"Глубокая разведка" - читать интересную книгу автора (Добряков Владимир Александрович)

ГЛАВА 27

Каменистая пустыня. Ни травинки, ни былинки, ни кустика. И даже ни пригорочка. Равнина, засыпанная камнями размером от мелкого щебня до снарядного ящика. Воздух разрежен. И небо какое-то желтоватое. Не нравится мне здесь.

Мои товарищи сидят на камнях, что покрупнее, и ждут меня. Присаживаюсь рядом и ставлю на сошки горячий пулемет.

— Ну, как там? — спрашивает Наташа. Я молча достаю фляжку с коньяком и два стаканчика. Кивком приглашаю всех достать посуду. Наполняю восемь стаканчиков и один из них ставлю отдельно на камень. Лена грустно качает головой.

— Вир?

— Да. Нет больше нашего Вира. Помянем. Он был хороший человек, лей. И надежный товарищ.

— Как это случилось? — спрашивает Петр после минутного молчания.

— Мина, — коротко отвечаю я.

— А может быть, он жив остался? — высказывает предположение Дмитрий.

— Какое там жив, Дима! Мина рядом ударила. Его только что на куски не разорвало. А Барсак ранен.

— Значит, бой проигран? — спрашивает Анатолий.

— Нет, наоборот. Там в последний момент моряки на вертолете прилетели. Любо-дорого глядеть! «Полундра!» У кубейрос аж пятки дымятся. Знают уже, что с братишками шутки плохи. А ты, Толя, займись переходом. Судя по всему, эта Фаза мертвая, и делать нам здесь нечего.

Мы проходим еще три малоинтересные Фазы. Минуем их в быстром темпе, не задерживаясь, потому как и задерживаться в них не хочется. И когда мы попадаем в Фазу, сильно напоминающую ту, из которой мы начали свой путь, я, помимо воли, объявляю однодневную остановку.

Располагаемся на берегу реки. Не успеваем мы разбить лагерь, как из прибрежных зарослей камыша на нас выбегает молодой кабан. Какая муха прокусила его толстую шкуру, неизвестно. Но этот нахал направился к нам на всех парусах, имея явно агрессивные намерения. Пуля Петра прекращает его существование и вносит приятное разнообразие в наше меню. Сергей организует рыбную ловлю, и, когда я вижу ее результаты, не задумываясь, увеличиваю время остановки еще на один день. Судя по состоянию эфира, радиационному фону и другим признакам, эта Фаза необитаема. То есть в ней отсутствует цивилизация и вообще разумная жизнь. Здесь нас никто не потревожит и не помешает отдохнуть, набраться сил и привести себя в порядок после скорого, но утомительного броска по мертвым Фазам.

Но, как говорится, хроноагент предполагает, а Время располагает. Вечереет. Я сижу у костра и слежу за тем, как над углями жарится кабанье мясо, а в углях запекается рыба. И мысленно, и вслух я сокрушаюсь, что у нас нет достаточно вместительного сосуда для варки ухи. Каждый занимается своим делом. Внезапно Анатолий, работавший с установкой, трогает меня за плечо и показывает на берег реки вверх по течению.

Из-за поворота реки в нашу сторону кто-то идет. Мы гостей не ждем. Встаем и беремся за автоматы. А человек приближается к нашему лагерю, не спеша, беззаботно посвистывая и сбивая на ходу прутиком пушистые головки одуванчиков. Эта беззаботность, а также отсутствие оружия несколько успокаивает меня. Но остается один вопрос. Кто вы такие, откуда взялись?

Человек между тем приближается настолько, что уже можно разглядеть его лицо. Ну, конечно! Как я сразу-то не догадался? Кто же еще может здесь появиться? Ставлю автомат на предохранитель, опускаю его на землю и снова присаживаюсь к костру. Анатолий вглядывается в незнакомца, вздыхает и следует моему примеру. Петр смотрит на нас с недоумением, но тоже опускает автомат.

А человек подходит к костру, присаживается, не дожидаясь приглашения, и говорит:

— Ну, здравствуй, Андрей! Здравствуйте, Лена, Наташа! Это, как я догадываюсь, Анатолий, гениальный изобретатель. Здравствуй, Анатолий! Ну а это — ваши новые товарищи. Здравствуйте, Петр, Сергей, Дмитрий!

— Привет, Старый Волк! — отвечаю я за всех. — Как ты умудрился нас найти?

— Я старался. Если ты думаешь, что вас было так просто обнаружить, ты ошибаешься.

— Нет, — улыбаюсь я, — я так не думаю. А все-таки?

— Я же сказал, пришлось постараться. Мы с Корой круглосуточно сидели за компьютерами, меняясь через сутки. Кстати, тебе от нее горячий привет.

— Взаимно. Но какова была цель этого самоотверженного труда? Неужели мы представляем для вас такую непомерную ценность?

— Шутишь, как всегда? Ну-ну. Впрочем, ты прав. Ценность вы для меня представляете немалую. Сколько стоило трудов умыкнуть вас, провести через невообразимое число Миров; запутать, сбить с толку преследователей, а потом поместить в такое уютное гнездышко. А вы в знак благодарности устраиваете побег, даже не предупредив о своих намерениях.

— Тоже шутишь?

