыня будет ночевать в главном зале со всеми домочадцами Гуннара. Когда Рика поняла, что ей придется отбиваться от пятидесяти мужчин, а не от одного, предложение Бьорна победило.

— Какое-нибудь питье будет очень кстати, — сказала она, осторожно растирая шею. Откинув одеяла, она стала на ощупь выбираться из кровати.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — фыркнул Бьорн, спуская на пол длинные ноги. Рика услышала, как шарил он в поисках огнива, фитиля и запальника. Он высек искру и зажег фитилек маленькой глиняной коптилки. Потом повернулся к ней, и слабый свет упал на его лицо. — По крайней мере не в раздетом виде.

Колючая туника, которую заставила ее надеть Астрид, расцарапала кожу, так что Бьорн дал ей свою рубашку. Она была мягкой и просторной, и хотя хранила его запах, Рика была очень ему благодарна. Но рубашка едва достигала середины ее бедер, и Рика поймала его на разглядывании ее икр. Поэтому она быстро подогнула ноги под рубашку и прижала колени к груди. Бьорн был прав. Если она в таком виде покажется в большом зале, полном мужчин, то никто ей не поверит, когда она будет кричать: «Насилуют!»

— Я принесу тебе немножко эля, — предложил Бьорн, натягивая лосины. Он взял коптилку и выскользнул из каморки.

Сжавшись в комок в темноте, Рика пыталась разобраться в этом загадочном человеке. Бьорн представлялся ей ходячим клубком противоречий. Он был грубым и нежным, пугающим и напуганным, нахальным и заботливым. Как ей было понять человека, от которого попеременно веяло то жаром, то холодом? Она не знала, чего ждать от него в следующую минуту. Каким ликом он к ней обернется? Он все время выбивал ее из равновесия.

Ей было бы легко возненавидеть жестокого воина. А вот испуганный маленький мальчик был совсем другой личностью. Он вернулся с длинным рогом; полным пенящейся темной жидкости, отдававшей вкусом хлеба.

— Ох, ты принес слишком много, — запротестовала она. Конечно, в углу комнатки был небольшой глиняный ночной горшок, но она не могла заставить себя им воспользоваться, а путь к выгребным ямам пролегал через большой зал, где ее подстерегала опасность, так что ей все равно пришлось бы ждать до утра.

— Выпей сколько сможешь, а я допью остаток. Возможно, эль поможет мне уснуть. — Он протянул ей рог, бормоча себе под нос: — Да пошлют мне боги сон без кошмаров.

Она сделала маленький глоток, и привычный мягкий вкус эля прокатился по горлу. Он успокоил ее воспаленные связки и согрел внутренности.

— Спасибо тебе. Это помогает. — Она осторожно втянула в себя еще немного эля и вернула рог Бьорну.

Он отхлебнул как следует, не сводя с нее темных глаз.

— Мы оба бодры и совсем не хотим спать, — сказал он, слегка приподнимая рог. — Нам нужно прикончить весь эль, чтобы я мог положить этот рог. Вот я и думаю, как нам провести время? — Он вопросительно выгнул бровь и снова отхлебнул из рога.

Рика скользнула по постели и уперлась в стенку, подобрав под себя ноги. Что бы он там ни имел в виду, она не сомневалась, что ей это не понравится.

— Понимаю, — тихо пророкотал его бас, напомнив ей мурлыканье большой кошки. — Например, ты можешь побольше рассказать мне о себе.

— Ты не поверил мне, когда я пыталась это сделать.

— А теперь готов поверить. Я никогда не слышал скальда сильнее тебя, Рика.

— А может, я не хочу, чтобы ты знал обо мне больше, — фыркнула она, скрещивая руки на груди. — Ты используешь это знание для своей выгоды.

— Насчет этого ты, пожалуй, права, — хмыкнул он. — Тогда расскажи какую-нибудь историю.

— Еще одну историю? — Плечи ее поникли от усталости.

— Не как скальд, Рика. Ты сегодня достаточно навыступалась. — Бьорн снова предложил ей рог, но на этот раз она, помотав головой, отказалась. — Просто расскажи что-нибудь как другу, видевшему плохой сон.

