"Принцесса Эрдо" - читать интересную книгу автора (Белкина Наталья Евгеньевна)

ГЛАВА XIV

Ей так и не сняли с глаз черной повязки, но теперь она могла пошевелить кистями и снова ощутила боль и острую ломоту в запястьях. Сжав зубы, Лана перетерпела боль и только потом сделала глубокий вздох. Пальцы ее теперь могли шевелиться.

Сейчас, когда она осталась одна, и за ней никто не наблюдал, она смогла даже связанными руками, наконец, стащить непроницаемую черную повязку со своих глаз. Но картина не изменилась. Все та же плотная темнота. В темницу не проникал свет. Но все равно Лана почувствовала себя хоть чуточку, но свободнее и принялась активно шевелить руками, чтоб еще более ослабить путы. Через некоторое время, превознемогая боль, ей удалось вынуть из веревок одну руку и облегченно вздохнуть. К ее ногам начали подбегать какие-то животные, которые становились от минуты к минуте все смелее и смелее. Один из них укусил ее за лодыжку, и принцесса вскрикнула. Зверьки отскочили с писком, догадавшись, наконец, что человек еще жив и трапезничать рано, но далеко не уходили.

Долгое время Лана сидела, замерев, на холодном полу темницы, время от времени погружаясь в болезненную дрему, из которой ее вырывали маленькие цепкие лапки, начинавшие царапать ноги. Они не давали ей забыться настоящим, спокойным сном, приходилось быть постоянно настороже. Принцесса опасалась быть съеденной, если позволит себе просто лечь на земляной пол и уснуть. Наконец, проведя таким образом несколько мучительных часов, она поднялась на ноги. Ей пришло в голову хотя бы на ощупь обследовать свою тюрьму.

Лана прислонилась к очень холодной и влажной каменной стене и стала медленно передвигаться вдоль нее, чтоб понять, в каком помещении она находится. Стена была гладкой, пол — земляной. Под ноги ей то и дело попадались зверьки, которые тут же отскакивали, недовольно попискивая. Она не знала, что барышням высших сословий, к коим она совсем недавно еще принадлежала, положено бояться этих хитрых животных.

Темница была маленькой, в ней не было ни окон, ни углов, только дверь, которая больше походила на нору, низкую и округлую. Но дверь эта была массивной и окованной железом, и не было ни малейшего шанса ее открыть.

Обойдя свою тюрьму по окружности, Лана решила пройти через центр, чтоб проверить, не стоит ли там, к примеру, лавки или чего-то, на что можно было сесть. Осторожно, выставив вперед обе руки и пробуя ногой пол, она стала продвигаться к центру темницы. Вскоре, наткнувшись на что-то, принцесса нагнулась и попыталась нащупать то, что возникло перед ней. Это было похоже на панцирь морского животного, округлый и с гладкой поверхностью предмет. Ей показалось, что он был сделан из металла, и она постучала по поверхности, чтоб убедиться в этом и проверить, полый ли он или нет. Но едва она сделала это, как из-под панциря раздался какой-то глухой стон или вой.

Лана отскочила назад, приготовившись к худшему. Послышался звон, словно что-то металлическое ударилось о камни стены. А вслед за этим недовольный голос, знакомый и на знакомом языке:

— Какого черта?!!

— Асмабика!!!

Лана изо всех сил пыталась вглядеться в непроницаемую тьму. Но не видно было даже очертаний, только слышно было, как дикарка поднимается и встает на ноги.

— Кто это? — спросила она недовольно уже на местном языке.

— Это я!

— Кто еще? Голос знакомый… Так это… ты что ли, ваше высочество?! Ха!

— Узнала?!

— Я подозревала, что мы с тобой еще увидимся, неженка!

Принцесса и сама не понимала, почему так обрадовалась дикарке, которую никак нельзя было назвать подругой.

— Я так рада…

— Ты рада? Чего это вдруг?

Лана услышала недоверчивую усмешку.

— Я думала, ты мертва.

