"Дневники вампира: Темный альянс" - читать интересную книгу автора (Смит Лиза Джейн)

4

Мередит бросила на Мэтта насмешливый взгляд.

— Ха, — сказала она. — А сам как думаешь? Кого позвала бы Елена в минуту опасности?

Ухмылка сползла с лица Бонни и уступила место раскаянию, когда она увидела, какое лицо стало у Мэтта. Нельзя было его так поддразнивать. Нечестно.

— Елена сказала, что убийца очень силен, поэтому нам нужна помощь, — сказала она Мэтту. — А я не знаю больше никого, с кем знакома Елена и кто мог бы справиться с убийцей-сверхчеловеком.

Мэтт медленно кивнул. Бонни не понимала, что он чувствует. Когда-то они со Стефаном были лучшими друзьями, даже после того, как Елена выбрала Стефана. Но это было давно, и тогда Мэтт еще не знал, кто такой Стефан на самом деле и какими страшными способностями он обладает. В приступе ярости и отчаяния после смерти Елены Стефан едва не убил Тайлера Смоллвуда и еще пятерых парней. Смог ли Мэтт забыть об этом? Смирится ли он с возвращением Стефана в Феллс-Черч?

На лице Мэтта не дрогнул ни один мускул, и тогда опять заговорила Мередит:

— Выходит, дело за малым. Надо уколоть палец и постричься. Бонни, проживешь без пары локонов?

Бонни так глубоко погрузилась в свои мысли, что едва не пропустила эти слова мимо ушей. Она помотала головой:

— Нет-нет-нет. Имеются в виду не наши волосы и кровь. Волосы и кровь того, кого мы собираемся вызвать.

— Что? Ерунда какая-то. Если бы мы смогли раздобыть кровь и волосы Стефана, с какой стати нам понадобилось бы его вызывать?

— Об этом я не подумала, — призналась Бонни. — Обычно, если люди планируют кого-то вызвать, они заранее запасаются всем необходимым. Что нам делать, Мередит? Это же невыполнимая задача.

Мередит нахмурилась.

— Если она невыполнимая, то зачем Елена стала бы этого требовать?

— Елена все время требовала от окружающих невыполнимого, — мрачно сказала Бонни. — Не смотри так на меня, Мэтт, ты отлично знаешь, что это правда. Она не была святой.

— Я думаю, что это вполне выполнимая задача, — сказал Мэтт. — Я знаю место, где совершенно точно осталась кровь Стефана, а если нам повезет, то и волосы. Склеп.

Бонни вздрогнула, а Мередит спокойно кивнула.

— Ну разумеется, — сказала она. — Пока Стефана держали там связанным, он, наверное, все вокруг залил кровью. А драка была такая, что волосы должны были лететь клочьями. Если только там никто ничего не трогал…

— Думаю, после смерти Елены туда вообще никто не заходил, — сказал Мэтт. — Полиция осмотрела место и ушла. Впрочем, есть только один способ узнать наверняка.

«Я была неправа, — подумала Бонни. — Мне казалось, что Мэтт и слышать не захочет о возвращении Стефана, а он делает все возможное, чтобы нам помочь».

— Мэтт, честное слово, я тебя сейчас расцелую! — сказала она.

На мгновение во взгляде Мэтта промелькнуло какое-то необычное выражение, которое Бонни как следует не поняла. Конечно, в его глазах читалось удивление, но не только оно. Ни с того ни с сего Бонни подумала: «А что бы он сделал, если бы я на самом деле его поцеловала?»

— Все вы, девушки, так говорите, — негромко сказал он и с нарочитым смирением пожал плечами. Было видно, что впервые за весь день у него немного отлегло от сердца.

Мередит оставалась абсолютно серьезной.

— Пошли. У нас куча дел, а застрять в склепе после наступления сумерек — еще то удовольствие.

Склеп находился под стоящей на холме полуразрушенной кладбищенской церковью. «Сейчас ранний вечер, стемнеет еще не скоро», — повторяла про себя Бонни, когда они поднимались по холму, но ее руки все равно покрылись гусиной кожей. Даже новое кладбище по другую сторону церкви не навевало приятных чувств, а уж старое было жутким местом даже при дневном свете. Множество крошащихся надгробных камней, торчащих под неожиданными углами в высокой траве, напоминало о лежащих здесь тысячах молодых людей, погибших во время Гражданской войны. Чтобы ощутить их присутствие, не надо было быть медиумом.

