"Война погасила маяки" - читать интересную книгу автора (Чернов Юрий Иванович)

Глава VI В боях за острова Вормси и Муху

После того как наши войска оставили город Хаапсалу, гидрографический отряд капитан-лейтенанта Н. И. Федотова перешел на остров Вормси. Многочисленный в начале войны, располагавший своими катерами и машинами, этот отряд успешно обеспечивал боевые действия флота. Ночами вместо погасших маяков светили морякам временные огни гидрографов. Посты отряда в нужное время включали мощные прожекторы, зажигали створы, выставляли поворотные буи.

Но с тех пор как корабли Краснознаменного Балтийского флота в конце августа покинули Моонзундский архипелаг и прорвались в Кронштадт, заданий отряду стало поступать все меньше и меньше. Оставшиеся на островах катера и мотоботы редко нуждались в помощи гидрографов, а команды уцелевших шхун состояли из местных жителей, хорошо знавших нелегкий для плавания островной район.

В боях на сухопутье поредел личный состав отряда, во время бомбежек погибли катера и специальные машины.

Теперь гидрографы размещались в небольшом маячном домике на восточном берегу острова Вормси. За нешироким проливом в две морские мили лежал материновый берег, занятый врагом. А на востоке линия фронта проходила уже у Ленинграда.

Не раз наблюдатели с маяка Норбю докладывали, что в район Хаапсалу прибывают вражеские грузовые машины, а катера буксируют рыбацкие лодки.

Не оставалось сомнения: фашисты готовятся к высадке десанта. Но на островах не было сил для нанесения упреждающего удара. Гидрографы, как и весь гарнизон, рыли на побережье окопы, строили дзоты.

Удержать Вормси, если фашисты начнут высадку, силами одной стрелковой роты и остатками гидрографического отряда — задача непосильная.

Днем 6 сентября орудийные раскаты с моря докатились и до защитников острова Вормси. В этот день фашисты предприняли первую попытку высадить десант, но вынуждены были от нее отказаться — огонь наших береговых батарей был точен.

Весь следующий день фашисты обстреливали остров. Гудел от близких разрывов маяк, осколки снарядов звонко цокали о его металлический корпус. Вечером с материкового берега к острову потянулись мощные лучи прожекторов. Они слепили бойцов.

Появились первые жертвы. Смертельное ранение получил капитан-лейтенант Махонин, сообщивший по телефону командованию об обстреле. Погибло несколько моряков.

Готовясь к отражению десанта, остатки гидрографического отряда заняли на берегу окопы и дзоты.

Но в эту ночь фашисты высаживаться не стали. Несколько раз за сутки они повторяли огневой налет. И только днем 8 сентября к острову двинулись шлюпки.

Борьба за Моонзундский архипелаг началась непосредственно на островах.

Когда на Хийумаа узнали о десанте противника на Вормси, командование немедленно приступило к переброске туда подкрепления. Из моряков различных частей острова формировались отряды добровольцев.

Одним из первых у маяка Вормси высадился лейтенант А. Я. Чистяков, артиллерист с 12-й береговой батареи. Прибыл он вместе с радистом. Затем удалось перебросить на остров одно 76-миллиметровое орудие и боезапас к нему.

Орудие с парома сгрузили, на руках выкатили на берег. Лейтенант Чистяков хотел помочь, но красноармейцы так дружно облепили пушку, что его помощи не потребовалось.

Невелика сила — одно 76-миллиметровое орудие. Но лейтенант видел, как оживились красноармейцы. Все-таки с ними пушка.

От маяка, темнеющего у леса, подошла грузовая машина с синими фарами.

— Эй, давай снаряды в кузов!

— Откуда, ребята? — спросил Чистяков у бойца, подошедшего к радисту прикурить.

— С Хийумаа, из 167-го полка.

Так, значит, и армейцы уже успели прислать подкрепление? Рация лейтенанта работала. Теперь им нужны цели для батареи. Вместе с пехотинцами он пойдет на восточное побережье и укажет их.

К рассвету стрелковый взвод с орудием и корректировщик Чистяков вышли в район бухты Свибю на юге острова.

Они подошли как раз кстати. К берегу в этом районе направлялись лодки с вражескими десантниками. Встретив на восточном побережье сильное сопротивление, фашисты решили высадиться на юге.

Чистяков сообщил об этом на батарею. Ответ пришел быстро, но был он неожиданным: «Держитесь. Посылаем помощь. Открываем огонь по северной группировке».

Почему по северной? Ведь он сообщил совсем другие координаты.

