"Глубокая разведка" - читать интересную книгу автора (Добряков Владимир Александрович)

ГЛАВА 19

Проснувшись и позавтракав, Лена садится к компьютеру. Работает она долго и после обеда показывает мне сообщение о подпольной торговле человеческими органами и адреса, в которые она намерена это сообщение отправить.

Вчитываюсь в текст, и у меня начинают шевелиться волосы. Бизнес на трансплантации принял глобальные масштабы. Складывается впечатление, что вся необеспеченная часть населения Земли в добровольно-принудительном порядке стала донорами жизненно-важных органов для обеспеченной части. А какие имена! Я не верю своим глазам, когда читаю фамилии. Президенты, первые лица государств, видные религиозные деятели, кинозвезды. Все они когда-либо пользовались услугами международного подпольного центра трансплантации. И теперь, понятно, этот бизнес находится под их высоким покровительством.

— Откуда ты узнала эти имена? Неужели Герасимов сказал?

— А кто же еще? Ну, понятно, не прямо так и сказал, но и не стал отрицать, что все эти лица «у них в кармане».

— Ну? Будешь отправлять сообщение?

— Я, по-твоему, сумасшедшая? Да нас завтра же вычислят! Нет, эта ракета уйдет на цель часа за два до того, как мы уйдем отсюда. Не раньше. А это будет дня через четыре.

Утром к нам приходят гости: Сергей и Дмитрий. Лена охотно демонстрирует им и объясняет принцип действия хроноприставки. Вместе с ними технику и методы прогнозирования ситуаций осваивает и Петр.

Дождавшись перерыва в работе, я отзываю Сергея в сторону и предлагаю компьютер в дар их предприятию. Глаза менеджера становятся квадратными, а челюсть отвисает. Он воспринимает это как неумную шутку и качает головой. Тогда я объясняю:

— Видишь ли, Сергей. Мы скоро уедем, далеко и надолго. Таскать такую вещь с собой нам будет не всегда удобно. Продавать некогда. Он нам здесь нужен будет до последнего момента. Так что, забирайте и не думайте.

— Андрей Николаевич! А как мы объясним появление у себя такого компьютера? Нас же налоговая инспекция на вилы поднимет.

— Хорошо. Мы оставим вам компьютер на хранение, передадим во временное пользование и составим соответствующий документ. Так пойдет? Тогда через четыре дня вы его заберете.

Сергей, подумав, соглашается и возвращается к работе. Теперь он уже смотрит на компьютер несколько по-другому. Наши занятия прерывает звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Нaши все на месте. Анатолий, взглянув на меня, подходит к двери.

— Кто?

— Откройте, пожалуйста, — отвечает женский голос. — Я из агентства, где вы сняли эту квартиру. Нам необходимо оформить дополнение к договору аренды.

Анатолий заглядывает в «глазок» и кивает. Я киваю ему в ответ. Пусть оформляют. Долго придется им ждать оплаты по этому дополнению. Анатолий открывает дверь, и в квартиру врываются восемь крепких ребят с пистолетами наготове.

— Руки за голову! Не дергаться! Всем стоять на месте! Молчать! Не двигаться!

Глупо спорить с восьмью стволами, и мы выполняем команды. Вооруженные ребята берут нас в полукольцо, но так, чтобы в случае чего не перестрелять друг друга.

— Всем назад! — следует команда. — Отойти к стене! Мы подчиняемся. Нас быстро и профессионально обыскивают, но ничего не находят. Я тем временем ломаю голову: кто это на нас наезжает и с какой целью? «Золотых дел» мафия? Непохоже.

Тем временем обыск завершается, и один из налетчиков выходит на лестничную площадку. В квартиру проходят девица с пистолетом и Герасимов. Вот теперь все понятно. Лена все-таки засветила нашу хату. Да и последний разговор ее с Герасимовым подтолкнул его к решительным действиям. По-моему, нам всем светит перспектива стать донорами. А что? Ребята мы все здоровые, крепкие. Наши органы пойдут за хорошие деньги и продлят жизнь еще какому-нибудь «всенародно избранному» алкашу с циррозом печени.

Герасимов качает головой и достает сигару. Девица подставляет ему стул и чиркает зажигалкой. Усевшись и закурив, Герасимов обводит нас взглядом и изрекает:

— Ну, здравствуйте, господа. Поверьте, если бы не крайние обстоятельства, я не стал бы вторгаться к вам и нарушать закон о неприкосновенности жилища. Вообще-то многовато вас здесь. Я считал, что вас только трое, а вас вдвое больше. Но, ничего, чем больше, тем лучше.

Я правильно угадал его намерения. Он доволен. Вместо пяти потенциальных доноров, сразу восемь. Но он делает все ту же ошибку: не принимает всерьез наших женщин. А зря. В этом уже многие успели раскаяться.

— А вы, мадемуазель, — обращается Герасимов к Лене, — должен отдать вам должное, прекрасный конспиратор. Мои парни деньги недаром получают, но так и не смогли ни разу выследить, где вы живете. Пришлось самому за дело браться. Итак, господа, я повторяюсь, но не надо дергаться и делать резких движений. Это может плохо кончиться. Меня предупредили, что вы люди опасные, и мои парни сразу будут стрелять на поражение. Как они умеют стрелять, вы, мадемуазель, видели.

Так. Его предупредили, его на нас навели. Понятно. Не было бы счастья…

— Я бы с удовольствием занялся вами сам, — прерывает Герасимов мои размышления, — но есть, кроме меня, еще кое-кто, кому очень не нравится ваше излишнее любопытство. Пусть я понесу убытки, но хотя бы вас троих мне придется доставить по адресу. Что же касается вас, мадемуазель, и вас, — он обращается к Наташе, — то вас я оставлю в своем распоряжении. Вы не забыли, что скоро у меня день рождения, и вы обещали мне подарок? На этот раз подарок будет двойной. — Он, улыбаясь, смотрит на Наташу. — Я рад.

Я тоже. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Впрочем, ситуация тупиковая. Мы всеми силами стремились выйти на «затейников», и сейчас имеем реальную возможность сделать это. Но если мы пойдем на поводу у ситуации, нас разделят на три группы. Меня, Анатолия и Вира увезут к «затейникам». Лена с Наташей попадут в гарем Герасимова. Судьба Петра, Сергея и Дмитрия самая незавидная. Они станут донорами. Время побери! Еще и Димка с Серегой вляпались в эту историю! Они-то здесь совсем ни при чем. Надо выручать ребят. Будем брать инициативу в свои руки.

Но как это лучше сделать? Конечно, нам, четверым хроноагентам, ничего не стоит сейчас войти в ускоренный ритм и за полминуты переломать кости всем этим громилам с пистолетами. Но остальные четверо! Они же этого не умеют и останутся неподвижными целями. А боевики Герасимова привыкли сначала стрелять, а потом размышлять. Как бы быстро мы ни действовали, они успеют сделать по одному или даже по два выстрела. Жертвы неизбежны. Надо что-то другое. Думай, Андрюха, думай! Да поскорее! Есть! Надо… Тут я слышу робкий, даже заискивающий голос Лены:

— Что ж, Геннадий Харитонович, ваша взяла. Мы проиграли. А проигрывать надо с достоинством. Вы разрешите нам с Наташей переодеться, не повезете же вы нас в домашних халатах.

