"Разведывательно-диверсионная группа. «Док»" - читать интересную книгу автора (Негривода Андрей Алексеевич)30 августа 1990 г. «Грады».[33]…Земля все сыпалась и сыпалась с неба… Это был самый настоящий ад!.. Армагеддон в день Страшного суда… И судил Господь грешников по их деяниям. Но только… Что-то в этом светопреставлении было не так, неправильно было… Те, кто был постарше да поопытнее, те, кто не единожды нарушал заповедь Господню: «Не убий!», будучи прожженными вояками-профессионалами, те-то как раз и сумели выжить… А вот неопытные мальчишки-солдатики, совсем еще мальчики, спрятавшиеся неумело, впопыхах, не понявшие в первый момент, что Геенна Огненная бьет прямо в них, они-то и умирали… Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. — содрогалась земля, разрываемая огненными смерчами, и разбрасывала далеко в стороны свою сухую, вперемешку с камнями и деревьями, черную плоть. — Б-бах! Б-бах-бах-бах! Б-бах!.. И не было на этом пятаке, на этом затерянном в горах плато места, куда не заглянуло бы разгневанное око Господне… И указывал перст Божий на тех, кому выпало умереть — и они умирали… Страшно… Разлетаясь кусками и кусочками своих, еще не успевших нагрешить тел… Не понимая, за что же их так сурово покарали архангелы небесные, мечущие молнии… Бах-бах-бах! Бах-бах-бах! — Раз за разом падали молнии на уставшую от гнева Божьего землю. — Бах-бах-бах-бах!.. И вздохнув обреченно, вставала земля дыбом в очередной раз и опадала вниз, на головы тех, кто сумел спрятаться в этой огненной круговерти, как бы желая похоронить и их… «…Как же так?! Что же это?! Как такое вообще может быть?! — надрывалась от крика бьющаяся в голове Филина, словно птица в силках, мысль. — Они же нас мочат!!! Свои же!!! Кто мог отдать такой приказ?! Какая сука?! Но я выживу! Специально для того, чтобы посмотреть в заплывшие жиром глаза этого кабинетного „Суворова“ и сорвать с него погоны! И будь он хоть министр обороны! Плевать!!! Э-эйех! Сколько пацанов положили! Падлы! Падлы все!!!..» Бах-бах-бах! — отозвалась каменистая земля новыми взрывами. А горы, ужаснувшись увиденному, отозвались далеким эхом. — Ах-ах-ах! Ах-ах-ах! А с чистого, голубого, словно выстиранного неба падает и падает земляной дождь… Филин лежал под кустом барбариса и смотрел в это небо… Страх уже ушел, улетучился куда-то… Он уже не боялся умереть, он даже хотел этого… Чтобы не опускать долу потом глаза под немыми укоряющими взглядами матерей тех мальчиков, которых он сегодня потерял… Это было страшнее… И как, кому нужны будут потом его объяснения, что, мол, погибли они не по его, Филина, вине, а чьей-то ошибке?.. «Не могу больше! Все, финиш!!!» Андрей поднялся, сначала на колено, потом в полный рост… Бах-бах-бах! — вздохнула еще раз истерзанная земля. Ах-ах-ах! — ужаснулось горное эхо. Вжиу-вжиу! — пропели совсем рядом свою смертельную песню стальные шмели. Его мощно ударило в плечо, и какая-то неудержимая сила стала валить на землю… Кислый запах давно не мытого человеческого тела, земля, опадающая огромными комками и злой голос: — С головой поссорился, командир? Ты какого черта вылез? — кричал ему в ухо Медведь, пытаясь перекрыть рокот канонады. — Ты че, пацан, мать твою? — Отпусти, Игорь, — не могу больше! Как в глаза их родителям смотреть буду?!. — Э, не-ет!.. Сначала мы отсюда выберемся, падлу эту найдем и поговорим по-нашему, по-спецназовски, а потом… Потом, если так уж невтерпеж, я тебя сам пристрелю… И для себя один патрончик оставлю… Лежи, дура, башку береги!.. Нет, не было сил сопротивляться… Филин лежал под огромным телом Медведя, прикрывавшим собой его, командира, и тихо, беззвучно плакал… Ну, вот и все… Улетели восвояси архангелы, метавшие молнии наземь, и пришла тишина… Зашевелился, задвигался Медведь, сбрасывая присыпавшие их тела килограммы серой каменистой