"Глубокая разведка" - читать интересную книгу автора (Добряков Владимир Александрович)

ГЛАВА 5

Проходит около года. Дни наши загружены с избытком. Анатолий как-то признался мне:

— Знаешь, Андрей, у меня складывается впечатление, что в этой Фазе Земля вращается вокруг своей оси медленней, чем в нашей. Иначе я просто не нахожу объяснения, как мы с вами умудряемся делать за сутки столько дел.

В какой-то степени он прав. Прав не в том плане, что здесь планета медленнее вращается, а в том, что мы действительно впихиваем в эти двадцать четыре часа столько дел, что сутки кажутся растянутыми до бесконечности. Но здесь нет никакого феномена. Секрет прост. Лена — отличный психолог и методист. Она составила программу и график работы таким образом и чередует различные виды работы так, что одно дело незаметно переходит в другое, не требуя перестройки и отдыха. Отдыхаем мы только за едой. Но и здесь Лена использовала метод Франсуа Рабле: «За ужином возобновлялся обеденный урок и длился он, пока не надоедало, остальное время посвящалось ученой беседе, приятной и полезной». Так, утверждает Рабле, занимался великий Пантагрюэль.

После успешно проведенного курса МПП Лена вплотную занялась лингвистической подготовкой. Тут уж воистину «ни сна, ни отдыха измученной душе». Лингвистические программы внедрялись во сне. И наши молодые друзья по ночам, вместо того, чтобы предаваться усладам любви, обклеивали друг друга датчиками и включали компьютер. Утром они выглядели несколько одуревшими. Эта пытка продолжалась более двух недель. Но зато по завершении курса они свободно владели всеми распространенными на Земле языками: от русского и английского, до японского и хинди. Лингвистическая подготовка помогала довольно быстро разобраться и в менее распространенных языках: эстонском, монгольском, датском и других. Более того, программа, внедренная в Матрицы, была настолько универсальной, что Анатолий с Наташей обрели способность анализировать языки совершенно незнакомые и осваивать их на разговорном уровне быстрее чем за час.

Но не только учебой занято наше время. Мы с Анатолием тщательно изучаем работу Степана Ручкина и конструируем портативную установку для создания межфазовых переходов. Анатолию вникнуть в эту проблему проще. Он уже однажды разбирался в ней, правда на примитивном, узком уровне. Ему тогда нужно было просто активировать уже существующий переход, а не открывать новый. К тому же он не был отягощен багажом научной хронофизики, которую в меня старательно внедрили во время подготовки в Нуль-Фазе. Дело в том, что Ручкин подошел к этой проблеме несколько с другой стороны, и для меня многие его решения кажутся неожиданными и спорными. Но это только кажется. Ведь что ни говори, а критерием истины является не что иное, как практика. А на практике установка, сработанная на основе идей Ручкина, себя уже показала. От того факта, что Наташа с Анатолием пришли к нам, открыв межфазовый переход, не отмахнешься.

Анатолий недаром учился в Бауманском училище и почти закончил его. Он — неплохой, даже талантливый, конструктор. Разработанная нами схема установки постепенно материализуется. Анатолий разрабатывает узлы, стараясь делать их как можно меньшими по габаритам и весу. Я творю их на синтезаторе. Далеко не всегда получается то, что нужно. Но после нескольких попыток Представитель Заказчика в лице Анатолия «ставит на узлы клеймо» и монтирует их в установки.

Одновременно мы с ним, проанализировав все, что я наработал по участку, где исчез «Мог», приходим к выводу: этот «Мог» воздействовал на темпоральное поле примерно так, как это предлагает делать Ручкин. Не совсем так, но много общего. Это еще раз убеждает нас: мы на верном пути.

Лена с Наташей много работают за компьютером. Они тоже решают две задачи. Пытаются связаться с Нуль-Фазой или обнаружить где-нибудь в Реальных Фазах наших друзей: Андрея Злобина, Микеле Альбимонте, Генриха Краузе, Матвея Кривоноса, Стефана Кшестинского и других. Но это до сих пор успеха не имеет. Тем не менее попыток Лена не оставляет и с завидным упорством продолжает перебирать варианты взлома блокировки.

Вторая задача более актуальна, с точки зрения того, к чему мы сейчас готовимся. Лена с Наташей активно собирают информацию о наших противниках. Лена обнаружила около двадцати женщин, которые побывали в Красной Башне на встрече со святым Могом и приобщились к его «благодати». Сейчас Лена выделяет общие элементы в их поведении, анализирует их деятельность, строит долгосрочные прогнозы. Какая-то довольно стройная картина у нее уже вырисовывается. Но до окончательных выводов еще далеко. Поэтому Лена, верная своим принципам, пока не раскрывает перед нами результатов.

После того как Кора дала нам координаты Натана Фарбера, Лена с Наташей постоянно, по мере возможности, наблюдают за ним. Этот тип действительно оказался весьма живучим. После мощного парапсихологического удара, полученного от Коры, он провалялся без сознания более часа. Потом, кряхтя, поднялся, держась за голову и сердце, забрался в машину и просидел там еще часа три. После этого он покинул «поле боя» на второй передаче, со скоростью не более тридцати километров в час. Он явно не рассчитывал встретить в Коре Ляпатч такого сильного и опасного противника. Оклемавшись, он продолжил свою неблаговидную и весьма непонятную деятельность. Сложность представляло то, что программа-искатель, которую нам передала Кора, довольно часто теряла Фарбера из виду (Кора предупреждала нас об этом), и значительная часть его деятельности проходила вне нашего поля зрения. Но тем не менее кое-какие выводы уже можно было сделать.