— Шучу. А вот Магистру вашему было не до шуток, когда он обнаружил, что гнездышко пусто и птички улетели в неизвестном направлении.

— Опять шутишь?

— А вот на этот раз ни в коей мере. Как там, у вашего Высоцкого? Ни единою буквой не лгу!

— Когда это ты начал Высоцким интересоваться?

— А с кем поведешься, от того и наберешься. Но мы отвлеклись. Шутки в сторону. Ваша затея с маячком и звездной картой сработала превосходно. Вас нашли. Точнее, не вас, а то место, где вы были. Но вас там уже не оказалось. Сначала ваши товарищи во всем обвинили меня. Но для меня ваш побег тоже был новостью. Я так искренне изумился, что они мне поверили. Ну, ты-то знаешь, что в данном случае я не кривил душой и не играл. Вас продолжают искать. Мы с Корой тоже искали. Мы с вашим Магистром договорились, что, если кто-то из нас о вас что-нибудь узнает, мы дадим знать друг другу. Можешь мне верить, можешь не верить, но я всякий раз сообщал Филиппу, когда нападал на ваш след. Надо отдать ему должное: он тоже держал меня в курсе дел. К сожалению, это всегда были только следы. Мы все время опаздывали. Когда на неделю, когда на сутки или двое, когда на несколько часов или даже минут. Кстати, Филипп Леруа опоздал ровно на минуту в том Мире, где вы пробирались по леднику и чуть не сорвались в пропасть. Когда он определил, куда вы оттуда ушли, у него получилось, что вы попали прямо под ядерный удар. В Нуль-Фазе был объявлен траур. К счастью, в его расчеты вкралась ошибка, давшая погрешность на пятьдесят минут. Последний раз мы засекли ваш след в том Мире, где вы сражались с бандитами. Засекли вас там ваши товарищи. Я вычислил более семидесяти Миров, куда вы могли оттуда попасть. Сейчас они почти все под наблюдением, за исключением шести, в том числе и этого. Эти шесть Миров недоступны для наблюдения ни вам, ни нам из-за своих темпоральных характеристик. Но я нашел дырку в этот Мир, вроде спонтанного перехода, и решил воспользоваться одним шансом из семидесяти пяти. И мне повезло. Как только я прошел переходом, мой искатель, — Старый Волк показывает браслет с дисплеем, — указал мне наличие здесь Матриц: твоей и Елены. И вот — я здесь.

— Очень приятно. С чем пожаловал?

— С предложением.

— Как всегда. Мы на эту тему уже говорили. Предложение не принимается.

— Но сейчас предложение будет несколько иного рода.

— Все равно! Наши условия ты знаешь. Все переговоры мы будем вести только из Нуль-Фазы.

— Я надеюсь, понятно объяснил тебе, почему я сейчас не только не могу вернуть вас в Нуль-Фазу, но не могу даже связаться отсюда ни с кем. Ни с вашим Магистром, ни со своей Корой. Но если уж ты такой упертый, то ты хотя бы выслушай мое предложение.

— Выслушать, конечно, можно. Валяй.

— А может быть, угостишь сначала? Больно уж аппетитные запахи у вас тут гуляют. Да еще на природе, с видом на реку…

— Почему бы и нет? Тем более что долг платежом красен. Я же помню, какие ты нам организовывал застолья в Сен-Канте, когда держал нас с Леной в плену. И сверх того могу кое-что предложить.

Я достаю фляжку с коньяком и наливаю стаканчики. Старый Волк принюхивается.

— Из биологической цивилизации?

Я киваю и поднимаю свой стаканчик.

— За что выпьем? — спрашивает Старый Волк.

— С нами Время! — не задумываясь, отвечаю я.

— С нами Время! — подхватывает Старый Волк.

Мы хорошо закусываем дымящимся еще куском кабаньего окорока, и я предлагаю:

— Излагай.

— В скором времени, не могу сказать точно, когда, но это непременно будет, нашим организациям предстоит не слабо перехлестнуться. В сферу ваших и наших интересов попадает сразу несколько Миров, существенно разнесенных в относительном Времени. Действия будут разворачиваться от периода дохристианской эпохи до эпохи Звездной Экспансии. Причем в независимом Времени события будут разворачиваться одновременно. Такие сложные, многоходовые операции до сих пор не осуществляли ни мы, ни вы. К тому же наши интересы в этих Мирах настолько противоположны, что я даже затрудняюсь сказать, к чему приведет такое противостояние.

Старый Волк делает глоток коньяка и отрезает себе еще один кусок окорока. А я, проверив готовность пойманных Сергеем рыбин, вынимаю их из углей, разворачиваю и предлагаю одну из них Старому Волку. Тот принюхивается, пробует и чмокает от удовольствия.

— Да, Андрей, такими яствами я вас в Сен-Канте угостить не мог. Но поехали дальше. Я в этом деле участвовать не желаю. Я устал доказывать и своему руководству, и вашему, что нам, вместо того чтобы бороться друг с другом, следует объединить усилия против общего врага. Врага грозного, опасного не только для обеих сторон, но и для всего Человечества, населяющего нашу планету. Теперь-то ты со мной согласен?

