"Рыбы у себя дома" - читать интересную книгу автора (Кучеренко Сергей Петрович)

Змееголов — рыба необычная

Не тускнеющим мгновением из страны детства стала моя неожиданная встреча со странным существом, пришедшим в Амур из теплой Южной Азии еще в ту пору, когда буйно зеленели здесь почти тропики, а могучая река совсем не знала Ледового пленения…

Был разгар приамурского лета, горячий воздух настоялся духом свежескошенной травы, под взвизги кос на луговой низине день ото дня росли стога. Управившись со своими обязанностями на таборе покосчиков — накормив их обедом, помыв посуду и приготовив рыбу собственного улова для вечерней ухи, — я взял удочки и ушел на озеро.

Но не клевала рыба в ту знойную полуденную духоту, я наживил крючки лягушками, накупался в почти горячей, пропахшей илом воде и, спасаясь от докучливой мошкары да слепней, уплыл на бревенчатом плотике к середине озера. Растянулся вдоль бревна, подставив яростному солнцу костлявую спину, о чем-то задумался, заглядывая в высвеченную воду, поерошил листья и цветы кувшинок и незаметно уснул.

Проснулся под непонятно испуганный стук сердца. Раскрыв глаза, но еще не поднимаясь и не шевелясь, с ужасом увидел громадную зеленовато-черную змеиную голову, зловеще и пристально уставившуюся мне в лицо из воды с расстояния в какие-нибудь 30 сантиметров…

Более сорока лет прошло с того страшного мгновения, а как сейчас помню широкую уплощенную голову в панцире мелких, но ясно видимых чешуй — щитков, большой разрез хищной, желто окаймленной пасти, широко расставленные близко спереди злые, круглые, с типично змеиным «выражением» зеленоватые глаза с темным зрачками и черные полосы от них сзади. Вдоль мощного овала панцирной спины, резко наклоненной вглубь, тянулся длинный странный гребень, и было такое ощущение, будто в воду уходят нескончаемые метры змеиного тела…

Казалось, в следующее мгновение эта ужасная пасть выбросит метровый язык, потом разверзнется, легко смахнет меня с плота и отправит в утробу. Но лишь только вскочил я с пронзительным воплем, как вода у плота шумно взбурлила мощным водоворотом и чудовище исчезло в озерной глубине.

Отдышался и успокоился лишь на берегу.

…Одно из удилищ гнулось и шлепало по воде, я выбросил попавшегося полуметрового змееголова в траву, а отцепляя крючок, вдруг поразился: голова — уменьшенная копия башки того водяного чудовища… И все понял я, пристыженно улыбнулся, потом обозлился и решил напугавшего меня вражину изловить.

Смастерил закидушку из десятка крепких больших крючков, наживил их ротанами да лягушками и поставил на кольях в том месте озера, где натерпелся страху. А через день змееголовое чудовище через руки моего отца оказалось в моих руках. И было в нем длины целый метр, а весу около 10 килограммов…

Вроде бы и не исполин, щук и сомов я к тому времени видел и побольше, а вовсе не пугали они меня. Змееголов же и на проволочном кукане волновал, я то и дело подходил к нему, и его змеиная голова почему-то возбуждала беспокойство. Взгляд мой притягивало и зеленовато-бурое, почти черное, тоже змеиного облика круглое тело в крупных расплывчатых пятнах, с желтовато-белым брюхом, крепкий панцирь чешуи опять же змеиного рисунка. Полная пасть больших острых зубов… И лишь мощные плавники да хвост успокаивали: все-таки это рыба.

Рыба, что и говорить, необычная! Солидная, сильная и стремительная.

Семейство змееголовых распространено в Южной Азии, в Китае и в тропической Африке. В нем два рода: африканские змееголовы и азиатские. Видами они тоже небогаты: всего их 25. В Советском Союзе единственный представитель семейства естественно живет лишь в южной части бассейна Амура, причем довольно много его в озере Ханка, реках Уссури, Сунгари, в южном прогибе Амура от Хабаровска до гор Малого Хингана, но гораздо меньше уже в районе Благовещенска и Комсомольска. А вообще эта рыба и здесь не относится к таким многочисленным, как, скажем, щука.

Его дом родной — неглубокие, хорошо прогреваемые, сильно заросшие стоячие пойменные водоемы преимущественно с илистым дном. Обычно это заливы, озера и старицы, окруженные поясами кочкарника, тростника, камыша, дикого риса, рогоза, вейника, осоки. По зеркалу воды — кувшинки, кубышки, чилим, водяная гречиха, ряска… Эта среда естественна в основном для ротана, гольянов, пескарей, синявок-горчаков и лягушек, а ими-то хищник преимущественно и питается. Словно приставлен к ним природой в роли пастуха, надзирателя — в общем, регулятора численности.