— А что, вы так выглядите нисколько не хуже. Хотя… Цветовая гамма вашей домашней одежды меня не совсем удовлетворяет. Переодевайтесь. Соня, проследи за ними.

Вот ведь сноб! Цветовую гамму ему подавай! Я уже понял замысел своей подруги и покорно стою с руками за головой. Девица удаляется с нашими женщинами в смежную комнату. Ствол ее пистолета смотрит прямо в спины Лены и Наташи. Вряд ли эта пушка поможет ей, когда она останется одна против двух хроноагентов.

Прислушиваюсь. За дверью мертвая тишина. Так оно и должно быть. Проходит несколько минут. Дверь неожиданно распахивается, и в зал стремительно врываются Лена и Наташа с автоматами в руках.

— Бросай оружие! Руки в гору! — командует Лена. — Не дергаться! Не дергаться, я сказала!

С этими словами она, не меняя позы и не поворачивая головы, выпадом левой ноги вырубает крайнего боевика, который неосторожно пошевелил пистолетом. Это выглядит даже более убедительно, чем два автомата. Пистолеты со стуком падают на пол, руки поднимаются вверх.

— Встать! Чего расселся? — кричит Лена Герасимову. — К тебе, мразь, это тоже относится.

Бледный Герасимов медленно встает со стула и поднимает руки.

— Всем лечь! — командую я, а сам подхожу к Герасимову и обыскиваю его.

Как и положено боссу, он оружия не носит. У каждого парня мы находим наручники и сковываем им руки за спиной. Затем мы загоняем всех в ту комнату, где уже лежит безжизненное тело Сони. Кажется, Ленка несколько перестаралась. Всю компанию мы снова укладываем на пол, лицом вниз.

— Вир! Наташа! Охраняйте их. Ну а с вами, Геннадий Харитонович, мы сейчас будем иметь беседу. Садитесь пока. Надеюсь, вы не откажете нам в удовольствии услышать ответы на некоторые интересующие нас вопросы. Вы сами сказали, что мы — народ любопытный. Так не откажите нам в любезности, удовлетворите наше любопытство.

Лицо Герасимова каменеет. Бледность сменяется румянцем, глаза становятся стальными, губы плотно сжимаются.

— Не надо так, Геннадий Харитонович, — мягко говорит Лена, — вы же поняли, что карты пересданы, и сейчас пошла уже наша игра.

— Что вы хотите от меня узнать? — цедит сквозь зубы Герасимов.

— Не так уж и много. Кто ваши настоящие хозяева, на кого вы работаете? Это — первое. И второе: каковы их истинные конечные цели?

Герасимов криво усмехается и презрительно смотрит на меня. Я отвечаю ему самой обаятельной, на какую только способен, улыбкой. Безмолвный поединок взглядов длится несколько секунд. Герасимов еще раз усмехается и говорит:

— Не так уж это и мало. Вы любопытны не в меру.

— В самый раз. Согласитесь, что при нашей-то любознательности вопросов этих могло бы быть намного больше. Не скрою, у Елены есть к вам еще два вопроса. Но это, так сказать, вопросы второго плана. Она задаст их вам, когда мы получим ответы на два первых.

— А вы уверены, что получите их?

— Не сомневаюсь, — я снова обаятельно улыбаюсь.

— Мне нравится ваша самонадеянность, молодой человек. Но должен вас огорчить: ответов вы не получите.

— Что вы говорите?! — я даже привстаю от удивления. — Как вы нас огорчили, Геннадий Харитонович! Правильно ли я понял, что вы сами не знаете ответов на эти вопросы?

— Вы совершенно правильно поняли, — улыбается Герасимов, — не знаю.

— О-хо-хо! — я сокрушенно качаю головой, встаю и подхожу к нему. — Я бы охотно вам поверил, но что-то мне говорит, что вы неискренни со мной. Все-то вы знаете, Геннадий Харитонович. Я прав?

Герасимов отрицательно качает головой и, улыбаясь, смотрит мне в глаза. Нахал! Я рывком поднимаю его со стула и швыряю в кресло с высокими подлокотниками.

— Лена, обслужи клиента. А ты, Толя, приготовь все необходимое, Лена быстро прибинтовывает руки Герасимова к подлокотникам и ремнями пристегивает его ноги к ножкам кресла. Она быстро раззувает его и снимает носки. А Анатолий тем временем достает из своего хозяйства небольшой автотрансформатор и подсоединяет к выходным клеммам два длинных провода с оголенными концами. Лена деловито обматывает концы вокруг больших пальцев босых ног Герасимова. Тот бледнеет, на лбу выступает обильный пот.

— Толя, теперь займись своим главным делом. Сам видишь, обстоятельства изменились. Мы справимся без тебя. Устройство нехитрое, Петр нам поможет.

Тут я замечаю стоящих у компьютера Сергея с Дмитрием. Как же я забыл про них? Ребята выглядят не лучше Герасимова и широко раскрытыми глазами взирают на наши приготовления.

— Сергей, Дима! Быстро домой! Компьютер мы вам завезем через несколько часов.

Но в этот момент из соседней комнаты доносится команда: «Молчать!» Слышится звук пинка и чей-то стон. Из комнаты выходит взволнованная Наташа.

— Андрей! Ребят опознали! — она показывает на Сергея с Дмитрием.

— Кто опознал?

— Двое из той банды. Один другому сказал: «Ты узнал этих парнишек у компьютера?» А тот ответил: «Конечно. Они в „Компутехе“ работают». Тут я им рот заткнула, но было поздно. Все остальные уже услышали это.

Я озадаченно смотрю на ребят. Они еще бледнее прежнего. Да, вляпались, глубже некуда. Бросаю взгляд на Герасимова. Его бледную физиономию искажает злорадная усмешка. Тыльной стороной ладони отвешиваю ему оплеуху.

— Кончай скалиться, тварь! Наташа, иди туда и следи за ними. Если кто еще что-то вякнет, не церемонься, пинай прямо в зубы. А вот с вами, ребята, что теперь делать? Втянули мы вас в историю. Я даже не представляю, как из нее теперь выкарабкаться. Вы понимаете, что домой вам теперь идти нельзя? Ладно. Решать будем потом. Сейчас время дорого. Да, вы бы вышли на кухню. Зачем вам смотреть на такие вещи?

Но Сергей с Дмитрием не двигаются с места. Впечатление такое, что они в ступоре, в шоке. Мне некогда их уговаривать, я снова обращаюсь к Герасимову:

— Ну, надеюсь, ты, поганка, понял, что шутки и отговорки кончились? Будешь говорить сам или тебе помочь?

— Что вас интересует?

— Я же говорил. Повторю. Вопрос первый. На кого ты работаешь?

— На ТНКБ, транснациональную корпорацию бизнесменов.

— Это — ширма. Нас интересуют настоящие хозяева. Кто стоит за всем этим? Кто все организует?

— Я не знаю.

— Врешь. Кто-то дал тебе наш адрес. Кто-то сказал тебе, что нас трое мужчин и две женщины. Кто-то сказал тебе, что мы очень опасны. Это могли сделать только те, кто нас интересует. Кто они?

— Повторяю: не знаю. Все эти данные я получил этой ночью по электронной почте.

— Возможно. Я даже верю, что так оно и было. Но не пытайся убедить меня, что ты ни разу не встречался с настоящими хозяевами. Ты слишком давно с ними работаешь, чтобы не знать, откуда растут ноги. Кто они?

— Не знаю.