Тем временем красноармейцы начали стрелять по лодкам. Десантники, видимо, не ожидали встретить и на этом участке отпор. На головной шлюпке перестали грести. А когда раскатился орудийный выстрел и белый фонтан взметнулся перед лодкой, десантники стали поворачивать назад. Вслед им захлебывался пулемет, бухало орудие, беспорядочно раздавались винтовочные выстрелы.

Победа! Пусть маленькая, но победа. Как нужна она солдату, особенно молодому, необстрелянному. И пускай ничего особенного на берегу острова Вормси пока не произошло, какой радостью светились лица людей. Бегут фашисты!

Скоро Чистяков услышал тяжелые раскаты береговых батарей. Он все еще надеялся, что снаряды будут рваться у вражеских лодок, но басовитое уханье докатывалось из-за леса.

Значит, и на севере высадка. И верно, более крупная, раз береговые батареи направили туда свой огонь.

Скоро по берегу начала стрелять вражеская батарея. Поддержанные ею, снова пошли к берегу шлюпки. Взводу Чистякова пришлось отступить.

Они соединились с ротой лейтенанта Винокурова, составлявшей основной гарнизон острова, вели неравный бой в хуторе, укрывшись за каменными стенами скотного двора. Потом, когда получившие подкрепление фашисты попытались окружить советских бойцов, они пробились в лес в глубь острова, оторвались от противника, вышли на западное побережье острова.

При прорыве Чистякова ранило. С помощью товарищей он едва добрался до берега. Очнулся уже на катере. Пахло рыбой. Рядом журчала вода. Над ним наклонился кто-то. Оказалось, Винокуров.

— Отдышался? Места знаешь? Как бы снова к немцам не выскочить.

— Помоги выбраться на палубу. Я покажу ориентиры…

Утром рыбацкий катер, на котором находились бойцы роты Винокурова, подошел к пристани Хельтерма на острове Хийумаа. Санитарный автобус отвез раненых в госпиталь.

Между тем бои на Вормси продолжались. Пополнение на помощь гарнизону острова прибывало в разное время. Их высаживали у маяка Вормси, и с ходу они вступали в бой. Действия наших частей прикрывали береговые батареи. Борьба была упорной, а огонь береговых батарей очень точным. Только в районе маяка фашисты оставили более 300 трупов.

И все-таки сбросить фашистский десант в море не удалось. Гитлеровцы успели высадить с материка на Вормси усиленный батальон. Их поддерживала авиация. Защитники острова отошли к маяку.

Снять уцелевших с Вормси поручили лейтенанту В. М. Огаркову. В ночь на 11 сентября шхуна «Термаланд», катер и две шлюпки-шестерки вышли к маяку. Шхуна стала на якорь, а Огарков на катере, ведя на буксире шлюпки, пошел к берегу. У маяка много камней. Поэтому катер, заглушив мотор, остановился метрах в ста, дальше двинулись шлюпки. Вскоре они вернулись, доставив на катер тридцать человек, снятых с берега.

Отправив их назад снимать остальных, Огарков со спасенными пошел к шхуне. Свежел ветер. А шхуны на оставленном месте не оказалось…

Поиски ее оказались тщетными. Шторм усиливался. Не обнаружив шхуны, катер пошел навстречу шлюпкам. Но и их он в тумане найти не смог. Под утро еще тридцать защитников острова Вормси на рыбацких лодках переправились на Хийумаа. От них командование острова узнало, что оставшиеся 150 человек заняли оборону около маяка. Почти все командиры отрядов погибли в бою. Среди них был командир пулеметного взвода 12-й батареи лейтенант Иван Петрович Морев.

Главный старшина из гидрографического отряда Д. С. Чепельников рассказывал, что прошлой ночью прижатые к маяку защитники с криками: «Ура! За Родину!» — пошли в штыковую атаку и отбросили немцев от берега. А утром при поддержке авиации фашисты вернули свои позиции. После этого боя из отряда гидрографов в живых осталось всего семь человек. Утром 11 сентября с маяка Вормси по телефону передали, что защитники острова несколько раз переходили в штыковые контратаки, отбрасывая противника.

Попытка вновь прислать катера к маяку не увенчалась успехом. Из трех посланных один сгорел, подожженный авиацией, а два других, получив серьезные повреждения, вернулись обратно.

В 7.30 телефонная связь с маяком прервалась. Наблюдательные посты докладывали, что на Вормси идет бой, слышны крики «ура!», разрывы гранат. Днем перестрелка на берегу прекратилась. С наступлением темноты на плотах и рыбацких шлюпках очень немногим уцелевшим защитникам Вормси удалось переправиться на Хийумаа.

Те шлюпки, которые ходили к маяку с Старковым, через несколько дней были обнаружены нашими катерами в море. Хрупкие суденышки были унесены осенним штормом, не сняв больше никого.

