"Испивающие Души" - читать интересную книгу автора (Каунтер Бен)

Глава четвёртая

Орбитальная артиллерийская платформа класса «Герион» быстро получила признание среди обитателей искусственных миров, находящихся на самом краю Империума, на границе галозоны. Они постоянно сталкивались с противником или просто какими-то неизвестными силами, неизменно встречающимися в глубинах космоса. В таких условиях сумятица и разрушение оказывались потенциальным оружием, которым можно было прикрыть отступление или задержать возможного врага для сбора дополнительной информации. «Герион» с самого начала задумывался как оружие дальнего массового поражения, его электромагнитные и магнитно-осколочные пушки сеяли хаос в рядах противника, полностью ликвидируя связь и вырубая все сенсоры в радиусе нескольких тысяч километров от точки разрыва, по сути оставляя врага на поле боя слепым, глухим и немым. После этого дело решало более традиционное вооружение, также входившее в комплект системы.

Огромная пушка располагалась на уровне ординаты станции, она выбрасывала разрывные снаряды в глубины космоса, которые детонировали посреди атакующих кораблей. Размещенное на орбитальной платформе, орудие само напоминало маленький космический корабль. К сожалению, «Герион» был фактически бесполезен в обычных схватках по сравнению с менее специализированным вооружением такого же размера. Его польза и популярность постепенно понижались, так как командиры все чаще и чаще в случае нестандартных ситуаций предпочитали просто подрывать все вокруг, применяя более изощренные методы только при виде горящего и потерявшего управление корабля противника.

Тем не менее архимагос Хоботов, похоже, доверял «Гериону», поскольку именно эта установка отделилась от 674-ХU8 и сейчас спускалась на геостационарную орбиту Лаконии за несколько тысяч километров от звездного форта, представляя собой стандартную артиллерийскую платформу диаметром с остров средних размеров.

Сарпедон быстро пробежал глазами данные на информационной панели, переданной ему технодесантником Лигрисом, и задумался. До очередного хода механикусов ситуация уже зашла в тупик, но космодесантники контролировали ситуацию, так как могли держать станцию столько, сколько нужно. Теперь все изменилось. Администратум взял верх.

Они знали, что не могут захватить звездный форт, не могут сражаться с Испивающими Души. Но теперь им это было и не нужно. Можно спокойно забрасывать станцию ракетами, пока силы десантников не окажутся полностью подавленными и не падут перед солдатами Гвардии, только ждущей, как бы выбить их с платформы. Они не могли встретиться лицом к лицу с избранниками Императора, но были столь мелочными и тщеславными, что не желали признать поражение. Стало ясно, бывшие союзники скорее вырежут лучших представителей человечества, чем признают свою неправоту.

— Оскорбление, нанесенное нам, — это оскорбление Императору, ибо мы — Его избранные, а Дорн — Его сын, — отчеканил Сарпедон.

— Согласен, командор, — ответил Лигрис.

— Значит, эти люди оскорбили Императора.

— Именно так, командор. — Лигрис говорил рублеными, жесткими фразами, как и большинство технодесантников, его голос легким эхом раскатывался по магнитно-левитационному терминалу, очищенному от трупов мутантов. — Вы говорили об этом с Кэоном?

— Кэон умирает, Лигрис. Я не могу доверять ему, он уже не владеет собой полностью.

— Плохая смерть.

Сарпедон захлопнул информационную панель.

— А хороших мало.

Что теперь делать? Их корабли находились с другой стороны Лаконии, да они и не смогут сражаться с линкорами Имперского Флота. Уйти с форта тоже не удастся — это, несомненно, входило в планы Администрату-ма и механикусов: загнать космодесантников, как крыс, и истребить их издалека. Будь они прокляты, совершая подобное именем Императора! Испивающие Души были лучшими людьми Империума, и все же Администратум и Адептус Механикус сначала украли священную реликвию, а потом посмели угрожать им, чтобы оставить Копье себе. О чем они думают? Разве они не знают, с кем имеют дело?

Как может Империум быть инструментом воли Императора, если его населяют такие ничтожные люди? Как могут воины и корабли, облеченные волей Императора, унижать тех, кто лучше всех понимает Его замысел? Сарпедон давно знал, что гниение и праздность проникли в самую суть Империума, но никогда не видел столь вопиющего примера этому и никогда не подвергал такому риску свою жизнь и жизнь своих братьев.

Когда «Герион» заговорит, Испивающие Души проиграют, а Администратум и Адептус Механикус сохранят лицо. Этого нельзя допустить. Этого не должно случиться. Но как Сарпедону найти выход из такой ситуации? Их поймали в ловушку в звездном форте, над ними нависал орбитальный артиллерийский комплекс, а в трюмах кораблей Имперского Флота томилась ожиданием Гвардия.

Похоже, старший консул Хлур и архимагос Хоботов собираются применить силу, если Испивающие Души не сдадут звездный форт, но космодесантники не могут отступить, по крайней мере пока жив Сарпедон.

Неужели им придется умереть вот так, отвечая на оскорбление, нанесенное слугами Империума? Отстаивая свою гордость, свою честь? В чем тогда разница между сопротивлением Администратуму и кражей Копья? И то и другое — преступление. Но не в этом суть проблемы. Испивающие Души были выше всех, кого мог поставить против них флот. И властям следовало обращаться с десантниками как с элитой, как воины того заслуживали.

Если Испивающим Души суждено умереть, а Галактике увидеть, насколько серьезно они относятся к вопросам воинской чести, лежащей в основе их жизненного кодекса, так тому и быть.

Но оставалась надежда. Сарпедону не пришел в голову гениальный план, просто любому космодесантнику чуждо отчаяние. Выход найдется, даже если им придется встретить смерть как воинам. Легенды не лгали — десантники никогда не проигрывают, даже умерев.

Гивриллиан, охранявший периметр терминала, подошел к Сарпедону, сбив того с мысли.

— Командор, у меня сообщение от Ворца.

— Обычный доклад? — Сейчас его занимали совершенно другие вопросы.

— Нет, сэр. Священник Изер показал им какие-то устройства с орбитальной стороны, и… в общем, он кое о чем вспомнил. О чем-то древнем. Ворц думает, вам и Лигрису будет интересно на это взглянуть.

Лигрис уже осматривал технику, показанную Изером, когда подошел Сарпедон. Принимая во внимание общую разруху и плохое состояние звездного форта, такого сюрприза командор не ожидал. Полностью функциональную, оборудованную летающую платформу.

Лигрис имел дело в основном с оружием и доспехами, в особо трудных случаях занимался починкой посадочных челноков, когда не справлялись сервы. Но каждого технодесантника во время послушничества натаскивали на бесчисленное множество боевой техники. Так что он разбирался и в истребителях.

— «Разящие молоты», — бормотал он. — «Охотники за скальпами». Троном Земли клянусь, этим штукам место в музее.

Все вокруг действительно легко можно было принять за музей. Летающую платформу, широкую и относительно громады звездного форта тонкую, встроили прямо внутрь орбитальной станции, в результате она горизонтальной трещиной проходила через несколько палуб. Здесь осталось очень мало воздуха, поэтому Изеру выдали респиратор одного из сервов-рабочих, а десантники надели шлемы.

Там, где в помещение просачивался кислород, металл проржавел и истончился, но большая часть летающей платформы осталась нетронутой, на ней до сих пор сохранились темные ожоги от взрывов. Яркие черные и желтые полосы отмечали пути управления на оружейной палубе, тут и там вздымались топливные баки, датчики на многих из них до сих пор показывали максимальный уровень наполнения.

А вокруг стояли корабли. Одни уже превратились в груды ржавчины, с других ободрали все, оставив только скелет опор. Но многие выглядели вполне целыми. По сравнению с современными тупыми машинами убийства эти казались гладкими и благородными, с ребристыми надстройками и крыльями обратной стреловидности, кончики которых были увенчаны лазерами. «Разящий молот» мог похвастаться огромным подвесным плазма-разрывником, еще один корабль, с башенками мегаболтеров малого сечения, оказался «Охотником за скальпами», истребителем сверхкласса. Эти модели признали устаревшими тысячу лет назад, когда еще не пропало Копье Души. Тогда они патрулировали пространство вокруг Лаконии, до того, как платформу приобрел картель.

— Ван Скорвольды думали использовать их снова, — рассказывал Изер, его дыхание затуманивало маску респиратора. — Но ремонт скорее всего слишком дорого стоил, да и кто бы на них летал? Мы иногда использовали это место как укрытие, когда с воздухом было получше.

Были и другие корабли — огромный заправщик ближнего действия, истребитель-бомбардировщик с единственной бомбой, прикрепленной к днищу. Ленты снарядов кучами валялись по всей палубе, а помеченные предупреждающими знаками ракеты выглядывали из-под пола. Корабли, топливо, боеприпасы…

Сарпедон думал, что они в ловушке, что им придется защищать каждый метр звездного форта в случае нападения. Но вдруг появилась альтернатива, теперь Испивающие Души могли действовать так, как умели лучше всего. Воин-философ Дениятос писал, что самый лучший способ обороны — это атака на врага до тех пор, пока тот уже просто не сможет ничего захватить. С таким вооружением данный пункт «Боевых Катехизисов» вполне можно было воплотить в жизнь.

Сарпедон повернулся к технодесантнику и увидел, что тому явно пришла в голову похожая мысль.