— Хочешь сказать, тебя радует, что я жива? Интересно… Что это с тобой? А впрочем… Ты-то как здесь оказалась?

— Они думают, что я ведьма, — сообщила Лана.

— Ну, понятно. Вполне следовало ожидать. Раз уж я для них отродье сатаны, то ты и подавно. Это из-за мордашки твоей, наверняка.

— Ну… Это долгая история, — вздохнула принцесса, вспомнив Марио.

— Погоди-ка, — сказала Асмабика и зашуршала чем-то. Затем послышались скрежещущие звуки и возникли искры. В такой тьме они показались даже слишком яркими Лане.

— Экая штука, видела? Огниво называется. Ты, наверное, и не знала, что таким образом можно добывать огонь?

Под ногами дикарки загорелся какой-то клочок, она подняла его. Он оказался факелом, тусклым и коптящим. Пещера сразу стала светлой. Свет хоть и был очень тусклым и беспокойным, но после полной темноты понадобилась некоторое время для того, что бы привыкнуть даже к такому свету.

— Хорошо, что под дверью есть щель, — указала Асмабика на вход. А то бы мы с тобой задохнулись сразу.

Она присела на перевернутый таз и принялась рассматривать принцессу.

— Что это на тебе? Ого! Да ты прямо местная барышня! Что за наряд! Не хочу даже и спрашивать, что тут с тобой происходило.

— Я расскажу тебе как-нибудь.

— Боюсь времени не так много, завтра у нас с тобой судный день.

Лана посмотрела на то, под чем укрывалась Асмабика. Это был огромный медный таз, который валялся теперь перевернутым на полу.

— Это я от крыс пряталась, — пояснила дикарка, заметив направление взгляда.

— От крыс?

— Ты что не видела? Их тут сотни! Могут покусать во сне, могут вообще сожрать, если их много. Кровожадные твари! Единственные из всех животных, которые есть на любой обитаемой планете.

— И на Эрдо?

— Ручаюсь, что даже и во дворце, — усмехнулась дикарка. — Добрые охранники снабдили меня всем этим. Пришлось пригрозить, что я нашлю на них мор и болезни.

— Ты пыталась бежать?

— Нет. Гнева их солнечного бога они боятся больше, чем моего.

— Так что же делать?

Асмабика посмотрела на принцессу исподлобья и покачала головой.

— Бывала я в переделках. Выберемся, вот увидишь.

Лана подошла ближе и присела рядом с ней прямо на землю, подогнув ноги. Теперь можно было уже не заботиться о том, чтобы сохранять в порядке платье, прическу. Она взглянула на свои руки: они были покрыты царапинами, ногти обломаны, на запястьях остались следы от тугих веревок. Лана перевела взгляд на дикарку и только тут заметила красные рубцы на ее шее и руках. Нижняя губа ее распухла, а возле расположился густой синяк.

— Я слышала, тебя пытали? — спросила принцесса.

— А тебя, я вижу, нет, — ответила Асмабика, оглядывая девушку. — Это хорошо. Целой сгоришь.

— Ты же сказала, что мы выберемся?

Дикарка усмехнулась и поднялась на ноги. Факел начал гаснуть. Пещера медленно погружалась в вязкую мглу. Засверкали десятки бисерных глазок в углах.

— А ну пошли! — вскрикнула Асмабика и махнула факелом, отчего он разгорелся ярче, но лишь на несколько секунд. Послышался писк и шуршание лапок.

— Наверное, скоро рассвет. Обычно перед рассветом эти выть начинают молитвы свои. Слышишь?

Лана тоже слышала эти напевы, и уже не раз. Только теперь они звучали где-то наверху, глухо и поэтому особенно зловеще.

— Что же придумать?

Принцесса взглянула на Асмабику с надеждой, словно та и действительно знала верный способ избежать смерти. Ведь она уже бывала в стольких переделках, настоящая бандитка и смелая женщина. Но факел совсем погас, и она не успела разглядеть выражения ее лица. Только услышала:

— Сориентируемся по обстановке.

