Ричард Матесон Какое бесстыдство!

Автомобили резко затормозили и стали, послышались ругань и проклятия. Пешеходы с испуганными возгласами бросились врассыпную.

Огромный металлический шар появился прямо из воздуха посреди перекрестка.

— Что такое? — пробормотал регулировщик, сходя со своего бетонного пятачка.

— Вот это да! — воскликнула какая-то секретарша, глядя на улицу из окна третьего этажа. — Что же это такое?

Возбужденная толпа зевак приблизилась к шару.

Открылась круглая дверь. Из люка выпрыгнул мужчина. Он с любопытством огляделся.

— Что это такое? — проворчал регулировщик, доставая блокнот. Нарываетесь на неприятности, а?

Мужчина улыбнулся. Те, кто стоял поближе к нему, услышали:

— Я профессор Роберт Уэйд. Прибыл сюда из 1954 года.

— Похоже, похоже, — буркнул полицейский. — Прежде всего уберите отсюда свое изобретение.

— Но это невозможно, — сказал мужчина. — Во всяком случае, сейчас.

— Невозможно? — Регулировщик направился к шару и толкнул его. Тот не шелохнулся. Полицейский пнул его и охнул.

— Не надо, — проговорил пришелец. — Это бесполезно.

Полицейский сердито открыл дверь и заглянул внутрь шара. Он издал какой-то ужасный звук и попятился.

— Что? Что? — вскричал он не своим голосом.

— В чем дело? — спросил профессор.

Лицо полицейского было угрюмым и возмущенным. Зубы стучали.

— Если вы… — начал профессор.

— Молчать, грязный пес! — взревел полицейский. Профессор испуганно попятился. Полицейский заглянул внутрь шара и извлек оотуда несколько предметов.

Что тут началось!

Женщины отвернулись с возгласами омерзения. Мужчины, разинув рты, вытаращили глаза, будто паралитики. Маленькие дети украдкой норовили подобраться поближе. Молодым девушкам стало дурно, некоторые лишились чувств. Полицейский торопливо спрятал предметы под китель и придерживал их дрожавшей рукой. Другой он ухватил профессора за плечо.

— Паразит! — проревел он. — Свинья!

— Смерть ему! — в один голос закричали несколько возмущенных дам.

— Какое бесстыдство! — проговорил какой-то священник, краснея до корней волос.

Профессора потащили по улице. Он упирался и причитал, но гвалт толпы заглушал его жалобы. Со всех сторон на него сыпались удары — зонтиками, тростями и свернутыми в трубочку журналами.

— Мерзавец! — кричала толпа. — Распутник! Какая мерзость! Отвратительно!

Но в переулках, в венозных барах, биллиардных за улыбками и издевательствами прятались дикие фантазии. По городу быстро разнесся слух.

Профессора отвели в тюрьму. У шара поставили двух полицейских. Они с любопытством заглядывали внутрь.

Главный комиссар Каслмолд рассматривал неприличные фотографии, когда зазвонил видеотелефон.

Он вздрогнул, щелкнув вставными челюстями, быстро собрал снимки и бросил их в ящик стола. Придав физиономии официальное выражение, он включил связь. На экране появился капитан Рэнкер.

— Комиссар, — почтительно проговорил он, — простите, что прерываю ваши размышления…

— Ну, что там стряслось? — нетерпеливо и резко спросил Каслмолд.

— У нас новый арестант. Говорит, что прибыл к нам на машине времени из 1954 года.

Капитан воровато огляделся.

— Что вы там ищете? — проворчал комиссар. Капитан сунул руку в стол, вытащил три предмета и положил их так, чтобы Каслмолду было хорошо видно. Глаза комиссара чуть не выскочили из орбит.

— О-о-о! Откуда это?

— Они были у арестованного.

Каслмолд прямо ел эти штуки глазами. У него началось легкое головокружение.

— Я сейчас приеду, — выдавил наконец комиссар. Он отключил связь, подумал секунду, снова включил. Капитан Рэнкер отдернул руку со стола.

— Ничего не трогать. Понятно?