— Лигрис? Сможешь сделать?

Техник посмотрел на площадку, куда привел их Изер.

— Один не справлюсь. Отзовите остальных от орудий и дайте мне всех сервов. Возможно, тогда некоторые из этих штук полетят.

— Пусть будет так. Не отказывай себе ни в чем.

— Слушаюсь, командор. Могу ли я спросить, что вы планируете?

— Очевидное.

Пока Сарпедон собирал силы, а сервы-рабочие надрывали спины под галогеновым светом оружейной палубы, командор Кэон умер.

Капеллан Иктинос провел похоронные обряды почти в одиночестве. В случае такой смерти много народу не требовалось, к тому же остальные были заняты подготовкой к обороне. Присутствовали только Михайрас и апотекарий Паллас. Церемония прошла быстро, как будто на поле боя: Иктинос монотонно, почти скороговоркой прочитал песнь о Кэоне, перечислив подвиги командора. Жизнь ветерана оказалась достойной эпоса Ордена, а его дневник, вести который были обязаны все десантники, станет частью общего летописного свода. Паллас со всеми приличествующими церемониями извлек железы генокода, оружие усопшего опечатали и отправили в арсенал. Рано или поздно его выдадут очередному послушнику, а когда тот достигнет статуса десантника, капелланы расскажут ему историю Кэона, лишний раз подчеркивая преемственность и важность призвания, судьбы воина, живущего для славы своего Ордена.

Командору не нашли даже подходящей могилы, перед входом в часовню просто навалили пирамиду из обломков и мусора. А потом все ушли, возвратившись на свои посты.

Меньше чем через двадцать минут после того, как Лигрис поклялся, что приведет боевую платформу в рабочее состояние, вокруг церкви Изера собралось около сотни Испивающих Души. Все понимали, что происходит, знали, на что им, возможно, придется пойти ради собственной защиты, на лицах многих застыла печать странной, мрачной тоски.

Но смерть Кэона и потеря Копья ожесточили их разум, Сарпедон видел гордость, блестевшую в глазах своих воинов. Скорее всего никому из десантников не нравилась перспектива поднять оружие против слуг Импе-риума, но они были уверены, что честь превыше жизни. Библиарий чувствовал надежду, тлеющую затаенными углями в их глазах, что Адептус Механикус раскаются в собственной глупости, осознают свою ошибку и отдадут Копье Души. Когда артефакт попадет к ним в руки, а сами Испивающие Души вернутся на корабль, оскорбление можно будет считать смытым.

Сарпедон втайне радовался, что сержант Теллос сейчас стоит вместе с ними. Его неистовый напор в битве, кровавая жажда победы заражали других, он уже давно стал талисманом для штурмовиков, которых в окружающей новоявленного командора толпе было большинство. Гивриллиан также решил участвовать в операции. Внушительный, надежный человек, на него можно положиться в случае, если начнется безумие. Большинство тактиков останутся обеспечивать оборону форта. Атакующая сотня, состоящая в основном из наступательных подразделений и нескольких специалистов, оказалась самой быстрой и самой смертоносной из всех, что когда-либо встречались Сарпедону. И они, эти совершенные воины, подчиняются ему. Он ими командует. Смерть Кэона, конечно, трагедия, но он уже умер, и не надо лишний раз поминать прошлое. Сарпедон поведет своих братьев, пусть не в бой, пусть просто показать силам Администратума реальность угрозы. Библиарий вспомнил тот прилив гордости, который обуял его, когда он только вошел в ряды Испивающих Души. Знать, что сейчас эти люди смотрят на него, как он сам смотрел на командора Кэона или на самого магистра Ордена Горголеона… Просто неописуемо.

Сарпедон не мог читать чужие мысли, но все равно чувствовал готовность воинов, стоящих перед ним, вселить страх перед Императором в своих противников. Они все видели то оскорбление, которое им нанесли техножрецы, и сейчас желали поставить механикусов на колени. И если кто-нибудь осмелится сопротивляться, они преподадут ему урок всеми силами, имеющимися в их распоряжении, они покажут, что бывает с теми, кто выступает против Испивающих Души.

— Лигрис здесь, командор. — Голос техника раздался в бусине передатчика. — Истребители старые, но в космос выйти смогут, в них достаточно горючего для полета в один конец. Можно взять на борт сто двадцать десантников, если снять большинство оружейных систем.

— Нас всего около сотни, не надо экономить на вооружении. Выбери пилотов, если еще не сделал этого.

Сколько тебе нужно времени?

— Два часа.

За два часа бурильные ракеты проложат себе путь в сердце форта и взорвутся там или магнакластерные бомбы прольют смертельный заряд осколочных торпед на его поверхность.

— У тебя есть один.

— Слушаюсь, командор.

— Сержант Теллос! — рявкнул Сарпедон, повернувшись к собравшимся десантникам. — Я хочу, чтобы ты разбил группу на отряды по восемь человек, по крайней мере одно плазменное оружие в каждом. Возьмите с собой столько мелтабомб, сколько сможете унести. Организация отрядов на твое усмотрение. Все приготовления следует закончить в течение часа.

Теллос отдал честь и принялся собирать автономные отряды, каждый со своим командиром, технодесантником или апотекарием. Впереди их ждала возможная битва в неизвестном и непредсказуемом окружении, где каждый боец должен действовать, полагаясь только на собственные силы.

Это была первая полноценная операция, проходившая под командованием Сарпедона, и он понимал, насколько она рискованная. Если Адептус Механикус начнут сопротивляться, то прольется много крови, а многие боевые братья умрут.

Но даже если такой совершенно невозможный вариант развития событий сбудется, Испивающие Души будут сражаться с честью и вернут Копье Души. Невзирая на все обстоятельства, в душе библиария все еще билась надежда, что оскорбление будет стерто, все недоразумения останутся в прошлом, а Сарпедон вернется на корабль со священной реликвией в руках.

Дениятос писал: «Когда вокруг царит тьма, а любой путь отмечен кровью и озарен огнями битвы, всегда остается надежда».

Но до этого не дойдет. Механикусы не станут драться с космодесантниками, одно имя которых внушает противникам ужас. До этого не дойдет.

Человеческая жизнь в Шестерках. Полное имя подразделения состояло из двенадцати букв и символов, говоривших о его размерах, составе и расположении базового лагеря на борту 674-ХU8. Только техножрецы, магистры команды и старшие офицеры, нетерпеливо ждущие своего посвящения в ранг жрецов, помнили его полностью. Логическая цепочка начиналась с цифры шесть, и бойцы всегда называли себя Шестерками.

Кив был Шестеркой всю свою жизнь, как и большинство техногвардейцев. Во время редких набегов на населенные миры он всегда тревожился и страшился того, как люди строили свою жизнь. Ему вручили гранатомет еще в детстве, когда только подключили нейроразъемы в основание черепа, а потом усовершенствовали до техногвардейца. Он знал свой темп огня до десятой доли секунды и расстояние, на котором электромагнетические импульсы и пламя фотонов сохраняли эффективность. Он знал, что вот под этим определенным углом может запустить осколочную гранату, а она аккуратно пройдет между переборками управляющей палубы «Гериона» и попадет прямо в горло атакующему. Платформу полностью ободрали, а затем отремонтировали так, что ни одного первоначального компонента не осталось, но сохранился дух машины, с которым Кив говорил трижды в день во время обязательного Ритуала Эксплуатации. У архимагоса Хоботова существовала такая же общность с огромным и сложным комплексом корабля, она давала ему глубокое священное понимание упорядоченной Вселенной, которую магистры создавали своим трудом.

Великий дух логики, противостоящий случайному хаосу Вселенной, — Омниссия, Бог-Машина, защитник разума и знания. Кив предполагал, что Омниссия и Бог-Император — просто две стороны одной медали, хотя магистры, когда он задавал им этот вопрос, посто-янно уходили от ответа. Наверное, выводы подразумевали под собой концепции, которые ему просто не понять.

— Выше головы, Шестерки! Боевой протокол номер девяносто три, жесткая оборона и отражение — Голос жреца-полковника Клайдена, грохоча, перекатывался по палубам, каждый Шестерка на управляющей палубе пробудился от своих снов. — Действуйте, собаки, действуйте!

Через секунду завыли сирены, статус командующего позволял проникать на элементарные уровни духа машины и предсказывать важные решения корабля.

Батальон Шестерок в полном составе перевели на артиллерийскую платформу перед запуском. Сейчас каждый был наготове, все заряжали оружие, вокруг стояли кофры с боеприпасами, солдаты поспешно натягивали пуленепробиваемые доспехи. Подразделения вывели даже на поверхность платформы. Огромный ствол пушки призраком маячил вверху, далеко выступая над верхней границей корпуса, но массивные гасители отката и боеприпасы располагались в середине платформы, и именно на этой стальной горе разместились основные силы техногвардейцев, организуя оборону.

