"Северная Аврора" - читать интересную книгу автора (Никитин Николай Николаевич)6Заседание на «Сальвадоре» состоялось днем. Кают-компания быстро заполнилась английскими офицерами. Все расселись за длинным овальным столом, покрытым синей суконной скатертью. Адмирал Николлс открыл заседание и предоставил слово капитану Томсону. Командир «Аттентива» давал объяснения с таким веселым лицом, как будто рассказывал смешные анекдоты. По его словам, пароходы «Соломбала», «Михаил Кази», «Север», «Новая Земля», «Михаил Архангел» понадобились английским властям только для перевозок. – Военных, конечно? – жестко перебил его Зенькович. – Разумеется. – Но ведь вы захватили их вооруженной силой? Ваш крейсер стрелял по «Михаилу Кази». Это точно установлено… Есть свидетели. – Я стрелял холостыми, – с улыбкой возразил Томсон. – А если бы пароходы не подчинились? – спросил Павлин. – Тогда я принудил бы их к повиновению боевым зарядом, – все еще улыбаясь, ответил Томсон. – Это закон войны! – Закон войны? Значит, вы находитесь с нами в состоянии войны? Так следует понимать ваши слова? Щеки Николлса побагровели. – Капитан Томсон не знает, что говорит, – с раздражением взглянув на командира «Аттентива», сказал он. – Позвольте мне разъяснить. Мое правительство находится в дружбе с советским правительством. Что же касается до Мурманска, так ведь он просто отпал от вас, не состоит под эгидой Москвы и управляется сейчас по своей собственной воле. Так следует рассматривать данный инцидент. Но мы не вмешиваемся в ваши внутренние дела… Пароходы, о которых здесь шла речь, приписаны к Мурманскому порту. Мы в данном случае только поддерживали требования Мурманска. – Требование кучки изменников! – с гневом воскликнул Павлин. Адмирал снисходительно улыбнулся. – Извините меня, в России сейчас такой хаос, что мы не знаем, какую власть считать законной. Нам приходится считаться только с фактами. – Господин адмирал, – резко сказал Павлин, – следует считаться только с тем несомненным фактом, что единственная законная власть в России – это советская власть. Павлин готов был вскочить, крикнуть, обозвать адмирала лицемером и негодяем, но он сдержал себя и, заложив руки в карманы пиджака, сжав кулаки, обратился к секретарю советской делегации. – Прошу вас точно фиксировать все, что здесь говорится… все до единого слова! Он повернулся к Томсону: – Почему вы переменили флаги на советских пароходах? Адмирал многозначительно посмотрел на своего подчиненного. Но легкомысленный курносый офицер Томсон не обладал проницательностью консула Юнга, – с ним нельзя было разговаривать взглядами. – Красный флаг – символ советской власти, а население против большевиков, – не задумываясь, объявил капитан крейсера. – Кроме того, я желал обезопасить пароходы от германских подводных лодок. – Население против большевиков? Неужели? – не скрывая своей насмешки над офицером, сказал Павлин. – А вы знаете, как реагирует на ваши действия население Архангельска? Оно возмущено, оно протестует. Впрочем, я напрасно говорю вам об этом. До населения Архангельска вам так же нет дела, как и до населения Мурманска или Кеми. Поговорим лучше о германских подводных лодках. Он обернулся к адмиралу. – Согласно гарантии, данной советскому правительству, германские подводные лодки не станут топить суда под красным флагом. Но эта гарантия не распространяется на суда под трехцветным флагом – флагом царской России, навсегда прекратившей свое существование. И уж, конечно, она не распространяется на суда, идущие под английским флагом. Теперь скажите, может ли перемена флага обезопасить наши пароходы от германских подводных лодок? Офицеры зашептались. Некоторые из них с интересом смотрели на Павлина. – Вы правы, – бросив на Томсона злобный взгляд, сказал Николлс. – Кроме того, – продолжал Павлин, – перемена флага означает перемену власти. Очевидно, командир «Аттентива» собирался свергнуть советскую власть. Не так ли? Адмирал замялся. – Это, конечно, не так… Капитан Томсон просто не обдумал своего поступка… Намерения у него были самые лучшие… Павлин переглянулся с Зеньковичем. – Нам все ясно, – сказал он. – Предлагаю перейти к следующим вопросам. Как вы объясняете расстрелы, учиненные