— Неупокоившиеся души, — пробормотала она.

— Что? — спросила Мередит, переступая через груду обломков, которая когда-то была фрагментом одной из стен старой церкви. — Смотри-ка, крышка гробницы еще отодвинута. Это хорошо. Вряд ли у нас хватило бы сил ее поднять.

Бонни с грустью обвела взглядом белые мраморные фигуры на крышке склепа. Онория Фелл лежала рядом со своим мужем, скрестив руки на груди, как всегда, печальная и безмятежная. Бонни понимала, что она уже ничем не поможет. Бывшая хранительница основанного ею города сдала свой пост.

«И оставила его на Елену», — с горечью подумала Бонни, глядя вниз, в четырехугольное отверстие, ведущее в склеп. В темноту уходили железные ступеньки.

У Мередит был фонарик, но спуститься в подземелье все равно оказалось нелегко. Внутри было тихо и сыро, стены облицованы полированным камнем. Бонни старалась унять дрожь.

— Смотри, — негромко сказала Мередит.

Мэтт направил луч фонарика на железные ворота, отделявшие преддверие склепа от главного помещения. То тут, то там на каменном полу виднелись черные пятна — пятна подсохшей крови. От вида запекшихся лужиц и ручейков Бонни стало дурно.

— Мы знаем, что Дамону досталось больше всех, — сказала Мередит, двигаясь вперед. Ее голос звучал хладнокровно, но Бонни чувствовала, что это дается ей ценой огромных усилий. — Значит, сейчас мы с его стороны — здесь крови больше. Стефан говорил, что Елена стояла в центре. Тогда получается, что сам Стефан был… вот тут. — Она наклонилась.

— Давай я, — хрипло сказал Мэтт. — А ты подержи фонарь. — Он стал скрести покрытый коркой камень пластмассовым ножиком, взятым из машины Мередит. Бонни сглотнула и вознесла хвалу небесам за то, что во время обеда ограничилась чаем. Одно дело — отвлеченные разговоры о крови, и совсем другое — когда видишь ее собственными глазами в таких количествах и знаешь, что это кровь твоего друга, которого здесь пытали…

Бонни отвернулась, стала смотреть на каменную стену и думать о Катрине. Давным-давно, в XV веке, во Флоренции Стефан и его брат Дамон влюбились в одну и ту же девушку — Катрину. Но им было неведомо, что девушка, которую они любили, не была человеком. Когда-то она жила в немецкой деревне, и там ее во время тяжелой болезни обратили в вампира, чтобы спасти ей жизнь. А Катрина, в свою очередь, превратила в вампиров обоих юношей.

Потом, вспоминала Бонни, она инсценировала собственную смерть, чтобы они перестали враждовать из-за нее. Но это не помогло. Братья возненавидели друг друга еще сильнее, чем прежде, а она возненавидела за это их обоих. Она вернулась к обратившему ее вампиру, и со временем в ней поселилось то же зло, что жило в нем. Наконец у нее осталось одно-единственное желание — погубить братьев, которых она когда-то любила. Она заманила их обоих в Феллс-Черч, чтобы убить их, и здесь, в этом зале, ей почти удалось исполнить свой план. Елена погибла, пытаясь ее остановить.

— Вот и все, — сказал Мэтт. Бонни заморгала и очнулась. Мэтт держал в руках бумажную салфетку с комочками засохшей крови Стефана. — Теперь волосы.

Они стали водить по полу пальцами. Там была пыль, обрывки листьев и еще что-то мелкое — Бонни старалась не думать о том, что это может быть. Попадались им и светло-золотые волосы. «Волосы Елены, — думала Бонни. — Или Катрины». Внешне они были очень похожи. Но там были и другие волосы, короткие, жесткие и чуть-чуть вьющиеся. Волосы Стефана.

Разобраться в мусоре и завернуть нужные волосы в другую салфетку оказалось делом долгим и кропотливым. Большую часть работы сделал Мэтт. Когда они закончили, все уже порядком вымотались, а свет, проникавший вниз через прямоугольное отверстие в потолке, стал мутно-синим. На лице Мередит играла кровожадная улыбка.

— Есть, — сказала она. — Тайлер хотел, чтобы Стефан вернулся, — хорошо, устроим так, что он вернется.