Невзирая на то, что время наше до предела заполнено подготовкой молодых хроноагентов и работой, мы умудряемся выкраивать время на охоту, рыбалку и просто на вечерние посиделки с чаем, вином и гитарой. Это тоже заслуга Лены. Она вставляет время от времени в график работы такие «уикэнды». «Иначе мозги могут скиснуть, — объясняет она. — Перерывы просто необходимы».

Как-то раз в один из таких периодов отдыха мы после удачной рыбалки пируем за роскошным столом. Мы с Леной по очереди рассказываем различные эпизоды своей работы в Реальных Фазах: как собственные, так и своих товарищей. Наташа с Анатолием слушают очень внимательно. Это для них тоже своеобразная школа. Внезапно Лена прерывает мое повествование:

— Знаете что? Мы совершенно упустили из виду один момент подготовки. Наше оснащение.

— Что ты имеешь в виду? Поясни, — прошу я.

— В чем мы пойдем? Что понесем с собой?

— Да, это серьезно, — соглашаюсь я.

В самом деле, мы совершенно не знаем, что нам предстоит. Сколько дней, недель или месяцев мы будем скитаться там, где будет невозможно найти ни воды, ни пищи? С какими опасностями нам придется столкнуться? Какое оружие взять с собой? Пойдем мы, конечно, в комбинезонах и ботинках, но надо позаботиться и о цивильной одежде. Не всегда и не везде будет уместно появляться в камуфлированном комбинезоне и с автоматом наперевес. Я не говорю уже о таких мелочах, как аптечка, установка для создания переходов, боекомплекты и прочее. Но надо учесть еще и тот фактор, что плавание наше будет сугубо автономным. Все придется нести на себе. Поэтому вопрос, поднятый Леной, не простой. Надо все хорошо продумать и просчитать. Хуже не придумаешь ситуации, когда обнаружишь в пути, что у тебя нет какой-то жизненно необходимой мелочи, которую ты мог взять с собой, но упустил из виду, забыл. Все эти соображения излагаю Наташе с Анатолием, и они проникаются серьезностью поставленной задачи.

— Начнем с одежды, — говорит Лена. — Комбинезоны и ботинки нам сотворить не составит труда. А вот мелтановые трико мы на этом синтезаторе вряд ли сможем для них сделать.

— А зачем нам делать мелтан? — осеняет меня идея. — Раз этот синтезатор изготовлен у ЧВП, мы можем изготовить им трико из этого… как его? Ну, помнишь, как назвал свою броню Старый Волк, когда ты метнула в него нож в Сен-Канте? Трилон или стрилон?

— Точно! Неважно, поищем по каталогу, вспомним. Этот вопрос снят. Цивильную одежду каждый подберет себе сам. Надо, чтобы она была годна на все случаи жизни, весила немного и занимала поменьше места. Сами понимаете, нести придется на себе. Теперь оружие. Я шла с автоматом, пистолетом и гранатами. Да, еще резак был. Ты был вооружен потяжелее.

— Да, у меня, кроме этого, был еще пулемет и две «Мухи». Тяжеловато было, но терпимо. Самое главное, надежно. Думаю, что пулеметов больше не нужно, хватит одного. А вот «Мух» надо сделать по две-три на каждого. Они легкие, места много не занимают, но, при случае, незаменимы. Тот кошмарный гибрид ворона с ежом я только «Мухой» и сумел одолеть.

— Не мешало бы взять что-нибудь помощнее обычного стрелкового оружия, — предлагает Анатолий.

— Да, бластер не помешал бы, — соглашаюсь я. — Но больно уж он получился у меня тяжелый и громоздкий. Придется от него отказаться.

— Почему же? Я смотрел его. Принцип действия понял и, мне кажется, я смогу большинство деталей сделать намного меньше и легче. Правда, с потерей мощности.

— Вопрос, с какой потерей? Стоит ли овчинка выделки?

— Процентов двадцать-двадцать пять.

— Это не страшно. Займись. Посмотрим, что получится. Если приемлемо, сделаем два бластера. Еще сделаем два лайтинга. Я видел их в каталоге. Легкие, удобные и достаточно мощные.

— А питание к ним и к бластерам? — спрашивает Анатолий.

— Тоже не проблема. Я там видел довольно емкие астатно-эрбиевые батареи. Сделаю по две штуки на ствол, до второго пришествия хватит.

— Гранаты, — говорит Анатолий.

— Непременно. Но увлекаться не стоит. Мы с тобой возьмем штуки по четыре, по пять, женщины — по две, три. Общий вес покажет. То же самое и с патронами. Определимся по итогу. Теперь продовольствие. Лена, ты не встречала в каталоге пайки космодесанта?

— Вообще-то не присматривалась, но надо поискать. Не тащить же с собой тачки, груженные продуктами. Так мы далеко не уйдем. А в вещмешках много не унесешь, долго не протянем. Неизвестно, что нас ждет. Думаю, там должно быть что-нибудь в этом роде. Завтра же посмотрю.

— Кстати! — вспоминаю я. — Обязательно надо взять какую-нибудь посуду и ложки. Мне первые дни приходилось лакать из шлема. Но самое сложное, — тут я невольно мрачнею, — вода. Много ее с собой не возьмешь. Придется тебе, подруга, подумать над каким-нибудь средством от обезвоживания организма.

— Сделаю, — кивает Лена. — Это — за мной, как и аптечки. Жаль только, что микродокторов мы сделать не сможем. Придется довольствоваться твоим и моим. То же относится и к твоему шлему с ноктовизором, акустическим анализатором и биноклем. Эти вещи будут в единственном экземпляре.