— Петр, включай и начинай прибавлять.

Петр включает автотрансформатор в сеть и протягивает руку к ручке. Но, видимо, даже того слабого тока, который уже пошел на Герасимова, стало ему достаточно, чтобы представить, что его ожидает. Он быстро мотает головой.

— Не надо! Не надо! Скажу все, что знаю!

— Петр, сбрось пока до нуля. Говори.

— Они не наши.

— Что значит, не наши?

— Не люди.

— Пришельцы?

— Может быть. Я не уверен. Они никогда не говорили, откуда взялись. Но то, что они не люди, это точно.

— Откуда такая уверенность? Они, что, непохожи на людей?

— Нет. Внешне они такие же, как и мы. Но они могут делать такое, что ни один человек не сможет. И думают они иначе.

— А что они такое могут делать, что тебя так поразило?

— Шесть лет назад нас собрали, чтобы мы присутствовали при наказании одного из нас. Не помню, в чем была его вина. Нас собрали в большом зале, где вдоль стен стояли столики с напитками и угощениями. Мы расселись за столами, а провинившийся вышел на середину. В руках у него была обычная ножовка. Этой ножовкой он начал отпиливать себе сначала левую ногу, до колена. Потом — левую руку, по локоть. Потом… Он орал от боли и ужаса, но продолжал пилить себя, пока не истек кровью. Год спустя нам показали, как другой провинившийся сдирал сам с себя кожу.

— Достаточно. Почему ты считаешь, что они думают иначе?

— Они никогда не улыбаются и не смеются. Когда с ними разговариваешь, они вроде бы слушают тебя, но говорят потом совсем о другом, словно ты молчал, а не говорил полчаса. И говорят такое, что понимаешь это только после долгого обдумывания. Я читал об эсэсовцах. Эти хуже. Именно они приучили меня смотреть на других людей, как на муравьев под ногами. А сами они нас даже за муравьев не считают.

— И тем не менее ты на них работаешь?

— Они хорошо платят нам. А как они наказывают, я вам говорил.

— Хорошо. Какую цель они преследуют? Можешь не повторять то, что мы уже знаем. Они замораживают всякое развитие, всякое движение вперед. Зачем они это делают? Для чего это им нужно?

— Не знаю.

— Не верю. Петр, добавь!

— Не надо добавлять, я действительно не знаю. Мне говорил один из них, но я ничего не понял.

— Что он говорил?

— Я ничего не понял и не запомнил.

— Вспоминай! Петр!

— Не надо! Ради бога!

— Поздно ты о нем вспомнил. Добавляй, Петр.

— Я скажу, скажу! Может быть, вы поймете, о чем шла речь. Это была сплошная математика, а я ее много лет назад сдал и забыл. Вектора… Величина и направление… Главное — направленность; без направленности нет и вектора. Это — главный показатель. Если множество векторов имеет одинаковую ориентацию, то при суммировании они дадут один большой вектор. Если они направлены в разные стороны, как иглы у морского ежа, то суммируются только величины, направления взаимно уничтожаются. Получается скаляр: величина без направления, без потенциала, без энергии. Каждый человек — носитель вектора. Каждый имеет потенциал. Если их суммировать… Они… Они — вампиры!

Время мое! Опять вампиры, вурдалаки, Хуры, Ларки и Черные Всадники. Куда это его понесло?

— Не заговаривайся! При чем здесь вампиры?

— Они — вампиры! Только им не кровь нужна. Потенциал. Общий потенциал… Сделать из общего вектора скаляр… Вы понимаете?

— Нет. Но хватит об этом. Трудно выслушивать сложные объяснения от человека, который сам плохо разбирается в вопросе. Может быть, мы больше информации найдем в Интернете? Адрес сайта?

Лицо Герасимова кривится. Он не может решиться, и я его подстегиваю:

— Ну, ну! Смелее! Ты здесь наговорил уже столько, что дополнительная информация значения не имеет. Или тебя взбодрить? Петр, делай!

— Не надо! Globustur.

— Есть! — говорит Лена через несколько минут. — Тут полно страниц. Которая из них твоя?

— Западное Самоа, — после секундного колебания отвечает Герасимов.

— Есть Западное Самоа. Твой пароль? Давай, давай! Нечего изображать невинную барышню, а то Петр сейчас как…

Герасимов называет семизначный код, и Лена открывает секретную страницу. Какое-то время она молча изучает ее, потом вздыхает:

— Да, Андрей, информация здесь интереснейшая. Но как ей воспользоваться? Записать на диск, но что толку? Когда и где мы сможем найти компьютер?

— Елена Яновна, — подает голос молчавший до сих пор Сергей. — К нам вчера привезли из Москвы новый отличный ноутбук. Поменяем его вам на этот компьютер. Все равно вы его нам отдать хотели.

— Голова! — я одобрительно хлопаю его по плечу. — Пиши, Ленок. Только ты, Сережа, не рассчитывай на этот компьютер. На работу тебе возвращаться теперь никак нельзя. Надо рвать когти: поскорее и подальше.

— Так я же не один там работаю, а ноутбук тоже денег стоит.

— Готово, — говорит Лена. — Жаль, конечно, что мы не знаем других паролей. Здесь на каждой странице, а их тут до Схлопки, зашифровано по одному или по два агента.

— А давайте я попробую расколоть систему кодирования, — предлагает Сергей. — Один пароль мы знаем, попробую по нему вычислить другие. Здесь должна быть какая-то система.

— Дерзай, — соглашается Лена. — Андрей, если ты закончил, то я хотела бы задать свои вопросы. Итак, неуважаемый, где находится международный подпольный центр трансплантации?

На этот раз Герасимов упорствует. Все-таки это очень крупный бизнес. Петру приходится дать хороший ток, и мы становимся свидетелями весьма непривлекательного зрелища. Герасимов корчится и то рычит, то воет, то визжит. А Петр по моим командам все добавляет и добавляет. В конце концов наш клиент не выдерживает и пытается что-то сказать, но его скорчило в судорогах.

— Выключай, Петр! Говори.

— Тбилиси. Грузинский онкологический институт.

— Прекрасно! — радуется Лена. — Теперь — маршруты доставки материалов и доноров, а также способы их подбора.

— Не стесняйся, Гена, — подбадриваю я Герасимова, видя, что он колеблется, — раз уж пошла такая пьянка, режь последний огурец! А будешь скромничать, так Петя устроит тебе такое, что предыдущее тебе домом отдыха покажется.

Герасимов с тоской смотрит на Петра, вздыхает и начинает рассказывать. У него есть несколько нефтяных скважин и два нефтеперерабатывающих завода в Западной Сибири. Рабочие набираются туда вахтовым методом, и предпочтение при вербовке отдается не профессиональным навыкам, а медицинским показателям. Все работники постоянные: месяц работают, два отдыхают. Если приходит заявка на какой-либо орган, по картотеке подбирается соответствующий донор. Его командируют на другую точку. В самолете донора усыпляют (снотворное в коньяке или в кофе). В Тбилиси донора встречает спецмашина. Что с ним происходит дальше, Герасимов не знает. Для доставки доноров у него есть три самолета. Они сейчас базируются на новом частном аэродроме, в селе Грибовка Турчанского района. Видимо, на том самом, куда меня приглашал работать бывший пилот ГВФ. Иногда приходится доставлять доноров не в Тбилиси, а прямо к клиентам. Это, когда клиент — высокопоставленное лицо. В прошлом году Папе Римскому пересаживали почку, и донора доставили прямо в Рим. Для этих целей у всех пилотов есть международные сертификаты.