— Не до конца. Я помню, как выразился по этому поводу наш Магистр. Он сказал, что лучше сражаться в одиночку, чем иметь такого союзника, которого надо все время опасаться и на которого надо постоянно оглядываться.

— Я знаю эту точку зрения. Но и ты уже узнал достаточно, чтобы принять решение и оценить мое предложение. Ты уже видел, что творит наш враг в завоеванных им Мирах. Ты уже знаешь, насколько он силен и опасен.

Я киваю в ответ после каждой фразы Старого Волка. А он, высказав это, вновь делает паузу и задумчиво смотрит на нас с Леной. Его хорошо знакомая грустная полуулыбка создает впечатление, что перед нами сидит человек, который знает такое, о чем мы даже не догадываемся. И, более того, никогда не догадаемся. А может быть, так оно и есть на самом деле?

— Андрей, я предлагаю вам работать против нашего общего врага вместе. Подожди, Лена! Я знаю главное ваше возражение и высоко ценю вашу принципиальность. Предлагая вам работать вместе, я не имею в виду, чтобы вы предали свою организацию и перешли к нам. На это вы, я знаю, не пойдете. Когда я говорю «вместе», я имею в виду себя, Кору Ляпатч и еще человек пять, может быть, семь.

— Я не совсем понимаю тебя, Шат Оркан, — говорю я после минутного раздумья. — Объясни толком, что ты имеешь в виду?

— Я, Андрей, имею в виду то, что сказал. Но, если ты хочешь, поясню. Нашим организациям предстоит серьезное противостояние. Оно поглотит все наши ресурсы. Итоги предсказать трудно. Но произойдет примерно следующее. Силы наших организаций будут истощены до предела. В ходе этого противостояния все внимание от других Миров будет отвлечено этой титанической борьбой. И этим неизбежно воспользуется наш общий противник. Противостоять ему еще можно. А вот отвоевать назад те Миры, где они обосновались, задача непосильная. Такую точку зрения я изложил и своему руководству, и вашему Магистру Леруа.

— И что же тебе ответили? — интересуется Лена.

— А примерно то же самое, что ответили мне вы год назад. «Одни слова и никаких доказательств. Вы, уважаемый, не приводите ни одного убедительного факта. А не являетесь ли вы скрытым агентом Фазы Стоуна, сиречь Монастыря или Нуль-Фазы?» Что я мог возразить? Ну а ваш Филипп Леруа сказал мне то же самое, что и ты несколько минут назад. Поэтому я и ответил тебе, что сия точка зрения мне известна. Посудите сами, что мне остается делать? Я один на обе организации знаю о грозящей нашей планете катастрофе, кричу об этом, но меня никто не слышит. А если и слышат, то не понимают. А если понимают, то делают вид, что не поняли. Я, как древний христианский отшельник, проповедую учение Христово камням в пустыне. Только они, по своему идиотизму, считали это дело за подвиг, а я — за трагедию. Самое обидное, что меня не воспринимают всерьез ни там, ни там. У нас меня считают отступником, у вас — провокатором.

Старый Волк вздыхает и выразительно смотрит на фляжку с коньяком. Я уже хочу налить ему стаканчик, когда Лена останавливает меня и наливает ему кружку вина, которое нам на прощание подарил Барсак.

— Попробуй. Это нисколько не хуже того, которым ты угощал нас в Сен-Канте. Я не хочу, чтобы ты считал меня более злопамятной и менее гостеприимной, чем Андрея.

Лена отрезает Старому Волку кусок исходящего аппетитным паром мяса. Тот с почтением принимает угощение, делает глоток вина и прислушивается к своим ощущениям.

— Прекрасно! Клянусь Временем! — констатирует он. Отдав должное мясу и запив его вином, Старый Волк продолжает:

— Помнишь, когда мы пытались атаковать вас гигантским лазером, я объяснял вам кое-что о нашем устройстве и организации работы. У нас полнейшая демократия на стадии обсуждения проблемы. Каждый может отстаивать свою точку зрения на всех уровнях, приводить любые аргументы, и его всегда выслушают. Но когда решение принято, демократии — конец. Наступает пора жесточайшей дисциплины. Все с полной отдачей работают на реализацию этого решения. Так действовал до сих и я. Теперь пришла пора, когда я стою перед альтернативой: подчиниться воле большинства, которое будет выражено в воле руководства, или остаться при своем мнении и начать работать самостоятельно. Я уже сказал, что у меня есть группа единомышленников, готовых начать самостоятельную работу под моим руководством. Но нас, увы, мало. Для начала нужно в два, а лучше в три раза больше. Нужны опытные, на многое способные люди…

— Подожди, — прерываю я его. — Я уже почти понял тебя. Но скажи, ради Времени, неужели ты рассчитываешь, что твое руководство разрешит тебе работать независимо от него, в совсем ином направлении и не подчиняясь ему?

— Не рассчитываю. Они, конечно же, не разрешат мне этого. Но мне это и не нужно. Я намерен покинуть свою организацию и начать работать полностью самостоятельно. Воплощение этого намерения сейчас зависит только от одного фактора.

— Но для того, чтобы успешно работать, нужна база, нужно техническое оснащение, и не слабое. Есть у тебя все это?