Захватом острова Вормси гитлеровцы начали оккупацию Моонзундского архипелага. Но один Вормси не открывал пути в Финский залив. Для этого нужно было захватить весь архипелаг и в первую очередь острова Муху и Сааремаа.

Операция, получившая название «Беовульф», готовилась тщательно. Фашистское командование предусматривало два варианта этой операции. По первому предполагалось, что отрезанный от своих, деморализованный советский гарнизон не окажет сопротивления десантникам. Тогда усиленный немецкий полк произведет высадку на полуострове Сырве и в районе города Курессаре.

Но, судя по тому, как боролись островные части на материке, по успешным набегам торпедных катеров, обстрелам береговых батарей, надеяться фашистам на разложение советского гарнизона не приходилось. Враги стали проводить операцию по второму, более сложному варианту.

Гитлеровцы собирали рыбацкие шхуны и катера, сосредоточивали на восточном побережье паромы и штурмовые боты. Подтягивали к Моонзунду артиллерию. Все это трудно было сохранить в тайне, но место и день высадки — день «икс» — они держали в строгом секрете.

По второму варианту десант намечалось высадить на восточное побережье острова Муху в районе пристани Куйвасту.

Гитлеровское командование теперь опасалось, что советский гарнизон сможет сбросить десант в пролив. Чтобы накануне дня «икс» оттянуть силы с Муху, расположенного ближе всего к материку, они выделили три отряда кораблей. Демонстративными действиями с севера, запада и юга они хотели отвлечь внимание обороняющихся.

Готовясь к операции, фашисты начали сосредоточение войск на небольшом лесистом островке Кессулайд, расположенном близ материкового берега.

Командование Береговой обороны внимательно следило за приготовлениями фашистов. Когда на Кессулайде собралось до полка гитлеровцев, на них неожиданно обрушился шквал огня. Это с Муху, куда были подтянуты полевые и минометные батареи, открыли огонь советские артиллеристы.

Понеся огромные потери на острове и при переправе, гитлеровцы поспешили ретироваться на материк.

Между тем вражеская авиация и артиллерия тоже активизировали свои действия. 13 сентября особенно ожесточенной бомбардировке подверглись остров Муху и восточное побережье Сааремаа.

В этот же день на подходе к островам наши летчики обнаружили вражеский конвой. Шли шесть фашистских транспортов в охранении семи боевых кораблей. Это начались демонстративные действия врага. Приближался западный отряд, направляющийся к полуострову Сырве.

13 сентября советские торпедные катера во взаимодействии с авиацией и артиллерией Береговой обороны потопили три вражеских транспорта и нанесли повреждения еще нескольким из состава западного отряда.

«Высоко ценим ваши боевые действия. Своими успехами вы помогаете Ленинграду, — радировал на острова от имени Военного совета командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц. — Привет всему личному составу. Желаем новых успехов».

Вражеские корабли южного отряда, выделенные для демонстрации, ночью приблизились к небольшому острову Абрука, расположенному близ города Курессаре, и обстреляли его. О результатах этого набега свидетельствует запись в дневнике моториста береговой батареи Д. С. Архипова. В это время он находился на пирсе, куда доставляли продукты для артиллеристов. Вот что он записал: «13 сентября 1941 года. 00.30 минут. Со стороны Рижского залива к Абруке подошли немецкие корабли и обстреляли остров.

После обстрела я позвонил на батарею и спросил, не нужно ли вызывать санитарную машину. Помощник командира батареи Благодарев ответил, что немцы стрелять не умеют. На острове убита одна овца».

Северный демонстративный отряд, который направлялся к Хийумаа, вообще не подошел к островам. Он потерял подорвавшийся на мине финский броненосец Береговой обороны «Ильмаринен» и повернул обратно.

Демонстративные действия фашистских кораблей накануне дня «икс» были неудачными. Они не достигли своей цели. Советское командование не отвело с Муху ни единого красноармейца, потери же противника были значительными.

После того как лейтенант Смирнов вызвал огонь батареи на себя, товарищи не чаяли видеть его в живых. Но он, как известно, выбрался с острова и вот, слегка контуженный, но целый и невредимый, сидит на командном пункте и рассказывает о том, как действовали артиллеристы 43-й, прикрывая своим огнем десант. Какую роль сыграла батарея при отходе наших частей с Виртсу, видно из слов, сказанных на прощание командующим восточным оборонительным участком полковником Н. Ф. Ключниковым: «Передай, Смирнов, спасибо вашим пушкарям. Если б не они — пришлось бы нам всем хлебнуть воды из пролива».