— А если требуются женские или детские органы? — спрашивает Лена.

При нефтеперерабатывающих заводах имеются подсобные хозяйства: теплицы, фермы, пекарни. Там работают исключительно женщины и тоже вахтовым методом. А здесь, в пригородной зоне, Герасимов содержит «семейный детский дом».

— И хорошо за это платят? — интересуется Петр.

— Прилично. Во всяком случае, с этого бизнеса я имею много больше, чем с нефтепродуктов. К тому же налогов не плачу.

Я успеваю поймать Петра за руку. Еще мгновение, и он размозжил бы Герасимову голову. Хотя он нам больше не нужен. Все, что могли, мы из него вытянули.

— Ну, Гена, извини за беспокойство и большое тебе спасибо за информацию.

— Кто вы такие? И зачем вам все это нужно? — Герасимов смотрит на меня с ненавистью.

— Это, Гена, слишком долго и слишком сложно объяснять. Да и вряд ли ты поймешь. Раз ты из объяснений своего босса ни хрена не понял, то и здесь будет то же самое. Прими один совет. Сейчас мы уедем, и ты нас больше никогда не увидишь. Не пытайся нас разыскивать. Не найдешь. Только зря потратишь время и деньги. А и то, и другое тебе сейчас очень понадобится. Судя по тому, что ты рассказывал о своих хозяевах, тебе сейчас надо не о мести нам думать, а о своей шкуре.

— Есть! — радостно объявляет Сергей, сидящий у компьютера.

— Что есть?

— Расколол я систему кодирования! Теперь все пароли в этой таблице.

Лена смотрит на монитор и качает головой:

— Сережа! Ты — прелесть! Это надо же, умница какой! — Она хватает его за уши и целует взасос. — Я в Нуль-Фазе такую задачу не менее шести часов решала бы. А ты за полчаса справился. Гениально!

Сергей от смущения готов провалиться до первого этажа, но Лена не дает ему расслабляться. Она достает из стола пачку дисков.

— Пиши, пиши все. Это самая ценная для нас информация. А потом поедем за вашим ноутбуком, и я буду ее обрабатывать.

Сергей приступает к работе, а мы вновь обращаемся к Герасимову:

— Итак, ты все понял, и больше не будешь задавать глупых вопросов. Еще раз извини за доставленные неприятности. Надо было быть покладистей. А теперь прощай, Гена.

Резким ударом я капитально вырубаю Герасимова. Мы отсоединяем его от кресла, связываем и укладываем в комнату, где лежит его бригада. Петр сворачивает провода. Руки у него дрожат, он никак не может прикурить.

— Вот уж никогда не думал, что мне придется выступать в роли заплечных дел мастера, людей пытать.

— Ну, скажем сразу, не человека ты сейчас пытал, а отморозка. Но справился ты хорошо.

— У тебя, наверное, это лучше получилось бы.

— Почему? Я хотя и прошел курс морально-психологической подготовки в полном объеме, но там нас таким вещам не учили. Ничего не поделаешь, Петро, иногда, крайне редко, но приходится иметь дело и с такими подонками. А с ними разговор по-другому не получается. Ленок, налей-ка нам всем коньячку. Надо после допроса нервишки успокоить. Петру — побольше, ему труднее всех пришлось. Толя, как у нас дела?

— Ничего хорошего, — недовольно ворчит Анатолий. — До ближайшей зоны потенциального перехода километров девятьсот с гаком.

Лена удрученно свистит, но я успокаиваю ее: — Это как раз не проблема. В Грибовке стоят три самолета, принадлежащие Герасимову. Один из них и позаимствуем. Проблема в другом. Что с ребятами делать?

Я киваю на компьютерщиков. Сергей занят делом и не обращает на мои слова внимания, а вот на Дмитрия смотреть жалко. Он сидит в кресле поникший, и вид у него такой, словно ток высокого напряжения пропускали не через Герасимова, а через него. Видимо, зрелище допроса с пристрастием, да еще та ситуация, в которой он оказался, окончательно выбили его из колеи.

— Ленок, налей-ка и Дмитрию тоже коньячку. Но в самом деле, что делать-то будем? Оставаться здесь им никак нельзя, их опознали. Если нас никто и никогда не найдет, то на них-то отыграются по полной программе.

— А может быть, их, того, ликвидировать? — предлагает Лена.

— Кого ликвидировать? — удивленно спрашиваю я. — Диму с Сергеем?

— Пошел ты в Схлопку! Я имею в виду эту банду.

— Прекрасно! Вот ты этим и займись.

— А почему я? Кто у нас хроноагент экстра-класса?

— Я, милая моя, хроноагент, а не эсэсовец. Да и потом, если мы здесь откроем стрельбу, через несколько минут сюда заявится ОМОН. Как ты с ними будешь объясняться?

— Тогда, тихо прирезать. Вир, думаю, с этим справится. Он привычный…

— Привычный! — отзывается Вир из соседней комнаты. — Я, Лена, охотник, а не мясник.

— Нет, Лена, ликвидация отпадает. Трупы мы вывезти отсюда не сможем, и рано или поздно их здесь обнаружат. Столько мертвецов, и среди них — депутат. Представляешь, как землю рыть начнут. И обязательно докопаются, что ребята сюда приходили. Кто-то их здесь, в подъезде, да видел. Нет, это не годится. Слушай, а если им всем память отключить?

— Не выйдет, — сокрушенно качает головой моя подруга. — Об этом я подумала в первую очередь. Слишком их много. Хоть у одного, но амнезия получится неполная. А может, и совсем не получится. В любом случае, это очень большой риск.

— А если нам с вами уехать? Возьмете? — спрашивает Сергей, уже закончивший свою работу.

— Сережа, ты же не представляешь даже, куда мы уезжаем. Оттуда нет возврата. Черт вас дернул прийти сюда именно сегодня! Вляпались вы с нами по самые гланды. И что самое веселое, я даже выхода из этого положения не вижу.

— А выход один, — подает голос Дмитрий, пришедший в себя после коньяка, — как Серега сказал, нам надо ехать вместе с вами.

— Дима, ты что, не слышал? Если вы поедете с нами, то назад уже не вернетесь никогда. Понимаешь, никогда. Ни через месяц, ни через год, ни через сто лет. Никогда! Назад дороги не будет. Да мы и сами еще не знаем, что нас ждет на этом пути и куда он приведет нас. Мы просто не имеем права брать вас с собой.

— Лучше даже так, чем здесь оставаться, — не сдается Дмитрий. — Я этих отморозков знаю. Они, когда чужие долги вышибают, способны человека на кусочки порезать. А сейчас, когда они злые как черти… — он машет рукой. — Налейте еще. Мне даже хреново стало, когда я подумал, что они с нами сделать могут.

— Димка прав, — говорит Сергей, — Андрей Николаевич, если вы нас с собой не возьмете, нам отсюда останется только один выход. В окно.

— Ну, братцы, что делать будем? — спрашиваю я свою команду.

— Андрей, — откликается Лена, сидящая у компьютера, — вопрос праздный. Ты сам прекрасно знаешь, почему им нельзя идти с нами. Ты потом всю оставшуюся жизнь казнить себя будешь. Они просто не выживут.

— Но Вир-то пошел с нами, и ты не возражала.