— Частично есть, частично будет. Думаю, ты хорошо помнишь мою секретную базу, на которой вы с Леной провели немалый срок и откуда с таким блеском бежали. О ее существовании из наших не знает никто. Чем не база для работы? Оснастить ее всем необходимым и подобрать нужных людей я могу по переходам из тех Миров, которые согласятся со мной сотрудничать. Примерно так в свое время формировались и ваша база, и наша. Мне сейчас даже легче будет. Я владею механизмом создания прямых переходов, а у наших с тобой предшественников этого не было. Так что, как видишь, для начала независимой работы у меня все имеется. Удерживает меня от этого только одно.

— Я понял, что тебя удерживает. Наше согласие работать вместе с тобой.

— Совершенно верно. Вы с Леной сами по себе каждый десятка стоите. А если вы согласитесь работать со мной и пригласите работать своих товарищей, я уверен, что к нам придут еще человек десять, не меньше. Возможно, и сам Филипп Леруа.

— Не знаю, на чем базируется такая твоя уверенность. Конечно, и Лена, и я имеем в нашем Секторе немалый авторитет и вес, пользуемся уважением и так далее. Но это не значит, что наши друзья бросят свою работу, своих товарищей и пойдут за нами. Я уверен в обратном. Но правильно ли я понял? Ты приглашаешь нас основать вместе с тобой новую вневременную организацию, с целью бороться с нашим общим противником?

— Ты правильно понял. Именно это я и пришел вам предложить.

— И ты ждешь, чтобы мы согласились?

— Да, Андрей. Я много думал об этом, советовался с Корой и другими товарищами, которые знают тебя не понаслышке. Многие выражали сомнение, что ты согласишься работать с нами. Но все как один не сомневаются, что успешно работать мы сможем только с вами. Поэтому я еще раз предлагаю тебе сотрудничество на новых уже условиях. От твоего ответа зависит многое.

Я молчу, смотрю на Старого Волка и думаю. Прошло всего четыре с небольшим относительных года, а как все изменилось. Как непохож нынешний Старый Волк на Мефи или епископа Маринелло, который захватил меня в плен в Лотарингии, когда я работал там в образе графа Саусверка, лейтенанта имперских мушкетеров. Тогда я был полностью в его власти. Да вдобавок и Лена неосмотрительно сунулась в этот замок Сен-Кант и стала его заложницей. Он тогда только намекнул нам о существовании таинственной третьей силы. Работать совместно против нее он мне не предлагал. У него в то время были совсем другие планы относительно меня. Дело прошлое, он в то время и сам-то еще не понимал, что это за сила такая. Как он со мной тогда держался! Нет, он был добродушным, гостеприимным хозяином. Он следил, чтобы мы с Леной не испытывали никаких лишений. Он подолгу беседовал с нами, в том числе и на отвлеченные темы. Но за всем этим отчетливо проступало условие, поставленное «доброжелательным» хозяином в первые же часы нашей первой встречи. Если я не соглашусь работать, он через пять дней передаст меня своему руководству. Те направят меня в соответствующую лабораторию, где из меня сделают зомби. «А с зомби работать неинтересно», — сказал он тогда.

Второй раз мы общались с ним, когда ЧВП решил устроить в нашей Фазе азотно-кремниевую реакцию посредством гигантского лазера со звездной накачкой. Я хорошо помню тот тон, которым он советовал нам поскорее эвакуироваться, так как возможностей предотвратить катастрофу у нас просто нет. Он был уверен в победе. Уверен в победе ЧВП и в нашем поражении. И какой у него был обескураженный вид спустя двенадцать часов, когда запальный сердечник, сделанный из огромного рубина, распался на куски, когда его готовились устанавливать на место. Это я тоже помню. Андрей Злобин тогда вторгся в Прошлое и взорвал этот злополучный рубин, который мы с Корой Ляпатч с таким трудом добыли на планете Плей и с еще большим трудом вывезли оттуда. Правда при этом образовалась Схлопка, петля Времени. В этой Схлопке навсегда остался дубликат личности моего друга.

Третья наша встреча состоялась, когда он загнал меня на свою секретную базу, а почти год спустя туда же привел и Лену. Тогда он тоже был хозяином положения и тоже предъявил ультиматум. Либо мы соглашаемся работать с ним, либо до конца дней своих останемся вдвоем в этой Фазе. «Ну а в случае, если вы что-либо предпримете, я разгоню вас по разным Мирам, и вы больше никогда друг друга не увидите». Хотя это он сказал, когда мы потребовали от него вернуть домой случайно попавшую к нам Наташу. Но уже тогда он был несколько иным, чем в Сен-Канте. Серия поражений его кое-чему научила. Впрочем, он тогда, наверное, поглубже изучил нашего общего врага и понял, что в одиночку с ним он не справится.

А вот сейчас он уже не ставит никаких условий. Он просит нас помочь ему. Без нас у него ничего не выйдет. Так-то, Волчара! Что же ему ответить? Нечего мне ему ответить.

— Вот что, Шат Оркан, — говорю я, закурив сигарету. — Прежде, чем решать, как ответить на твое предложение, я должен выяснить у тебя некоторые моменты относительно нашего противника. Момент первый. Ты узнал, кто они такие? Откуда они появились?

— Точного ответа пока нет. Есть предположения.

— Предположения? Одно или несколько?