— Что ж, в общих чертах мы все прикинули. Составьте с Наташей список, подсчитайте вес, потом еще раз присядем и подумаем, все ли учли.

— Ну а с завтрашнего дня, друзья мои, — обращается Лена к Анатолию и Наташе, — мы начнем принимать у вас экзамены и зачеты. И учтите две вещи. Никаких скидок не будет, только на «отлично»! Второе: сдача зачетов не отменяет тренировок. Заниматься будем по-прежнему. Форму надо держать постоянно.

На другой день Анатолий разбирает бластер и колдует над ним. А через пару дней он начинает выдавать мне чертежи деталей своей конструкции. Что-то мы с ним делаем вручную, что-то я творю на синтезаторе. Как и с установкой для открытия переходов, не все получается сразу. Но через две недели мы любуемся компактным, легким, не более двух килограммов, бластером-дезинтегратором. Не чета тому чуду техники, что вышло из-под моих рук.

— Сразу видно выпускника Бауманки! — хвалю я Анатолия. — Если бы он еще и работал…

— За чем дело стало? Испытаем!

— Легко сказать: испытаем. Где и на чем? Это не пулемет.

Подумав, я нахожу достойный объект для испытаний. В пяти километрах ниже по течению у правого берега реки торчит из воды большой валун, почти утес. Откуда он здесь взялся? Наверное, здесь тоже было оледенение, и его притащили сюда ледники. Как бы то ни было, цель подходящая.

Когда мы приходим на место, я показываю Анатолию этот камень. Он прикидывает й с сомнением смотрит на небольшой бластер.

— Куба три, а то и все четыре. Справится ли?

— Если сработает, сам увидишь, — говорю я, вставляя в гнездо батарею. — А пока все наденьте темные очки.

Как только индикатор сообщает мне о готовности, я опускаю светофильтр шлема и, быстро прицелившись, стреляю в камень, находящийся в трехстах метрах. На месте камня возникает ослепительная лиловая вспышка. Она тут же тонет в столбе воды и раскаленного пара. Жаркая ударная волна с грохотом обрушивается на нас. Но она уже ослаблена приличным расстоянием. Зато волна воды, откатившаяся от места взрыва, орошает нас по пояс и чуть не утаскивает в реку зазевавшуюся Наташу. Камень как корова языком слизнула.

— Работает, — констатирую я.

— Впечатляюще! — качает головой Анатолий.

— Учти, стрелять из него ближе чем на пятьдесят, а то и сто метров — опасно. Заметил, как нас тряхнуло? Да и вспышка такая, что вблизи тебя самого испепелит. Это — миниатюрный ядерный взрыв. А точнее, аннигиляция, полное разрушение вещественной материи. Так что… Впрочем, лучше сделаем второй бластер для Лены. Она и на полигоне из него достаточно стреляла, и в реальном деле два раза использовала. Ошибки не допустит. А тебя с Наташей вооружим лазерами. Согласен?

Анатолий с опаской смотрит на безобидное с виду, но такое, как оказалось на практике, мощное и опасное оружие, и поспешно кивает. В тот же день мы с ним собираем второй бластер, а для молодежи я творю на синтезаторе легкие, но достаточно мощные лазерные пистолеты.

Наташа с Анатолием через два дня на третий сдают нам экзамены и зачеты. Не все идет гладко, кое-что им приходится пересдавать по два, а то и по три раза. Особенно свирепствует по своим дисциплинам Лена. Впрочем, я тоже скидок не делаю. Но наконец сессия завершается, и мы устраиваем по этому поводу небольшой банкет.

Стол роскошный. Мы с Леной максимально растормозили свою фантазию, да и Наташа с Анатолием приложили руки. За стол усаживаемся при полном параде. Лена сотворила для себя и Наташи полные комплекты одеяний Нагил — фей-воительниц, но с небольшими отступлениями. Короткую тунику себе она сделала белую, а Наташе — Светло-голубую. Сандалии с широкими ремешками, оплетающими ногу и застегивающимися под коленями, у Лены серебряные, а у Наташи — красные. Волосы женщин схвачены обручами: у Лены — серебряным, у Наташи — золотым. Анатолий смотрит с восхищением, а я улыбаюсь. Мне-то достоверно известно, как одеваются Нагилы. Значит, под туниками ничего нет, кроме кожи, и нас, в дополнение к банкету, ожидает ночь страстной любви.

Мы с Анатолием тоже принаряжаемся. Специально для этого случая Лена сотворила нам форменные рубашки нашего Сектора. Они синего цвета с эмблемами на левой стороне груди и на рукаве: белый луч на фиолетовом фоне. Я разливаю по бокалам шампанское, и Лена открывает наш микробанкет тостом:

— Итак, программа подготовки успешно выполнена, экзамены сданы. Поздравляю вас с условным присвоением квалификации хроноагентов третьего класса. Нашего полку прибыло. Ура!

— А почему присвоение условное? — интересуется Анатолий, выпив вино.

— А каким оно еще может быть? Мы же с Андреем не авторитетная комиссия Совета Магов. Да и потом, программа-то была сильно сокращена, в основном за счет теоретических дисциплин. А какие вы будете хроноагенты, если вы не в состоянии сами смоделировать и рассчитать воздействие? А как вы будете принимать решения, оказавшись в нештатных ситуациях? К тому же должность хроноагента подразумевает наличие степени Бакалавра. А ее надо защитить. Это тоже вне нашей компетенции. Так что, доберемся до Нуль-Фазы, и начнете все сначала. И теорию, и практические занятия, и МПП. Но я думаю, что мы будем готовить вас сразу на второй класс или даже на первый. То, что нам предстоит, зачтется вам как стажировка по третьему.