В наступившей темноте они замолчали. Словно с последним отблеском света исчезли и темы для разговоров. Или просто говорить было не о чем. Оставалось лишь ждать. В глубине души Лана надеялась, что Асмабика все же что-то уже придумала. Она ведь не из тех, кто отдается на волю случая, расчетливая, умная и сильная… Не такая как Лана… Как бы ей хотелось быть такой! Она, конечно же, не брала в расчет, что то, на что отважилась она, отправляясь в лес, тоже вполне можно назвать смелым и решительным поступком. И она не видела, не могла видеть, в это время слезы на глазах своей сокамерницы, которой так хотелось быть сильной.

— Это случится на рассвете. Так мне сказали, — проговорила Асмабика тихо.

— Думаешь, рассвет уже близко?

— Близко или нет… Не избежать…

Лана услышала в ее голосе нотки, которые ей так не хотелось бы слышать. И в ответ она ничего не сказала, но обе они услышали, как где-то наверху кто-то открыл скрипучую дверь, потом шаги, нескольких человек. И эти шаги приближались.

— Это по наши души, — подтвердила Асмабика то, о чем Лана и так уже догадалась.

Она подошла ближе к дикарке, словно это могло ей добавить хоть каплю мужества. Но ноги едва слушались ее. Она и без того была обессилена всеми прошлыми событиями, дорогой и голодом, о котором она и не вспоминала теперь.

— Ты… прости меня… не держи зла…, -услышала вдруг принцесса совсем другой голос, незнакомый, словно рядом с ними, несчастными пленницами, сейчас появился кто-то третий, новый и странный.

— Ты плачешь? Ты… ты боишься?

— Когда-нибудь это все равно должно было случиться, — ответил тот же новый странный человек неровным голосом Асмабики. — Я так жизнь прожила… Рисковала… Знала бы…

— Но мы еще живы!

— Если бы время не текло…

В этот момент начала открываться дверь, тяжело с натугой, вплыл свет, запрыгал по стенам зловеще. За ним не было видно тех, кто пришел за ними.

— Мы просто сдадимся?! — с отчаяньем спросила Лана в то время, как ей снова связывали руки и накидывали черный мешок на голову.

Она перестала видеть что-либо, но еще пыталась повернуться в ту сторону, где стояла Асмабика. Стражники начали ругаться и толкать ее к выходу. Но почему ей вдруг вздумалось упираться? Не могло же ей овладеть отчаяние, не свойственное ее высокой породе? Лана вдруг оттолкнула одного из неожидавших ничего подобного охранников, но не успела даже и шагнуть, как оказалась на холодном земляном полу. Ее подняли рывком и встряхнули хорошенько, разразившись при этом такой бранью, которой принцессе не приходилось слышать даже при дворе герцога.

— Тихо, — произнесла вдруг дикарка своим прежним чуть насмешливым тоном. — Ни к чему…

— Не разговаривать!!! — грозно, но с тревогой в голосе рявкнул один из тюремщиков.

Лана подчинилась и поплелась, не видя дороги и запинаясь. Кажется, ей стало немного легче. Она словно выплеснула что-то переполнявшее ее и явно лишнее. Ей показалось даже, что стало легче дышать сквозь душную черную мешковину, но все равно не могла унять взволнованное сердце.

Свет утреннего солнца пробился сквозь темноту мешка. Ему такие преграды были преодолевать не в первый раз. Но его еще совсем молодые лучи пока не способны еще были подпалить солому под сложенными дровами. Оставалось еще время для того, чтобы произнести обличительные речи и приговор двум ведьмам, время чтобы разгорячить ожидавшую зрелища толпу и прочитать ей назидания.

Палач сорвал с головы Ланы мешок, грубо дернув при этом совсем растрепавшиеся ее волосы. Свет больно ударил в ее лицо. Толпа реагировала на каждое движение монахов, привязывавших девушек к двум столбам над кострищем, комментируя и ругаясь.

— Что это? — спросила принцесса, заметив внизу круглые прозрачные диски, установленные возле эшафота.