Бой. Кив видел его много раз, и его постоянно удручали неминуемая случайность и хаос, царящие на поле сражения. Это чувство походило на праведную решимость, с которой техногвардейцы и другие боевые подразделения Адептус Механикус брались за оружие и старались одержать победу, дабы превосходящая все и вся логика, построенная ими, сохранилась в неприкосновенности, а беспорядочные волны битвы отхлынули назад. Кив надел тяжелый пуленепробиваемый плащ и затянул на уровне колен ремни высоких ботинок, защищавших ноги и ступни от осколочных гранат. Он поднял металлический цилиндр гранатомета, знакомый ему так же, как и обыкновенная конечность, вытащил провода из устройства прицеливания и подключил их к разъемам в своем черепе, мгновенно слившись с машиной, ощущая систему наведения оружия собственным вес-тибулярным аппаратом, температуру ствола — кожей, а количество гранат в магазине — как полноту желудка. По сравнению с операциями, через которые проходили архимагосы Адептус Механикус, имплантаты, встроенные в техногвардейца, были очень простыми, но все равно помогали Киву чувствовать хотя бы отдаленное подобие экстаза полного единения с машиной.

— Подсистема девять! Перейти и развернуть оборону! — пришел сверху усиленный динамиками голос Клайдена.

Подсистема девять была участком мобильного отряда Кива.

Рядом пробежал техногвардеец, волоча за собой тележку с мелтаганами, плазменными винтовками и хеллганами. Механикусы подходили к сражению по-особому, каждому оружию отводилось свое собственное место, чтобы разрушительная сила гранатомета Кива, урон, наносимый энергетическим оружием, и огонь хеллганов создавали точную и эффективную боевую машину.

Пришел страх. Но это был хороший страх, походивший на ритуал диагностики, он проверял каждую цепь мозга, вычисляя слабые звенья трусости. Их не нашлось. Кив — Шестерка всю свою жизнь, а Шестерки не умирают. Они ломаются.

— Засечены множественные сигналы, — прогремел голос духа машины, живущего в артиллерийской платформе. Он был частью 674-ХU8, и в нем звучали столь знакомые всем техногвардейцам властные нотки. — Векторы приближения подтверждены. Приготовьтесь к высадке в двенадцатый сектор.

Враг, кем бы он ни был, наверное, думал, что подлетает незаметно, что нанесет неожиданный удар. Но дух, контролировавший «Герион», обладал такой же проницательностью, как и его родитель на 674-ХU8. Никто не мог приблизиться к пушке незамеченным. Атакующих встретят готовая к бою армия техногвардейцев и оружейные системы полностью контролирующей ситуацию орбитальной платформы.

Высоко над управляющей палубой другие подразделения техногвардейцев карабкались по загрузочным подъемникам и кранам, подающим снаряды, готовые дорого продать свои жизни, но не допустить проникновения беспорядка на шедевр мысли, каким являлся «Герион».

Артиллерийская платформа класса «Герион» сверкала серебристым бриллиантом на фоне космической черноты, отражая свет планеты Лакония. Сарпедон наблюдал за ней сквозь стекло иллюминатора, покрытого грязью, накопившейся за много лет. Плоть истребителя-бомбардировщика «Разящий молот» содрогалась вокруг командора по мере того, как пилот вел машину к цели.

На корабле, кроме Сарпедона, находились еще девять десантников под командованием сержанта Гивриллиана. Еще одиннадцать истребителей, «Разящих молотов» и «Охотников за скальпами», стремительно, рассыпным строем приближались к «Гериону». Они рассядутся по всему периметру платформы, войдут в нее с двенадцати разных сторон, уже внутри свяжутся друг с другом и установят контроль над оружием. Как только пушка окажется в их руках, у Адептус Механикус не останется другого выбора, кроме как вернуть Копье Души. Затем два крейсера Ордена спокойно подлетят к форту и заберут Испивающих Души с платформы и еще около двух сотен воинов, оставшихся внизу.

— По нам стреляют! — затрещал в передатчике голос пилота-серва.

Сарпедон взглянул на голопроектор, установленный посредине трюма, и увидел, что тревожным красным цветом горит руна подразделения Фоделя.

— Фодель, сообщи детали.

— Массированный лазерный огонь, — сообщил пилот-серв, его голос страшно исказился из-за неожиданных статических помех.

Командор посмотрел сквозь толстое стекло иллюминатора наружу и увидел рубиново-красные лазерные полосы, идущие от платформы, пущенные прямо в сторону серебряных вспышек, наступательных кораблей Испивающих Души.

Несмотря ни на что, несмотря на законы чести, традиции, да просто самую обычную верность общему делу, Адептус Механикус начали сопротивляться. Это должна была быть всего лишь демонстрация силы, молниеносный рейд, бескровный захват артиллерийской платформы, но техножрецы решили ввязаться в драку.

Пока готовилась операция, в душе Сарпедона не переставая копошился червячок сомнения. Те, кто не побоялся обокрасть избранников Императора, просто так не отступятся, они будут сражаться. Он утешал себя мыслью, что человек в здравом уме никогда не поднимет оружие против Испивающих Души, но, похоже, им противостояли безумцы.

В чернильной тьме космоса вдруг разгорелась ослепительная вспышка, и связь с подразделением Фоделя прервалась. В эфире заскрежетали помехи. Луч лазера рассек серебряный кораблик, и тот свалился на быстро приближающуюся платформу. Шесть отличных десантников погибли мгновенно, когда «Охотник за скальпами» развернулся от взрыва, косым крылом задел угол платформы и, кувыркаясь, врезался в стойку опоры. Его разнесло на куски, топливо расплескалось, а обломки разлетелись вокруг механизма, поддерживающего огромный ствол пушки наверху.

Две руны еще горели — десантника из взвода нападения и апотекария. Они зацепились за корпус платформы, спиной к вакууму, посреди озера горящего топлива, наблюдая, как спускаются остальные.

Сарпедон смотрел, как шесть датчиков жизни, поморгав, погасли на командной голопанели.

Первые потери под его командованием.

«Разящий молот» страшно содрогнулся — Гивриллиан и шесть десантников его подразделения зацепились за балки и стойки грузопассажирского отделения корабля. В иллюминаторе уже показались огромная металлическая поверхность артиллерийской платформы и колоссальная туша самой пушки. В ее гигантском жерле могли скрыться все его корабли, а за свою долгую жизнь библиарий видел города меньшие по размеру, чем паутина откатогасителей, теснившихся вокруг основания. Еще три истребителя нырнули вниз, намереваясь сесть на широкую поверхность между антеннами сенсориума и соплами двигателей поворота.

Очевидное предательство Адептус Механикус стоило жизней Испивающих Души, с которыми не мог сравниться ни один техножрец. Каждый десантник знал об этом, как здесь, так и внизу, в звездном форте. Потеря боевых братьев только ожесточит их сердца, хотя сейчас они шептали молитвы Дорну, прося за души погибших.

Сарпедон чувствовал их гнев, ибо он был внутри него, отливаясь в холодную решимость. Это война, все-таки война. Механикусов придется убивать, силой возвращать священную реликвию. Честь требовала, чтобы преступники ответили за свои грехи.

Защитники привели в действие все оборонительные системы, вокруг мелькали ракеты и лучи лазеров. Яркие разряды энергии пронеслись рядом с иллюминатором, когда сервитор истребителя захватил цель и открыл огонь. Сарпедон недоумевал, почему защитники «Гериона» не понимают, что Испивающие Души летят просто установить контроль над платформой. В ином случае они не стали бы атаковать так глупо, в лоб, а облетели бы с другой стороны, взорвали колонны двигателей и склады боеприпасов, и тогда от проклятой пушки осталась бы груда обломков.

В них едва не попали, корабль тряхнуло, десантники попытались удержаться в условиях нулевой гравитации. Впереди замаячила платформа — они стремительно подлетали к огромной металлической поверхности, два истребителя рядом. За воем двигателя Сарпедон слышал свист и треск лазерных зарядов, проносящихся мимо и обжигающих корпус.

Подбили «Разящий молот», ему отрезало одно крыло, корабль под углом обрушился на платформу. Командор не видел взрыва, но еще девять датчиков жизни мигнули и погасли.

Потом пилот-серв резко направил истребитель вниз. Наступала финальная стадия полета, внизу проносились холмы и долины стального пейзажа, над ними, в черноте космоса, огненными цветками распускались ракеты.

Корабль грохнулся прямо на брюхо, пилот использовал столкновение, чтобы замедлить падение, — на «Разящем молоте» плохо работали реверсивные двигатели. Шум стоял ужасный — скрежет металла, который, казалось, никогда не кончится, треск опор. Обшивка корпуса под давлением расползлась, как сдираемая кожа. Пол истребителя выгнулся и прорвался, а плиты корпуса платформы, попавшие под удар, разлетелись в разные стороны, когда отсек затрясся, как будто попав в кулак великана. Сарпедон заглянул в кабину пилота, тот боролся с управлением, вакуумный щит из-за падения раскололся на куски. К тому времени воздух из корабля уже улетучился, а респираторный капюшон серва затуманился от пота.

Истребитель остановился. Свет погас, и только командная голопанель светилась смазанным зеленым пятном в темноте.

— Доложить о повреждениях!

Взвод откликнулся. Все остались живы. Серв, если выживет, будет соответственно вознагражден по возвращении.

— Дверь шлюза заело, — выдохнул пилот.

— Вытащи нас отсюда, — приказал Гивриллиан, взглянув на Такса. Тот стоял в хвостовой части трюма.

Гравитация восстановилась, они вошли в силовое поле платформы, а Такс выступил вперед, держа в руках лазерный резак. Такое приспособление входило в оснащение каждого истребителя. Пока он беззвучно вырезал большую дыру в обшивке, тишину заполнил звон распарываемого корпуса «Разящего молота». Передатчики слабо шипели, механикусы подавили радиосвязь, и пришлось перейти на обычные разговоры, для чего был необходим воздух.