— Да, сэр, — испуганно ответил капитан, заливаясь краской. Каслмолд усмехнулся и снова выключил связь. Потом он похотливо крякнул и выскочил из-за стола.

— Ха! — крикнул он. — Ха-ха!

Шаги. Грузный надзиратель отпер дверь.

— Вставай, ты! — презрительно прорычал он. Профессор Уэйд поднялся, возмущенно глядя на тюремщика, и вышел из камеры.

— Направо! — скомандовал надзиратель. Уэйд повернул направо.

— Лучше бы я дома остался, — пробормотал он.

— Молчать, сладострастный пес!

— О! Довольно! — воскликнул Уэйд. — Вы тут все с ума посходили. Нашли…

— Молчать! — взревел надзиратель. — Не сметь произносить в моей чистой тюрьме грязные слова!

Уэйд посмотрел на надзирателя.

— Это уже слишком.

Его провели в комнату с табличкой «Капитан Рэнкер, начальник контрольной полиции». Когда Уэйд вошел, капитан торопливо поднялся из-за стола, на котором под белой салфеткой лежали те самые три вещицы. Пронзительные глаза уставились на Уэйда.

— Садитесь, — сказал капитан.

— Садитесь, — повторил как эхо комиссар. Капитан извинился. Комиссар ухмыльнулся.

— Садитесь, — повторил Каслмолд. Профессор сел и взглянул на капитана.

— Может быть, вы мне объясните…

— Молчать! — рявкнул Рэнкер.

Уэйд сердито хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

— Я не буду молчать! Мне уже надоело слушать всю эту дурацкую чепуху. Вы заглянули в мою машину времени, нашли там эти предметы и… — Он сдернул белую салфетку. Комиссар и капитан ахнули и подскочили, словно Уэйд оголил зады их собственных жен.

— Ради бога! — гневно проговорил он. — В чем дело? Это же продукты. Продукты! Просто продукты!

Услышав это трижды повторенное слово, оба офицера съежились, как будто на них обрушился шквал.

— Заткни свой грязный рот, — задыхаясь, проговорил капитан. Мы не намерены слушать похабщину.

— Похабщину? — удивленно переспросил Уэйд. — Я не ослышался?

Он взял в руки один из предметов.

— Это пачка галет. Вы хотите сказать, что это похабщина?

Капитан Рэнкер зажмурился. Его трясло. Старый комиссар, скривив побелевшие губы, не сводил с профессора хитрых маленьких глазок. Уэйд взял два других предмета.

— Банка ветчины! — возмущенно кричал он. — Фляжка кофе! Что же вы нашли похабного, черт побери, в ветчине и кофе?!

Профессор умолк, и в комнате наступила мертвая тишина. Наконец Каслмолд кивнул и многозначительно кашлянул.

— Капитан, — сказал он, — я хочу с глазу на глаз остаться с этим мерзавцем. Мне необходимо докопаться до сути этого безобразия.

Капитан посмотрел на комиссара, кивнул, и, ни слова ни говоря, вышел из кабинета.

— А теперь, — сказал комиссар, усаживаясь в кресло Рэнкера, скажите мне, как вас зовут?

В голосе его сквозили медоточивые нотки. Уэйд вздохнул и снова сел в кресло.

— Я прибыл из 1954 года в своей машине времени. На всякий случай я захватил с собой немного… продуктов. А теперь мне говорят, что я грязный пес. Ничего не понимаю.

Каслмолд скрестил руки на груди и медленно кивнул.

— М-м-м. Ну что ж, молодой человек. Я, пожалуй, поверю вам. Это возможно. Историки рассказывают о такой эпохе, когда…э-э… физиологическая поддержка организма осуществлялась через рот.

— Я рад, что хоть кто-то мне поверил, — сказал Уэйд. — Но расскажите мне, что тут у вас за положение с продуктами?

Комиссар слегка покраснел при последнем слове. А Уэйд опять удивился.

— Разве возможно, — спросил он, — чтобы слово… «продукты» стало неприличным?

Услышав это слово опять, Каслмолд убрал белую салфетку и уставился сальным взором на банку, пачку и фляжку. Он облизал пересохшие губы. Уэйд смотрел на комиссара, и в нем поднималось чувство, близкое к отвращению. Старый Каслмолд дрожащей рукой гладил пачку галет, как будто это была нога танцовщицы из кордебалета.