За дощатыми стенами вышки, где разместился командный пункт, шумят на ветру деревья, моросит мелкий дождь, а здесь мирно тикают часы, и собравшиеся товарищи, с которыми уже не думал встретиться, сегодня особенно внимательны. Лейтенант жадно ловит все батарейские новости. А потом ему рассказывают разные веселые истории из жизни батареи. Плохо владеющий русским языком татарин Тазлуков из пулеметного расчета на мысу во время налета доложил оперативному:

— Товарищ командир, летит, понимаешь.

— Кто летит, на какой высоте, какой тип?

— Тип, тип, — рассердился говоривший, — хвост есть, крыло есть, фашист летит, стрелять надо…

Бомбежка батареи вчера продолжалась около пяти часов. Враги перепахали весь лес. Вышла из строя связь. Комендант обороны думал, что на батарее большие потери, и прислал санитарные машины. А в действительности легко задело шальным осколком одного прожекториста. Да и тот отказался уезжать в лазарет.

Давно лейтенант Смирнов не чувствовал себя так хорошо. Слушая товарищей, он разглядывает стол дежурного с табелем-календарем. Каждый прошедший день здесь перечеркивался крестиком, а сейчас, хотя и идет второй час ночи новых суток, цифра прошедшего 13 сентября еще не тронута. И все это потому, что он, Смирнов, командир корректировочного поста, неожиданно вернулся на батарею.

Над головой раздаются шаги сигнальщика, снизу доносится попискивание морзянки — там радиорубка. В землянке, наверное, артиллеристы вот так же не спят, окружив приехавшего с ним радиста Александра Кучеренко. «Какие славные люди у нас на батарее», — думает лейтенант, забыв совсем, как иногда мысленно упрекал комиссара в придирчивости, сухости, в излишней требовательности. Звонок телефона прервал разговор. Трубку снял командир батареи Букоткин:

— Да, лейтенант Смирнов прибыл. Прикажете ему выехать с рассветом? Есть, товарищ оперативный!

Букоткин положил трубку, сказал лейтенанту:

— Приказано выехать на Муху в штаб полковника Ключникова. Забрать с собой рацию.

Как ему не хотелось в ту ночь уходить в осеннюю тьму, уходить от товарищей. Словно чувствовал лейтенант, что со многими из них не доведется ему больше встретиться.

Наступило 14 сентября — памятный день для всех защитников Моонзунда. В этот день — день «икс» — части 61-й немецкой пехотной дивизии начали высаживаться на остров Муху.

Приехавших корректировщиков направили в дзот на побережье. Располагался он севернее пристани Куйвасту близ недостроенной наблюдательной вышки. Хлюпала грязь под ногами, моросил дождь. На этот раз было тихо на Муху: ни обстрела, ни бомбежки. Только голубые руки прожекторов часто ощупывали пролив и пропадали где-то у вражеского берега. В этих широких коридорах было хорошо видно, как, поблескивая, сеял редкий осенний дождь.

Проснулись они от обстрела. Начался хмурый рассвет, а на противоположном берегу пролива мелькали частые вспышки и били орудия. Потом в небе загудели моторы. Дзот качнулся.

— Держись, увертюра начинается, — крикнул старшина-пулеметчик второму номеру, выглянув в амбразуру.

Кучеренко, чертыхаясь, возился с рацией. Видимо, перепаханная бомбами дорога не пошла ей на пользу, и, хотя радист вез ее на коленях, рация капризничала.

— Катера идут! — крикнул краснофлотец у амбразуры. В первый момент лейтенант ничего не мог различить на темном фоне берега, потом стала видна одна черная точка, потом другая, третья. Он насчитал их свыше полусотни и, сбившись, перестал считать. Посветлело, или так стало от загоревшихся на пристани построек? Теперь и артиллеристы различали катера и шхуны врага, идущие с десантом. С севера острова тоже раздавалась перестрелка.

Один за другим столбы огня и воды вставали в проливе. Иногда после удачного выстрела к небу летели обломки катера. Артиллерия противника перенесла огонь дальше от берега. Она старалась подавить наши береговые батареи.

Удивительно громко, так, что в первые минуты лейтенанта оглушило, заработал «максим». Красные нити трасс понеслись к вражеской шхуне. Она находилась ближе всего к дзоту и представляла хорошую цель. Было видно, как заметались по палубе солдаты, как двое или трое прыгнули за борт. Пулемет не умолкал. На шхуне показался легкий клубок дыма. Его снесло, но еще один поднялся на корме, увеличился в размерах, пополз за шхуной туманным коротким хвостом. Шхуна вдруг вспыхнула и тут же, тяжело развернувшись, легла на обратный курс. Яркий костер пылал у нее на корме, тускло отражаясь в хмурой воде.

Из-за облаков вынырнул истребитель. Он прошел над катерами, потом сделал заход над шхуной.