Хищник это смелый, агрессивный и прожорливый. Лишь в первые два года жизни в его желудок вместе с мальками попадают планктон и личинки насекомых. Позже он переходит на «рыбный стол», летом поедает также головастиков, но особенно любит лягушек. Свои владения строго охраняет и прочих хищников гонит. Как-то довелось мне наблюдать в небольшом озере за схваткой насмерть вцепившихся, пасть в пасть, змееголова и щуки одинаково внушительных размеров. Бурлили и взмучивали воду ожесточенно, то спинами мелькали, то брюхом кверху. Замирали, повиснув в толще воды, и вновь ожесточались. Сражались долго, а победил змееголов. Щука же, как известно, рыба сильная и ярая.

Но прожорливые змееголовые хищники в некоторых отношениях и ситуациях красивы и симпатичны. Мне приходилось наблюдать за ними с высоких точек — с крутого берега, с нависшего над водой большого дерева, со стога сена, поставленного у озера. И я всегда любовался этими рыбами: в высвеченной солнцем воде они плавали то до сонности неторопливо, едва пошевеливая плавниками, то замирали и в горизонтальных, и в наклонных, и даже вертикальных позах и вдруг стремглав бросались на добычу, бешено извиваясь всем длинным гибким телом. Настигая рыбку, они в последнее мгновение погони широко раскрывали пасть, и несчастная оказывалась в ней вместе с хлынувшей туда водой…

Однажды мне довелось видеть, как змееголов на мелководье сцапал сомика в половину своей длины, но ухватил его неудачно — поперек туловища. Умертвил-то он его быстро, да заглатывал долго и трудно: сом ведь головаст. Возился, чавкал, как своеобразными слезами обволакивался пузырьками воздуха. И все-таки он не проглотил того сомика полностью, а устало уплыл в глубины своей обители с торчащим изо рта хвостом.

…Змееголовы в том озере, где я увидел великана, хорошо ловились на живца и лягушку, и с двух десятков расставленных вдоль берега вешал я снимал по 5–6 рыбин почти ежедневно. И как-то раз, обходя озеро, заметил я в нем с высокого яра такое, что стало открытием не только для меня, но и для косарей. На воде кто-то соорудил с десяток своеобразных плавучих гнезд в виде небрежных кольцевых валиков из травы диаметром около метра. Я не обратил бы на эти зеленые валики внимания, если б не заметил возле них крупных, чем-то возбужденных рыб.

Внимательно присмотревшись, через несколько минут я распознал в тех рыбах змееголовов, а спустя четверть часа пристального наблюдения догадался, что они нерестятся. Но странное было то размножение. Я интересовался рыбьими гнездами несколько дней, тихо приближался к ним на лодке и удивлялся: в гнездах плавало множество крупных желтых икринок, снабженных увесистыми жировыми капельками, и в каждой можно было рассмотреть крошечное существо. Потом там вместо икринок оказались малюсенькие черные головастикоподобные личинки, у них имелся желточный мешочек, образующий два выступа по бокам тельца, и все они покоились на нем под поверхностной пленкой и день, и два, и неделю. Все это время они быстро росли, спасительные же мешочки таяли.

Но самое для меня интересное оказалось в том, что гнезда с икрой, а парой дней спустя с народившимся потомством бдительно стерегли взрослые змееголовы. В камуфляжной окраске их в темной воде с зеленью рассмотреть было трудно, но выдавало их то, что они регулярно, минут через 10–15, приближались к самой поверхности воды и, тяжело, но сильно крутанув водоворот, снова скрывались в глубине. Иногда, правда, они всплывали очень тихо, вроде бы в желании заглянуть в свое гнездо сверху или обозреть округу, и тихо погружались в воду. Но странно: появление этих рыб сопровождалось своеобразным таким звуком вроде чавканья или бульканья, а потом со дна шел этакий бисер воздуха или солидный пузырь…

Мог ли я тогда знать, что у змееголова есть чудесный наджаберный орган, помогающий традиционным жабрам насыщать кровь атмосферным кислородом! И регулярно всплывали те рыбы потому, что была озерная вода теплой, как парное молоко, а стало быть, кислородом сильно обедненной. А поднялся, захватил порцию свежего воздуха — и трать его экономно, живи в своем доме спокойно…

Уже будучи взрослым, узнал я, что кислород из атмосферного воздуха амурские оригиналы впитывают посредством расположенных в особой наджаберной полости парных пластинчатых отростков первой жаберной дуги и подвеска, слизистая которых насыщена кровеносными сосудами. И еще: наджаберный орган имеет канальный выход на темя.

Благодаря этому «второму дыханию» змееголов способен по траве в ночной росе переползать из одного водоема в другой. Как угорь (не потому ли местные жители эту рыбу здесь угрем и называют?). По надобности, конечно, переползать: обмелела, скажем, вконец озерушка, где жили, или не стало в ней корма.