— Что, все заново? В том числе и МПП? — ужасается Наташа.

— Да. И в полном объеме, а не в щадящем режиме.

— Мало ты нас здесь мучила, — морщится Анатолий.

— Мало! — отрезает Лена. — Там тебя накачают и обработают так, что не будешь нос воротить, когда мы с Наташкой занимаемся гимнастикой. И не будешь уходить домой, когда мы с ней идем купаться. Это я к примеру.

Я смеюсь, а Анатолий смущенно опускает глаза. Несмотря на то что Лена с Наташей основательно обрабатывали его в этом плане, он все еще не может привыкнуть, что они занимаются гимнастикой и купаются совершенно обнаженными. Да и в другое время им ничего не стоит показаться в одних шортах. Он еще не может воспринимать это спокойно. Наташа в этом плане ушла от него далеко. Я помню ее «смелые» наряды, еще когда она жила у нас первый раз. Чтобы уйти от скользкой темы, я завожу разговор о другом:

— Как, по-твоему, сколько нам еще потребуется времени, чтобы довести установку до ума?

— Месяц, — подумав, отвечает Анатолий. — Если напрячься, то и за три недели можно будет управиться.

— Нет уж, напрягаться не будем. Мы не на гонках. Главное, чтобы установка работала, и работала надежно.

— Тем более что у нас еще далеко не все готово к выходу, — говорит Лена. — Пайки космодесанта по каталогу ЧВП я еще не нашла. Потом мне в голову пришла одна мысль. Мы забыли о важной мелочи. Деньги. Что если нас опять занесет в такую ситуацию, в какой я оказалась во Франции, а ты в Америке, за несколько тысяч километров от другого перехода? Что будем делать? Опять грабить ювелирный магазин или грузить вагоны?

— Во всех цивилизованных странах изготовление и использование фальшивых денег преследуется самым жестоким образом, — напоминаю я. — Марк Твен писал в «Принце и нищем», что в средневековой Германии фальшивомонетчиков медленно опускали в котел с кипящим маслом. Нас может занести куда-нибудь, где с нами обойдутся еще веселее. Тебя это прельщает? К тому же какую валюту ты планируешь изготовить? Рубли, доллары, фунты, франки, экю, евро, а может быть, шекели или динары?

— Вот тут ты, дорогой, попал пальцем в небо. Неужели ты серьезно подумал, что я намерена фабриковать фальшивые купюры? Какую валюту, спрашиваешь? Самую универсальную! Золото, драгоценные камни. Тут тебя никто не поймает на подделке. Особенно если золото будет не в монетах, а в ювелирных изделиях. Кольца, браслеты, цепи.

— Тяжеловато будет.

— А куда деваться? Выходить на большую дорогу с автоматом или бластером? Разбой во всех странах тоже преследуется весьма жестко.

— Не во всех.

— Согласна. Но такое попадается крайне редко.

— Стоп! — вмешивается в наш спор Анатолий. — Давайте обсудим это потом. Вы тут упомянули о Франции и Америке, когда переход от вас оказался очень далеко. Я полагаю, это случилось на вашем пути сюда. Чем спорить, лучше расскажите, как вы выкрутились?

— Да, истории поучительные. Они дают наглядный пример тому, что нет безвыходных положений. У меня было просто. Я попал в Америку в районе Нью-Йорка, а переход был где-то под Лос-Анджелесом. Я сначала, как Лена упомянула, начал работать на пакгаузе. Грузил и разгружал вагоны. Где-то за месяц мог бы накопить на билет третьего класса. Но мне повезло. Меня заметил один мелкий бизнесмен, которого одолевали рэкетиры. Они как раз в эту ночь должны были разгромить его магазин и поджечь бензоколонку. Он нанял меня за билет первого класса до Лос-Анджелеса. Утром он нашел и магазин, и колонку в полном порядке, да еще и с прибылью в кассе. Я заправил рэкетирам машину и поменял зеркало заднего вида, которое кто-то из них разбил своим лбом. Он долго уговаривал меня остаться и даже предлагал долю в своем предприятии. Но я отказался. Может быть, и зря, Время знает. Вот у Лены было сложнее.

— Верно. Я вышла в Ницце, а переход был на Урале. Я подумала и с автоматом в руках заявилась в ювелирный магазин. Награбленное я спрятала, переоделась (тоже в краденое), и утром показала хозяину магазина место, куда ночью подозрительный тип спрятал два саквояжа. Тот щедро наградил меня. Но я не учла одного: чтобы попасть на Урал, надо было пересечь много границ, а у меня не было никаких документов. Тут мне на глаза попалось объявление о том, что некая бандерша формирует передвижной публичный дом для работы на конгрессе золотопромышленников в Екатеринбурге. Я приоделась и пришла к этой предприимчивой мадам. После собеседования она пришла в восторг от моих познаний в области секса и тоже предложила мне долю в предприятии. При условии, что я буду обучать ее девушек тому, что сама умею. Я согласилась и вскоре оказалась на Урале.[3]

— Выпьем за смелых и находчивых хроноагентов! — предлагает Наташа.

После двух-трех тостов Лена протягивает мне гитару. Я пою несколько песен, и мне вдруг вспоминается «Баллада о Любви».