— Наш, из пулеметов бьет! — радостно крикнул кто-то в дзоте.

— Этот «наш» так тебе вжарит, что и костей не соберешь, — сказал старшина, оторвавшись от пулемета.

Фашистский истребитель расстреливал свою шхуну, пытаясь повернуть ее обратно. И шхуна действительно повернула к Муху, волоча за собой шлейф тяжелого черного дыма. Дым полз не вверх, а, прибитый дождем, тянулся над проливом. Пулеметчики снова обстреляли ее. Белое пламя вырвалось из разверзшегося трюма шхуны, обломок мачты черным крестом взмыл в воздух и, кувыркаясь, упал где-то за облаком дыма. С одной шхуной было покончено.

Но оставались другие шхуны, катера, баркасы. Их было очень много. Когда Смирнов подошел ко второй амбразуре, откуда из винтовок стреляли два краснофлотца, он увидел частые фонтаны взрывов на острове. Первые цепи вражеского десанта выходили на берег.

Отважно отражали вражеский десант артиллерийские батареи лейтенантов Николая Александровича Лукина, Леонида Семеновича Михейкина. Но силы были неравными. Артиллеристов бомбила и штурмовала авиация, обстреливали батареи с материка. Не было пополнения боеприпасами.

В сохранившемся журнале боевых действий охраны рейда Куйвасту об этих напряженных событиях записано очень лаконично: «14 сентября 1941 г. 6 ч. 05 м. — от Виртсу к Куйвасту идет большое количество шлюпок и катеров. 7 ч. 20 м. — противник высаживает десант на остров — к норду от поста № 12. Ведем огонь по десанту противника».

Долго держался дзот на побережье. Даже когда к лесу под давлением противника отошла стрелковая рота, занимавшая этот участок, комсомольский дзот (все пятеро были комсомольцами) продолжал бой в окружении. Кончились боеприпасы. Разбив рацию, они пытались пробиться к своим.

8 этот день, расстреляв все патроны, раненый корректировщик Анатолий Смирнов был взят в плен. Свой комсомольский билет он надежно зарыл.

Командование гарнизона послало на помощь защитникам острова Муху подкрепление.

Шоферы, которые везли отряд, торопились. Близился рассвет, а нужно успеть проскочить через длинную узкую Ориссарскую дамбу, соединяющую Сааремаа с островом Муху. Машины с людьми на этой прямой, как стрела, дороге представляли хорошую цель для вражеской авиации. В кузовах, тесно прижавшись друг к другу, сидели моряки.

Промелькнули редкие домики Ориссаре, темные, будто вымершие. Впереди показался мелководный пролив — Вяйке-Вяйн. В полутьме белели столбики, ограничивающие дорогу.

У самой дамбы на дорогу вышли двое с винтовками.

— Стой, кто идет?

Моряки зашевелились. Вспыхнули спички. В кузове засветились огоньки цигарок. Из кабины передней машины вылез высокий человек в длинной шинели.

— Подполковник Охтинский, — узнал кто-то в кузове, — Алексей Иванович.

— Боевой? — спросил чей-то молодой звонкий голос.

— Он-то? Я с ним вместе служил во время финской кампании. Командир что надо!

Передняя машина двинулась, за ней последовали остальные. Разговоры снова смолкли.

На середине дамбы произошла новая остановка. Оказалось, навстречу попался санитарный автобус. Задним ходом его отправили на разъезд. Дамба была узкая — двум машинам не разминуться.

Когда съезжали на Муху, впереди послышалась канонада. В машинах все встрепенулись. В сосновом лесу в нескольких километрах от пристани Куйвасту машины развернулись, высадили бойцов. Невдалеке уже гремел бой. Среди разрывов отчетливо была слышна ружейно-пулеметная перестрелка. Чтобы уточнить обстановку, Охтинский выслал к пристани разведчиков.

Сквозь растрепанные облака стал проглядывать диск солнца, сумрачный, плоский. Добровольцы, собранные для поддержки защитников Муху, осматривали винтовки, примыкали штыки. Они готовились к первому бою на суше. Для многих из этих молодых парней, пришедших с береговых батарей или из аэродромной команды, этот бой был вообще первым боем в жизни.

Сам подполковник с биноклем в руках прошел на опушку леса. Отсюда хорошо виден Моонзунд. Небольшие транспорты, шаланды, катера, рыбацкие лодки двигались по его поверхности от материкового берега. По ним била наша артиллерия. Севернее пристани клубилась земля. Там шел бой с высадившимся противником.

Гул моторов в небе привлек внимание Охтинского. Пробив низкую облачность, пять истребителей вышли к заливу. Это были наши двукрылые И-153.