— Ты же помнишь, как мы оттуда уходили. Что можно было сделать?

— А чем сейчас положение отличается от того?

— Тем, что сейчас есть время подумать. Хоть и не много его, но есть.

— Хорошо. Воспользуемся этим временем. Будем думать. А пока вы поедете вместе с нами. Сколько там до зоны перехода? Девятьсот с лишним? Вряд ли вас там найдут в ближайшее время. Деньгами мы вас обеспечим. Документы с собой?

— У меня паспорт в конторе, — говорит Дмитрий.

— Нам все равно туда надо заехать за ноутбуком. Лена, ты закончила?

— Да сообщение уже ушло.

— Все. Петр, Вир, обыщите этих гавриков. Ищите ключи от машин. Заодно проверьте, не развязались ли они. Нам не нужно, чтобы они через десять минут организовали за нами погоню. Пусть отдохнут здесь пару дней.

Все берутся за дело, и через каких-нибудь полчаса мы, нагруженные, спускаемся вниз. Кроме своего снаряжения, мы выносим и компьютер. А это штука довольно громоздкая, особенно монитор. У подъезда стоят черный «Мерседес» и «десятка» стального цвета. С трудом размещаемся и трогаемся. За рулем «Мерседеса» сижу я, «десятку» ведет Анатолий.

Первым делом заезжаем в «КомТех». Там мы выгружаем компьютер и забираем ноутбук. В машине сразу становится свободнее. Я предлагаю ребятам:

— Позвоните домой или оставьте письма, что уезжаете далеко и надолго.

Через десять минут отправляемся. Стекла у «Мерседеса» тонированные, и сотрудники ГАИ, не видя, кто сидит в машине, дают нам «зеленую улицу». Только что честь не отдают. Видно, что господин Герасимов имеет в этом городе солидный вес, точнее, имел.

Через полчаса мы выезжаем из города. Указатель докладывает нам: «Турчаново — 120 км». Прикидываю состояние шоссе и говорю:

— Часа через полтора будем в райцентре. До Грибовки еще километров тридцать. Пока все идет нормально.

Но хроноагент предполагает, а Время располагает. На сороковом километре шоссе пересекается с какой-то дорогой. По этой дороге приближаются четыре машины. Впереди едет черный «Нисан-Патруль», за ним «БМВ», дальше две «десятки». Они подъезжают к перекрестку одновременно с нами и притормаживают, пропуская нас. Сигнал поворота на «Нисане» показывает направление в сторону города. Но как только мы минуем перекресток, все четыре машины выезжают на шоссе и направляются за нами. То есть в сторону, противоположную той, куда они намеревались ехать. Странно. Лена оборачивается и внимательно всматривается в головную машину. Ей, как и мне, это не нравится.

— Кажется, мы влипли в еще одну историю, — говорит она.

— Ты их знаешь? Откуда?

— Я их не знаю. Но Герасимов говорил, что приехала какая-то банда из другого региона и пытается прибрать к своим рукам заправочные станции в сельских районах. Естественно, ему это не понравилось. Было уже несколько стычек. На сегодняшнее утро была «забита стрелка», как он выразился. То есть должна была состояться встреча, на которой они должны выяснить отношения. Герасимов, понятно, не явился. Судя по номерам, эти машины как раз из того региона. Теперь они нас заметили и решили, что в этом «Мерседесе» едет Герасимов. Вот они и гонятся, чтобы разобраться с ним.

— Понятно. Может быть, следует остановиться и объяснить им, что Герасимова здесь нет?

— Вряд ли это поможет. Они из тех, что сначала стреляют, потом разговаривают.

— Будем отрываться.

— Они не прекратят погони. Разборка в этом случае состоится на аэродроме.

В этот момент «БМВ» идет на обгон. Обходит «десятку» и приближается к нам. В машине опускаются стекла, и я замечаю стволы укороченных автоматов. Давлю педаль газа. Мотор глухо ревет, и «Мерседес» уходит вперед. Анатолий тоже увеличивает скорость и берет влево. Чтобы избежать столкновения, водитель «БМВ» берет еще левее, выкатывается на обочину и только чудом не улетает в кювет.

Еще пара подобных аттракционов на такой скорости, и столкновения не миновать. Еще меньше меня привлекает перестрелка на ста двадцати километрах в час. Шальная пуля в скаты и — привет! Оторваться при всей мощности нашего мотора будет трудно. Мы основательно загружены. К тому же сзади идет «десятка», которая в этом случае может остаться одна против четверых. За нами она угнаться не сможет. Гоню вперед, а сам ищу решение.

Оно приходит само. Впереди я вижу довольно узкую дорогу, пересекающую шоссе. Обогнать нас на ней будет затруднительно. Километра через два дорога разветвляется, и в густой лес уходит грунтовка. То, что надо! На перекрестке сворачиваю направо. Анатолий идет за мной. А вот кавалькада преследователей поворот проскакивает. Увлеклись.

На перекрестке образуется сумятица, и мы за счет нее выигрываем метров триста. Сворачиваю на грунтовку и устремляюсь в лес. Через пару километров дорога начинает петлять. Пройдя очередной поворот, останавливаюсь и командую:

— К бою!

Мы покидаем машины. Лена протягивает мне пулемет. Она, умница, поняла мой замысел и уже успела присоединить к нему ствол и патронную коробку.

— Рассредоточиться вдоль дороги! Команда к открытию огня — пулеметная очередь, — бросаю взгляд на Сергея с Дмитрием. — Стрелять умеете?

Сергей кивает, а Дмитрий мнется. Отдаю Дмитрию лишний пистолет, а Сергею протягиваю свой автомат.

— А посерьезней ничего нет? — спрашивает Сергей и с вожделением смотрит на пулемет Калашникова.

— Это мой, не гляди на него так жадно. Ишь, автомат для него — несерьезное оружие.

Протягиваю ему «Муху».

— Беги вдоль дороги. Грохнешь замыкающую машину. Но не раньше, чем услышишь мою очередь. А ты, Дима, беги в лес и сиди, пока все не утихнет. По местам!

Сам я занимаю позицию у раздвоенной березы. Укладываю ствол пулемета в развилку, а сам прячусь за деревом. До поворота чуть больше тридцати метров.

Звук ревущих на пределе моторов приближается. Вот из-за поворота выскакивает «Нисан-Патруль». Выскакивает и тут же получает в лоб длинную пулеметную очередь.

Наверное, у него «пуленепробиваемые» стекла, но с такого расстояния им не под силу противостоять пулемету, который на триста метров пробивает двутавровую балку. Из леса доносится грохот взрыва. Это Сергей накрыл замыкающую машину. Все, теперь им не уйти. Трещат автоматы, бухают разрывы гранат. Из «Нисана», с заднего сиденья выскакивают двое уцелевших. Одного успокаиваю я, а другого — Петр. Он стоит ближе всех ко мне.

Снимаюсь с позиции и бегу слева от дороги, чтобы пресечь попытки уйти в лес. Трое все-таки пытаются удрать. Я сначала замечаю двоих и с ходу срезаю их пулеметной очередью. Но слева трещит автомат, и на меня сыплются ветки и кора. Высоко взял, дурак! Падаю на землю и откатываюсь в сторону. Еще одна очередь, и тоже мимо.

Хлопают подряд четыре выстрела из «Макарова». Вижу, как мазила, которого я еще не успел взять на прицел, роняет автомат, перегибается и падает. Кто это мне помог?

