"Дрессировка Фрама" - читать интересную книгу автора (Домманже Роберт)

ГЛАВА IV ОТ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ ДО ОТКРЫТИЯ ОХОТЫ

В предыдущей главе мы показали, как добиться пассивного и охотного повиновения путем убеждения и подачками; мы не упоминали ни о парфорсе, ни о хлысте, считали, что их надо применять не при шалостях несознательных еще щенят, а только при проступках собак, окончательно выдрессированных.

Почти вся работа, о которой мы говорили, может быть исполнена в городе всяким охотником, располагающим получасом времени в день, чтобы повозиться с будущим спутником в своих охотничьих похождениях.

Все это так просто и интересно. Менее чем через неделю мы превратим всех наших домашних в великолепных дрессировщиков, работающих с нашим щенком, когда дела мешают нам самим этим заняться.

Какую разницу мы увидим в том семимесячном возрасте, когда во Франции обыкновенно начинают дрессировку подружейных собак, между Фрамом и его сверстниками, выросшими в питомнике или на свободе, на улице.

В этой четвертой главе, предшествующей главе о работе в поле, мы изложили приемы, полезные для укрепления вне дома оснований правильного поиска.

Идеальным местом для этого был бы квадратный луг со сторонами по шестидесяти метров каждая и ясно обозначенными какою-нибудь изгородью границами. Такое место найдется не у всех, воспользуемся же таким, каким мы можем располагать. В гарнизонных городах учебные плацы, в известные часы дня, представляют из себя часто тихие уголки, благоприятные для нашей работы.

Мы отправляемся из дома с поноской в кармане и лакомствами в другом, можем также вооружиться маленьким револьвером с холостыми зарядами.

Даем Фраму десять минут свободы, затем посылаем к ногам.

В известный момент, так, чтобы собака этого не видела, мы бросаем через плечо поноску и проходим вперед еще двадцать пять метров. Укладываем Фрама и, став перед ним, говорим: «иди», «подай», показывая рукой по направлению к поноске; собака идет в указанном направлении, но не находя ничего на протяжении пятнадцати метров, проявляет желание вернуться; свисток заставляет ее лечь, мы повторяем тот же жест, указывая направление, и Фрам кончает тем, что на пути находит поноску.

Мы проделываем это упражнение каждый день по нескольку раз, увеличивая более и более расстояние и всегда награждая собаку.

Вот мы на месте главной цели нашей прогулки; убеждаемся, что здесь нет никакой другой собаки, что очень важно: ведь так приятно поиграть, когда молод.

Укладываем Фрама в точке С и даем ему понюхать поноску, затем идем в точку П, из точки П в точку П1, оттуда в точку П2 и т. д., возвращаясь через точки П5, О, Д. Постараемся уронить поноску в точке П так, чтоб Фрам, лежащий все время в точке С, но взглядом следящий за нами, не мог заметить места, где находится инструмент, дающий желанную подачку.

Постараемся взять направление против ветра, эта предосторожность необходима (рис. 5).

Посылаем Фрама из точки С в точку П, где он находит поноску и приносит ее нам в точку Д.

Укладываем его в точке С и повторяем снова наш маневр: Д, П, П1 и т.д…. П5, О, Д, роняя поноску в точке П1.

Посылая Фрама из точки Д в точку П, где он ничего не находит, мы говорим «брось» и посылаем жестом из точки П в точку П1, где наш ветрогон находит поноску и идет подать ее нам в руки. Таким образом, можно начинать снова несколько раз, но надо следить, не надоело ли это щенку. Не надо забывать самим проделывать правильный челнок, ибо если бы мы пошли прямо в точку П5, например, Фрам — ведь он все же только животное, а не человек — возьмет пример с нас и сейчас же пойдет тоже в точку П5,.

Если наша собака исполняет хорошо это первое упражнение, а это будет всего вероятнее так, мы можем уложить ее в какой-нибудь момент ее поиска выстрелом из револьвера и затем приказать ей словом «вперед» подвигаться шаг за шагом.

Всякий раз, когда можно будет положить поноску сантиметров на пятнадцать над землею, не упустим случая сделать это.

Через несколько дней, работая все время на том же месте, мы пошлем кого-нибудь положить поноску в какой-нибудь точке, лежащей на одной из сторон участка, параллельных направлению ветра, таким образом, на прилагаемом рисунке, где ветер показан дующим с севера, поноска будет положена на западной или восточной стороне. Мы будем предупреждены о месте, где лежит поноска. Заставим Фрама искать против ветра и будем направлять его так, чтобы он нашел поноску. Какая радость для него, а также и для нас, сколько ласк и подачек!

В момент, когда собака нашла поноску, мы говорим «Фрам», показывая на нее пальцем; если когда-нибудь случится, что наш младенец пройдет вблизи поноски, не чуя ее, одно слово «Фрам», сопровождаемое жестом, покажет ему, что он у цели своих исканий и должен ее найти недалеко от своего носа.