— «Чайки», — сказал кто-то радостно. Подполковник увидел за собой троих моряков с винтовками. Одного он узнал — техник из аэродромной команды. Самолет его подшефного был недавно сбит. Техник оказался без дела и пошел на сушу в отряд добровольцев.

— Старший лейтенант Крайнев ведет, — говорил он возбужденно, — а рядом машины Ильичева и Шевцова, а вот те — младшего лейтенанта Гузова и лейтенанта Мурашова. Сейчас они дадут фашистам жару!

— Старушки, где им с «мессерами» тягаться, — возразил ему сосед.

— Старушки? — загорячился техник, — да на каждой машине по восемь реактивных снарядов и по четыре пулемета, да еще несколько бомб в придачу. К тому же — «чайки» и на хвосте развернутся.

Истребители летели к судам десанта. Вскоре у небольшого транспорта поднялись всплески воды. Несколько заходов успели сделать наши истребители, пока на них не вышли вражеские самолеты. Обстреливая катера и шлюпки, «чайки» развернулись и ушли в облака над Муху. За ними помчались и тоже исчезли в тучах двенадцать «мессеров».

Охтинский поморщился, сказал громко:

— Что-то жар невелик.

У техника лицо сразу помрачнело. Подполковник снова поднял бинокль. Хотя силы были неравные, будь он на месте летчиков, вступил бы в бой непременно…

На дороге от Куйвасту показались первые отступающие. Вперед вырвалась двуколка. Какой-то человек, стоя в ней, ошалело нахлестывал лошадь. Пророкотав мотором, над соснами прошел истребитель. Видно было, как разбежались по кустам люди с дороги, как, взмахнув руками, вывалился из двуколки человек да так и остался лежать. А лошадь галопом приближалась к роще. Фашистский истребитель сделал новый заход над дорогой. Опять шарахнулись по кустам и канавам бегущие.

Снова послышался нарастающий рокот мотора. Охтинский подошел ближе к сосне.

— Наши, — раздался сзади радостный возглас, — оторвались от «мессеров» и снова сюда!

Действительно, из разрывов в облаке вынырнула все та же пятерка истребителей. Два из них атаковали делавший новый заход над дорогой «мессершмитт». Он резко отвернул, задымив, на бреющем полете пошел к материку.

— Дали жару! — закричал техник. — Это Мурашов врезал.

Истребители опять устремились на вражеский десант. Снова дыбилась вода, летели щепки разбитых баркасов, тонули шлюпки.

Вот как об этом дне рассказал балтийский летчик подполковник запаса Петр Фомич Гузов.

«14 сентября 1941 года нас по тревоге подняли около 5 часов утра. Еще до прибытия на аэродром мы узнали, что фашисты начали высадку морского десанта на остров Муху. Наши самолеты уже были подготовлены к вылету. Около них находились техники и мотористы, все были сильно взволнованны. Здесь же, у самолетов, нам была поставлена задача: пятеркой самолетов «чайка», которую вел старший лейтенант Крайнев, атаковать вражеский десант.