И тут Бонни, которая была по-прежнему погружена в свои мысли и плохо осознавала, что делает, вдруг похолодела.

Она думала о чем-то другом, вовсе не о Тайлере, но, когда прозвучало его имя, в ее сознании всплыла одна мысль, которая посетила ее еще там, на парковке, а потом в пылу споров вылетела из головы. Но теперь, после слов Мередит эта мысль вернулась. «Откуда он узнал?» — подумала она, и ее сердце бешено заколотилось.

— Бонни! Что с тобой?

— Мередит, — тихо сказала Бонни, — скажи, ты говорила полицейским, что мы были именно в гостиной, когда наверху случилась беда со Сью?

— Нет. Кажется, я просто сказала, что мы были на первом этаже. А что?

— А то, что я тоже не говорила. Викки вообще ничего не могла сказать, она опять впала в кататонию, Сью мертва, а Кэролайн в тот момент с нами не было. Но Тайлер откуда-то это знал. Помнишь, он сказал: если бы вы не прятались в гостиной, то увидели бы, что там случилось. Откуда он узнал об этом?

— Бонни, если ты хочешь сказать, что убийца — Тайлер, то это чушь. Тайлер элементарно слишком туп, чтобы устроить все это безобразие, — сказала Мередит.

— И еще кое-что. Мередит, в прошлом году на балу в честь окончания года Тайлер дотронулся до моего голого плеча. Никогда не забуду. У него была большая, мясистая, горячая, влажная рука, — вспомнила Бонни и содрогнулась. — Точно такая же рука схватила меня вчера ночью.

Но Мередит покачала головой. Мэтт тоже явно не поверил.

— Если так, то Елена напрасно убеждала нас вызвать Стефана, — сказал он. — С Тайлером я и сам легко разобрался бы. Парочка правых хуков — и вопрос исчерпан.

— Сама подумай, Бонни, — добавила Мередит. — Неужели Тайлер смог бы двигать планшетку или проникнуть в твой сон? Ты серьезно?

Нет, не смог бы. Как медиум Тайлер был такой же деревяшкой, как Кэролайн. Этого Бонни не отрицала. Но отмахнуться от своей интуиции она тоже не могла. Да, это звучало очень неправдоподобно, но все же она была уверена: той ночью Тайлер был в доме.

— Давайте лучше пойдем, — предложила Мередит. — Уже темно, твой отец будет сердиться.

На обратном пути все молчали. Бонни продолжала думать о Тайлере. Войдя в дом, они тайком пронесли наверх салфетки со своей добычей и принялись листать книги Бонни по друидской и кельтской магии. С тех самых пор, как Бонни узнала, что принадлежит к древней магической расе, она стала интересоваться друидами. Наконец в одной из книг она нашла описание обряда.

— Нам надо купить свечи, — сказала она. — И чистую воду — лучше всего в бутылке, — добавила она, обращаясь к Мередит. — Еще нужен мел, чтобы начертить на полу круг, и еще что-нибудь, в чем можно разжечь маленький огонь. Думаю, найду в доме. Торопиться некуда: ритуал надо начинать в полночь.

Время до полуночи тянулось медленно. Мередит уже купила в магазине все необходимое и вернулась. Они без особого аппетита поужинали с родителями Бонни. В одиннадцать часов Бонни начертила на деревянном полу своей спальни круг, поставила в него маленькую скамеечку и сложила на нее все необходимые ингредиенты. Когда пробило полночь, она приступила к делу.

Мэтт и Мередит наблюдали, как она разводит в глиняной чашке небольшое пламя. Позади чашки Бонни поставила три горящих свечи, а в середину той, что стояла по центру, воткнула иголку. Потом развернула салфетку и как следует размешала комочки запекшейся крови в винном бокале с водой. Вода стала ржаво-красной.

Она развернула вторую салфетку. Три клочка темных волос упали в огонь и сгорели, наполнив комнату омерзительным запахом. Потом в огне зашипели три капли красной воды.

Ее глаза нашли слова на странице открытой книги:

Она три раза громко прочитала заклинание. Потом села на корточки. Огонь, дымя, продолжал гореть. Плясало пламя свечей.

— И что теперь? — спросил Мэтт.

— Я не знаю. Тут сказано только, что надо подождать, пока средняя свеча догорит до иголки.

— А что потом?

— Думаю, мы увидим сами.

Тем временем во Флоренции был рассвет.