— Продукты, — произнес он со сладострастием. Потом быстро вернул салфетку на место. — П… ну что ж, — проговорил он.

Уэйд откинулся в кресле, чувствуя, как по телу разливается жар. Он потряс головой и поморщился.

— Невероятно, — пробормотал он. Чтобы не встречаться взглядом со старым комиссаром, Уэйд опустил голову. Затем он поднял глаза на Каслмолда и увидел, что тот опять заглядывает под тряпицу с трепетом юнца, впервые попавшего на стриптиз.

— Комиссар?

Каслмолд вздрогнул и выпрямился.

— Да, да, — проговорил он, сглотнув слюну.

Уэйд встал, сдернул салфетку, расстелил ее на столе, положил на нее продукты и завязал в узелок.

— Я не хочу развращать ваше общество, — сказал он. — Позвольте мне собрать необходимые сведения о вашей эпохе, а потом я отправлюсь обратно и возьму свои… и возьму это с собой.

Страх отразился на лице старого комиссара.

— Нет! — крикнул Каслмолд. Уэйд подозрительно посмотрел на него. — Я хочу сказать, — залопотал комиссар, — что нет нужды торопиться. В конце концов… — он развел худыми руками, — вы мой гость. Давайте сходим ко мне домой, там мы немного…

Он прокашлялся, затем поднялся и подошел к Уэйду. Его рука легла на плечо профессора, а на лице появилась улыбка гостеприимного шакала.

— Все необходимые сведения вы сможете найти в моей библиотеке.

Уэйд промолчал.

— Но узелка лучше здесь не оставлять. Возьмите его с собой. Каслмолд хихикнул. Уэйд посмотрел на него с еще большим подозрением. Комиссар постарался закончить фразу как можно суше: — Мне неприятно это говорить, но здесь никому нельзя доверять. Неизвестно, что может произойти. — Он посмотрел на узелок. — Бывают совершенно беспринципные люди.

Сказав это, Каслмолд направился к двери, чтобы избежать возражений. Взявшись за ручку, он проговорил:

— Подождите тут, я выпишу бумагу о вашем освобождении.

— Но…

— Не за что, не за что, — сказал Каслмолд и вышел из кабинета.

Профессор Уэйд покачал головой. Потом он извлек из кармана пальто плитку шоколада.

— Лучше спрятать ее подальше, — пробормотал он себе под нос, а то это может плохо для меня кончиться.

Как только они вошли в дом, Каслмолд сказал:

— Дайте-ка ваш узелок, я уберу его в свой стол.

— Это ни к чему, — ответил Уэйд, едва сдерживая смех при виде нетерпеливого выражения лица комиссара. — Это будет слишком большим… искушением.

— Для кого? Для меня? — воскликнул Каслмолд. — Ха! Это смешно. — Он продолжал держаться за узелок. — Знаете что? Мы пойдем в мой кабинет, и я буду охранять ваш узелок, пока вы выписываете сведения из моих книг. Ну как?

Уэйд пошел за комиссаром в кабинет с высоким потолком. Он все еще никак не мог понять. «Продукты». Он произнес это слово про себя. Обыкновенное слово. Но, как и все на свете, слово это может иметь любое значение, какое припишут ему люди.

Он заметил, как Каслмолд поглаживал узелок, а в глазах его сверкали хитрые огоньки. Уэйд подумал, что бы произошло, если б он оставил здесь с… Ему стало смешно оттого, что он не произнес этого слова. Значит, на него уже тоже действует.

Они прошагали по большому ковру.

— У меня лучшая коллекция в городе, — похвалился комиссар. Полная, без купюр.

— Это хорошо, — пробормотал Уэйд. Он стал оглядывать книжные полки. — А у вас есть?.. — Уэйд повернулся к комиссару.

Тот уже сидел за столом. Он развернул узел и смотрел на банку ветчины, как нищий смотрит на слиток золота.

— Комиссар! — рявкнул Уэйд.