Оборачиваюсь и вижу в десяти шагах Дмитрия с пистолетом в руке. Он бледен, руки и губы дрожат, ствол пистолета гуляет по всем направлениям. Понятно, как-никак, а с первого раза такое на многих действует не лучшим образом.

— Ты почему здесь? Я тебе что приказал?

— Да ну его, к лешему, этот лес! Когда ничего не видно, еще страшней. Я решил поближе к вам держаться. И, оказалось, не зря.

— Помог, и спасибо. Молодец! Только, — я двумя пальцами мягко отвожу в сторону дрожащий ствол пистолета, направленный прямо мне в живот, — только не надо направлять на своих оружие, особенно взведенное. Оно иногда стреляет, как ты только что видел. Кстати, а как это ты его так быстро освоил?

— Техника нехитрая, комп сложнее.

А в лесу уже тихо. Только гомонят перепуганные стрельбой птицы. Все кончено. Мы выходим на дорогу. Машины преследователей основательно изрешечены пулями. Замыкающая «десятка» разворочена взрывом и тихо чадит. Сергей не промахнулся. Везде валяются трупы. И в машинах, и рядом с ними. Вдоль дороги идут Петр с Анатолием и добивают раненых.

— Наше дело правое, мы победили, — говорю я. — Похоронами заниматься не будем. Много чести, да и некогда нам. Все по машинам! Едем дальше.

Выбираемся на шоссе и берем курс на Турчаново. Тут мне приходит в голову мысль, что я почти один к одному повторил маневр Матвея Кривоноса в операции, о которой нам рассказывала Кора. Что ж, все мы хроноагенты и мыслим немного одинаково; в смысле, правильно. Не доезжая до райцентра, вижу указатель «Грибовка — 30 км». Дорога на Грибовку еще лучше, чем шоссе. Сразу видно, хозяева аэродрома вложили сюда немалые денежки.

Аэродром тоже производит хорошее впечатление. Я ожидал увидеть грунтовую полосу, а перед моим взором предстает добротная бетонка. Ангары, диспетчерский пункт, стоянки; все сделано на совесть, по высшему классу. Вдали маячат ажурные антенны станций привода. Сюда вполне можно принять трансконтинентальный лайнер. Вот что значит частная собственность. На поле и возле построек никого не видно. Но должен же кто-то здесь быть. Подъезжаем к диспетчерскому пункту. Нам навстречу выходит знакомый мне летчик, который предлагал мне здесь работу.

— Здорово, Николаич! — приветствует он меня. — Я смотрю, ты к Герасимову нанялся.

— Считай, что так. Где его машины?

— Две в ангаре, а одна всегда в дежурном режиме. Вон стоит.

Он показывает на изящную, десятиместную «Сесну». Я прикидываю ее характеристики. Годится.

— А ты один сможешь нас выпустить? Где все остальные?

— А они в Грибовку на шабашку поехали. А что здесь делать? Машина готова. Только эшелон получить, да маршрут вам задать, чтобы вы куда-нибудь в запретку не вмазались.

— Ну, тогда ты этим и займись. Толя, укажи Филиппу Ивановичу пункт назначения. А я пока пойду проверю машину. Кстати, Иваныч, дай-ка ключи.

— А твои где?

— Были бы, у тебя бы не спрашивал.

Радушие на лице Филиппа Ивановича сменяется подозрением.

— А полетный лист у тебя есть? А другие документы?

— Вон мои документы. Видишь?

Я показываю на свою, вооруженную до зубов команду. Филипп Иванович еще раз меняется в лице. Сейчас он бледный и растерянный.

— Ну, Николаич, на скользкую дорожку ты встал. Никак не думал, что ты с бандитами свяжешься, да еще и самолеты угонять станешь. Это же статья. Да еще какая!

— Не переживай. Это будет моя головная боль. Давай ключи и делай нам маршрут.

— А нет у меня ключей.

— Это ты будешь рассказывать кому другому, только не мне. Не может машина оставаться на стоянке без второго комплекта ключей. Они у тебя в КДП, где-нибудь в сейфе. Пошли, и без дураков.

Мы проходим в КДП, где Филипп Иванович, вздохнув, Отдает мне ключи от «Сесны». Я оставляю его с Анатолием и ухожу к машине. Анатолию я тихо говорю, чтобы он указал точку на сто пятьдесят километров южнее или севернее нужной.

Снимаю струбцины с рулей, открываю входной люк и прохожу в кабину пилотов. Включив питание, проверяю показания приборов. Заправка полная. Отлично! Выглядываю в форточку и кричу своим:

— Грузитесь!

Машины подъезжают к «Сесне», и через несколько минут весь наш багаж уже находится на борту.

— Устраивайтесь, а мы с Леной сходим, побеседуем с Филиппом Ивановичем. Надо будет, Ленок, полностью отрубить ему память. Чтобы он тревогу не поднял раньше времени.

Филипп Иванович с угрюмым видом протягивает мне полетную карту. Ломаная линия проложена в обход запретных зон. Все в порядке, можно лететь.

— Спасибо, Филипп Иванович. А насчет самолета ты не беспокойся. Вряд ли Герасимов будет предъявлять тебе претензии. У него сейчас будут совсем другие заботы, на порядок круче, и надолго. Прощай, больше не увидимся. Тут Лена с тобой сейчас побеседует, а мы пошли.

Филипп Иванович с трепетом смотрит на мою подругу. Вид у нее, прямо скажем, не столько внушительный, сколько экзотический. Брючный костюм из голубой кожи, туфли на шпильках, и при этом на плече висит автомат Калашникова, а из-за пояса торчит пистолет.

Выходя, замечаю, как Лена одной рукой берет Филиппа Ивановича за левое запястье, а другую кладет ему на затылок и внимательно всматривается в глаза. Филипп Иванович покорно сидит в кресле. Анатолий беспокоится:

— Память-то ему Лена вырубит. Но ведь он делал запросы по маршруту. Его восстановят.

— Во-первых, неизвестно, когда его начнут восстанавливать. Он же сам так и не хватится, что «Сесна» Герасимова исчезла со стоянки. А сам Герасимов здесь долго еще не появится. А во-вторых, я же не случайно сказал, чтобы ты задал пункт на сто пятьдесят километров в сторону от истинного. Вот от этого разворота мы пойдем не сюда, а куда?

Анатолий показывает точку на карте. Я присвистываю.

— Это же в глухом лесу! Да еще и болото… Сесть будет не просто. Ладно. На месте сориентируемся. Убери колодки из-под шасси. Только смотри, чтобы винтами не рубануло, я сейчас запускаться буду.

Поднявшись в самолет, я прохожу в пилотскую кабину и один за другим запускаю двигатели. Из здания КДП выбегает Лена и направляется к самолету. Не успевает она захлопнуть за собой люк, как я начинаю рулить на взлетную полосу. Взлетев, ложусь на курс, набираю заданную высоту и программирую автопилот. Программу задаю до последнего разворота. Оттуда я поведу машину вручную к истинному пункту назначения.

Выхожу в салон и вижу, что пока я работал, Лена уже похозяйничала. Из богатого бара она извлекла бутылки с дорогим коньяком, виски и водкой. Небольшой столик посреди салона сервирован закуской. Тут и ветчина, и красная рыба, и банки с крабами, и еще что-то.

— Тебе налить чего-нибудь? — спрашивает Лена.