Причины, заставляющие нас настаивать на предыдущем уроке, даже если бы у нас не было желания убедить наших собратьев в важности помещения поноски на краю поля, следующие.

Прежде всего мы легче находим случай не класть поноски на землю; затем мы ограничиваем поиск определенной линией. Наконец, мы приучаем нашего младенца обыскивать живые изгороди, где часто любит затаиваться дичь.

Только когда исполнение двадцатого урока будет безукоризненно, мы начнем класть поноску в любую точку на лугу, но тогда уже надо будет делать это часто, чтобы собака не приобрела привычки идти бессознательно с одного края участка до другого, а чтобы знала, что во всякой точке она может встретить желанный предмет.

Все это во сто крат легче, чем полагает большинство дрессировщиков.

Когда охотнику приходится идти по ветру, то его собака, если она хорошо дрессирована, идет вперед, захватывает ветер и возвращается к нему правильным челноком. Приготовим этот особый вид поиска упражнением, исполнение которого будет просто, если предыдущее было хорошо понято (рис. 6).

Ветер с севера, кладем поноску в точке П5. Посылаем Фрама из точки С в точку О, где заставляем его лечь. Из точки О посылаем в точку П, из точки П в точку П1… из точки П4 в точку П5, где он находит поноску, которую и спешит подать нам в руки.

Когда наш воспитанник сделает достаточные успехи, мы можем переменить место занятий, но не будем позволять Фраму искать от нас дальше чем на тридцать метров в стороны и на пятнадцать метров вперед; важно, чтобы он оставался у нас в руках, дабы позднее мы имели возможность предупреждать ошибки.

Существует известная школа дрессировщиков, представители которой держатся того мнения, что следует провоцировать ошибки, чтобы иметь возможность исправлять их; наше мнение совершенно противоположно: мы думаем, что, избегая случаев, когда наш младенец мог бы поступить дурно, мы достигнем того, что привычка поступать хорошо станет у него инстинктивной.

Так трудно наказать вовремя и в то же время заставить уважать наказывающую руку.

Когда для поиска нашей собаки мы выберем места, заросшие высокой травой, поля свекловицы и т. п., мы будем требовать хода относительно медленного, часто заставлять собаку ложиться, привяжем в случае необходимости к ошейнику чоккорду длиною двадцать метров и будем умерять ширину челнока. Приказания «не смей» и «вперед» часто будут у нас на устах.

Это лучшая подготовка поиска для работы в лесу.

Дрессировка по дичи будет происходить на том лугу, какой у нас есть. Если есть возможность, достанем дичь из рассадника. Такого случая не представится большинству любителей. Рассмотрим же работу нашего младенца вне дома, когда открытие охоты предоставит нам доступ в поле.

Мы предполагаем, что наша собака обнаружила требуемые способности, т. е. она чует присутствие дичи и показывает это стойкою. Если это еще не имело места, то остается только водить гулять воспитанника в поле, пока его ноздри не содрогнутся от запаха дичи. Мы знали собак, не признававших дичи до полуторагодовалого возраста, но они до годовалого возраста жили в питомнике. Если наш щенок чистокровен и если мы часто гуляем с ним, начиная с четырехмесячного возраста, и заставляем его ложиться при взлете голубей, можно держать крупное пари, что он обнаружит свои способности в день первого своего выступления.

Стойки собак бывают совершенно различны: одни остаются неподвижными, как бы в каталепсии при малейшей эманации, даже лишаются употребления своих умственных и физических способностей; им говорят — они не слышат, хотят заставить их идти — они остаются на месте, как бы застыв в трупном окоченении; другие, напротив, бросаются при малейшем движении и только о том и думают, чтобы унестись вперед и схватить дичь. Между этими двумя крайностями располагаются все другие подружейные собаки.

Не следует думать, что собаки, проявившие наиболее твердые стойки при первом выступлении, должны быть лучшими впоследствии; такие собаки вообще столь нервны, что неспособны отдавать себе отчет в силе ощущаемой ими эманации: они столь же твердо стоят над местом сидки дичи, как и над самою дичью; такие собаки предрасположены к ложным стойкам; чутье у них может быть дальним, но никогда не будет верным.

Собак, которых приходится учить стойке, заставляя ложиться всякий раз, когда покажется, что они действительно причуяли дичь, часто нельзя быстро поставить, ибо, если некоторые из них становятся хорошими работниками, обнаруживая, в конце концов, способность к стойке, то только потому, что она у них была, хотя и в скрытом виде. Как и в других вопросах, здесь истина лежит на середине между крайностями, и собаки, отстающие по своим качествам на равных расстояниях от двух вышеописанных типов, являются наилучшими. Это такие собаки, стойки которых соответствуют силе эманации; они обладают самым богатым чутьем, ибо оно слагается одновременно из дальности и верности.