Каслмолд подскочил и выронил банку. Он тут же исчез из виду, а мгновение спустя появился из-за стола, крепко держа банку обеими руками.

— У вас есть книга по истории? — поинтересовался Уэйд, едва сдерживая смех.

— Да, сэр! — выдохнул Каслмолд. — Лучшая книга в городе.

Он вышел из-за стола и снял с полки толстый том.

— Вот. Я сам перечитывал его на днях.

Он протянул книгу Уэйду, и тот сдул с обложки облако пыли.

— Ну вот, теперь садитесь и выписывайте все, что нужно. Я сейчас принесу вам бумагу. — Каслмолд выдвинул верхний ящик и вытащил оттуда блокнот. — А за свои п… не беспокойтесь.

— А куда вы собираетесь идти?

— Никуда! Никуда! — успокоил его комиссар. — Я останусь тут и буду стеречь ваши…

Уэйд уселся в кресло, раскрыл книгу и поднял глаза на комиссара. Каслмолд потряхивал фляжкой с кофе и слушал бульканье. На его лице застыло идиотское выражение.

«Разрушение способности земли давать п… произошло вследствие глобального использования бактериологического оружия, — читал профессор. — На Земле исчезла растительность. Погибла также основная часть животных, дававших м… и м… В океане исчезли съедобные водоросли и рыба. Невозможным стало также использование водных источников. Кроме того…»

Уэйд оторвался от книги и взглянул на Каслмолда. Тот, откинувшись в кресле, вертел в руках пачку галет. Уэйд быстро дописал выбранный абзац и закрыл книгу. Он поднялся, поставил книгу на место и пошел к столу.

— Мне пора уходить, — сказал он.

— Уже? — Глазки комиссара забегали по комнате, как будто высматривая что-то. — А может, кольнемся? — спросил он.

— Что?

— Кольнемся.

Уэйд почувствовал, как комиссар взял его за руку и повел обратно к столу.

— Садитесь.

Уэйд сел. Комиссар подкатил к нему громоздкий стол в виде ящика. Сверху между кнопками торчали блестящие щупальца, свисавшие во все стороны и оканчивающиеся тупыми иглами.

— Это мы так… — комиссар воровато огляделся, — выпиваем, тихо закончил он.

Уэйд смотрел, как комиссар взял одно из щупалец.

— Дайте-ка руку.

— А это не больно? — спросил Уэйд.

— Совсем не больно. Не бойтесь.

Он взял руку Уэйда и воткнул иголку в ладонь. Уэйд охнул. Боль утихла почти мгновенно.

— Это, наверное… — начал Уэйд. И тут же по его жилам пробежала теплая успокаивающая волна.

— Ну как, хорошо?

— Это вы так пьете?

Каслмолд воткнул иголку себе в ладонь.

— Не у каждого такой шикарный бар, — горделиво сказал он. Этот бар мне подарил сам губернатор. За службу. За поимку пом-банды.

Уэйд погружался в нирвану. Он решил, что пора уходить.

— Пом-банды?

Каслмолд присел на краешек стула.

— Это сокращенно от… хм… помидорной банды. Шайка преступников, которые пытались выращивать и продавать помидоры.

— Ужас, — пробормотал Уэйд.

— Да, это было серьезное дело.

— Серьезное. По-моему, с меня хватит.

— Может, ершичка? — сказал Каслмолд, поднимаясь, чтобы нажать кнопку.

— Довольно, — повторил Уэйд.

— Ну как? — спросил Каслмолд.

Уэйд заморгал и затряс головой, разгоняя туман.

— Хватит, — сказал он, — у меня голова кружится.

— А сейчас как? — спросил Каслмолд.

Уэйд почувствовал, что ему становится еще жарче. Казалось, по венам бежит огонь. Голова шла кругом.

— Хватит! — крикнул он, силясь подняться.

— А теперь каково?

— Хватит!

Уэйд хотел выдернуть иглу, но рука онемела и не двигалась.

— Выключите, — вяло проговорил он.

— А теперь как? — выкрикнул Каслмолд, и Уэйд почувствовал, как пламя охватило все тело. Он попытался встать, но не смог. Голова отяжелела, глаза закрылись. Каслмолд выключил «бар».