— Несколько.

— Несколько, это сколько? Три или пятнадцать?

— Шесть.

— Тогда я не буду выслушивать ни одно из них. Шесть предположений, это значит, ни одного близкого к истине. Момент второй. С методами их работы мы, более или менее, уже знакомы. Какова цель их деятельности? Зачем им это нужно?

— Здесь нет предположений вообще.

— Тогда, третий вопрос. Зачем ты мне предлагаешь сотрудничество? Против кого? Как? Стоп! Я предвижу твое возражение. Ты хочешь сказать, что совместными усилиями мы сможем получить ответы на эти вопросы. Не получится. Пойми, мы ушли с твоей базы, имея конкретную цель: получить ответы на все эти вопросы. Сейчас мы находимся на пути к ответам. И ты предлагаешь нам свернуть эту работу и заняться организацией новой базы. Нет, уважаемый, так дела не делаются. Чтобы организовать работу, надо иметь четкий план, ясную цель. А у нас с тобой ничего этого пока нет. Вот когда будет ясность в этом деле, тогда и можно будет ставить вопрос о совместной работе. А пока, извини.

— Да пойми, Андрей! Нет у нас на это времени! На днях мое руководство примет решение по тем операциям, о которых я вам уже говорил. Мне будет поручен весьма важный участок работы. И я должен решать: браться за него и выполнять или уходить на свою базу. Но уходить надо не для того, чтобы там прятаться. Я намерен развернуть там работу, которую считаю сейчас наиболее важной и актуальной. Но одному мне с ней не справиться.

— А ты сделай так. Уйди на свою базу вместе с Корой и своими сторонниками, оснасти ее и начинай работу в режиме поиска и сбора информации. А мы будем выполнять ту же работу, так сказать, в полевых условиях. Когда информации будет достаточно, можно будет вернуться к предложению о сотрудничестве и обсудить условия. Но в любом случае, полученной информацией я намерен поделиться, в первую очередь, со своим руководством.

Старый Волк хочет что-то сказать в ответ, но только машет рукой. А в разговор вступает Лена:

— Андрей привел только один мотив отказа. Но есть еще и второй. Мы не можем согласиться на сотрудничество, пока не обговорим методы, которыми ты намерен противодействовать нашему противнику. Зная ваши принципы, я заранее отказываюсь работать с вами.

— Чем же тебе не нравятся наши принципы?

— Цель оправдывает средства! Это — девиз иезуитов, и вы, взяв его на вооружение, неукоснительно ему следуете.

— И что же в этом плохого? Великая цель всегда стоит того, чтобы ее достигали любыми средствами.

— Вот-вот! Именно этого я и опасаюсь. Так можно оправдать и испытание ядерного оружия на мирных жителях, которое устроили американцы. Они прекрасно понимали, что на исход войны ядерные бомбардировки уже никакого влияния не окажут. Им надо было утвердить за собой роль главенствующего в мире государства, и они этого добились.

— Что ж, с этой точки зрения их действия были правомерны.

— Вот видишь! Ты их уже оправдываешь, потому что вы сами сплошь и рядом пользуетесь такими же методами. Да что далеко ходить. Вы же сами дважды планировали операции с демонстрацией ядерного оружия под конец войны. Первый раз в Германии, второй — в той же Японии.

— И, кстати, оба раза именно Андрей сорвал эти операции. К слову сказать, исполнение было блестящим. Я даже аплодировал, когда смотрел на это.

— Благодарю за комплимент, — улыбаясь, отвечаю я. — Я старался.

— Оно было заметно. Между прочим, Лена, должен выразить тебе свое восхищение. Ведь в Германии ты помогала Андрею. И делала это великолепно, не будучи, как он, летчиком-профессионалом.

— Мы — хроноагенты, а не саксофонисты, — многозначительно отвечает Лена.

— Кора тоже не саксофонист. Но она сама призналась, что с таким мастерством пилотировать «Мессершмит», да еще вести бой с «Суперкрепостью», она не смогла бы.

— Ладно, — машет рукой Лена. — Порассыпались в комплиментах, и будет. Вернемся к нашим баранам, то бишь к твоему предложению. Надеюсь, ты понял, что твои методы нас не устраивают, и мы никогда не согласимся работать таким образом.

— De gustibus поп est disputandum,[13] — пожимает плечами Старый Волк.

— Еще как disputandum! — вскидывается Лена. — Да что говорить, если вы сверлите переходы из Фазы в Фазу где попало и как попало, совершенно не контролируя последствия. А вот и последствие, у костра сидит! Как к нам попала Наташа? Да через тот самый спонтанный переход, который вы не сумели закрыть, как следует.

— Да, Шат Оркан, — неожиданно с улыбкой говорит Наташа. — Я давно хотела поблагодарить вас. Если бы не ваша ошибка, я бы никогда не встретилась ни с Леной, ни с Андреем. Огромное вам за это спасибо.

Мы балдеем, а Старый Волк смеется:

— Спасибо за поддержку, Наташенька. Они меня все время только критикуют. И только ты в моей деятельности отметила положительный момент.