Стефан наблюдал, как девушка спускается вниз по лестнице, придерживаясь одной рукой за перила, чтобы удерживать равновесие. Она двигалась медленно, словно во сне. Казалось, что она плывет по воздуху.

Неожиданно она покачнулась и крепче ухватилась за перила. Стефан мгновенно оказался рядом и поддержал ее под локоть:

— Ты в порядке?

Девушка посмотрела на него — тоже как будто во сне. Она была очень хорошенькой, с эффектно растрепанными светлыми волосами, дорого одетая по последней моде. Туристка. Он догадался, что она американка, еще раньше, чем та успела заговорить.

— Да… кажется… — Взгляд темных глаз блуждал.

— Сумеешь найти обратную дорогу? Где ты живешь?

— На Виа Деи Конти, около башни Медичи. Я из университета Гонзага, приехала сюда по флорентийской программе.

Проклятье! Она не туристка, а студентка. Значит, что ей будет что рассказать — и она непременно расскажет однокурсникам о том, как накануне вечером с ней познакомился симпатичный молодой итальянец. Парень с темными, как ночь, глазами. Парень, который пригласил ее в свой роскошный дом на Виа Турнабуони, угостил ужином и вином, а потом при свете луны в своей комнате или, может быть, во внутреннем дворике придвинулся к ней близко-близко, посмотрел прямо в глаза и…

Стефан отвел взгляд от шеи, на которой краснели две ранки. Он столько раз видел эти отметины, так почему же они продолжали вызывать у него такие сильные эмоции? Но он ничего не мог поделать: его начинало подташнивать, а в желудке разгоралась изжога.

— Как тебя зовут?

— Рэйчел. Пишется через «э». — Она произнесла свое имя по буквам.

— Хорошо, Рэйчел. Посмотри на меня. Ты вернешься к себе в пансион и забудешь все, что произошло этой ночью. Ты не знаешь, где была и кого видела. И меня ты тоже никогда не видела. Повтори.

— Я забуду все, что произошло этой ночью, — сказала она, не сводя с него глаз. Если бы Стефан пил человеческую кровь, у него было бы больше Силы, но на это ее хватало. — Я не знаю, где была и кого видела. Я не видела тебя.

— Хорошо. Денег на обратную дорогу хватит? Возьми. — Стефан достал из кармана горсть мятых бумажек, в основном по пятьдесят и сто тысяч лир, и проводил девушку до дверей.

Убедившись, что она села в такси, он вернулся в дом и отправился прямиком в спальню Дамона.

Дамон, развалясь, сидел у окна и чистил апельсин. Он еще не одевался. Когда Стефан зашел, Дамон недовольно посмотрел на него.

— Обычно перед тем, как войти, стучат, — сказал он.

— Где ты ее нашел? — сказал Стефан. Увидев недоумевающий взгляд Дамона, он добавил: — Эту девушку. Рэйчел.

— Ее так зовут? Забыл поинтересоваться. В баре Джилли. Или в баре Марио. А какая разница?

Стефан изо всех сил сдерживался.

— Ты еще много чего забыл. Например, заставить ее обо всем забыть. Тебе так неймется, чтобы тебя поймали, Дамон?

Губы Дамона искривились в улыбке, и он содрал с апельсина еще один оранжевый завиток.

— Меня нельзя поймать, братишка, — сказал он.

— И что ты сделаешь, когда за тобой придут? Когда кто-нибудь сообразит — боже праведный, у нас на Виа Торнабуони живет чудище, которое пьет человеческую кровь? Всех поубиваешь? Дождешься, пока они выломают входную дверь, а потом растворишься в темноте?

Дамон с вызовом встретил взгляд брата, на его губах играла все та же ироничная улыбка.

— А чем не вариант? — сказал он.

— Проклятье! — сказал Стефан. — Послушай меня, Дамон. Так продолжаться не может.

— Весьма тронут тем, что ты заботишься о моей безопасности.

— Это нечестно, Дамон. Девушку, которая не хотела…

— Нет, братишка, хотела. Даже не представляешь себе, как она хотела.

— А ты сказал ей, что именно ты собираешься сделать? Ты предупредил ее, что бывает, когда смешаешь свою кровь с кровью вампира? Рассказал о видениях, о ночных кошмарах? Этого она хотела? — Дамон явно не собирался отвечать, и Стефан продолжил: — Ты сам знаешь, что это неправильно.