Звук. Мозг попытался осознать его. Казалось, голова зажата между двумя раскаленными камнями. Уэйд открыл глаза. Комната плыла в какой-то дымке. Он потряс головой. Ему показалось, что мозги зазвенели. Пелена начала рассеиваться. Он увидел Каслмолда за столом.

Тот жрал.

Комиссар наклонился вперед, лицо его было темно-багровым. Казалось, он совершает некий плотский обряд. Его глаза не отрывались от продуктов, лежавших на салфетке. В руке он держал фляжку, и она стучала о его зубы, когда Каслмолд делал глоток, содрогаясь всем телом и громко причмокивая губами.

Он отрезал себе еще ломоть ветчины и заложил его между двумя галетами. Дрожащей рукой он поднес бутерброд к мокрым губам, откусил и начал громко чавкать. Глаза его сверкали лихорадочным блеском. Лицо Уэйда скривилось от омерзения. Он неотрывно смотрел на комиссара. Тот время от времени бросал взгляд на какие-то фотографии и снова жевал.

Уэйд попытался пошевелить руками. Они одеревенели. С великим трудом он выдернул иголку из ладони. Комиссар ничего не слышал. Он всецело предался оргии чревоугодия.

Уэйд попробовал пошевелить ногами. Те были словно чужие. Он понял, что просто упадет ничком, если встанет. Он впился ногтями в ладонь. Никаких ощущений. Затем он мало-помалу начал чувствовать боль, которая прояснила голову.

Уэйд продолжал наблюдать за комиссаром. Каслмолд смаковал каждый кусочек и вздрагивал всем телом. Уэйду показалось, что комиссар совершает плотское действо с пачкой галет. Он собрал всю свою волю, чтобы прийти в себя. Ему необходимо вернуться домой.

Каслмолд прикончил галеты. Водя по бумажке слюнявым пальцем, он собрал крошки, а потом слизал их языком. Затем он перевернул фляжку над разинутым ртом, и оттуда упало несколько капель.

Он вздохнул и положил фляжку на стол. Снова посмотрел на фотографии, оттолкнул их и откинулся в кресле. Через несколько минут голова его упала на грудь, и по комнате разнесся громовой храп.

Уэйд все никак не мог совладать с собой. Он встал и, шатаясь, двинулся к столу Каслмолда. Голова кружилась. Он обошел стол и, уцепившись за кресло Каслмолда, попытался прийти в себя. Тут его взгляд упал на фотографии на столе.

Это были фотографии продуктов. Кочан капусты, жареная индейка. На некоторых снимках полуобнаженные девицы протягивали зрителю помидоры, зеленый лук, сушеные апельсины.

— О, господи, скорее обратно! — пробормотал Уэйд. Он уже почти дошел до двери, когда понял, что не знает, где находится его машина времени. Ему пришлось вернуться к столу Каслмолда. Он присел и начал выдвигать ящики. В самом нижнем он нашел то, что искал — странную трубку-пистолет.

— Вставайте, — сказал он сердито, пихнув комиссара в плечо.

Ничего не понимая, Каслмолд уставился на Уэйда. Он попытался улыбнуться, и с его губ слетела крошка.

— Послушайте, молодой человек!

— Молчать! Вы отвезете меня к моей машине времени.

— Погодите, надо…

— Немедленно.

— Не шутите с этой штуковиной, — предупредил Каслмолд. — Она опасная.

— Вставайте и пошли к вашей машине.

Каслмолд вскочил и двинулся к двери. На полпути он вдруг схватился за живот и согнулся пополам.

— Ой! Это продукты, — простонал он.

— Поделом вам, — сказал Уэйд.

Каслмолд опустился на корточки.

— Ох! Умираю.

Он рванулся к туалету, и там его вырвало. Наконец он, спотыкаясь, вышел, бледный и перепуганный. Закрыв дверь, он привалился к ней и снова застонал.

— Идемте, — сказал Уэйд.

Они ехали в машине. Комиссар сидел за рулем. Уэйд — рядом, с оружием наготове.

— Я хочу извиниться за… — начал комиссар.