Она открыла было рот, чтобы возразить, что никакие они не друзья, но тут же сообразила, что, будучи ее хозяином, он может в ту же минуту потребовать от нее нечто большее. Просьба рассказать что-нибудь казалась достаточно невинной.

— Какого рода историю ты хочешь услышать? — Она потянулась к рогу и сделала маленький глоток. — Какое лекарство лучше от дурного сна? Сказание о героических битвах? О приключениях?

— Нет, ничего такого величественного. Думаю, что-нибудь умиротворяющее. — Он придвинулся и оперся о стену рядом с ней, вытянув длинные ноги поперек постели. — Как насчет какой-нибудь любовной истории? Ты ведь наверняка знаешь хотя бы одну.

На самом деле она знала их несколько, но ни одну из них она не стала бы рассказывать мужчине, сидя в его постели.

— Знаешь ли, в некоторых краях они запрещены, — сказала она.

Магнус предупреждал ее, когда обучал, что некоторых скальдов даже казнили за сочинение любовных песен. Песни дев, то есть любовные песни, действовали сильно, как сама любовь, самое мощное чувство в мире. А иногда и самое разрушительное. — В любовных песнях столько же опасности, сколько и удовольствия.

— Я склонен рискнуть.

В колеблющемся свете коптилки его улыбка пьянила ее, как темный эль. Она с усилием заставила себя отвести взгляд.

— Ну давай, Рика. Спой песнь о любви.

Она мысленно пробежала свой запас таких песен и наконец выбрала наименее эротичную.

— Ладно, — кивнула она. — Ты услышишь историю Рагнараи Сванхильды, парочки обреченных любовников.

— Обреченных любовников? — повторил он, скривившись. — Почему меня это не удивляет?

И когда она нахмурилась, махнул рукой:

— Давай рассказывай, пожалуйста.

— Рагнар полюбил Сванхильду, красивую девушку с Гебрид, и она ответила на его любовь. Он просил ее руки, и поскольку его отец был о Рагнаре высокого мнения, их брак был заключен. В положенное время они поженились, и он забрал ее в свой дом на продуваемом ветрами утесе над морем.

— Значит, у него была земля? — уточнил Бьорн, отхлебывая из рога.

— Да. Это был свадебный подарок отца Сванхильды. — Рика зевнула, борясь с желанием прислониться к сильному теплому плечу. — И Рагнар построил там дом для жены, высокую башню, чтобы она могла наблюдать, как прибывают и уходят корабли.

— На что была похожа эта земля? — спросил Бьорн мягко и задумчиво.

— Для этой истории это не так важно.

— Притворись, что важно, и опиши ее мне. — Он закрыл глаза.

И Рика подумала, что он представляет себе, какой была бы его собственная земля, если бы судьба не сделала его вторым сыном.

— Это была хорошая земля, красивая и богатая. Солнце и дождь падали на нее в равных долях, как горе и радость должны выпадать каждой жизни.

— Ммм, — почти промурлыкал он довольно. Глаза его вдруг открылись; и он посмотрел на Рику: — И камней не было?

— Никаких камней, — подтвердила она. — И каждое семя, брошенное в эту землю, возвращалось сторицей.

Он снова закрыл глаза, явно удовлетворенный ее описанием.

— Это, кажется, было чудесное место. И потом они были счастливы?

— О да. Всю первую зиму они страстно пили из рога любви и наслаждались друг другом.

Так как он закрыл глаза, она могла безбоязненно изучать его профиль. Темные ресницы лежали на высоких скулах. Ее взгляд привлек его полногубый рот, и Рика с трудом перевела взгляд дальше. Прямой нос, твердый подбородок. Надо отдать должное: у него были приятные черты лица.

Лицо Бьорна было волевым… честным. Она решила, что смотреть на него — одно удовольствие. Сердце Рики дрогнуло, и она вдруг задумалась над тем, что стало бы с ними, если бы она не увидела Бьорна впервые над телом отца.

Он открыл глаза.