— Если честно, знаю, — сказав это, Дамон улыбнулся одной из своих коротких нервных улыбок. Она мелькнула и тут же исчезла.

— Но тебе наплевать, — упавшим голосом сказал Стефан, глядя в сторону.

Дамон отбросил апельсин. Его интонации были нежными, бархатными.

— Видишь ли, братишка, мир полон того, что ты считаешь неправильным, — сказал он. — Может быть, лучше расслабиться и перейти на сторону победителя? Так гораздо приятнее, поверь мне на слово.

У Стефана внутри все бурлило от ярости.

— Как ты смеешь? — резко спросил он. — Пример Катрины тебя ничему не научил? Она тоже перешла на сторону победителя.

— Катрина слишком рано умерла, — сказал Дамон. Он опять улыбался, но взгляд его был холодным.

— И теперь ты думаешь только об одном. О мести. — Стефан смотрел на брата и чувствовал, что его грудь сдавливает страшная тяжесть. — О мести и собственных удовольствиях, — прибавил он.

— А разве в мире есть что-нибудь другое? Удовольствия — единственное, что существует на самом деле, братишка. Удовольствия и Сила. А ты по природе такой же охотник, как и я, — сказал Дамон. Потом он добавил: — Впрочем, не припомню, чтобы я звал тебя с собой во Флоренцию. Если тебе тут не нравится, может, поедешь в какое-нибудь другое место?

Тоска, сдавившая грудь Стефана, стала невыносимо острой, но его ответный взгляд был непреклонным.

— Ты сам знаешь, почему я здесь, — тихо сказал он. Дамон опустил глаза, и Стефан наконец испытал чувство мрачного удовлетворения.

В голове Стефана зазвучали слова Елены. Она умирала, ее голос слабел, но Стефан слышал каждое слово. «Вы должны заботиться друг о друге. Стефан, ты обещаешь мне? Обещаешь, что вы будете заботиться друг о друге?» Он пообещал и сдержит свое слово. Сдержит, чего бы это ни стоило.

— Ты знаешь, почему я не уезжаю, — повторил он отвернувшемуся Дамону. — Ты можешь сделать вид, что тебе наплевать. Ты можешь обмануть весь мир. Но я знаю правду.

Милосерднее всего в этот момент было бы оставить Дамона в покое, но Стефан был не в том настроении, чтобы проявлять милосердие.

— И еще о той девушке, которую ты привел. О Рэйчел, — добавил он. — С волосами все в порядке, а вот цвет глаз не тот. У Елены были голубые глаза.

После этих слов он развернулся, собираясь оставить Дамона, чтобы тот побыл один и поразмыслил над его словами — естественно, если Дамон вообще способен разумно мыслить…

Он не успел дойти до двери.

— Есть! — резко сказала Мередит, глядя на горящую свечу и иголку.

Бонни глубоко вдохнула. Перед ней что-то разворачивалось, какая-то серебряная нить, серебряный канал связи. И она понеслась по нему, не в силах ни остановиться, ни сбавить скорость. «О господи, — думала она, — а что будет, когда я долечу до конца и ударюсь…»

Вспышка в голове Стефана была беззвучной, бесцветной и мощной, как удар грома. Одновременно он почувствовал, что какая-то сила властно тащит его куда-то вперед, и он должен следовать за ней. Это не было похоже на подсознательные импульсы, исходившие от Катрины, когда она заставляла его что-нибудь делать; нет, это был экстрасенсорный крик. Приказ, которого нельзя ослушаться.

Он понял, что внутри этой вспышки кто-то есть, но сам себе не поверил.

И вдруг все закончилось. Канал связи закрылся — свернулся до размеров булавочной головки. Он исчез, но после него вся комната вибрировала Силой.

Стефан с братом молча смотрели друг на друга.

Бонни шумно перевела дыхание — она и не заметила, что не дышала все это время, — и открыла глаза, хотя и не помнила, как закрывала их. Она лежала на спине. Мэтт и Мередит сидели рядом на корточках; вид у них был встревоженный.

— Что это было? Получилось? — требовательно спросила Мередит.

— Получилось.

Они помогли ей подняться.

— Я вступила в контакт со Стефаном. Я говорила с ним. Теперь нам остается только ждать и гадать, придет он или нет.

— Ты сказала ему про Елену? — спросил Мэтт.

— Да.

— Значит, он уже в пути.