— Не разговаривать!! — очень зло рявкнул салигард, следивший за ними.

— Это линзы, — сказала дикарка, за что сразу поплатилась. Салигард подскочил к ней и с размаху ударил по лицу. Асмабика вскрикнула, а толпа возликовала, одобряя поступок воина солнца. Лана сквозь падающие на лицо волосы посмотрела в ее сторону, но ничего не осмелилась произнести. Ее подруга по несчастью однако же взорвалась и принялась громко выкрикивать истеричные ругательства на одной ей знакомом языке. Испугавшись, видимо, что это могут быть какие-нибудь заклятья, салигард мгновенно закрыл ей рот кляпом и, скрежеща зубами, несколько раз ударил ее головой об столб. Принцесса увидела кровь на древесине и не смогла удержаться:

— Оставьте ее! Не нужно!!! Разве не Салар должен осудить ее!?

Салигард остановился, взглянул на судий и отпустил девушку. Голова ее тут же упала на грудь. Лана не спускала с нее глаз до тех пор, пока Асмабика не подала голос, тихо простонав. Принцесса не могла позволить себе произнести ни слова сочувствия и поддержки.

Судилище началось. Лана никого не могла видеть из-за яркого света утреннего солнца, из-за него зрители казались ей каким-то подвижным и громким сказочным монстром. Только красную мантию Фужака она очень отчетливо различала впереди себя. Он стоял на помосте, высоко воздев руки, призывая толпу к спокойствию. И когда она наконец-то утихла начал изрекать:

— Священные лучи Салара да покроют головы этих богомерзких вероотступниц!

После этих слов зрители взревели, соглашаясь и радуясь. Фужак уже не спешил их успокаивать. Нужный настрой появился. И только когда он снова поднял руки, народ смолк. Внезапно налетевший легкий порыв свежего ветра всполохнул его огненную мантию.

— На ваших глазах сейчас свершится святой суд! Если вечно светлый Салар возжелает предать смерти этих нечестивиц, солома под их ногами загорится священным огнем и поглотит их! Кара света небесного неизбежна!

Лана видела, как солома под костром начинала дымиться и даже чувствовала запах. Вот — вот вспыхнет огонь и… Монахи уж конечно позаботились о том, чтобы и солома, и дрова были достаточно сухими, чтоб вспыхнуть в один миг. Принцесса взглянула на Асмабику, но та безжизненно висела на столбе, по волосам медленно стекала кровь. Ей больше повезло. Возможно, она не очнется, когда огонь охватит их. Лана зажмурилась, поэтому не увидела, как в желтом чреве соломы появилось маленькое пламя. А все, кто находился рядом, увидели его, услышали треск, сначала легкий и робкий, а затем нарастающий и жесткий, даже сквозь обличающую и громогласную речь Фужака. И все заметили, как изменилось от ужаса лицо чужестранки, как часто она задышала и стала содрогаться в напрасных попытках вырваться из обволакивающих объятий густого дыма, как она начала кашлять, и услышали плач и жалобные слова на незнакомом и богопротивном языке. Аббат слетел с помоста, взмахнув красными крыльями своей мантии, ликуя и призывая толпу ликовать. Но толпа застыла. Она замерла, приготовившись увидеть страшную смерть.

Огонь, сожрав солому за несколько минут, начал с жадностью лизать сложенные под эшафотом поленья. Фужак смотрел на это с надменным и восторженным выражением на лице. Но вдруг оно начало меняться. Лицо аббата вытянулось, глаза сощурились. Никто и не понял, что легкий ветерок, помогавший пламени разгораться, принес с собой тяжелую дождевую тучу. Она совершенно внезапно выползла из-за высокой стены монастыря и ошеломила всех. Тут только все услышали и раскаты грома. Туча тут же скрыла светило и через пару мгновений обрушила плотный серый ливень на замерших от удивления зрителей, судий, салигардов, аббата и несчастных ведьм. Все это произошло так внезапно, что никто из зрителей казни и не думал убегать и прятаться от дождя. Все стояли вокруг помоста, онемев, и с чрезвычайным удивлением наблюдали как, огонь сначала начал утихать, прибитый каплями дым застелился по земле, не успевшее еще как следует разгореться пламя становилось все меньше и меньше, пока совсем не исчезло под обугленными и мокрыми поленьями.