— Не отвлекайтесь.

— Мне не хотелось бы быть негостеприимным.

— Замолчите.

— Молодой человек, знаете, как можно заработать много денег?

Уэйд знал, что за этим последует, но все же спросил:

— Как?

— Очень просто.

— Доставлять вам продукты, — закончил Уэйд.

— А что же в этом плохого?

— И вы еще спрашиваете.

— Послушайте, молодой человек. Сынок…

— О господи! Прекратите, — проговорил Уэйд, гадливо передернув плечами. — Вспомните, чем вы занимались у себя в туалете.

— Ну, это с непривычки. Но теперь я… я понял, что это такое.

Машина свернула за угол. Далеко впереди Уэйд увидел свою машину времени.

— Лучше забудьте об этом, — посоветовал он.

На лице Каслмолда отразилось отчаяние. Его пальцы впились в руль.

— Значит, вы не измените своего решения? — с угрозой спросил он.

— Вам и так повезло, что я не стреляю в вас.

Каслмолд замолчал. Они подкатили к машине времени и остановились.

— Скажите полицейским, что хотите осмотреть все лично, — велел Уэйд комиссару.

— А если не скажу?

— Тогда получите то, что вылетит из этой трубки.

Подошли полицейские.

— В чем дело? О, комиссар?

Лицо полицейского расплылось в улыбке.

— Я хочу осмотреть эту… штуковину.

— Да, сэр.

— Я кладу трубку в карман, — тихо проговорил Уэйд.

Комиссар молча вылез из машины. Они с Уэйдом подошли к аппарату. Каслмолд громко сказал:

— Я пойду первым.

Кости комиссара хрустнули, когда он потянулся к поручню над люком. Он с трудом подтянулся. Уэйд подтолкнул его и услышал, как Каслмолд ударился головой о крышку люка.

Свободной рукой Уэйд ухватился за поручень, но сил, чтобы подтянуться, не хватало. Он взялся за поручень обеими руками, подтянулся и просунул ноги в люк. В этот миг Каслмолд выхватил у него из кармана оружие.

— Ага! — торжествующе вскричал он.

— Ну, и что вы намерены делать? — спросил его Уэйд.

— Вы возьмете меня с собой. Я отправлюсь вместе с вами.

— Но здесь только одно место.

— Тогда отправлюсь я, — заявил комиссар.

— Вы не сумеете включить машину.

— Вы мне объясните.

— Или?

— Или я вас уничтожу.

— А если объясню? — спросил Уэйд.

— Тогда останетесь здесь до моего возвращения.

— Не верю я вам.

— У вас нет выбора, молодой человек, — хихикнул Каслмолд. — А теперь объясните, как действует эта машина.

Уэйд полез в карман.

— Не двигаться! — предупредил его Каслмолд.

— Вы не хотите, чтобы я достал инструкцию?

— Доставайте. Но осторожнее. Что это? Это же не бумага.

— Нет. Это плитка шоколада, — произнес Уэйд. — ТОЛСТАЯ плитка сладкого сливочного шоколада.

— Давайте сюда!

— Нате берите.

Комиссар рванулся вперед. Он потерял равновесие и на мгновение направил дуло пистолета в пол. Одной рукой Уэйд схватил комиссара за шиворот, а другой — за брюки между ног и вытолкал из люка. Послышались вопли. Уэйд швырнул наружу шоколадку и крикнул, давясь со смеху:

— Сладострастный пес!

Затем он захлопнул люк, сел в кресло и включил приборы, мысленно потешаясь над тем, как комиссару придется изворачиваться, чтобы оставить шоколадку себе.

Мгновение спустя перекресток опустел.

Машина замерла. Открылся люк, из него выпрыгнул Уэйд. Его тут же окружили коллеги и ученики.

— Все таки ты сумел! — сказал его лучший друг.

— Конечно, — сказал Уэйд, испытывая удовольствие от двусмысленности этой фразы.

— Это надо отпраздновать, — сказал друг. — Приглашаю тебя сегодня в ресторан и угощаю самым большим и вкусным бифштексом. Эй, в чем дело?

Профессор Уэйд заливался краской.