— А потом наступила весна. — Рика поспешно вернулась к своему рассказу, решив больше не разглядывать Бьорна… — И пришла пора Рагнару присоединиться к своим братьям-викингам и отправиться в поход.

— Разумеется, после весенней посевной, — произнес Бьорн, еле сдерживая улыбку, тронувшую уголки его рта.

— Да, конечно, — улыбнулась она в ответ, несмотря на твердую решимость не делать ничего подобного. — Но Сванхильда затосковала. «Как я узнаю, что с тобой?! — воскликнула она. — Ты можешь быть ранен… или заболеть». Тогда Рагнар, который был очень умным, придумал способ обмениваться вестями на расстоянии. Он сделал два белых флага и два черных, дал ей по одному флагу каждого цвета, а потом сказал: «Следи за моими драккарами в проливе. Если со мной будет все в порядке, я подниму белый флаг. Если у тебя все хорошо, вывешивай на башне белый флаг, чтобы мое сердце тоже не беспокоилось».

— Это хороший план, — заметил Бьорн, глубоко вздыхая. Напряжение оставило его тело, и плохой сон, казалось, куда-то испарился.

— Так поначалу и было, — продолжала Рика. — Но когда пошли недели, за ними месяцы, а Рагнар все не возвращался домой, а лишь заплывал ненадолго время от времени, сердце Сванхильды ожесточилось. Она рассуждала так… Когда викинги отправляются в походы, они оставляют свои сердца дома, а уплывают лишь их тела. Но если Рагнар не возвращается, то не забыл ли он о ней в объятиях английской девушки? И решила его испытать.

— Ох, это никогда не приводит к добру, — покачал головой Бьорн.

Рика укоризненно поджала губы, а потом продолжила рассказ:

— Когда она заметила приближавшийся драккар, то вывесила на башне черный флаг и поспешила на берег. Там она улеглась на песок и велела служанкам плакать над ней, как над мертвой.

— Хм! — выгнул бровь Бьорн. — Определенно плохая идея.

Рика продолжала, не обращая внимания на его слова:

— Рагнар издали увидел черный флаг, бросился в море и поплыл к берегу, стремясь обогнать корабль. Шатаясь, выбрался из воды и увидел свою любовь вроде бы мертвую. Клич берсеркера сорвался с его уст. Он выхватил кинжал и, прежде чем кто-либо успел его остановить, вонзил его себе в сердце и упал замертво.

— Я так и знал, что испытывать этого мужчину было плохим делом, — кивнул Бьорн с самодовольной улыбкой.

Рика закатила глаза и покачала головой:

— Ты хочешь дослушать конец истории или нет?

— Да, пожалуйста.

— Сванхильда вскочила…

— Зная, что поступила неправильно, — уточнил Бьорн.

— Да, зная, что поступила дурно, — передразнила его интонацию Рика. — Но ничего нельзя было исправить. Рагнар уже умер… Тогда она вытащила кинжал из его груди, поцеловала любимого в холодные губы и вонзила кинжал в собственное сердце…

— Его губы еще не успели остыть, — уточнил Бьорн.

— Может, в следующий раз ты сам расскажешь эту историю?

— Нет, продолжай, пожалуйста. — Он откинулся назад, явно наслаждаясь ситуацией. — Прости, что перебил тебя.

— Она вытащила кинжал из груди мужа, поцеловала его в холодные губы, — повторила Рика, — и вонзила кинжал в собственное сердце.

— Да-а, нет ничего лучше парочки мертвых любовников, если хочешь повеселить человека, — с насмешкой покрутил головой Бьорн.

— Ты сам хотел услышать любовную историю, — напомнила она ему.

— Хотел. Спасибо тебе, Рика. Думаю, что теперь смогу заснуть. — Он в последний раз предложил ей глотнуть эля, а когда она помотала головой, осушил рог до дна. — Ты знаешь, в чем была истинная проблема Рагнара и Сванхильды?

— Как я понимаю, ты собираешься мне это объяснить.

— Своевременность.