— Немного коньячку, и, если есть возможность, свари кофе покрепче.

— А тебе не опасно? — спрашивает Наташа, показывая на коньяк.

— Около двух часов машину будет вести автопилот. За мной останется только выйти на точку перехода и посадить машину. Так что, граммов сто не повредят.

Присаживаюсь на диван, делаю маленький глоток и закусываю консервированными крабами. Замечаю, что Дмитрий с Сергеем о чем-то перешептываются и посматривают на меня.

— А вы хорошо держались, — хвалю я их. — Сергей здорово разделал замыкающую машину. А Дмитрий… Вы знаете, он хоть и нарушил мой приказ, но тем самым помог мне ликвидировать одного из трех, что пытались уйти в лес. Вернее, он сам его ликвидировал. А ведь не признавался, что стрелять умеет.

Сергей присаживается поближе ко мне. Он наконец решается задать вопрос, не дающий им покоя:

— Андрей Николаевич, кто же вы такие? Только не говорите, что вы обычные искатели приключений. Думаю, раз мы попали в вашу компанию таким неожиданным образом и вместе с вами рисковали жизнью, мы имеем право знать: с кем мы имеем дело и чего ожидать дальше? Так КТО же вы такие? Террористы? Подпольные революционеры? Контрабандисты? Или еще кто?

— Да, сейчас вы, в отличие от господина Герасимова и его компании, получили полное право узнать: кто мы такие на самом деле. Мы не террористы, не революционеры, не мафиози. Мы — хроноагенты. За исключением Вира. Он, как и вы, оказался с нами случайно.

Понятно, что ребятам это ничего не объясняет. Тогда я отпиваю еще глоток и прошу Лену:

— Ленок, объясни ребятам все. У тебя это лучше получится. Я что-то устал. Даже языком ворочать тяжело.

Лена кратко, но подробно и обстоятельно, как умеет только она, знакомит ребят с основами хронофизики и теорией бесчисленного множества параллельных Миров-Фаз. Рассказывает о Нуль-Фазе, о нашей работе, о том, как мы попали сюда, и о том, чем мы сейчас занимаемся. Во время этой лекции недоверие на лицах молодых людей сменяется живейшей заинтересованностью. Они слушают лекцию как захватывающий фантастический роман. И правда, все это здорово смахивало бы на боевую фантастику, если бы не было, к сожалению, жестокой реальностью.

— Значит, — спрашивает Сергей, когда Лена заканчивает свое повествование, — вы сейчас готовитесь уйти в другой Мир?

— Да, — отвечаю я, — здесь мы узнали все, что могли. Теперь нам надо идти дальше.

— А возьмите нас с собой, — неожиданно предлагает Дмитрий.

— В самом деле, Андрей Николаевич, возьмите, — поддерживает его Сергей.

Я грустно смотрю на ребят. Они, наверное, думают, что это очень увлекательное занятие: скитаться из Фазы в Фазу и не знать, будет ли этому конец и каким будет этот конец.

— Ребята, вы плохо представляете себе, о чем вы нас просите, — мягко говорю я. — Во-первых, помните, я говорил вам, что оттуда, куда мы идем, обратной дороги нет. Если вы шагнете с нами в межфазовый переход, то оттуда вы уже никогда не вернетесь. Вы понимаете это слово: никогда? Вы больше никогда не увидите ни родных, ни друзей. Вы никогда не встретитесь со своими женами или невестами. Навсегда потеряете своих детей, если они у вас уже есть. Вам не приходил в голову такой аспект? Подумайте над этим, прежде чем повторять свою просьбу. И второе. Мы и сами не знаем, что ждет нас впереди. Вот сейчас мы шагнем через переход и окажемся в другой Фазе. Что это будет за Фаза? Одно Время знает. Она может быть такой, что нам придется приложить все свои силы, все свое умение, чтобы только выжить в ней. Готовы вы к этому? Не торопитесь отвечать: да. Я этот ответ не приму и скажу однозначно: нет. И не спорьте. Мы с Леной — хроноагенты-профессионалы. Нас долго учили и готовили. У нас с ней за плечами не одна операция в Реальных Фазах. И то мы с ней долго сомневались, прежде чем решили ступить на этот путь. А ведь мы с ней прошли не только огни, воды и канализационные трубы. Толю с Наташей мы готовили несколько месяцев в своем лагере, прежде чем решились взять их с собой. А как вы пойдете без всякой подготовки? Мало того, что вы сами можете там погибнуть. Вы еще можете сильно осложнить наше положение. У меня нет никакой уверенности в том, как вы поведете себя в той или иной ситуации. Не побежите ли вы, когда надо будет стоять не шелохнувшись? И не оцепенеете ли от ужаса, когда надо будет бежать со всех ног? Тем или иным непродуманным действием вы можете и себя погубить, и нас под удар поставить. Вот об этом тоже подумайте.

Звучит сигнал о завершении работы программы автопилота. Мне пора идти и брать управление в свои руки.

— Толя, пойдем, поможешь выйти на цель и выбрать место для посадки. А вы пока подумайте.

Анатолий показывает мне на карте истинную точку зоны перехода. Я сверяюсь с приборами, ложусь на курс и постепенно снижаюсь. Под нами сплошная тайга. Ни поселка, ни даже какого-нибудь зимовья. Сплошной океан первобытного леса.

— Да, Толя, нашел ты местечко. Другого не было, что ли?

— Было. Но в два раза дальше и в горах.

— Спасибо, утешил. А в открытом море не было?

— Было. Но еще дальше.

Вздыхаю и снижаюсь до пятисот метров. Лес, лес и лес. Везде однообразный лес. Глазу не за что зацепиться. Никаких ориентиров. Как здесь найти нужную точку? Но Анатолий ведет меня по показаниям своего прибора.

— Три градуса к югу! — командует он. Доворачиваю, и через пару минут он поправляет:

— Один градус к северу! И еще через минуту:

— Так держать!

Еще десять минут полета над зеленым морем. Внезапно Анатолий командует:

— Стоп! Это здесь.

— Что значит «стоп»? — спрашиваю я. — Мы, Толик, не на лисапете.

— Заложи круг, определимся точнее.

Делаю два круга, закладывая виражи все круче.

— Точно вышли, — говорит Анатолий. — Это здесь. Добрались.

— Добраться-то добрались. А вот как отсюда слезать? Ложусь снова на курс, которым я шел к точке перехода, и иду широкими зигзагами, высматривая место для посадки.

Ничего подходящего. Через полсотни километров меняю курс и снова строю зигзаги. Так проделываю несколько раз. Наконец, когда надежда уже начала агонизировать, замечаю узкую полянку. Снижаюсь. Это долина небольшой лесной речушки. Если очень хорошо прицелиться, можно попасть на правый пологий берег. Но при этом неминуемо будут сломаны шасси, да и сам самолет серьезно пострадает. Можно даже скапотировать. А это ни к чему. А что я, собственно, переживаю за этот самолет? Можно подумать, будто я собираюсь возвращать его Герасимову в целости и сохранности, да еще и израсходованное топливо компенсировать. Разобью, и Схлопка с ним! Буду садиться на брюхо.

— Толя, сколько отсюда до точки?

— Рядом. Километров десяток.

— Ничего себе, рядом! Не забывай, это — тайга. Здесь каждый километр за десять пойдет. Но выбирать не приходится. Иди в салон, предупреди, что посадка будет очень жесткой. Пусть хорошенько пристегнутся. И сам пристегнись, как следует.