— Нашла ложку меда в цистерне дегтя, — ворчу я. — Это можно выразить словами: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Чтобы завершить эту дискуссию или disputandum о gustibus, подведем черту. Твое предложение мы не принимаем. Не принимаем по двум причинам. Первая: мы намерены производить нашу разведку боем до конца. Считаю, что это принесет больше пользы и нам, и тебе. После этого можно будет возобновить переговоры о сотрудничестве. Но сразу ставлю условие. Если цель по-прежнему будет оправдывать любые средства, то никакого сотрудничества не получится.

Старый Волк молчит и ковыряется хворостиной в костре. Молчит он долго, задумчиво глядя на огонь. Мне трудно представить, о чем он сейчас думает, какое решение принимает. А какое решение принял бы я на его месте? Честно сказать, я бы ковырялся сейчас не только в углях костра. Старый Волк прекращает ворошить угли, вздыхает и тихо говорит:

— Примерно такой ответ я и рассчитывал услышать. Но Кора настояла на том, чтобы я сделал вам предложение. Это была первая причина, побудившая меня встретиться с вами.

— А вторая? — интересуюсь я, так как Старый Волк снова замолкает.

Но он никак не реагирует на мой вопрос и снова начинает копаться в горящих углях. Что он там ищет? Ответы на свои вопросы? Долго ему придется их там искать.

— Вы разрешите мне заночевать с вами? — неожиданно спрашивает он. — Давно не ночевал в таких условиях, у костра. Даже стосковался как-то.

— А пойдем дальше с нами, — предлагает Лена. — Я тебе таких ночевок сколь угодно гарантирую.

— Нет уж, спасибо за предложение, но вынужден отказаться. Слишком много работы.

— А тебя не хватятся, пока ты здесь с нами будешь прохлаждаться? — интересуюсь я.

— Не хватятся. У этого Мира очень высокая собственная частота.

— Понятно, — киваю я и тут же поясняю Петру, Сергею и Дмитрию. — Время в этой Фазе течет крайне быстро. Грубо говоря, сутки здесь соответствуют нескольким минутам в обычной Фазе. Что ж, в таком случае, оставайся, нет возражений.

Петр заправляет на вертел еще несколько кусков кабаньего мяса, а Сергей заворачивает в мокрую бумагу четырех сазанов и закапывает их в угли. Наташа пристраивает над костром котелки для чая. А я разливаю по стаканчикам коньяк.

Какое-то время мы беседуем на отвлеченные темы. Говорим о рыбалке, охоте, кулинарии. Потом, по просьбе ребят, по очереди рассказываем различные эпизоды своей работы. Старому Волку тоже есть о чем порассказать. Солнце давно уже закатилось, и небо усеялось яркими светляками звезд, а мы все пьем вино, закусываем его свежим мясом и рыбой и в больших количествах поглощаем чай. Я уже успеваю забыть о том, что Старый Волк говорил о двух причинах, побудивших его прийти сюда. А он, посмотрев внимательно на Млечный Путь, вдруг говорит:

— А вторая причина моего появления здесь, Андрей, более серьезная, чем первая. Ты заметил, что вас как бы ведут из Мира в Мир?

— Не совсем так. Не ведут, а как бы контролируют наше передвижение в тех Фазах, где они развернули свою деятельность.

— Можно сказать и так, — соглашается Старый Волк, — но в данный момент этот контроль зашел слишком далеко. Я появился здесь не случайно. Я знал, что вы не минуете этот Мир. Я обнаружил его еще два года назад и хорошо проанализировал. Этот Мир очень своеобразный. Он как бы пограничный. Наши приятели пользуются им, чтобы с минимальными затратами энергии переходить между Мирами, которые резко отличаются по своим темпоральным характеристикам.

— И что из этого вытекает? — спрашивает Лена.

— А вытекает то, что отсюда вы попадете в область Миров, ваше пребывание в которых контролировать будет несколько затруднительно. Если не сказать больше: просто невозможно.

— И что это будут за Миры? — снова спрашивает Лена.

— Точно сказать не берусь. Кто знает, куда вас занесет очередной переход? Но я наблюдал некоторые их этих Закрытых Миров, в зону которых вы сейчас попадете со стопроцентной гарантией.

Старый Волк снова замолкает и снова ворошит угли костра. Что за манера! Вечно он заставляет тянуть из себя информацию, словно занозу из неудобного места.

— И что же это будут за Миры? — повторяю я Ленин вопрос.

— Вы можете рассматривать те Миры, которые вы уже прошли, как разминку. Цветочки, так сказать. Дальше вас будут ждать ягодки. И не столько ягодки, сколько шипы. Впрочем, ягодки-то тоже будут ядовитыми.

— А точнее?

— Что «точнее»? Я же сказал, одно Время знает, куда вы сейчас попадете. Я наблюдал около десятка таких Миров, в которых наши приятели трудятся не покладая рук, где они уже господствуют. Зона эта весьма обширная. В принципе они-то как раз и сделали эти Миры закрытыми.

— А что значит: «Закрытые миры»? — интересуется Сергей.

— Это значит, что их очень трудно наблюдать. А проникнуть туда или вытащить кого-нибудь оттуда практически невозможно. Разве что с помощью такой установки, как ваша. Здесь я еще могу вам как-то помочь. А вот дальше…

— И ты приберег это как последний аргумент, чтобы убедить нас согласиться с твоим предложением? — спрашиваю я.