— … на сушу тихо выбралась Любовь. И растворилась в воздухе до срока, а сроку было сорок сороков… И чудаки еще такие есть, вдыхают полной грудью эту смесь… Потому что если не любил, значит, и не жил, и не дышал.

Мы с Леной затеваем разговор о сложности творчества великого поэта, о его многогранности, его глубоком знании жизни, подкрепляя слова строчками из стихов. Через некоторое время мы замечаем, что Наташа с Анатолием исчезли. От Наташи остался только золотой обруч на столе.

— Куда это они испарились? — интересуется Лена.

— Кажется, я знаю, куда — отвечаю я, показывая на голубой поясок от Наташиной туники, лежащий на ее стуле.

— Понятно, — улыбается Лена. — Мне, что ли, свой пояс тоже развязать?

— В чем же дело? Тебя что-то смущает?

— Да вечер больно чудесный… Пойдем, тут есть прекрасное местечко на берегу.

Лена встает и выходит из дома, развязывая на ходу поясок своей белой туники. Я послушно следую за подругой, предвкушая наслаждение любовной игрой, Ленка в этом плане — непревзойденный мастер. Но, не дойдя до берега, Лена внезапно останавливается.

— Опередили, — вздыхает она. — Ей это место тоже глянулось.

До нас доносятся сладостные вздохи, стоны и слабые выкрики. Высокая трава скрывает эротическую сцену. Но над ней то и дело взлетают стройные ножки, оплетенные красными ремешками.

— Занято так занято, — говорю я. — Не прогонять же их. Пойдем искать другое место.

— Ну уж нет! — возражает Лена. — Пока будем искать, у меня весь настрой пропадет.

Лена увлекает меня к ближайшему кусту, и мы с ней опускаемся на густую, мягкую траву. Медленно освобождая друг друга от одежды, мы с жадностью покрываем заголяемые участки тел поцелуями, доводя себя до нужного градуса. Оставив меня в одних тапочках, Лена ложится на меня и с минуту лежит спокойно, предоставляя мне право ласкать ее великолепное тело. Потом она медленно поднимается и медленно, медленно опускается, принимая меня чуть ли не по миллиметрам. Полностью выпрямившись, она начинает двигаться в ей одной свойственном ритме, подставляя мне себя для ласк. Я не хуже ее знаю свое дело. Мои ладони и пальцы гуляют по ее бедрам, лону, ягодицам, талии и призывно вздрагивающим грудям.

Сколько это продолжалось, знает одно Время, а для нас с Леной время уже не существовало. Лена быстро «расковывается» и начинает «звучать». Долгие и сладостные стоны, когда она движется вверх, чередуются с короткими страстными выкриками, когда она опускается вниз. Наконец Лена, прогнувшись в спине, испускает страстный протяжный стон и падает на меня. Мы долго лежим, не меняя позы и лаская друг друга.

Ночь любви продолжается почти до рассвета. Утомленные, но довольные, мы засыпаем: я и Лена на постели у Наташи с Андреем, а они — в нашей комнате, на шкуре у очага. Завтра нас ждет работа.

Анатолий сдержал слово. Не проходит и месяца, как установка для открытия переходов уже смонтирована и мы приступаем к испытаниям. Здесь не все идет гладко. Сконструированные с использованием принципов Ручкина и изготовленные нами приборы либо не показывают изменений состояния темпорального поля, либо показывают совсем не то, что мы ожидаем. Приходится пересчитывать, переделывать узлы, перемонтировать установку и начинать все заново.

Лена с Наташей занимаются нашим снаряжением и отслеживают деятельность Натана Фарбера. Лене с большим трудом удалось-таки отыскать в каталоге синтезатора аналог пайков космодесанта, и теперь в этом плане мы можем быть спокойны. Голодная смерть угрожать нам не будет. Правда, эти пайки и по разнообразию, и по вкусовым качествам значительно уступают тем, которыми снабжали нас; но, как говорится, чем богаты, тем и рады.

Параллельно мы не прекращаем тренировок. Форму надо держать. Наташа с Анатолием продолжают оттачивать свое мастерство. Они уже успешно и подолгу могут противостоять нам с Леной. Теперь я спокоен за них. Нам не придется опасаться за свои тылы.

А Лена наконец подобрала соответствующие составы и сделала Наташе с Анатолием серии инъекций. Затем она провела с ними ряд занятий и тренировок. После этого ребята стали способны входить в режим ускоренного ритма времени. Мне не забыть реакции Анатолия, когда он впервые ускорил свой ритм в пять раз.

— Это что-то невообразимое! — восхищенно шептал он, вернувшись в нормальный ритм.

— Поздравляю! — говорю я ему, подавая рюмку бренди. — Теперь ты владеешь нашим секретным оружием, и тебе сам черт не брат. Кстати, Лена, надо включить в снаряжение по фляжке бренди на каждого. Иначе восстанавливаться после ускоренного ритма будет тяжело. Учти это.

— Бренди — твоя епархия, — пожимает плечами Лена. — А то, что вспомнил об этом, хорошо.

Через две недели напряженной работы наша установка выдает желаемые результаты. Еще пара недель уходит на окончательную доводку и придирчивые испытания.

— Готово! — объявляет Анатолий. — Можем открывать переход.

— А вот с этим спешить не будем, — охлаждаю я его. — Переход откроем только тогда, когда мы сами будем к этому готовы.