— Я вернусь сюда.

— Ни в коем случае! Здесь самое опасное место. Мне деваться некуда. Надо машину сажать, кроме меня, это никто не сделает. Могу и покалечиться. А если мы вдвоем покалечимся, то застрянем здесь надолго, если не навсегда. Уходи!

Еще раз прохожу над долиной. Камни, бревна и еще, Время знает, что. Эх, и посадочка будет!

Захожу издалека, буквально касаясь брюхом верхушек лиственниц. Вспоминается, как я сажал подбитый «Як» между линиями окопов. Вырубаю двигатели. Машина чиркает хвостом по песку, падает на брюхо, и ее стремительно тащит по берегу. Левая плоскость чертит по воде, а правая косит прибрежные кусты. Удар! Перескакиваем через бревно. Впереди валун. Как тогда, в сорок первом. Пронесет, не пронесет? Пронесло! Слегка только задели левым бортом. Машину швыряет вправо. Она врезается между двумя деревьями. Еще удар! Треск ломающихся плоскостей. И тишина. Прилетели.

Отстегиваюсь от кресла и, пошатываясь, прохожу в салон. Вроде все живы, все целы.

— Граждане пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту «Таежная глухомань». Экипаж, от имени «Аэрофлота», приносит вам извинения за неудобства и стрессы, вызванные такой грубой посадкой.

Лена отстегивается, прыгает ко мне и повисает у меня на шее. Она когда-то уже успела переодеться в комбинезон и ботинки.

— Ну, Андрюшка! Ты настоящий ас! Я когда эту прогалину увидела, мне страшно стало. Думаю: «Неужели он решится?» А ты не только решился, ты сел!

— Не надо делать из меня героя, Ленок. У нас просто не было выбора. Давайте выгружаться, и — в путь. До точки перехода, без малого, десять километров, и все по тайге.

Идем мы несколько часов. Дорога тяжелая. Приходится обходить завалы и болота. Раза три делаем небольшие привалы. Но засиживаться на них я не даю. Впереди, как Сусанин, шагает Анатолий со своим прибором. Как бы мы ни уклонялись в сторону при обходах, он возвращает нас на нужный курс. Чем глубже мы забираемся в тайгу, тем мрачнее становятся мои мысли, когда я поглядываю на Дмитрия с Сергеем. В пути мы почти не разговариваем. Поход по девственной тайге — это не экскурсия по отработанному маршруту с инструктором. Кто не верит, пусть попробует. И мошка. Это — вторая причина нашей неразговорчивости. Стоит только открыть рот, как он тут же заполняется непрошеными гостями. Хоть волком вой от нее. Кажется, что местами воздух только из нее и состоит.

— Пришли! — объявляет наконец Анатолий. — Это — здесь.

Все садятся прямо на землю, там, где стояли. Место ничем не примечательное, такое же, как и везде. Те же гигантские лиственницы, закрывающие своими кронами небо, такое же болотце рядом. Разве только мошки побольше, чем в других местах. Или это только кажется?

— Будем делать переход? — спрашиваю я.

— Подождем пика активности, — отвечает Анатолий. — Он будет часа через два.

— То есть уже ночью. Подождем. Разводите костер. Хоть мошку дымом отпугнем. Да и чайку попьем, перекусим.

Через несколько минут мы сидим вокруг костра. Вир укрепил над ним объемистый котелок, а Наташа достает пакет с пайками. Я смотрю на Сергея с Дмитрием, а они молча смотрят на огонь. Я спрашиваю их:

— Ну, что решили?

Они продолжают молчать. По их хмурым, изможденным лицам я вижу, что эта дорога отняла у них немало сил. И теперь они прикидывают: если так и дальше пойдет, то ну ее к черту, эту романтику путешествий по параллельным Мирам-Фазам.

— А собственно, и решать-то здесь нечего, — говорю я. — Хотите вы того или нет, а придется вам идти с нами.

— Это почему же? — поднимает голову Дмитрий.

— Потому. Погибнете вы там, куда мы идем, или нет, это на воде вилами писано. Шансы выжить, хоть и небольшие, у вас там все равно будут. Тем более не одни вы будете, а с нами. А здесь у вас никаких шансов нет. Здесь вы погибнете однозначно. Я сверху окрестности километров на сто в радиусе осмотрел. Никаких признаков жизни, я имею в виду человеческой. Отсюда даже прирожденный таежник не выберется. А о вас, городских ребятах, и говорить нечего. Так что, выбирайте. С нами: безвозвратность и неопределенность. Здесь: медленная смерть от голода, холода и мошки. Я предлагаю идти с нами. Думайте, пока время есть.

Лена внимательно смотрит на меня и согласно кивает головой после каждой фразы. Сергей тяжело вздыхает и бросает окурок в костер.

— Все правильно, Андрей Николаевич. Даже если мы сейчас к самолету вернемся, когда его найдут? И найдут ли вообще? Да и кто его станет здесь искать? Раз уж мы с вами влипли в эту историю, выход у нас один. Идти до конца, — он опять вздыхает. — Дочку только жалко. Без отца расти будет.

— Все мы, Сережа, — утешает его Лена, — оставили в своих Фазах что-то очень дорогое. И оставили навсегда.

— Как это, оставили? Где? — спрашивает Дмитрий.

— Мы же все жили раньше в таких же Фазах, как и ваша, и были простыми людьми. Хроноагентами мы стали потом. Можно сказать, случайно, когда по воле обстоятельств покинули свои Фазы. Потом мы расскажем вам, как это было. Кстати, Сергей решил. А ты?

— Знаете, с вами после слов Андрея Николаевича страшно идти. Но здесь оставаться еще страшнее. Особенно одному. Раз Серега решил, то и я пойду. Не оставаться же здесь одному.

— Все. Решение принято. Готовимся к переходу. Перераспределим груз, чтобы было на всех по норме. Вооружить вас надо. Ты, Сергей, возьмешь мой автомат, а ты, Дмитрий…

— Мне и пистолета хватит.

— Пистолет — оружие несерьезное. Из него только стреляться хорошо, удобно. Наташа, дай ему свой автомат. Тебе лазер больше по руке. И вот еще что, ребята. Раз вы идете с нами, запомните. Беспрекословное подчинение. Никакой инициативы. От этого будет зависеть и ваша жизнь, а возможно, и наша. Понятно? Скажу: ползти на брюхе, поползете. Скажу: на левой ноге стоять, а правой рукой за левым ухом чесать, так и будете делать. Надо будет через лужу дерьма ползти, поползете. Скажу: не есть, не пить, не курить; будете терпеть, сколько надо. И еще. Каждую свободную минуту будете учиться. Учиться без права на отдых и снисхождение. Только так у вас появится шанс выжить. Если с чем-то не согласны, лучше оставайтесь здесь. Договорились?

— Договорились, — соглашаются ребята почти хором. Темнеет. Сумерки сгущаются. Наступает Час Совы. За ближайшими деревьями уже ничего не видно.

— Есть пик, — сообщает Анатолий. — Открываю переход. Через несколько минут колеблющаяся сиреневая рамка очерчивает контуры перехода.

— Ну, с нами Время! Иду первым. За мной — Наташа. Дальше — Вир, Петр, Сергей с Дмитрием и Лена. Толя идет последним. За мной!

Подхожу к сиреневым воротам и шагаю в другую Фазу.