Первыми очнулись знатные дамы. Те, что были в первых рядах, бросились под ближайшие крыши. Забыв о судилище, они в первую очередь спасали свои дорогие платья и прически. На площади остались лишь крестьяне, которым стало интересно, как поведет себя теперь аббат и чем закончиться эта интригующая ситуация. Фужак стоял столбом посреди двора, не боясь лившейся на него воды. Здесь же оставались и все салигарды, наблюдая за тем, как огонь скрывается под почерневшими поленьями, превращаясь в белый и уже совсем беспомощный дым. Только Эйдар с решительным видом подошел к аббату. Но ничего не произнес. Его взгляд был достаточно выразителен и довольно красноречив. А лицо его святейшества даже сквозь сплошной поток выглядело посеревшим, и видно было, как напряжены его скулы. Он и попытки не сделал возразить, когда Бранд направился к эшафоту, поднялся по дымящейся лестнице и снял со столба обмякшее тело принцессы…

Лана очнулась, открыв лишь глаза и боясь пошевелиться. Ее одежда была мокрой и насквозь пропахшей дымом. В том месте, где она сейчас находилась, было гораздо светлее, чем в их прежней темнице. Девушка приподняла голову и сумела разглядеть сырые каменные стены и воткнутый в одну из них чадящий факел. У самого потолка светлело окно. На нем сидела какая-то птица и внимательно разглядывала принцессу. Послышался стон. В углу, где ее едва можно было разглядеть, зашевелилась Асмабика. Лана попыталась подняться, чтоб подойти к ней, но лишь вздохнула глубже, и ее тут же задушил кашель. Некоторое время она не могла даже сдвинуться с места. Когда же она, наконец, сумела сделать несколько шагов в направлении к лежавшему на полу телу дикарки, та уже открыла глаза.

— Тебе… нужно перевязать рану. У тебя… кровь.

— Голова болит, — едва шевеля губами, проговорила Асмабика.

— Не удивительно, — покачала головой ее подруга по несчастью, присела к ней и нахмурилась, осматривая рану: — Наверное, нужны лекарства. Я не знаю… не сумею ничего сделать.

— Тебя никто и не просит…

— Тебе лучше не разговаривать.

— Откуда… ох… откуда ты знаешь?

— Марио говорил, что разговоры отнимают у людей много энергии. Марио, это… — Лана забыла, что Асмабика не знала, о ком она говорит, но та снова закрыла глаза. Но она осталась в сознании, потому что послышалось тихое:

— Так мы не сгорели?

— Нет. Дождь пошел…

— Да мы с тобой везунчики, — она даже нашла в себе силы улыбнуться.

— Да, но опять взаперти. Возможно, Фужак не поверил знамению.

— Кто не поверил? Ты тут освоилась совсем, я смотрю. Ну, еще бы! Как тебе пришлось тут? Туго? Неженка…

— Не разговаривай так много!

— Да не нужно проявлять обо мне заботу!

Дикарка сделала попытку приподняться. Ее лицо тут же исказилось от боли. Она поднесла руку и ощупала рану на своей голове: ладонь окрасилась красным.

— Черт возьми! Кровь все еще течет!

— Тебе лучше поспать, — предложила Лана.

— Да отвяжись ты от меня!

Принцесса опустила глаза, почувствовав обиду:

— Разве нам не нужно держаться вместе и помогать друг другу? Разве мы не в одинаковом положении?

Асмабике все же удалось подняться, она встала на ноги и прислонилась к стене их карцера.

— Ты и тут принцесса или кто там? Княжна, как я слышала. А я и там, — она показала рукой куда-то вверх, имея в виду, наверное, свой дикий космос, — оборванка и преступница, и здесь — ведьма.