Я начинаю гонять всю команду в изнурительные многокилометровые марши с полной выкладкой. Надо привыкнуть к тяжелому снаряжению. Маршруты я строю по самой пересеченной местности. Мы преодолеваем их, где бегом, где быстрым шагом, где ползком. По нескольку раз форсируем реку, пробираемся через болото. И так каждый день помногу часов. Вечером возвращаемся измотанными, стаскиваем камуфляж, мелтановые и сертоновые костюмы и тащим ноги в баню. Анатолий уже не обращает внимания на наготу Лены и Наташи и свою собственную. Паримся и моемся все вместе.

Попутно выясняется, что сертон, который в свое время рекламировал нам Старый Волк, предпочтительней мелтана. Он тоньше, легче, напоминает нейлон, который идет на изготовление колготок, и тело его практически не чувствует. Мы устраиваем сравнительные испытания на пуленепробиваемость и приходим к выводу, что и здесь сертон мелтану не уступает. Тогда мы с Леной творим сертоновые костюмы и для себя.

Последние пять дней я устраиваю марш по полной программе. Мы уходим на длительный кольцевой маршрут. Ночуем там, где нас застает ночь. Питаемся десантными пайками. Все эти сутки не снимаем ни комбинезонов, ни сертона и не разуваемся. К исходу пятого дня возвращаемся на базу.

— Вот, теперь мы готовы, — констатирую я, когда мы после бани наслаждаемся нормальным ужином и горячим чаем.

Лица у всех, включая Лену, усталые. Но я уверен, что если я сейчас скажу «Вперед!», моя команда повторит тот же марш без единого возражения. Теперь можно идти с ними хоть в Схлопку, хоть к Фарберу в зубы.

— Завтра отдыхаем. Послезавтра — в путь! — объявляю я.

Когда я, выкурив на крыльце сигарету, возвращаюсь, Лена уже спит. Вопреки обыкновению, она заснула прямо в своем бархатистом белом комбинезоне, только тапочки сняла. Ленка терпеть не может спать, когда на ней хоть что-нибудь надето. Она всегда ложится нагишом. Исключение составляют изредка то туфельки, то тапочки, то босоножки, то чулки, которые она намеренно оставляет на себе как элемент любовной игры и, утомленная, засыпает, не сняв их. А сейчас этот изнурительный марш уходил ее не слабее ночи бурной любви. Все-таки доконал я свою неутомимую подругу.

Из комнаты, где живут Наташа с Анатолием, не доносится ни звука. Видимо, они тоже ухайдакались и спят мертвым сном. Да я и сам чувствую не слабую усталость. Быстро раздеваюсь, падаю рядом с Леной и моментально проваливаюсь в глубокий сон. Тяжело в учении, легко в бою, как говорил великий русский полководец.

Утро начинается как обычно. Ленка в чем мать родила бежит к реке, а через минуту к ней присоединяется и Наташа. Потом они занимаются гимнастикой, а мы с Анатолием готовим завтрак. Он, вопреки обыкновению, задумчив.

— В чем дело, Толя?

— Знаешь, жалко уходить отсюда. Привыкли мы здесь.

— Хм! Вспомни, как ты увольнялся в запас. И домой рвался, и кошки на душе скребли. Между прочим, даже зэки, освобождаясь из заключения, испытывают ту же тоску. С местом, в котором провел много времени, всегда нелегко расставаться. Но теперь нам долго не придется где-то осесть вот так, капитально.

— Андрей! А вдруг мы уйдем, а ваши товарищи засекут ваш маяк у Светланы, выйдут на нее, найдут Наташкино письмо и придут сюда? А вас здесь нет. Обидно будет.

— Еще один повод остаться здесь? Нет, Толя, я помню, когда вы сюда пришли, мы уже обсуждали этот вариант и пришли к выводу, что шансы здесь минимальные. Хотя…

— Может быть, на этот случай надо оставить им письмо?

— Оставить, конечно, нужно, ты прав. Хотя, это им ничего не даст, и нам не поможет. Но они, по крайней мере, узнают, что с нами, и где мы, и что мы делаем.

В этот момент возвращаются женщины. Я коротко излагаю Лене пришедшую нам в голову мысль. Лена сразу соглашается.

— Я уже сама думала об этом. Оставлю сообщение на компьютере. Если наши сюда придут, они его непременно включат. Тогда наше сообщение загрузится автоматически, и они все узнают.

После завтрака Лена садится к компьютеру и набрасывает текст сообщения. А мы последний раз проверяем свое снаряжение и прикидываем: не забыто ли что-нибудь. Установка для открытия переходов получилась стараниями Анатолия довольно компактной. Весит она чуть больше трех килограммов. Мы с Анатолием будем нести ее по очереди. Так мы и действовали во время пятидневного марша.

После обеда делаем генеральную уборку. Сжигаем и закапываем мусор. Заправляем емкости автоматической кормушки и поилки в курятнике. Капитально чистим его. Объект надо сдать в том виде, в каком я принял его в свое время. Впрочем, баню мы решили не разбирать, хотя Лена в шутку и предлагает это сделать.