Кусок обшивки выпал наружу, и Сарпедон увидел поле битвы. Холмистое пространство склепанных плит корпуса, кое-где его пронзали какие-то механические приспособления и неуклюжие горы ангаров для техники. Мощный ствол пушки парил в космосе высоко над ними, угрожающий и мрачный. От него отражался мерцающий свет ослепительного диска Лаконии, а дальше виднелись звезды.

Гивриллиан встал рядом, болтер на изготовку, десантники резво выбирались из изувеченного истребителя.

— Похоже, туннель для боеприпасов располагается где-то в полукилометре, если идти на запад. Подойдет для входа?

— Веди нас, сержант.

Десантники быстро продвигались по платформе, составив кордон вокруг Сарпедона. Такс с его плазмаганом шел впереди, а двое Испивающих Души прикрывали тыл группы, готовые встретить огнем любую неожиданность.

Туннель подачи снарядов оказался большим открытым квадратным люком, перечеркнутым чересполосицей металлических перекладин, и вел в неизвестность. Вполне возможно, его специально оставили открытым, подготовив атакующим ловушку.

Хорошо. Пусть попробуют. Пусть узнают, что бывает, когда скрещиваешь мечи с Испивающими Души.

Сарпедон переключил передатчик на командную частоту. До боли знакомый гул и крики битвы полились в уши:

— Подразделение Фоделя погибло. У меня визуальное…

— …приземлились тяжело, множественные повреждения, направляемся ко второму шлюзу…

— …противоперегрузочные скафандры и энергетическое оружие, попали под огонь…

Они уже теряли людей. Но в предприятии такой сложности риск был запланированным. Когда они окажутся в гуще врагов и смогут ответить, механикусы заговорят по-другому. Если бы существовал иной путь решения проблемы, Сарпедон с радостью выбрал бы его. Но других не было. Воры, недостойные носить эмблему с имперским орлом, вынудили их отвечать смертью на смерть. И сейчас предатели просто лишний раз показали всю глубину позора, в которую загнала их скверна.

Библиарий задержался на этой мысли, стал лелеять ее — Чистота через ненависть. Гордость через ярость. Слова воина-философа Дениятоса, написанные восемь тысяч лет назад на страницах «Боевых Катехизисов», — скала в море войны.

«Чистота через ненависть. Гордость через ярость. Пусть огонь внутри тебя зажжет все вокруг».

Картина прояснялась. Первый истребитель сел неповрежденным, экипаж получил только несколько ран. Следующие попали под оборонный огонь, два корабля подбили, погибло около четырнадцати десантников. Среди них атакующее подразделение сержанта Фоделя и один технодесантник. От еще двух кораблей сообщений не поступало.

Подразделение Теллоса уже было внутри, появившись в главном проходе и пробив огромную брешь в рядах защитников мелтабомбами и зарядами болтеров. На фоне криков хорошо слышался узнаваемый рык цепных мечей, рассекавших тела.

Лазерный огонь бесшумно бормотал над их головой, а отряд Гивриллиана застыл у входа в грузовой отсек. Гранаты с корнем вырвали несколько плит для обеспечения прохода. Частички металла, взметнувшиеся от взрыва в полном вакууме, причудливо застыли на лету.

— Вперед! Вперед!

Десантники быстро запрыгнули в шахту, Такс первым, Гивриллиан и Сарпедон следом. Туннель оказался извилистым и вел в сердце платформы. Испивающие Души старались держать шаг. На голоплате засветился план платформы — шахта шла вдоль массивных механизмов зарядки «Гериона» и откатогасителей прямо к палубе управления, где десантники смогут оглядеться и захватить орудие. Они двигались в правильном направлении.

— Сигналы не проходят, — послышался голос Гивриллиана из темноты. — Помехи.

Еще глубже, по кишкам огромной машины. Через решетки по бокам шахты улучшенное зрение Сарпедо на улавливало движение массивных шестеренок, ритмичные удары поршней. В наушниках раздавались обрывки голосов, но по ним можно было понять только то, что схватка уже началась. Через помехи прорвался ликующий голос Теллоса.

— Контакт! — послышался крик снизу, а через секунду мощная взрывная волна пронеслась по туннелю.

Атмосфера. Тут должны быть техногвардейцы.

Яркое свечение плазмагана Такса волнами разлилось внизу. С двух сторон затрещал огонь. Сарпедон сорвал шлем, почувствовав вкус масляного воздуха во рту, и проскользнул вниз.

— За Дорна! — закричал он, воздев над головой энергетический посох.

Контакт.

Ветер завыл в шахте, когда техногвардеец Грик повернул ручку насоса. Дух машины 674-ХU8 говорил с платформой, вдыхавшей атмосферу в грузовой трюм, Шестерки могли сражаться, не боясь смерти в вакууме. Пока они бились внутри «Гериона», то были уверены: поле боя на их стороне.

Грузовая шахта, сквозь которую проник враг, выходила прямо в горловину механизма распределения боеприпасов, все машинные блоки из отполированного металла были испещрены бронзовыми иконами и вырезанными молитвами. Огромные шестерни за спиной двигались, периодически создавая огромную засасывающую воронку, втягивающую ракеты в казенник «Гериона». Механикусы переменили направление всасывания, а сами поднялись наверх, готовясь встретить атакующих. Они создали Испивающим Души лишнюю преграду, создав практически непробиваемый воздушный поток.

Боевой отряд из двадцати техногвардейцев распределился вокруг выхода из шахты, лучи фонарей устремлены в изогнутую трубу. Клайден поднял руку, и они замолчали, прислушиваясь.

В шахте раздался крик. Паника, без сомнения. Атакующие поняли, что их обнаружили, и теперь скорее всего карабкаются назад, пытаясь найти выход из ловушки.

Кулак сомкнулся. Успех.

Оба Шестерки-огнеметчика поспешили вперед, направив стволы орудий в отверстие туннеля. После того как они все обработают пламенем, подключатся техногвардейцы с хеллганами и мелтаганами, уничтожая выживших после предварительной зачистки.

Неожиданно из темного отверстия с диким ревом вырвался плазменный заряд, стрела ослепительно обжигающего жидкого огня, пронзив огнеметчиков и растворив одного на месте.

Краем глаза Кив увидел захватчиков — блеск пурпурного керамита, на котором ярко отсвечивались вспышки жара, мерцание нефритово-зеленых глаз, сияние костей.

Второй техногвардеец потерял половину тела, кости руки каплями сочились на пол, ребра сожжены начисто. Он увидел атакующих, как только плазмаган выстрелил.

— Космодесантники, — прохрипел несчастный и умер.

— Давай спутывающие бомбы! — закричал Клайден, когда из трубы вылетел заряд болтера и прожег несколько дыр в техногвардейце, рикошетом отскочив от распределителя.

Кив понимал, что теперь вся надежда только на него, его гранаты электромагнитным ударом могли временно лишить десантников подвижности, оглушив их и повредив силовые доспехи. Он хотел закричать вместе со своим гранатометом, посылая на Испивающих Души волны гнева, ослепляя их, спутывая суставы ненавистного пурпурного керамита. Вокруг умирали Шестерки, одному шар заряда вонзился в горло и начисто оторвал голову. Разряды резали края пуленепробиваемого плаща Кива, трещали в ушах разрывы, а оружейный дым кольцами вился в воздухе.

Он прицелился, изготовился выпустить гранату в горловину шахты, прямо в массивные фигуры нападавших, вбить ее в их лица. Гранатомет сам вел его палец к курку.

За порядок. За логику. За Омниссию.

Потрескивающий посох из рунного дерева неожиданно вырвался из шахты и вонзился Киву в глаз.

Первый враг, который попался Сарпедону, оказался бледным, наголо обритым техногвардейцем, облаченным в красно-коричневый пуленепробиваемый плащ, с кожей, испещренной проводами и интерфейсами. У него было трогательно юное лицо, ярко контрастировавшее с выражением решимости и гнева, исказившим черты. Тело легко соскользнуло с силового посоха, стоило библиарию слегка повернуть кисть.

С дюжину механикусов все еще сражались, а десантники до сих пор понятия не имели, сколько же человек обороняет платформу. Сотня? Тысяча? Пять тысяч? Сколько людей придется уничтожить Испивающим Души, прежде чем будет гарантирована безопасность их чести и жизни?

Сарпедон на секунду задумался, но потом решил, что это не имеет значения. Техногвардейцы всего лишь люди. И не более.

Он окунулся в гущу схватки, сзади из шахты выпрыгивали десантники с болтерами наперевес. Библиарии выпустил три заряда в грудь ближайшего механикуса, упала на пол отрезанная по локоть рука с зажатым в ней хеллганом.

Гивриллиан на полной скорости врезался в полуа бионического предводителя техногвардейцев, повалил его на пол и размозжил голову прикладом болтера. Видоизмененная рука впилась в наплечники доспеха сержанта, вырывая целые пригоршни керамита, добираясь до плоти, пока десантник не пробил кулаком грудную клетку противника.

Другой брат стащил Гивриллиана с тела врага, а Такс спокойно выстрелил в спину механикусам, отступавшим, скрываясь за массивными стальными опорами. Одного заряд пронзил насквозь, на других попали капли раскаленной плазмы, и они упали, крича от невыносимой боли. Десантники быстро продвигались вглубь машины, расправляясь с техногвардейцами до того, как те успевали раскрыть рот.