И когда Рика скорчила рожицу, продолжил:

— Если бы Сванхильда открыла глаза на миг раньше, трагедии можно было бы избежать. Главное всегда и во всем — своевременность. Она меняет ход битвы. Она определяет, погибнут посевы или расцветут. Для всего под солнцем есть подходящее время. Если пропустить момент для чего-то, что должно произойти, не использовать его, то он никогда не повторится вновь.

Он положил пустой рог на пол и склонился к Рике:

— А сейчас, полагаю, пришел момент поцеловать тебя.

Она отпрянула.

— А как же твоя клятва?

— Не спать с тобой, пока ты об этом не попросишь? — сказал он, придвигаясь ближе.

— Да, именно эта. — Она была уверена, что глаза ее испуганно распахнулись и вокруг зеленого зрачка появился белый ободок.

— Она остается в силе, — мягко проговорил он. — Я всего лишь хочу поцеловать тебя, Рика. Один поцелуй. Это такая простая вещь. Не создавай трудностей. Вспомни Рагнара и Сванхильду. Если мы допустим, чтобы этот момент пролетел мимо, он может никогда не повториться.

— Всего один поцелуй? — Голос ее дрогнул.

— Скажи, что не будешь отбиваться. Один поцелуй, и я задую огонь и не стану больше тебя тревожить, — пообещал Бьорн, пожимая широкими плечами. — По крайней мере сегодня.

— Ладно. — Рика поверить не могла, что эти слова сорвались с ее уст. Прав был Магнус, предупреждая ее о необычайной силе любовных песен и историй. — Всего один поцелуй.

Улыбка молнией озарила его лицо.

Бережно, словно это было хрупкое франкское стекло, Бьорн заключил в ладони ее лицо. Неторопливо он сократил расстояние между их ртами и замер, едва их губы соприкоснулись. Его теплое дыхание с хлебным запахом эля окутало ее. Большой палец Бьорна медленно прошелся по контуру ее рта, а взгляд — по ее лицу и остановился на глазах. Она почувствовала, что ее затягивают темные глубины его очей, и зажмурилась.

Губы Бьорна накрыли ее рот нежной лаской. Это было похоже на любовный шепот. Он слегка повел ртом, как бы пробуя ее на вкус, словно ожидая отклика, — терпеливо, но настойчиво. Когда ее губы податливо приоткрылись, его язык скользнул внутрь ее рта с той же осторожностью и вдумчивостью, с какой он обследовал бы незнакомую бухту.

Рика едва дышала. Ее рот посылал странные, непонятные сигналы ее телу, пугающие, но в то же время волнующие и возбуждающие. В предвкушении его прикосновений кожу Рики покалывало иголочками. Поцелуй углублялся, пока какая-то искра не прожгла ее насквозь. Пламя побежало по всем ее клеточкам и сосредоточилось жарким комком где-то в животе. От охватившего волнения все разумные мысли вылетели из головы, и единственной реальностью оставалось головокружение.

Бьорн баюкал в большой ладони ее остриженную голову, а другой гладил шею. Кожа Рики трепетала под его пальцами. Его рука слегка задела железный ошейник.

Ненавистный обруч мгновенно вернул ее к реальности. О чем только она думает? Для этого мужчины она всего лишь вещь… собственность, которой можно пользоваться, как кровавым мечом или ночным горшком… и ценить гораздо меньше, чем драккар.

Подумать только, она растаяла, размечталась, наслаждалась его обществом, смотрела на него телячьими глазами и, что хуже всего, ответила на его поцелуй!.. Как могла она забыть Магнуса? Кровь отца на Бьорне! Чувство вины горечью обожгло ей горло. Она положила обе руки на грудь Бьорна и резко оттолкнула его.

У него хватило ума выглядеть удивленным.

— Ну вот, — промолвила она, — ты получил свой поцелуй. — С этим она отвернулась к стене и сжалась в комок.

Бьорн помолчал мгновение, а затем задул коптилку.

— Доброй ночи, Рика. Желаю тебе спать без снов. Разумеется, так оно и будет: все ее сны, все грезы умерли с Магнусом.