земли… — Все, кажись, отстрелялись громыхалки… — кряхтел Игорь, вставая на четвереньки. — Давай, Андрюха, поднимайся… Будем с тобой собирать остатки отряда… Тех, кто выжил… Он протянул к лежавшему на земле Филину свою огромную ладонь и, как-то неловко сгорбившись, потянул своего друга за лямки разгрузки. — Оботрись, а то неудобно как-то, салаги могут не понять… — Игорь протянул снятую с головы камуфлированную косынку. — Нервишки тебе лечить нужно, Андрюха, а то вон башку начал подставлять… Бате так и доложу — не в первый раз это уже… — Ладно, Игорек, проехали. Давай-ка лучше отряд собирать. Сколько там его осталось?.. …Они сидели в «зеленке» на небольшом плато, возвышавшемся над крохотной, словно чайное блюдце, горной долиной. А внизу виднелся аул, небольшое селение под названием Мадагиз, и протекавшая через него речушка Тертер. Странное это было селение, не такое, как раньше доводилось им видеть. Абсолютно отрезанное от цивилизации горными отрогами, оно не имело дороги, выводящей к этой цивилизации. Жили здесь издревле горцы-армяне и ходили к людям в долинах, если была в том нужда, на лошадях горными тропками… И только совсем недавно сюда стали залетать вертолеты, привозя какие-то необходимые для жизни вещи… Своя культура, свои, сложившиеся веками традиции, не похожие ни на что… Мирные, добрые, всегда хлебосольные пастухи. Армяне-карабахцы… И надо же было такому случиться, что именно в Мадагизе организовали свою базу или что там еще, пришедшие по горным тропам с севера азербайджанские боевики… …Медленно, очень медленно собирались бойцы. Филин смотрел на них и понимал, что его диверсионного спецотряда больше не существует. Это были жалкие остатки от существовавшего еще полчаса назад мощного, неплохо обученного подразделения… — Медведь… — Филин смотрел на своего сгорбившегося боевого друга. — Собирай, Игорь, личный состав, то, что от него осталось… А ты чего горбатый? — Та хер его знает! Наверное, камешком по спине приложило… Что только тут сверху не падало… — Он обернулся к Андрею, открывая окровавленную спину. — Чего там? — Да ты ранен! А ну!.. — Андрей очень аккуратно помог снять куртку камуфляжа. — Ну, че там, не томи душу, Андрюха! — Что тебе сказать? Картина маслом!.. К ним уже успел присоединиться Док, который профессионально осматривал, ощупывал спину Медведя… В бугрящейся мышцами спине засел небольшой осколок, хищно поблескивая на солнце рваными зубцами… Из-под железного «кусочка смерти» выкатилась скупая капелька крови… Медведь повел плечами, как конь, отгонявший надоедливых мух: — Ну? Че там, Док? — Не больно? — Зудит немного, а так ничего… — Осколок здесь, Игорь… Броник твой пробил насквозь и под лопаткой остановился… — И че? — Торчит, падлюка… На сантиметр примерно… — Так тяни его, чего ждешь? — Не могу!.. Кто его знает, как глубоко он засел? Опасно, Игорь! — Тяни, говорю! Хер ли он там засел! Я его не чувствую — значит, в мышце! Тяни, Док — мышца зарастет… Давай, Мишка, у нас времени нет — пацанов собирать надо и валить отсюда куда подальше… Давай, оперируй меня, медицина!.. Медведь лег на землю и схватился руками за тонкий ствол чудом уцелевшего в этой мясорубке деревца… Операция в полевых условиях — «не отходя от кассы»… Сколько же их, таких операций, успел провести сержант Мишка Парубец за свою спецназовскую «медицинскую карьеру»!.. …Пламя зажигалки прокалило кончик боевого ножа, и Док осторожно надрезал кожу с двух сторон от торчащего из спины металла… «А теперь-то что, чем тянуть?..» — не успел додумать мысль Филин, как Док, ухватившись зубами, потянул осколок на себя… — Та быстрее же тяни, бля! Че ж ты возишься как с беременной, на хрен?!! Я же не каменный! — рявкнул Медведь. И Миша резко распрямился всем телом… В его зубах поблескивало стальное жало… — У-ах-хы-ы! — вздохнул Медведь. — Вот!.. — Док