Сарпедон добил последнего раненого механикуса посохом.

— Обеспечить сохранность точки входа, командор? — спросил Гивриллиан.

Библиарий указал на широкий темный туннель, идущий вниз.

— Нет времени, сержант. Надо продолжать движение, помни о цели.

Пол содрогнулся так, как будто со стальных небес ударил гром. С вибрирующих стен слетали хлопья ржавчины, а огромные глыбы железа стали сдвигаться. Между ними открылись проходы, и Сарпедон увидел, как медленно провернулись шестерни.

Механизм активировался. Десантников поглотил отпрыск 674-ХU8.

Никрос, единственный космодесантник, оставшийся в живых после крушения истребителя Фоделя, вместе с апотекарием Диоганом каким-то образом умудрились отыскать дополнительный склад боеприпасов и установить там мины замедленного действия. Правда, на этом их удача закончилась. Застигнутые врасплох отрядом осадных инженеров, Диоган погиб под огнем болтеров, а Никрос получил серьезное ранение.

После этого сработали таймеры, и взрыв выдрал огромный кусок из тела платформы, испепелив все живое на расстоянии двухсот метров вокруг. Несколько дюжин техногвардейцев погибли из-за разгерметизации, не успев надеть скафандры. Когда переборки закрылись, ликвидировав утечку, на личном счету Никроса и Диогана оказалось около трехсот убитых защитников «Гериона».

Подразделение сержанта Грэвуса вместе с еще двумя взводами — одним атакующим, другим тактическим — захватили огромную посадочную зону в углу платформы, обращенном к солнцу. Они действовали, ни на шаг не отступая от канонов, изложенных в «Боевых Катехизисах», ими гордился бы сам Дениятос. Грэвус ворвался на огневую позицию противника, как в укрепленный город. Разя направо и налево, десантники с легкостью проложили себе путь к огромному сплетению проводов и датчиков, в котором жила часть духа 674-ХU8. Отряды техногвардейцев не могли стрелять, опасаясь повредить священные когитаторы и средства передачи знаний, поэтому набросились на Испивающих Души с голыми руками.

Грэвус, хладнокровный убийца, только усмехнулся, глядя на столь нелепую выходку. Он разделался с механикусами несколькими ударами силового топора, пока технодесантник Лигрис устанавливал связь между духом машины и контрольными системами «Гериона».

Отряд Теллоса пробился сквозь поверхность платформы с помощью мелтабомб и соскользнул в гущу техногвардейцев, готовящихся к обороне на обширной палубе управления с высоким потолком. Подразделение вырезало себе плацдарм на поршнях отката, сделав его фокусной точкой для развития наступления.

Теллос стоял на холме из трупов механикусов, вокруг него нимбом полыхала энергия, сверкали лучи лазеров, а позади с потолка сыпались десантники, стреляли, резали, убивали. Защитники «Гериона» скармливали все больше и больше людей всепожирающей воронке смерти, которую создал вокруг себя сержант. Он принял решение истощить живую силу противника, перевести огонь на себя, пока разрозненные отряды Испивающих Души решают более важные вопросы.

Машина изрыгнула Сарпедона и подразделение Гивриллиана в приемник смазочных материалов. Они прошли половину пути по огромным гасителям отката. Металлические жвала раскрылись перед ними, и десантники вошли в скользкий коридор, темно-зеленая смазка дождем лилась с потолка. Брата Дошана засосало в зияющую черную дыру, прежде чем Гивриллиан успел схватить его, погрузив ботинки доспехов в окрашенный металл и прекратив скольжение.

Сарпедон подтянулся на руках так, чтобы его глаза находились на уровне траншеи распределителя, и посмотрел вниз.

До главной палубы было где-то сто пятьдесят метров. С одной стороны вздымалась полусфера огня, где минуту назад взорвались боеприпасы. В воздухе стоял густой дым, а беспорядочные группы техногвардейцев пытались скоординировать огонь. Ниже находился отсек, разделенный на комнаты и коридоры без крыши, забитый механикусами, стремительно двигавшимися к центру.

К склепу. Тела лежали так плотно, что защитникам приходилось взбираться на трупы погибших — только чтобы попасть под огонь десантников. Тактические отряды, организовавшие завал, открывали ураганный огонь, стоило показаться очередной группе противников, бесполезно стрелявших в подразделение атакующих космодесантников.

Разумеется, во главе бойни стоял Теллос. Волосы спутаны, доспехи потемнели от крови. Она текла по его обнаженному лицу и дождем лилась с вращающихся зубцов цепного меча. Сарпедон увидел, как он одним ударом сразил двоих, проигнорировав выстрел из хеллгана, выжегший в доспехах целые каналы, похожие на отметины когтей.

— Связь восстановлена, сэр! — крикнул Гивриллиан. — Лигрис докладывает, что установил контакт с духом машины!

— Скажи ему, пусть держит нас в курсе. Мы тут пока держимся.

— Принято, командор.

Лигрис — хороший техник. Он знает, что делать.

Каждая битва трудна по-своему. Сражение в звездном форте было трудным, но это оказалось намного страшнее. Мутанты Ван Скорвольдов дрались храбро, но за них все решили отсутствие должной подготовки и недостаток вооружения. Техногвардейцы же были регулярными войсками, экипированными самыми последними разработками Адептус Механикус. Звездный форт — всего лишь репетиция, время для настоящей схватки пришло только сейчас.

— За мной! — закричал Сарпедон, и подразделение Гивриллиана рванулось за ним, как только ближайший отряд техногвардейцев заметил их и открыл огонь.

Для этого он родился. Вот почему Император взглянул на него и отметил печатью воина. Великая Жатва испивающих Души заметила его, сильного и отважного юношу, обреченного на превосходство, не испугавшегося даже бронированных гигантов, спустившихся со своего корабля, чтобы судить его.

Сражаться. Купаться в крови своих врагов, знать, что каждый разрез, удар, выпущенная пуля ведут к счастью человечества, к великой славе Империума.

Вот для чего родился Теллос.

Техногвардейцы быстро учились, как и все, кому приходится учиться, чтобы выжить. На их стороне были скорострельные энергетические винтовки высокой мощности, и они атаковали плацдарм десантников сразу со всех сторон. Теллос, как и любой Испивающий Души, знал, какую силу имеет психология во время битвы, поэтому выбрал одну линию врага, полностью ее уничтожил и оставил других с ужасом глазеть на зияющую дыру в своих рядах. Они заколебались, повернули. А потом умерли, ибо самое опасное, что может сделать в бою воин, — это развернуться и побежать.

Он нырнул в гущу схватки. Лезвие мелькнуло над головами техногвардейцев, два из которых держали в руках автопушку с бронзовым стволом. Теллос ударил плечом, смяв чью-то грудную клетку, цепной меч срезал кому-то ноги, боевой нож, который держал в левой руке, он загнал в подбородок командира расчета, провернул лезвие и одним резким движением вытащил, — почувствовав, как с хрустом поддались хрящи. Челюсть противника упала на пол. Забил фонтан крови.

Руку пронзила острая боль — заряд из хеллгана, точный и мощный, прошел сквозь мускулы. В вены хлынули болеутолители. Теллос рассек обидчика широким ударом сверху вниз, приемом новичка, который позволил бы любому другому врагу, не будь тот оглушен и напуган, пронзить грудную клетку десантника.

Он знал, что уже проигрывает, нервы напоминают лохмотья, тело просто не успевает регистрировать повреждения. Иногда на войне находится место элегантности и поединкам, но эта схватка с самого начала походила на кровавую резню.

Теллос любил все — изысканное искусство благородной дуэли и славный натиск праведного побоища. Он любил их еще до того, как корабли Великой Жатвы пришли в его мир. Поэтому стал избранным.

За ним следовали десантники, стреляя из болтеров в спину убегающим и быстро убивая любого, находящегося поблизости. Над головой Испивающих Души проносились снаряды, посылаемые тактиками из тыла, они разрывались о переборки, окатывая техногвардейцев волнами пламени так, что те даже не могли поднять головы.

Несколько энергетических разрядов вырвались из какого-то невидного Теллосу укрытия и практически разрезали пополам стоящего рядом с ним десантника. Другой получил скверную рану в живот из лазера, его оттащили назад. Нападающим пришлось срочно перегруппироваться, пока их не окружили.

Они умирали. От подразделения Теллоса уже осталась половина. Только несколько из выбывших снова смогут стать в строй — великолепная техника противника наносила серьезные и непоправимые повреждения. Паллас, апотекарий, действующий в связке с тактиками, вырезал у мертвых прогеноиды и штопал раны тем, кто еще мог выжить.

Но они забрали с собой сотню, а может, даже тысячу врагов, хотя еще много техногвардейцев оставалось на платформе. Десантников тяжело убить, тяжело нанести им удар, и, хотя сам Теллос уже истекал кровью от дюжины нанесенных ему ран, он, как никогда, рвался крушить все вокруг себя. Может быть, им суждено умереть здесь. Всем. Но они все равно победят.

Сзади кто-то крикнул, и Теллос с ужасом понял, что никогда не слышал из уст своих братьев вопля такой агонии. Подразделение Ворца попало под неожиданную атаку. Авточувства сержанта затемнили вспышку, но поток искр, дождем сыпавшийся из разрезанного тела десантника, все равно ошеломлял. Защитники платформы зашли им в тыл, соскакивая со стен и консолей, бесчувственные, словно создания Хаоса.