Погода в момент вылета была отвратительная. Аэродром закрыло туманом, облачность опустилась до земли. Но мы взлетели благополучно, построились и на бреющем полете над самыми верхушками деревьев пошли на цель. При подходе к острову Муху в районе дамбы облачность немного приподнялась и видимость улучшилась. Мы продолжали полет на малой высоте. Когда мы выскочили на остров Муху у населенного пункта Куйвасту, то увидели непередаваемую картину. Весь пролив был забит катерами, лодками, плотами с немецкими десантниками. Крупных кораблей было не особенно много. Фашисты не ожидали нашего удара. Они высаживали десант двумя колоннами. Мы, не разворачиваясь и не перестраиваясь, с ходу нанесли первый бомбовый удар по катерам и кораблям. Затем перестроились в правый пеленг и, поскольку самолетов противника не было, стали в круг и всей пятеркой начали расстреливать и уничтожать десант реактивными снарядами и пулеметным огнем. Действовали с малых высот, поэтому результаты наших атак были хорошо видны. Оставшиеся в живых солдаты под градом трассирующих и зажигательных пуль прыгали с лодок и плотов в воду. Мы провели пять штурмовых заходов, но сказать, какой нанесен урон десанту, трудно, так как одновременно с нами по лодкам и катерам вела огонь наша артиллерия и сухопутные войска. По всему проливу во многих местах горели катера, корабли и другие плавсредства. Когда наша группа со стороны Виртсу пошла на шестой заход, я заметил над боевыми порядками наших войск на острове Муху большую группу немецких бомбардировщиков Ю-88 и истребителей Ме-109. Бомбардировщики начали обрабатывать наши боевые порядки, а истребители устремились на нас. Мы быстро перестроились и приняли воздушный бой, который начался примерно над центром пролива и постепенно переместился на остров Муху. Мы с Мурашовым находились в группе прикрытия, поэтому основная тяжесть боя легла на нас. Над островом звено старшего лейтенанта Крайнева вошло в облака. Нас же успела перехватить другая группа «мессершмиттов», и нам пришлось вести бой вдвоем. Реактивных снарядов у меня больше не было, из четырех пулеметов работал только один нижний правый, в остальных весь боезапас был израсходован при штурмовке десанта. В бою самолет Мурашова был подбит и начал терять высоту, я старался по мере возможности его прикрыть, отбиваясь от наседавших фашистов. Вдруг мой самолет содрогнулся от мощного удара. В кабине с приборной доски посыпались стекла. Ноги слетели с педалей, как будто по ним сильно ударили палкой. Через несколько секунд, придя в себя, я почувствовал сильную боль в левой руке и ноге. На полу кабины появилась кровь. Но самолет остался управляемым, мотор работал. Вражеских машин вроде сразу прибавилось, кругом мелькали только одни кресты. С каждой минутой управлять самолетом становилось все трудней, кончились патроны, и перестал работать последний пулемет. Самочувствие было отвратительным. В этот критический момент я заметил ниже себя бомбардировщик Ю-88, который бомбил наши боевые порядки, и мгновенно мелькнула мысль его протаранить. Не уменьшая скорости и не маневрируя, чтобы выбрать более удобную позицию для тарана, боясь, что фашист увернется от столкновения или меня раньше собьют его истребители, я врезался своей машиной в кабину верхнего стрелка-радиста. От удара наши самолеты сцепились и загорелись. Но все же у меня хватило сил, и я успел выброситься с парашютом. К счастью, самолеты упали на остров Муху в расположении наших войск. Я опустился на парашюте примерно в двадцати метрах от горящих машин и потерял сознание. Когда очнулся, меня приводили в чувство наши моряки, которых послал к месту падения самолетов командир батальона».

Подвиг советского летчика Гузова видели тысячи защитников острова Муху. Они храбро дрались с высадившимся десантом, но героизм летчика-истребителя придал им новые силы. И когда вернувшийся разведчик доложил, что фашисты прорвались у пристани Куйвасту, подполковник Охтинский сам повел моряков в бой.

Штыковая атака краснофлотцев была короткой и стремительной. Впереди бежал высокий черноволосый человек с наганом в руке. Осенний ветер сорвал с него фуражку, теребил пышные волосы.

Вражеские автоматчики не приняли боя, отошли к пристани.

Благодаря подоспевшему отряду подполковника Охтинского прорыв фашистской пехоты у Куйвасту удалось ликвидировать.

Напряженные часы переживали защитники острова. Гитлеровцы остановлены, но сил нет, чтобы сбросить десантников в море. Бомбардировка и штурмовые удары гитлеровской авиации продолжались. После полудня противник вывел многие наши батареи на Муху из строя. Между тем фашисты высадили севернее пристани крупные силы. Перед защитниками острова командование БОБРа поставило задачу: задержать наступление врага до темноты. Подкрепления с Сааремаа уже посланы, но в светлое время суток господствовавшая в воздухе вражеская авиация не давала двигаться по дорогам. Приходилось ждать вечера.

Западнее Куйвасту моряки и красноармейцы окапывались, стараясь зарыться в каменистый грунт острова. Готовясь к новой атаке, враги обрушили на них шквальный минометный огонь. Со стороны залива опять показались фигуры автоматчиков.

В разгар боя неожиданно смолк на правом фланге станковый пулемет. Несколько человек бросились к нему, но не добежали, сраженные осколками мины. Тогда среди разрывов поднялась высокая фигура. Человек сбросил черную шинель. Он перебежками приближался к «максиму». Новый взрыв заслонил человека, но невредимый подполковник Охтинский — это был он — уже укрылся за щитом пулемета.

Когда фашисты поднялись в новую атаку, «максим» на правом фланге снова действовал. Вокруг него рвались тяжелые мины, пулеметчика засыпало камнями, дважды задело осколками, но командир за пулеметом продолжал бить по наступающим.

Когда атака была отбита, стало известно, что подполковник Охтинский получил тяжелое ранение в голову. Бойцы перенесли его в подошедшую санитарную машину. В это время в кустах, где стояла машина, разорвался немецкий снаряд. Так 14 сентября 1941 года оборвалась жизнь отважного балтийца, коммуниста подполковника Алексея Ивановича Охтинского.

14 сентября 1941 года выдалось трудным для защитников Моонзунда. Вот как вспоминает этот день один из участников боя, командир роты 79-го стрелкового полка капитан Василий Георгиевич Исаев.