показал Игорю лежавший на его ладони, трехсантиметровый плоский кусочек металла. — Возьми, Игорек, «на долгую, добрую память»!.. — Ты слез бы с меня… — ответил Медведь Доку, сидящему на нем верхом. — А то что-то в желудке у меня непонятное происходит, словно кони трахаются — щас как перну, в Мадагиз улетишь… Андрей и Миша совместными усилиями помогли Игорю сесть… Откуда-то появилась фляга со спиртом, и Док, нисколько не жалея, брызнул им в спину Медведя. — Ты чего творишь?! — выгнулся от неожиданности и боли тот. — Садюга! Лучше бы вовнутрь дал принять! — На! — Фляга скрылась в огромных ладонях Медведя, а Док, вколов предварительно какие-то препараты, стал перевязывать рану. — Чего ты там в меня навтыкал? Типа врач… — Обезболивающий, противостолбнячный и антибиотик, — ответил Мишка, накладывая бинты на широкую спину прапорщика. — А конский возбудитель? — Извини, братишка, забыл… Ты мне потом напомни, перед тем как к сестричкам в медсанбат пойдешь лечиться… — Даже не сомневайся! — болезненно улыбнувшись, Игорь стал натягивать на тугие плечи форменную куртку… …То тут, то там виднелись сквозь густые ветви «зеленки» фигуры камуфлированных бойцов спецотряда, медленно стягивавшихся к своему командиру. То тут, то там виднелись на их телах свежие белеющие повязки, прикрывавшие раны… Девятнадцать… Плюс Филин… «Девятнадцать! Генералы, мать вашу! Угробили весь отряд! Суки!!!» — орал Филин. — Все? — Все, кто остался… Филин посмотрел на Медведя, ища поддержки. — Мать твою! Двадцать шесть человек положили! — Игорь смотрел ничего не понимающими глазами на Андрея. — Что же они наделали-то, командир?! — Я разберусь! Потом, когда выйдем! Я со всеми разберусь!.. — Андрюха! А сейчас-то что? — Всех нам не вынести, Игорь, — это больше половины отряда… Будем здесь хоронить… Суки! Они же «Градами» били прямо по нам! По сигналу радиомаяка! Даже не потрудились внести поправки! Падлы! Нервная дрожь била тело Филина словно эпилептика. — Ребята, все целы? У кого что? — Он смотрел на своих друзей — ветеранов группы. Здесь были все… Вся его старая группа, которой вот уже два года командовал Андрей. — Нормально, терпимо… — угрюмо отзывались его старые друзья. — Почти порядок… — Немного поцарапало, но в порядке… — Так, пацаны! Будем братишек наших хоронить… Не по-нашему это не по закону «Из боя возвращаются все!» — но выхода другого нет… Сами все сделайте, а салажат не трогайте — мы мужики тертые, и то каково было, а им досталось на всю жизнь… Да, запомнят они этот денек — пережить обстрел «Градами», когда лупят прямо по тебе!.. Они разошлись по двое и стали долбить, углублять, расчищать оставшиеся после обстрела воронки. А потом сносили в них все, что нашли оставшееся от их погибших товарищей… Этот непомерно тяжелый труд продолжался несколько часов, а к концу этого ужасного дня на плато выросло шесть небольших холмов — последнее пристанище для их не успевших толком пожить товарищей… Группа стояла строем в одну шеренгу, отдавая последние почести. — Готовсь! Они подняли свои автоматы, готовясь дать последний салют. — Пли! Сухо щелкнули бойки автоматов, не произведя ни одного выстрела. Маскировка, мать ее!!! Всегда эта секретность и маскировка!.. Но ничего не поделать… Такова уж специфика службы у разведчика-диверсанта… — Пли! Этот немой салют оглушил их больше, чем залп полковой артиллерии. Он гремел в их головах потом долгие и долгие годы, отдаваясь, повторенный многократно эхом памяти, и звучит по сей день… — Помните это место, ребята! — сказал тогда Андрей… Остатки израненного спецотряда уходили… Уходили на свою далекую базу, в «зеленку», в ночь. И опять впереди были горы, по которым предстояло пройти около сотни километров, чтобы вернуться в Степанакерт, а во внутреннем кармане Филина покоились до времени двадцать шесть титановых личных жетонов… |
||
|