Их было всего шесть, кожа нападавших полыхала спиральными рисунками, сияющими ослепительно синей белизной. Этот огонь мог выжечь глаза обыкновенному человеку. Вспышки молний рассыпались из-под их пальцев, мелькали в глазах, пробегали по обнаженным телам. Они двигались так быстро, что у людей Ворца не было никаких шансов.

Электрожрецы. Теллос никогда не видел их живьем, только слышал легенды о малочисленных фанатиках, смертоносных дервишах культа машин. Он встретился с ними лицом к лицу и принял вызов. Просто не мог иначе.

Одного электрожреца сразил заряд из болтера, прежде чем он спрыгнул на пол. Другой попал под удар цепного меча. Остальные неожиданно оказались в самой гуще подразделения Ворца — шлемы взрывались под ударами электрических рук, какого-то космодесантника отшвырнуло на двадцать метров вспышкой выпущенной энергии, из сочленений изувеченного доспеха повалил густой дым.

Теллос выбрал себе одного из нападавших и начал атаку, парируя удары обнаженных рук, сильных, будто сделанных из пластали. Глаза электрожреца слепо сияли серебром. Он двигался и прыгал быстрее любого человека, опережая все выпады десантника. Механикус завертелся, поднырнул вниз и схватил Теллоса за колено. Тот еле удержался на ногах от боли, пронзившей ногу, и почувствовал, как обожженная кожа и мускулы прилипают к внутренней поверхности доспехов.

Сержант извернулся, нанес удар, и из тела жреца хлынул сноп искр. Но противник все еще был жив и искрящимися пальцами схватил цепной меч прямо за лезвие. Оружие содрогнулось, во все стороны, как шрапнель, полетели зубья цепи. Теллос ответил ударом ножа, целясь в пространство между ребрами, туда, где билось сердце еретика, но другая рука жреца с нечеловеческой силой схватила его за запястье.

Ток лезвием пронзил сержанта. Он не мог убрать руку, хватка была слишком сильной, как будто кисть облепил магнит. Теллос попытался ударить жреца в лицо обломком меча, но тот поднял вверх другую руку и замкнул цепь. Электричество огнем прошило тело десантника, прежде чем тот в последней попытке сумел освободиться.

Теллос тяжело упал на спину и заметил, как враг поднимается на ноги. Дым струями бил из ран, оставленных на его теле цепным мечом. Противник поднял с пола две пурпурные латные перчатки.

Сержант посмотрел, держит ли еще в руках нож, но увидел только обугленные обрубки кистей. Его руки. Жрец держал его руки.

Мир стал белым, в ушах раздался страшный звон. Кто-то схватил его, и Теллос краем глаза увидел белый наплечник. Паллас тащил сержанта подальше от схватки за воротник доспехов, разряжая болтер прямо в лицо электрожреца.

Его руки.

Вот так. Он здесь умрет. Теллос был создан для битвы. Теллос был рожден, чтобы умереть здесь. Изувеченный, окровавленный, в окружении братьев и трупов врагов.

Это не так плохо. Его будут помнить. Но он еще так много мог сделать, так много…

Что-то темное и большое возникло перед ним. Вокруг жезла и защитного капюшона вновь прибывшего струилась искрящаяся энергия. Душа Теллоса встрепенулась, он умирал на глазах командира. Его смерть будет славной.

Сарпедон решил дать техногвардейцам то, что они заслуживали. Решил наслать на них Ад.

Чего они боятся? Элементарно. Надо просто понять, чего они хотят. Порядка, логики, плана во Вселенной, Галактике, где будут править согласно законам Бога-Машины. А страх? Беспорядок и анархия, смятение и безумие, хаос, импульсивность, ярость.

Вот он, их ад.

То, что эти люди когда-то называли себя союзниками Испивающих Души, даже облегчило задачу. Предательство в глазах Сарпедона было хуже, чем печать чуждости или скверна мутантов, — оно казалось ему воплощением подлинного зла. Те, кто связал свою жизнь с развратом Хаоса, тоже становились предателями, они шли против Императора, против праведности Вселенной. А измену десантники презирали больше всего.

Вот так, очень просто.

Он позволил Аду пеной излиться с гор трупов под его ногами и дождем хлынуть с конструкций платформы вверху. Крики умирающих превратились в завывания жаждущих крови, вокруг разлился смрад серы и горящей плоти. В воздухе замелькали круги света, переливающиеся невозможными, сводящими с ума цветами, а смертельные пятна ржавчины плесенью расползались под руками огромных призраков разложения.

Техногвардейцы побежали, но электрожрецы только содрогнулись от омерзения и ярости, они зашли слишком далеко, но не могли сражаться посреди запахов, звуков и образов Хаоса, круживших вокруг них. Остатки подразделения Ворца повалили одного, в воздух взлетели искры, когда цепной меч погрузился в плоть жреца и добрался до гиперактивных внутренних органов.

Сарпедон усилил давление. Стоны ломающихся машин, тающих, как айсберги под лучами солнца, потрясли главную палубу, а в воздухе замелькали слабо светящиеся тени падающих шестеренок и разрушающихся автоматов.

— Вперед! — крикнул Паллас, приняв на себя командование среди выживших.

Подразделения Волиса и Гивриллиана подняли болтеры и открыли огонь по дрогнувшим рядам технгвардейцев, пришедших в невыносимый ужас под действием Ада. Стена смертоносных разрядов прокатилась по пуленепробиваемым плащам и усовершенствованным телам. Подоспело подразделение Грэвуса, обрушившись из вентиляционных туннелей прямо на собирающихся с силами осадных инженеров. Виден был только мерцающий топор сержанта, яркий голубой бриллиант, снова и снова вздымающийся в гуще алого тумана.

Сарпедон присоединился к трем выжившим из подразделения Ворца, когда они устремились вслед за Волисом к механикусам, пытавшимся выкатить на поле боя тяжелую артиллерию. Две лазерные пушки и одна автопушка, шесть единиц обслуги, тридцать техногвардейцев, укрепившихся за колоннами блоков памяти когитатора.

— Лигрис! — связался Сарпедон с техником. — Эта платформа управляется духом корабля?

— Да, мой лорд.

— Выясни, как он связывается с командой. Если команда словесная, мне нужен образец. У тебя двадцать секунд.

Лигрису хватило пятнадцати.

Сарпедон подбежал к подразделению Ворца, укрывшемуся за энергоустойчивыми плитами. Он уже знал, что слышат механикусы, когда дух машины общается с ними при помощи громкоговорителей, разбросанных по всей платформе и на основном корабле. Мягкий мужской голос с оттенком аристократического превосходства, обнадеживающе уверенный, спокойный и понимающий. Прекрасно.

Он еще больше усилил психическое давление, едва заметив, как наконечник посоха срезал руку одному из противников, который уже хотел выстрелить из пушки. Все мысли Сарпедона занимал только Ад.

Чего они боялись?

— Умрите! — прогремел голос духа машины. — Умрите! Умрите! Умрите!

Большинство механикусов знали, что происходящее — всего лишь какой-то хитрый трюк, но это не имело значения. Противники замерли, просто не могли понять, как их возлюбленная машина, единственная вещь во всей Вселенной, которой они доверяли, могла повернуться против них.

— Умрите!

И они выполнили приказание. Болтеры Волиса поглотили десятки, цепные мечи подразделения Ворца расправились с еще большим количеством человек. Сарпедон вырезал двадцать техногвардейцев, беспорядочно палящих в воздух или пытающихся убежать. Они наконец смогли соединиться с Грэвусом, оставляя позади себя усыпанный телами коридор, окружая и убивая паникующих механикусов.

Но даже если они вырежут всех на платформе, боевой флот просто уничтожит их, как только поймет, что пушка захвачена. Всеми своими усилиями они покупали время — и ничего больше.

Над главной палубой, в темном и холодном комплексе банков памяти, который Грэвус захватил в самом начале атаки, Лигрис и еще несколько десантников разбирали груду запоминающих устройств. Сооружение представляло собой скопище когитаторов и банков памяти, соединенных плакированными каналами и бесконечными, извивающимися во всех направлениях кабелями. Стоны умирающих и громкий треск разрядов просачивались с палубы внизу, отражаясь причудливым эхом в смутных тенях. Десантники наконец оторвали тусклую металлическую пластину от четырехметрового обелиска когитаторов, обнажив путаницу разноцветных проводов. Лигрис нагнулся и вытащил наружу целую связку.

— Ну, не будем излишне оригинальничать, — мрачно сказал он и ножницами своей серворуки перерезал основной кабель, толщиной со среднего человека.

Судорожно замигали лампы, висящие под потолком, а сотни огней в сплетении проводов и когитаторов потухли. Дух машины отрезали от «Гериона», по крайней мере на какое-то время.

Лигрис вытащил из ранца за спиной интерфейс — извивающуюся связку проводов, увенчанную острым серебряным шипом. Он редко использовал это устройство, но знал его досконально. Такое слияние с техникой трудно объяснить тем, кто никогда не сталкивался с учением машинного культа. Сейчас десантник хотел сделать то, к чему обычно готовили только представителей высшего командования, и хотя он был Испивающим Души и лучшим из людей, но все равно содрогался от ужаса, который бы испытал любой техножрец при виде такого святотатства. В любом случае других вариантов просто не существовало.