вами? – Какие расстрелы? – воскликнул английский комендант Кеми, толстый и коротконогий полковник Грей. – Я протестую! Ваш большевик сам стрелял из револьвера, и поэтому… – А вы не стреляли бы? – резко возразил Павлин. – Если бы ночью в вашу канцелярию ворвалась вооруженная банда, разве вы не стреляли бы? А за что тут же на месте вы убили секретаря Совета студента Малышева и гражданина Вицупа? – Вицуп был с винтовкой… – Но он же не стрелял! Ствол его винтовки чистый, без нагара. Обойма полная. Да если бы он и выстрелил, то в его поступке не было бы ничего предосудительного. «Мой дом – моя крепость». Так, кажется, любят говорить ваши соотечественники? – Простите, господин Паулин Виноградов, – приподнимаясь с кресла и не глядя на Павлина, сказал адмирал. – Английское командование очень огорчено всем случившимся. Но позволительно думать, что эти безумцы чем-то вынудили солдат к пролитию крови. Очень печально! – Господин Николлс, вы, по-видимому, старый моряк, пожилой человек, повидавший жизнь, – сказал Павлин. – Мне стыдно за вас! Прекратите эту скверную комедию. Он сказал эти слова очень тихо, но все услышали их среди внезапно установившегося молчания. – Не только всем нам, присутствующим здесь, – так же негромко продолжал Павлин, – но, я думаю, всему миру эта история станет ясной, если рассказать ее самыми простыми словами и даже без всяких комментариев. Даже ребенок поймет, что случилось в Кеми и какую роль сыграла Англия во всех этих кровавых событиях. Павлин встал из-за стола. – Пора кончать, – сказал он, и его слова особенно резко и отчетливо прозвучали в тишине. – Я предлагаю вам, адмирал, немедленно ехать с нами на станцию Кемь. Прикажите доставить туда арестованных членов Совета – Александрова и Веселова. Их надо освободить сейчас же. Николлс забарабанил по столу тонкими пальцами. Полковник Грей с возмущением взглянул на Павлина; два густых пятна появились у него на щеках, будто их припечатали сургучом. – Хорошо, – сказал адмирал. – Я попробую это сделать. Они прибыли на станцию Кемь. Веселова и Александрова вскоре доставили к поезду и ввели в вагон. Но через несколько минут на платформе послышалась брань. Солдаты, одетые в английскую форму, угрожая оружием, ворвались в купе и потребовали, чтобы им выдали арестованных. Больше всех шумел полупьяный офицер с адъютантскими шнурами. Один из солдат двинулся на Павлина Виноградова с пистолетом в руке. Спокойно оттолкнув его локтем, Павлин раздвинул дверь соседнего купе, в котором сидели Николлс и Грей. – Сейчас же уберите ваших бандитов! – резко сказал Павлин. – Если хоть один из них осмелится зайти в мое купе, я буду стрелять. Слышите, господин адмирал? Зенькович молча наблюдал эту сцену. Правая рука его была опущена в карман шинели и сжимала револьвер. Он твердо решил любой ценой добиться освобождения арестованных. Но Николлс с раздражением махнул рукой, и офицер выпроводил своих солдат из вагона. – Ну и бандиты!.. – говорил Павлин, вернувшись в купе, где сидели взволнованные Веселов и Александров. – И этот Николлс по существу – такой же бандит… Они, конечно, надеялись, что мы испугаемся. Поезд тронулся. Ночью, когда «Горислава» выходила в Белое море, начался шторм. Второй котел яхты еще в начале пути вышел из строя. Но прочное судно, приспособленное даже к хождению во льдах, спорило с ветром. В кают-компании расположились кемские большевики Веселов и Александров. Сегодня Павлин спас их от смерти. Англичане уже приговорили их к расстрелу за сопротивление так называемой законной власти. Если бы не Павлин, казнь состоялась бы этой ночью… Павлин сидел в капитанской рубке возле штурманского стола, покрытого картами. Волны с остервенением подбрасывали судно. Огни фонарей, горевших на горизонте, как бы описывали зигзаги в белесой мгле июльской ночи. Рядом с Павлином стояли Зенькович и капитан яхты, не спускавший глаз с компасной стрелки. Возбуждение, владевшее Павлином весь этот день, до сих пор не улеглось. Он почти не чувствовал качки, швырявшей яхту из стороны в сторону. – Да, был денек, – сказал он Зеньковичу. – Честное слово, я с большим удовольствием ухлопал бы этих подлецов из Кеми!.. Какие мерзавцы, какие опустошенные, черные души!.. |
||
|