К прощальному ужину я опустошаю все запасы мяса, дичи и скоропортящихся овощей. Творю шампанское и три бутылки виноградного вина, напоминающего токай. Мы сидим за роскошным столом. Разговор течет вяло, угасает после двух-трех фраз. Он напоминает мне костер, сложенный из сырых сучьев и веток поверх слоя тлеющих углей. Что за мысли тлеют за этим столом, я знаю прекрасно. Поэтому, налив всем по бокалу вина и положив на тарелки по куску горячего кабаньего окорока, я беру слово:

— Завтра, в девять утра, после завтрака мы покинем это наше временное пристанище. Покинем навсегда. Давайте сейчас, пока есть время, еще раз подумаем и взвесим: стоит ли это делать? Я вижу, на ваших лицах появилось вопросительное и даже недоумевающее выражение. С чего бы это? Что на него нашло? Сейчас я поясню свою мысль. — Отпив глоток вина и сосредоточившись, я продолжаю: — Попробуем заглянуть в будущее, попробуем представить: что нас ожидает? Не можете? И не пытайтесь. Никто из нас не может гарантировать того, что завтра, пройдя созданным переходом, мы не окажемся в открытом космосе, на поверхности звезды или на планете, непригодной для жизни человека. Пока такая вероятность есть, ее надо учитывать и к ней надо быть готовыми. Сами понимаете, это будет мгновенная смерть. В этом случае первый же наш шаг в переход станет последним шагом в нашей жизни. Но это еще не самый худший вариант. — Я делаю паузу и еще отпиваю вина. — Если это случится, мы даже и понять ничего не успеем. Хуже может быть другое. Вы видели, что Натан Фарбер делал с Матвеем Кривоносом. Там Матвея выручила Кора Ляпатч. А кто выручит нас? Сможем ли мы противостоять такой мощной парапсихологической атаке, если напрямую столкнемся с Фарбером, Могом и ему подобными? Тут никакое оружие не поможет. Какая участь ждет нас в этом случае? Послушных рабов? Вечных зомби? Или еще что-нибудь похуже? Какие у них в этом плане возможности, и какие фантазии могут прийти им в головы? А может быть и другое. Ничего мы там не найдем и никого не встретим. А будем скитаться по бесконечным переходам из Фазы в Фазу, как агасферы, до конца дней своих. Как вам такая перспективка? Я уже не говорю о таких вариантах, когда нас может занести в пространства с совершенно иными свойствами Времени и иными физическими законами. Как мы там будем существовать и сможем ли существовать вообще, одно Время знает. Так что, давайте, пока оно, это время, у нас еще есть, подумайте хорошенько, взвесьте последний раз. Стоит ли нам лезть туда, откуда, возможно, мы никогда не вернемся? Да и те перспективы, какие я сейчас нарисовал, заодно учтите.

Я умолкаю и набиваю трубку. Набиваю аккуратно, не спеша. Затем медленно раскуриваю, проводя несколько раз спичкой над табаком. Делаю пару затяжек, поглядывая сквозь клубы дыма на своих товарищей. Наверное, так вел себя товарищ Сталин, задав вопрос: «А что думает по этому поводу товарищ Жуков?» Мои друзья молчат. Я их не тороплю. Задача, которую я им поставил, за пару минут не решается. Все эти моменты они знали и раньше, но сейчас я намеренно собрал их вместе и высыпал им на головы оптом. Пусть подумают. И мне есть над чем подумать. Например, что делать, если хотя бы один из них скажет сейчас «нет».

Выкурив трубку, я разливаю по чашкам крепкий чай и еще раз обвожу взглядом сидящих за столом товарищей. Словно почувствовав этот взгляд, Анатолий отрывается от созерцания пламени очага и смотрит на Наташу. А та, не глядя на меня, тихо говорит:

— Напрасно ты, Андрей, вновь вернулся к этому вопросу, да еще и в такой форме. Я свое решение приняла, еще когда была у вас в первый раз. Я пойду с вами до конца, что бы ни ждало нас впереди. Для того я сюда и вернулась. Я перевожу взгляд на Лену. Та улыбается:

— Тебя интересует мое мнение? Ты его знаешь. Мы с тобой уже давно все обсудили. Это — наша работа, а то, что ты сейчас нарисовал, — ее неизбежные издержки и сложности.

— Андрей, — говорит Анатолий, — то, что ты сейчас сказал, заставляет крепко задуматься. Перспективы невеселые. Особенно две последние. Тут, как говорится: что сову об пень, что пнем об сову. Но Наташа хорошо сказала. Не для того мы с ней сюда пришли, чтобы отступить в последний момент. Тем более без моей помощи она сюда не попала бы. Получается, что я ее сюда и привел. Так что я иду с ней, а следовательно, и с вами.

— Ну а ты сам, как решаешь? — спрашивает Лена.

— А мне остается подчиниться мнению большинства, — улыбаюсь я. — Мой голос теперь ничего не решает.

Наташа с Анатолием смеются, а Лена спрашивает, прищурившись и склонив голову набок:

— Тогда зачем ты затеял весь этот разговор?

— Я хотел, чтобы вы все окончательно осознали, на что мы решились, на что идем, чем рискуем. И я рад, что вы задумались над этим. Помнишь, что сказала Нагила Эва сэру Хэнку, ТО есть мне? Кто быстро загорается, тот и гаснет быстро. А кто трудно решается, тот уже не отступит.

— Хорошо. Еще один вопрос. А какое решение ты бы принял, если хоть один из нас сказал бы «нет»?

— Тогда мы не стали бы открывать этот переход.

— Остались бы здесь?

— Да. Остались бы и обсудили две перспективы. Первая: продолжить попытки связаться с Нуль-Фазой или обнаружить наших хроноагентов в других Фазах. Вторая: вычислить и создать систему переходов, какая помогла бы нам с гарантией уйти из-под контроля Старого Волка. Ну примерно, как он увел нас из-под контроля Нуль-Фазы.

— Хм! Вторую перспективу мы никогда не обсуждали, — задумчиво говорит Лена. — О ней вообще речь никогда не заходила.

— А она пришла мне в голову буквально пять минут назад. Вы не находите, что она заслуживает обсуждения, хотя бы с той точки зрения, что она менее опасная, чем то, что мы собираемся делать?