Лигрис вытащил подходящие для дела кабели передачи данных, пульсирующие от информации, которая бежала по их волокнам, нашел гнездо входа и подключил туда еще один провод, чувствуя, как тот оживает в его руках.

— Прикройте меня, — сказал он, взглянув на взвод десантников-тактиков. — Пару минут я буду без сознания.

— Будет сделано, сэр.

Лигрис взял кабель интерфейса и воткнул шип в нейроразъем на затылке. Глаза его закатились, руки бессильно повисли, но он ничего не заметил. В разуме техника расцвел ослепительно белый бутон знания — обыкновенный импульс связи обычно просто дезориентировал человека, этот легко мог выжечь мозг. Сквозь Лигриса шел поток информации с корабля механикусов, ее было слишком много, он не мог даже рассмотреть ее толком, не то что прочитать.

Техник знал, что не может подсоединиться напрямую. Никто не мог. Если такая технология когда-то и существовала, то навсегда осталась в прошлом. Он должен сконцентрироваться, найти системы наведения и запуска, сделать свою работу и уйти.

Помни, за кого ты сражаешься. За Императора. За Дорна.

Казалось, десантник сейчас утонет в потоке информации. Но в конце концов Лигрис засек форму — нечто огромное, сильное и жестокое. Он чувствовал, как пылает этот разум, выплывший из горячей белой реки данных, слышал гулкое биение виртуального сердца, ощущал зловоние старого железа, словно кровь на губах.

Он искал имя и нашел его: «Герион».

Лигрис знал, что дух машины будет проверять все второстепенные цепи и системы резервирования, стараясь выследить того, кто посмел вторгнуться в его владения. Черный луч, как отблеск фонаря, уже ощупывал глубины систем памяти платформы, охотился. У техника было всего лишь несколько секунд, прежде чем огромная аморфная тьма духа машины найдет его.

Никто, кроме механикусов, не знал, что может сделать древняя и могущественная машина с нарушителем ее границ. Лигрис знал, ему крупно повезет, если он отделается только полным стиранием памяти.

«Герион» разверзся перед ним, колоссальный и темный. Техник принялся быстрее карабкаться по бледным кристаллам, которые его разум создал, изображая файлы банков памяти, он прорывался сквозь бесконечные петли кабелей, контрольных интерфейсов, взламывал пластальные двери, которые представлял вместо электронных барьеров жесткой защиты. Лигрис погрузил воображаемые пальцы в твердый металл командной программы, принуждая ее подчиниться своим рукам, чувствуя гигантскую машину, бормочущие массивные тени, касающиеся его кожи. Он приказал огромным перевозчикам боеприпасов задвинуть дизрапторные ракеты весом с танк в казенник. Охладители, компенсаторы отката, баки с топливом — все пришло в движение. Слишком поздно. «Герион» навис над ним, направив информационный удар такой силы, что тот должен был взорвать разум техника, а схлынув, оставить мозг, лишенный памяти и рассудка. Все кончено. Лигрис уже практически умер.

Но он совершил то, чего дух машины ожидал от него в последнюю очередь, нырнул прямо в черное облако, в дымную глотку «Гериона», почувствовав, как его зловонное дыхание обожгло кожу. Техник карабкался вверх быстрее любого живого существа в Галактике, но все равно каждую секунду ожидал, что «Герион» сейчас поймает его и сдавит кольцами информации.

Лигрис пробирался во тьме, направляясь к мятущемуся черному безумию нейроцепей, мозгу духа. Он искал маленькую точку света, связь между «Герионом» и сенсориумами платформы, канал, по которому информация о внешней пустоте вливалась в разум машины.

Быстрее, еще быстрее. Лигрис думал, что сейчас умрет от перенапряжения. Но «Герион» не отставал ни на шаг, его дыхание опаляло спину техника, зубы заскрежетали, когда десантник нырнул в мерцающий портал и оказался внутри сенсорных систем.

Лигрис посмотрел на космос сквозь огромное око машины. Заметил что-то, сконцентрировался. Разрешение возросло: управляющие башни, орудийные гнезда, орлиный нос, яркое сияние двигателей. Имперский линкор, гордый, сильный, — большая и такая соблазнительная мишень.

Он взял цель. Он был заряжен.

Он выстрелил.

Артиллерийская платформа класса «Герион» имеет несколько видов вооружения. Во-первых, разрушитель звезд, одну титаническую ракету с колоссальным радиусом действия, создающую непосредственную зону за-граждения, через которую любые атакующие корабли, даже самые маленькие крейсеры, не могут пролететь.

Во-вторых, полдюжины вакуумных зарядов, которые распространяют во всех направлениях электромагнитный мусор и импульсные волны. В результате такого взрыва вся территория, попавшая в зону поражения снаряда, становится звездным минным полем.

И наконец, около сотни дизрапторных ракет, основанных на картечном принципе. Они вызывают временное отключение систем наблюдения и связи, создавая мощную волну помех. Именно такая ракета вылетела из огромной металлической глотки «Гериона» и разорвалась на орбите Имперского Флота Хлура, выпустив на волю десятки цилиндров, забитых электромагнитным сором.

Один ударился о дно «Гидранэ Ко» и с разгона прошел сквозь семь палуб, прежде чем взорваться, посылая тучи волокон и обрывков по коридорам и грузовым трюмам. Более тридцати человек погибли в момент взрыва, еще около семидесяти задохнулись из-за мусора, заполнившего нижние палубы. Половина воздушных фильтров оказалась забита, и корабль принялся посылать во все стороны призывы о помощи.

Несколько цилиндров разорвалось между звездным фортом и кораблями флота. «Упорный» и «Византийский дьякон» практически не пострадали, но у них отказали все приборы наружного наблюдения. Два разведывательных корабля, патрулирующих пространство вокруг «Дьякона», лишились управления, у них накрылись сервиторы и вся компьютерная система. Через несколько часов в машинах закончилось горючее и их экипажи погибли от обморожения.

«Дьякон» быстро ответил на неожиданную атаку, запустив несколько осколочных торпед в направлении поля помех. Боеголовки вышли из строя, как только достигли электромагнитной зоны, и быстро взорвались, лишь добавив шума к общей сумятице.

На мостике «Упорного» одним мощным импульсом замкнуло все командные системы, загорелись навигационные консоли. За несколько минут все вокруг погрузилось во тьму, жар и смерть. Крики умирающих и рев пламени смешались с шипением экстренных систем пожаротушения, заполнивших зоны огня туманом и пеной.

Команда контроля неисправностей прибыла через три минуты, мускулистые солдаты с ломами и веревками вытаскивали офицеров и навигаторов-сервиторов из горящего месива. Когда пожар наконец потушили, выяснилось, что артиллерийская платформа оказалась в руках Испивающих Души, а маленькие звездолеты засеченные радарами, были отнюдь не кораблями обслуживания.

Стало ясно: десантники решили действовать гораздо более жесткими методами. Прогноз Хлура не оправдался, но консул решил не упоминать об этом.

Только 674-ХU8 относительно не пострадал, расположившись так, чтобы иметь полный обзор звездного форта, и использовав все системы подавления для нейтрализации последствий электромагнитного удара. К сожалению, вооружение механикусов сейчас оказалось под контролем Испивающих Души на орбите Лаконии и у них осталась только пара турелей для оборонительного огня.

Техножрецы 674-ХU8 заметили любопытный факт: на оборонительных системах звездного форта резко упала энергия.

— Рапорт о повреждениях! Быстро! И сенсоры!

Гиво Курдья ненавидел, когда вещи выходили из-под контроля. Он выпрыгнул из капитанского кресла, обитого темной кожей, крича на младших офицеров и логистов, переминающихся с ноги на ногу в полусумраке командного мостика. Большинство ламп взорвалось, только мерцали экраны когитаторов. Завитки белого дыма струей выбивались из разбитых кабелей, а экран визуального наблюдения был забит призрачными помехами. Слышались шипение искр и пара да выкрикивание приказов и проклятий. В остальном вокруг стояла тишина, привычный шум двигателей неожиданно смолк.

Строчки яркого зеленого текста доклада застрекотали по панели экрана, встроенного в командное кресло: структурные повреждения от боеголовки ракеты ограничивались достаточно малой территорией, но половина контрольных систем вышла из строя.

Двигатели остановились из-за экстренного отключения. Курдья знал, что они не включатся еще несколько часов, так как команда по ремонту сначала должна была проверить охлаждающие системы, до того как плазменные реакторы перегреются.

Сенсоры — самая тонкая и самая полезная вещь на любом корабле, — к всеобщему прискорбию, не работали. «Гидранэ Ко» фактически ослеп. Самым эффективным средством навигации, наведения и маневрирования стал обзор из иллюминатора.

— Фронтальный сенсориум сдох, сэр, — доложил техник, которому досталась невеселая обязанность поддерживать контакт между персоналом механикусов и экипажем корабля. — Но тыловые сенсоры в рабочем состоянии.

— И?

— У нас на экранах энергетические следы, идущие с дальней стороны планеты, сэр. Два крейсера направляются…

— С какой скоростью?

— Очень быстро, сэр. Наш корабль не приспособлен для таких гонок.

— Крейсеры космодесантников, — пробормотал Курдья. Великолепно. Его корабль временно ослеп и неисправен, но это не имело значения.