«Рота заняла оборону и вступила в бой. С моря к острову все шли шлюпки, моторные лодки, катера с десантом. Мы вели огонь по ним из пулеметов и винтовок.

Хорошо поддерживали нас артиллерийские батареи. Жаль, не знаю — какие именно. Часть шлюпок тонула, часть пустыми оставалась плавать на воде.

По нашим позициям сосредоточили огонь немецкие орудия с Виртсу, начались налеты авиации. Разгулявшийся осенний день померк от разрывов и дыма, словно наступил сумрачный вечер».

Весь день на Муху продолжались ожесточенные бои. Траурными факелами пылали подожженные авиацией хутора.

Подлинными героями показали себя защитники острова. Прямой наводкой расстреливала вражеские шхуны 100-миллиметровая береговая батарея, которой командовал лейтенант В. С. Потапочкин. Она располагалась близ пристани Куйвасту, главного района высадки фашистов, и поэтому досаждала им больше, чем другие. Только когда наступающие части противника окружили береговую батарею, а авиация вывела из строя два орудия, артиллеристы подорвали третье и с винтовками и гранатами пошли на врага. Им удалось пробиться к своим, однако при прорыве был убит командир батареи.

Выходящая на островах газета «На страже» в эти дни неоднократно рассказывала о массовом героизме красноармейцев и краснофлотцев на острове Муху. В числе героев острова газета называла политрука 202-й зенитной батареи Александра Зименкова. В бою, когда был тяжело ранен командир батареи, Зименков заменил командира, мужественно вел бой, а с отходом частей двинулся вместе с пехотой, умело выбирая позиции. Фашисты пытались окружить отходящую батарею. Зенитчики открыли огонь прямой наводкой, уничтожили большую группу гитлеровцев и, соединившись со своими частями, вновь приняли бой.

Ротой 37-го инженерного батальона командовал лейтенант Жуков. Заняв оборону у важного перекрестка дорог, умело расставив пулеметы, бойцы до подхода подкрепления стойко удерживали занятые позиции, не давая фашистам продвигаться.

Дважды, когда автоматчики подходили особенно близко, лейтенант Жуков поднимал людей и вел их в штыковую атаку. И оба раза фашисты бежали, не принимая бой.

Чтобы сбросить десант противника в море, командование Береговой обороны послало на грузовиках с острова Сааремаа по дамбе на Муху подкрепление, направило также туда и несколько оставшихся катеров МО. Вражеские самолеты обнаружили подходящие машины. Им удалось рассеять подкрепление, а машины сжечь. Два посланных катера МО на переходе потопила вражеская авиация. Последняя ниточка, связывающая Муху с Сааремаа, — Ориссарская дамба непрерывно находилась под обстрелом.

Подошел вечер, наступили сумерки. С Сааремаа стали прибывать новые отряды красноармейцев и краснофлотцев. Утром на Муху вновь разгорелись ожесточенные бои. В боевых донесениях неоднократно упоминается рота моряков. Мужественно сражались с врагом пулеметчики 46-го стрелкового полка.

Интересный эпизод рассказал офицер штаба 3-й отдельной стрелковой бригады Иван Яковлевич Двойных. Чтобы направлять огонь артиллерии, нужны были корректировочные посты. А их на Муху не хватало. Один из них расположился близ штаба полковника Ключникова в башне кирки. Она стояла на холме, и корректировщики заняли очень удобную позицию. Фашистские летчики скоро заметили их. Артиллерийские батареи открыли по кирке огонь, бомбардировщики рядом сбрасывали бомбы. Ничего не помогало. Наблюдатели были как заколдованные.

На второй день фашисты послали истребители. На бреющем полете они обстреляли кирку и подожгли ее. Дым от пожара закрывал от наблюдателей остров, слепил глаза, но корректировщики не спешили уходить. Они знали, как важны для всего гарнизона их целеуказания. Лишь когда огонь охватил все строение, два смельчака решили покинуть башню. Но только один из них успел спуститься. Второй артиллерист хотел вынести приборы, замешкался и погиб под обвалившейся кровлей.

Фашистские войска, устилая остров трупами, медленно продвигались. Сорвался их план обойти советские позиции с северо-запада, прорваться к Ориссарской дамбе и отрезать защитников Муху. Не имея сил задержать противника, советское командование приняло решение отводить войска с острова Муху на Сааремаа.

Дорогой ценой достался фашистам остров. В служебном дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Гальдера записано, что только за первый день высадки на Муху из 90 сосредоточенных в этом районе специальных десантных судов фашисты потеряли 50 штурмовых ботов. Большие потери понесли и сами десантники.