Снова воцаряется молчание. И снова после раздумья слово берет Наташа:

— Нет, Андрей. Это будет просто бегство. То, что мы собираемся сделать, это тоже побег. Но здесь он имеет определенную цель. Мы с вами уходим по пути так называемого святого Мога. Идем в глубокую разведку. А во втором случае мы просто бежим, бежим неизвестно куда. И можем так же, как ты говорил, стать пожизненными странниками по Фазам. Причем это странствие будет лишено всякого смысла. Не знаю, как другие, но я эту перспективу отвергаю.

— Устами младенца глаголет истина, — с улыбкой говорит Лена.

— А ты, Толя, как думаешь? — спрашиваю я. Анатолий пожимает плечами. Мол, что тут спрашивать? Куда Наташка, туда и я.

— Значит, решено, — говорю я. — Переход будем открывать завтра, в девять утра. А сейчас всем отдыхать. Никто не знает, какие трудности день грядущий нам готовит.

— Последний вопрос, Андрей, — говорит вдруг Лена. — Тебе не кажется странным, что этот Мог до сих пор не предпринял второй попытки ликвидировать нас?

— Кажется. Я думал об этом. Тут напрашивается сразу несколько ответов. Он, может быть, сейчас занят делами гораздо более серьезными, чем устранение двух хроноагентов, которые ему пока не мешают. Он также может сейчас находиться в Фазе, где Время имеет другую хроночастоту. Там — год, здесь — секунда. Он мог и не иметь такой цели, как устранение нас. Возможно, что ему нужно было устранить как раз тех наемников. Вот он и спровадил их сюда. Может быть, мы их убьем, а может быть, и они нас. Но в любом случае, они бы отсюда не выбрались. А может быть и еще один ответ, самый тревожный.

— Это какой же?

— Не знаю, Ленок. Мне уже в запахе роз аромат серы мерещится. Просто, я подумал, а вдруг он просто спровоцировал нас? С целью развить нашу активность. И намеренно показал место своего перехода. А сейчас сидит себе, потирает ручонки и ждет не дождется, когда мы к нему пожалуем.

— Ну, это уже слишком! — говорит Наташа.

— Ничего не слишком, — возражает Анатолий. — Лучше переоценить противника, чем недооценить его.

— Верно говоришь, — соглашается Лена. — Этот вариант, как бы он ни казался фантастичным, не стоит отвергать с порога. А сейчас Андрей споет нам последнюю песню, и мы завершим этот вечер. Кстати, ты не захватишь с собой гитару?

— Нет, лучше рояль возьмем, — отвечаю я и тянусь к гитаре.

Что бы такое спеть на прощание? Такое, чтобы настроило нас на далекий трудный путь, полный опасностей и неизвестности. Пальцы перебирают струны, и первый аккорд рождается сам собой.

— Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги. Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов.

— По нехоженым тропам протопали лошади, лошади; неизвестно к какому концу унося седоков, — подхватывает Лена.

Утром, пока Лена с Наташей занимаются гимнастикой, я последний раз обхожу наше хозяйство. Мы все оставляем в идеальном порядке. Конечно, следы нашего пребывания здесь останутся, никуда от этого не деться. Я мысленно прощаюсь с этим местом, к которому прикипел душой. Включаю компьютер и еще раз читаю сообщение, оставленное Леной. Все изложено обстоятельно, и все понятно. Кроме одного. Неизвестно, где нас теперь искать. Но мы и сами-то этого не знаем.

Завтракать садимся последний раз одетые по-цивильному. Сертоновые костюмы и камуфлированные комбинезоны ждут нас, разложенные на диване и кровати. Завтрак проходит в молчании. Я понимаю, что каждый сейчас прощается с этим домом навсегда. Слишком много времени мы здесь провели, чтобы так легко вычеркнуть все это из жизни. В половине девятого я встаю.

— Спасибо этому дому, пойдем к другому. Всем быть готовыми к девяти часам.

Быстро убираем со стола и одеваемся для похода. Все заранее приготовлено и аккуратно сложено. В девять часов выходим на поляну. Я включаю контрольные приборы и киваю Анатолию. Тот запускает установку на пятнадцать процентов мощности. Внимательно слежу за показаниями. Анатолий плавно изменяет параметры настройки. Приборы один за другим начинают показывать оптимальный режим.

— Есть резонанс! — говорю я.

Мы закрепляем на себе снаряжение, обвешиваемся оружием. Все, не сговариваясь, поворачиваются к нашему дому. Минуту мы в молчании смотрим на него.

— Все, — говорю я, — Анатолий, врубай полную мощность, открывай переход. Вперед!

Через полминуты небольшой участок пространства неподалеку от дома начинает дрожать. Словно мы смотрим на отражение леса в воде, по которой пробегает легкая рябь. Потом этот участок, не переставая дрожать, начинает меняться в цвете. Цвета меняются хаотически, по всему диапазону спектра и наконец все приобретает устойчивый сиреневый оттенок. Особенно ярко выделяются границы участка высотой около двух метров и шириной около метра.

Мы с Леной переглядываемся. Именно так в Красной Башне светилась пентаграмма, из которой к нам явился святой Мог.

— Есть переход! — взволнованно говорит Анатолий.

Порядок движения обговорен нами заранее. Я иду первым. За мной идет Лена, за ней — Наташа. Анатолий идет последним и несет с собой установку. Закрепляю на поясе приборы, снимаю пулемет с предохранителя и досылаю патрон. Пулемет держу в готовности для стрельбы.

— С нами Время!

С этими словами я шагаю в сиреневую рябь перехода.