Настоящей целью залпа «Гериона» было предотвратить связь между тремя крейсерами Флота, иначе они смогли бы перехватить корабли десантников, на которых было не слишком много вооружения. Но один на один «Гидранэ Ко» имел мало шансов, даже находясь в полном порядке.

Курдья рухнул в командное кресло и нажал контрольную кнопку на подлокотнике. Если она еще рабоала, то сейчас где-то на нижних палубах прозвенит звонок, давая знак слуге-сервитору идти на мостик и принести графин с ликером из дьявольских ягод восьмидесятилетней выдержки и бокал. «Гидранэ Ко» все равно сейчас недееспособен, а в таких ситуациях Курдья всегда старался позволить себе маленькие радости, пытаясь убедить себя, что все еще не так плохо.

— Как бы я хотел никогда не получать под командование этот корабль, — задумчиво произнес он, дожидаясь выпивки в полумраке мостика.

Сарпедон посмотрел вокруг — он стоял в коридоре из огнеупорных плит, в который они ворвались прямо с главной палубы, постоянно ожидая атак со стороны техногвардейцев. Вокруг все еще горел Ад — в воздухе пылали исчезающие уравнения, а по пропитанному кровью полу ползли змейки ржавчины. Сейчас первоначальный шок уже прошел, но тут и там десантникам попадались заблудившиеся механикусы, призывающие заткнуться насмешливый баритон духа машины.

В наушниках раздался голос, сильно искаженный помехами:

— Командор Сарпедон, это «Вечное правосудие». Мы сможем вас забрать.

Сработало. Лигрис все сделал. Если технодесантник уцелел, а воины, приставленные к нему для охраны, доложили, что соединение с духом машины не прошло для него бесследно, то его вознаградят по справедливости.

— Принято, «Вечное правосудие», — ответил Сарпедон, стараясь перекричать шипение статики. — Готовимся к выходу.

Вокруг библиария собрались почти все Испивающие Души, кроме тех, что охраняли Лигриса. Он навскидку выстрелил в голову, высунувшуюся над грудой покореженного металла, промахнулся, на глаз прикинул расположение тела и выпустил очередь по укрытию. Кто-то вскрикнул.

Предательству не спрятаться.

— Испивающие Души! — закричал Сарпедон. — Готовьтесь к отступлению! Грэвус, Ворц, встречайте Лигриса и обеспечьте безопасный отход. Остальные — за мной!

«Гончая» и «Вечное правосудие» проскользнули с другой стороны орбиты Лаконии, где висели в зоне, недоступной для сенсоров, пока десантники занимали звездный форт, а затем платформу. Их двигатели, перегруженные из-за сумасшедшей скорости, излучали спаренный сигнал, в результате чего на сенсорах «Гидранэ Ко» появилась информация о корабле гораздо большем, чем просто крейсер.

Имперский звездолет решил не вмешиваться. Испивающие Души пролетели рядом с линейным флотом, воспользовавшись временно царящей суматохой и бездействием сенсоров. Только судно Адептус Механикус попыталось остановить их, открыв символический огонь из орудийных башен, но темно-пурпурная обшивка «Гончей» лишь слегка потемнела от выстрелов, больше ничего.

Ударными крейсерами управляли экипажи сервов под командованием небольших групп Испивающих Души. Они знали, когда надо запускать двигатели и открывать огонь, а когда лучше попридержать пыл. Оба корабля были переоборудованы для ближнего боя и сейчас элегантно спускались на платформу, все еще окутанную кольцами пара после выстрела «Гериона». Лигрис успел включить несколько оборонительных систем — прицельные батареи близкого действия и легкие волновые торпеды гарантировали, что больше к платформе никто не приблизится.

Из «Вечного правосудия» вырвалось двадцать «Громовых ястребов», направившихся к стыковочному доку, который подразделение Грэвуса заняло час назад. Десантники уже собрались рядом со станцией дозаправки, охраняя зону приземления.

Трюмы «Гончей» были пусты, все ее челноки усеивали корпус звездного форта. Лишившись средств для эвакуации войск, команда корабля решила подлететь прямо к станции, присоединившись к широкому корабельному проходу, по которому за столетия существования картеля прошла не одна тысяча обреченных. Сервы Ордена обеспечили безопасную стыковку, и Испивающие Души быстро покинули оружейные гнезда и точки сбора, поднявшись на борт крейсера.

Капеллан Иктинос, в отсутствие командора являющийся старшим по званию, лично проверил, чтобы приказы Сарпедона были выполнены с точностью, забрав с собой весь персонал, в том числе и священника Изера с его паствой.

Когда Испивающие Души поднялись на борт «Громовых ястребов», оказалось, что в кораблях осталось много места. Из высадившихся на платформу ста десантников в живых остались только шестьдесят три.

Как только они прибыли обратно на крейсер, «Вечное правосудие» изящно развернулось и запустило основные двигатели, чтобы как можно быстрее отправиться к краю системы на встречу с «Гончей», к точке перехода в варп. Позади остались тридцать семь мертвых десантников и неисчислимые тысячи тел техно-гвардейцев.

Когда «Упорный» восстановил свои системы и сумел сфокусировать сенсоры, миновав поле помех, два ударных крейсера Испивающих Души уже давно исчезли. Хлуру осталось только сидеть в командном кресле и смотреть, как умирает звездный форт. Весь обзорный экран занимала уродливая туша станции Ван Скорвольдов. Она засверкала, как молния, когда первые заряды взорвали ее металлическую оболочку.

— Вспомогательные топливные баки, — пробормотал Мание, командующий вооружениями «Упорного», когда завязь огня смяла кожу станции. — Они знали, что делали.

Скорее всего Испивающие Души заложили связки гранат или позаимствовали взрывчатку из арсенала картеля, снабдив ее таймерами. Каждый космодесантник проходил специальную тренировку по уничтожению крупных объектов, точно зная, куда заложить заряд для причинения максимального ущерба.

— Мы можем спасти станцию? — спросил консул.

— Никаких шансов, — ответил Мание.

Звездный форт опасно накренился по направлению к бледной сфере Лаконии. Мание оповестил Хлура, что первыми взорвались гравитационные стабилизаторы. Наверное, сработали мелтагранаты, объяснял он, хотя можно обойтись и обыкновенными, если знать, куда их класть.

Еще один взрыв, самый мощный, вырвал огромный кусок из тела станции. Пылающие обломки медленно скатились с корпуса, прежде чем погаснуть в вакууме. Теперь станция двигалась быстрее, тяжеловесно переворачиваясь, падая с орбиты.

Хлур должен был арестовать Ван Скорвольдов, разрушить их империю и реквизировать ее именем Администратума. Он думал, что провернул гениальную операцию: с помощью правильно поданных слухов привлек к миссии Испивающих Души, тем самым избавившись от ненужных потерь и сохранив собственные войска. Но вместо этого провалил миссию так позорно, как только мог: форт уничтожен, Флот поврежден, выгодный бизнес по переработке человеческого материала сгорел, Администратум потерпел колоссальные убытки. Правда, во всем можно было обвинить Ван Скорвольдов и хоть как-то сохранить лицо.

Хлур старался убедить себя, что самое худшее — это потеря миллиардов кредитов, сгоравших прямо на его глазах, но постоянно вспоминал об имперских службах, вся деятельность которых была посвящена публичному наказанию таких людей, как он.

— Ваши приказы, сэр? — Векк стоял перед ним, руки скрещены за спиной, как будто ничего не произошло.

— Я думаю, нам лучше последовать за ними, — устало произнес Хлур. — Мы их все равно потеряем, но могут возникнуть вопросы, если не попытаемся.

— Слушаюсь, сэр. — Флаг-капитан развернулся и стал выкрикивать приказы, словно они еще были важны.

Проклятый Хоботов. Чертовы десантники. Ни денег, ни славы.

Каллисфен Ван Скорвольд так и не нашел выхода из старого командного центра защитной платформы. Когда трение атмосферы Лаконии расплавило внешнюю оболочку, а по коридорам звездного форта понесся поток огня, он умер в муках, чувствуя, как сгорают на костях мускулы и кожа. В конце концов бывший коллекционер превратился в пепел, разбросанный по холмистым зеленым равнинам Лаконии вместе с миллионом тонн пылающих обломков.

Веритас Ван Скорвольд сумела добраться до спасательного челнока, который всегда держала наготове, и отлететь на порядочное расстояние от звездного форта, чтобы не попасть в воронку падения станции с орбиты. Она дрейфовала три дня, пока ее не подобрала команда «Гидранэ Ко», который висел на высокой орбите в ожидании хотя бы частичной ликвидации ущерба, нанесенного выстрелом Лигриса. Ее арестовали и тут же бросили в камеру. На корабле не работали системы безопасности, и содержание Веритас оказалось очень хлопотным делом, особенно когда она принялась кусать приставленных к ней охранников. До капитана Курдьи иногда долетали разговоры, что Испивающие Души специально оставили ее им, зная, какой это подарочек.

Каждому воину нужен погребальный костер. Командор Кэон получил свой, когда огонь прорвался сквозь обшивку звездного форта при входе в атмосферу Лаконии. Тело десантника сжечь очень трудно, но к тому времени, как орбитальная платформа распалась на сотни пылающих кусков, тело самого гордого из Испивающих Души уже обратилось в пыль.