— Нет, Андрей. Я бы тогда начал именно с этого. Я же знаю, что вас это не остановит, и вы все равно пойдете до конца. Я просто хочу предупредить вас об этом. Это Кора пожелала, чтобы я предложил вам вывести вас отсюда. «Вдруг да согласятся», — сказала она. Я и Филиппу сообщил, где вы можете находиться, и сказал, что попытаюсь вывести вас. Я ведь говорил, что для ваших товарищей этот Мир лежит в недоступной зоне? Так вот. Я вам больше ничего не предлагаю и не запугиваю вас. Поймите меня правильно. Будьте сейчас готовы ко всяким неожиданностям, к очень серьезным осложнениям и опасным встречам. Дальше все будет зависеть только от вас самих. Очень много будет зависеть и от, прямо скажем, везения, удачи.

— Удача, она смелых любит, — говорю я, так же как и Старый Волк ковыряясь в углях.

— Верно, любит. Но не забывай, Андрей, еще и о том, что Осторожность — мать Мудрости. Смелости и умения вам не занимать. Знаю. А вот Удача. Давайте, выпьем за то, чтобы Время послало вам Госпожу Удачу.

— Знаком с Окуджавой? — удивленно спрашиваю я, разливая коньяк.

— Лично не довелось, — усмехается Старый Волк.

— Странно. Окуджаву знаешь, Высоцкого начал осваивать, а с Шекспиром не знаком.

— Невозможно объять необъятное.

— Ишь ты! — замечает Лена. — Он, оказывается, и Козьму Пруткова знает.

— Если уж в дело пошел Козьма, то надо вспомнить еще одну его мысль, — говорю я. — Односторонний специалист подобен флюсу. Я давно заметил, что подготовка ваших хроноагентов несколько хромает.

— И в чем она уступает вашей? — живо интересуется Старый Волк.

— Смотри-ка, чего захотел! Так и скажи ему, да еще накануне такого противостояния. Ладно. Стакан — не микрофон. Выпьем за удачу!

Уже поздно, уставшие товарищи один за другим укладываются и засыпают. Остаемся сидеть только мы со Старым Волком. Мы молчим. Смотрим друг на друга, на огонь, на звезды. Я вдруг обращаю внимание на то, как одет Старый Волк. На нем тонкий обтягивающий свитер лилового цвета с металлическим отливом, бордовая кожаная юбка, высокие сапоги синего цвета и отливающие металлом красные чулки. Завершает наряд фиолетовая бархатистая мантия с золотым орнаментом. Ну вылитый пират из эскадры Бертольера Горчи! И тут я вспоминаю планету Плей и наряды ее жителей.

— Слушай, Шат Оркан, я давно хотел тебя спросить одну вещь. Ты ведь родом с планеты Плей из системы Бета Водолея?

— Хм! Как ты догадался?

— По одежде. Когда я туда попал, сразу вспомнил тебя, в каком виде ты появился передо мной в своей лаборатории в Сен-Канте. Как бы человек ни менялся, вкусы, привитые в молодости, остаются навсегда.

— Ты прав. И как ты находишь наш стиль? Ты ведь и сам дважды работал в этих краях и одевался таким образом.

— De gustibus… Впрочем, я хотел спросить тебя о другом. Ты же состоял в Мафии, контролирующей игорный бизнес и добычу рубинов?

Старый Волк кивает.

— А как ушел? Через… — Я касаюсь пальцем виска.

У Старого Волка я давно заметил на виске звездообразный шрам. Старый Волк кивает и морщится.

— Если это связано с неприятными воспоминаниями, не рассказывай, — предлагаю я.

— Пустяки, дело прошлое. Хотя действительно приятного в этом было маловато. На Плей прилетел с друзьями знаменитый звездопроходец Солтан Турас. Слышал о таком?

— Кажется, да. По-моему, он открыл много систем с планетами, пригодными для жизни.

— Верно. Он был сказочно богат. За каждую пригодную для жизни планету давали баснословные премии. Наши специалисты занялись Солтаном основательно. Трудно выиграть, когда против тебя играет команда профессиональных шулеров, а не проиграться при этом просто невозможно. И Солтан Турас проигрался в дым. В это время я служил охранником в рубиновых шахтах. Представляешь, Андрей? Солтан Турас, герой дальнего звездоплавания. Мы мальчишками в него играли! И вдруг я вижу, как его в робе каторжника спускают к нам, в копи. Во мне все перевернулось. Одним словом, через месяц я организовал ему побег. Разумеется, пришлось бежать и самому. Я хорошо знал, как карает Мафия за измену. Но мне не повезло. Тот делец, у которого я арендовал корабль для себя, подсунул мне развалюху после косметического ремонта, но с дефектным двигателем. Двигатель сдох через два часа полета. Я убедился, что Солтан Турас уже вышел в подпространство, и стал наблюдать, как ко мне приближаются патрульные корабли. Когда они уже готовы были взять меня на абордаж, я дослал патрон и застрелился. Это была моя роковая ошибка. Стреляться надо было сразу, когда отказал двигатель. Тогда им достался бы только мой остывший труп, который они без почестей похоронили бы в пространстве. Прошло бы уже много времени, и методы восстановления ничего не смогли бы сделать. Я пришел в себя на Плее, в застенке. Меня пытали всеми способами ровно три недели. Такова кара за измену. Когда я не выдерживал, меня восстанавливали, приводили в порядок и снова отправляли в застенок. Причем это время в зачет трех недель не шло. Потом меня еще раз подлатали и отправили в шахту. Я провел там около четырех лет. Не могу сказать, что это были лучшие годы моей жизни. В конце четвертого года меня подняли наверх, переодели и привели к Отцу нашего Круга. В его кабинете сидел незнакомый мне человек. Они с Отцом обменялись парой фраз на неизвестном мне языке, после чего меня увели на корабль. Так я оказался в нашей организации. Человек, разговаривавший с нашим Отцом, стал моим шефом. Он выкупил меня у Мафии. Ему, видите ли, понравилась моя способность к самопожертвованию и моя стойкость, с которой я переносил пытки и каторгу. А ты как стал хроноагентом?