— Но ведь и меня считают ведьмой! — возразила Лана.

Дикарка покачала головой, нахмурившись при этом от боли, но вдруг насторожилась, прислушиваясь:

— Не заметила? Там как-то неспокойно.

Лана не прислушивалась до этого, но сейчас и она заметила не характерный для обычно спокойного монастырского подворья суетный шум.

— Что-то происходит.

Девушки не успели сделать даже предположения, как услышали быстрые и тревожные шаги за дверью, лязганье запора, скрип петлиц. В дверном проеме, освещенный большим коптящим факелом, стоял сам рыцарь Бранд.

— К монастырю приближается барон Ульгерд! — выпалил он, едва переводя дыханье, и взял паузу, чтоб отдышаться.

Лана пристально смотрела на него, не понимая, зачем он появился на пороге ее тюрьмы и почему так спешил, идя сюда. А он отдышался и ответил на ее безмолвный вопрос:

— Сейчас здесь будет жарко. Он намерен брать монастырь приступом. Совсем потерял совесть и честь… Тебе можно уйти… убежать сейчас под этот шум…

— Ты меня отпускаешь? — усомнилась Лана.

— Отпускаю, — произнес он, печально и пристально взглянув на княжну де Мадуфас. — Я верю в знамения Салара, а вот наш аббат, боюсь не поверил. Нужно воспользоваться ситуацией. Я выведу тебя сейчас отсюда, пока Ульгерд не окружил нас со всех сторон.

Лана оглянулась на Асмабику. Она стояла, держась за стену, слегка пошатывалась, и не понимала их разговора на эспанском.

— Только тебя, — заметив ее взгляд, уточнил Эйдар с беспокойством.

Принцесса заволновалась. Она прекрасно осознавала, на что идет Эйдар, отпуская ее, чем рискует и чем поступается. Но…

— Времени нет, — сказал салигард, оглядываясь.

— Прости, — тихо сказала Лана и отступила на шаг назад.

— Что? — не понял рыцарь.

— Я не пойду без Асмабики.

Эйдар побелел, сжал губы.

— Она не ведьма. Мы… вместе…

Дверь закрылась. Принцесса вздрогнула от этого звука. Повернулась к дикарке.

— Какой симпатяга, — сказала та. — Что ему было нужно?

— Он… сказал, что на монастырь напали…

— Примчался, чтоб сказать нам это? Что за дела? Что ты так смотришь?

Лана выглядела совсем потерянной.

— Боишься этих захватчиков? Это после того-то, что мы с тобой уже пережили? — с иронией поинтересовалась Асмабика.

— Нет…

— Да что такое?!

Принцесса не могла найти никаких слов, чтоб объяснить ей, зачем приходил рыцарь, и почему так громко хлопнул тяжелой дверью и с таким ожесточением стукнул засовом. Вместо этого, она спросила обеспокоено:

— Я не слышала его удаляющихся шагов… Как думаешь, он все еще здесь? Может быть…

— Что-то не так?

Асмабика подошла ближе, она прихрамывала. Видимо это были последствия падения катера. А может быть и пыток…

— Может быть, мы сумеем воспользоваться этой ситуацией? Может быть, она на руку нам? Ты это хотела сказать? Как-то ты странно выглядишь… Кто этот рыцарь? Что он сказал?

— Это мой знакомый. Я жила в замке. Знаешь… Возможно, я расскажу тебе потом…

— Т-с-с! — Асмабика прислонила палец к губам. — Ты права. За дверью шум, слышишь?

Засов снова загрохотал. Лана заволновалась. Она понимала, что там, за дверью, все это время обдумывалось, прочувствовалось и принималось слишком сложное для воина солнца решение. Это сразу же прочиталось на его лице, как только он снова показался на пороге темницы. Эйдар ни слова больше не произнес. Рыцарь спрыгнул со ступенек, отделявших келью от входа, двумя шагами подскочил к Лане и, схватив ее за руку, повел к выходу.

— Асмабика! Скорее! За нами! — успела только крикнуть принцесса.