Юрий Гаврюченков
Ландскнехт

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пригород Ленинграда. 20 марта 1973 года

Он почувствовал за собой слежку вскоре после того, как подорвался Гость. Резаный завидовал чутью подельника, выручавшему его в, казалось бы, самых безвыходных ситуациях. Вот и теперь, они поделили деньги и дернули каждый в свою сторону, но Гость, как всегда, успел загаситься, а Резаного стали пасти.

Резанов Степан Иванович, имевший две судимости за кражу и грабеж, очень не хотел попадаться в третий раз. Он знал, что теперь малым сроком будет не отделаться. Вооруженное ограбление, при котором погибли инкассатор и милиционер, тянуло на все пятнадцать лет, а то и на высшую меру. Так уж получилось, в тот момент по-иному было нельзя, и пришлось стрелять, чтобы самим уцелеть, хотя вешать на себя мокруху не предполагалось.

Резаный с тоской глядел в окно пригородной электрички. Добраться до Москвы "на собаках", чтобы там залечь на дно, похоже, не получалось. Наверняка на него объявлен розыск и везде шустрят опера с фотографиями. Он – особо опасный, его можно живым не брать.

Он оторвался от пейзажа и в очередной раз окинул взглядом вагон. В будний день народу ехало немного, и просечь легавого было легко. Резанов поднялся и вышел в тамбур. Ему не понравился только что вошедший мужик. Скоро будет остановка, на которой он и сойдет. В крайнем случае можно сорвать стоп-кран. Резаный еще раз осмотрел вагон через дверное стекло. Да, вот тот – лось лет тридцати в грязной стройотрядовской куртке – мент, сомнений быть не может. Резаный незаметно нащупал деревянную накладку "нагана". Барабан полный, и запасных маслят штук пять в кармане, так просто они его не возьмут. Мужик в грязной куртке все чаще оглядывался на тамбур, и у Резаного начал подергиваться глаз.

Вот и станция. Двери разъехались, и Резаный шагнул на платформу. Он оглянулся на окно поезда и увидел, как по вагону бежит опер, а справа и слева навстречу движется несколько ментообразных личностей, не иначе как раньше подсевших в поезд. Резаный дернул к краю платформы и перепрыгнул через бетонное ограждение. Яма, разверзшаяся под ним, показалась бездонной. Резаный летел с насыпи метра четыре и при падении сломал ногу.

– А-а, суки! – заорал он от обиды и боли и шмальнул по бежавшим наперехват операм. Этим он подписал себе смертный приговор.

"Без стрельбы не обошлось," – отметил руководивший операцией майор Бурятин. Преступник был опасен, и пришлось открыть огонь на поражение. Впрочем, для Резанова все равно исход был один. К счастью, в Советском Союзе таких становилось все меньше.

"Еще лет двадцать, – подумал Бурятин, – и мы полностью очистим страну от криминального элемента".