— Я же рассказывал тебе в Сен-Канте.

— Извини, забыл. Ты и в самом деле рассказывал.

— Что же ты теперь решишь? Как поступишь? — спрашиваю я после паузы.

— Не знаю. У меня сейчас нет готового решения. Но вы правы. Организовывать сейчас работу наобум, не зная толком, против кого и какими методами бороться — глупейшая затея. Вы решили идти до конца и узнать о наших противниках все. Это — верное решение. С каким удовольствием я сейчас пошел бы с вами! Но оттуда, куда вы идете, нет возврата. По крайней мере, сейчас я его не вижу. А находясь у себя, я хотя бы смогу время от времени вас контролировать и передавать данные о вас вашим товарищам. Может быть, сообща мы сумеем придумать, как вам помочь. Но, с другой стороны, завтра-послезавтра меня втянут в подготовку той самой многоходовой операции, о которой я вам говорил. Я не жду от нее ничего хорошего. И меньше всего мне хотелось бы участвовать в этом деле. Ты веришь мне?

— На этот раз верю. Ты за эти годы несколько изменился.

— В какую сторону? Впрочем, это несущественно. Существенно другое. При всех я этого не говорил, но ты должен знать. То, что я видел в Закрытых Мирах, никакого восторга не вызывает. Те, кто там обитает, внешне выглядят как люди, но они уже не люди.

— Кто же они?

— А Время их знает! Ясно одно: люди так не поступают. Поэтому, гвардии капитан, запомни мой совет. Не подходи к ним с человеческими мерками и будь готов ко всяким неожиданностям, в том числе и весьма неприятным. Еще. Оружие применяй без колебаний. Ты и сам убедишься, что они уже не люди. Но боюсь, что этот опыт может вам слишком дорого обойтись. И еще одно. Я не совсем уверен, но лучше подстраховаться. У меня сложилось мнение, что в этих Мирах нельзя пользоваться техникой, неадекватной данной эпохе. Это чревато последствиями.

— Какими? Схлопкой?

— Нет. Для этого Мира катастрофы не произойдет. Но для того, кто нарушит там принцип адекватности, могут наступить некоторые последствия. Не всегда, но весьма вероятно. Что-то вроде темпоральной отдачи. Учти это и будь осторожен.

— Учту и это.

— Ну, а в остальном все будет зависеть от удачи. А ты сам сказал: «Удача смелых любит». В том, что ты не из робкого десятка, я не сомневаюсь. Я ведь смотрел эпизоды из твоей фронтовой жизни. Думаю, после такого тебе ничего не будет страшно. Так что, буду ждать тебя живым и с ценной информацией. Действуй, капитан, и без языка не возвращайся.

— Не извольте сумлеваться, чай, оно не в первый раз! — отвечаю я.

Старый Волк усмехается и закуривает сигарету. Я тоже закуриваю, и мы снова сидим молча, думая каждый о своем. Небо начинает светлеть, когда меня на несколько минут одолевает дремота. Когда я просыпаюсь, Старого Волка уже нет.

Смотрю на таймер: шесть утра. Раздуваю костер и ставлю котелок с водой для утреннего кофе. Пока закипает вода, обдумываю то, что услышал от Старого Волка. В принципе ничего нового он мне не сказал. Все это я предвидел и был к этому готов. Но вот принцип адекватности… Тут есть над чем подумать.

Кофе готов, и я поднимаю своих товарищей. За завтраком я кратко знакомлю их с тем, что мне рассказал Старый Волк. В том числе и с принципом адекватности.

— Свежо предание, да верится с трудом, — качает головой Анатолий. — Андрей, а ты не думаешь, что этот Волк просто запугивает тебя? Ну, чтобы ты изменил решение и согласился работать с ним?

— Нет, Толя. Он не из тех, что машут кулаками после драки. К тому же он знает, что запугать меня трудно. Он просто предупреждает, что нас ожидают сложные ситуации и затруднения. Хорошо еще, что он сам более или менее успел разобраться в характере этих затруднений.

— Кроме принципа адекватности, — вставляет Лена.

— Да. Кроме этого принципа. Тут придется доходить самим. Но мы предупреждены и постараемся этого принципа придерживаться. Все поняли? Ну, раз молчите, будем считать, что поняли. Проверить оружие, снаряжение. Толя, готовь переход. С нами Время!