Кинул я как-то вечером пару змееголовов под стол табора и ушел к отцу. Вернулся через несколько минут — исчезла моя рыба. Туда-сюда забегал в поисках, а нашел их в 20 метрах на прямом пути к озеру.

Однажды поднялся я ни свет ни заря, залез на стог сена за забытой там рубахой, оглянулся и… насторожился: метрах в пятидесяти колыхалась трава. А утро занималось росистое, и на фоне седой зелени травы из обмелевшего озера к протоке тянулась сочная зелень странной тропки, И вот как раз в «голове» такой тропки осока и шевелилась. Спрыгнул, подбежал к тому месту и с торжествующим кличем поднял над головой протестующе трепещущего змееголова… А еще через несколько минут — еще двух точно таким образом замеченных. С высоты стога.

При температуре воздуха не выше 15 градусов в мокрой траве или во влажной тряпке змееголов живет 3–4 дня, а когда холоднее — даже неделю!

Однако поговорим еще об уходе родителей (а точнее, отцов) за своим потомством. Когда гнезда опустели, я решил было, что благословили они свое наследие на самостоятельную жизнь. Но нет же! Вскоре нашел и ставших ярко и пестро разукрашенными «мальков», уже похожих не на головастиков, а на крошечных, словно аквариумных, рыбок, и около них — взрослых. На прогретом мелководье. Мальки суетились дружными плотными стайками.

…Проходил я как-то мимо обсохшего озера, из которого незадолго перед этим покосчики выбрали несколько мешков обреченной рыбы, а сопровождавшая меня собака забежала на ровную гладь оголенного озерного ложа, стала принюхиваться и в том месте, где ил был еще сыроват, принялась его разрывать, азартно поскуливая. Знал я, что такие обсыхания способны переживать, глубоко зарываясь в ил, ротаны и вьюны, и подумал, что их зачуял пес. Стал ради интереса помогать ему палкой. И вытащили мы из ила… трех змееголовов да дюжину вьюнов. Были они укутаны в толстый слой слизи, рот и жаберные крышки плотно закрыты. Признаков жизни — никаких. Но снес я этих рыб к воде, отмыл, посадил в садок. И вскоре они вышли из оцепенения, стали шевелить жабрами, потом заизвивались и наконец заплавали.

Случилось, мне как-то вылавливать руками из вконец обмелевшего озера рыбу, и один крупный змееголов на моих глазах, спасаясь от меня, ловко и проворно зарылся в ил. Знать, хорошо умеет эта рыба и норы рыть? Да, умеет. Мне несколько раз приходилось вытаскивать солидных амурских «угрей» за жабры из таких нор, устроенных в обрывистых глинистых берегах. Были они узкими, длинными, с глянцево отшлифованными уплотненными стенками. Только не смог подсмотреть, как они в те норы забираются: если головой вперед, то как потом разворачиваются в их узкости, а если задним ходом — способны ли на это? Из нор-то те, которых я поймал, выглядывали…

Мальки змееголова растут очень быстро: к осени вымахивают до полутора десятков сантиметров, в годовалом возрасте в них уже от 22 до 25 сантиметров, а еще через год их тела превышают треть метра при весе около килограмма, и становятся они взрослыми. Пройдет еще несколько лет, и они удвоят длину своего очень мускулистого туловища, набрав 6–7 килограммов… Поймать такого — большая удача: уже с 4-килограммовым можно участвовать в краевом конкурсе на самую крупную рыбу года.

В детстве я ловил змееголовов обычно с помощью вешал. Что это такое — вешала? Их иногда называют и тычками. Примерно полутораметровый крепкий и гибкий прут надежно втыкается в берег наклонно к воде таким образом, чтобы крючок на короткой леске опускался в воду на десяток сантиметров. Наживленная на него лягушка или рыбка суетится, булькает… Хищник ее зачуивает издали, а берет смело.

Тут главное — выбрать место для вешал: в узкостях, неподалеку от глубоких закоряженных ям, затопленной травы или кочки… Сома на эти снасти тоже удобно ловить, и щуку. А мясо змееголова розовато-белое, вкусное. И потому на Корейском полуострове и в Китае его давно выращивают в прудах.

В нашей стране змееголова непреднамеренно акклиматизировали (на свою голову, надо сказать) на Урале, Кубани. В среднеазиатских республиках он освоил не только Амударью и Сырдарью, но и обжил озера, оросительные каналы и арыки. Чем спокойнее и сильнее прогревается водоем, тем увереннее заселяет его змееголов. Даже если его вода и грязна! И даже если временами пересыхает! Живучестью и неприхотливостью эта рыба намного превосходит карася и сазана, и ровней ей, пожалуй, будет лишь ротан-головешка, с которым она живет бок о бок миллионы лет, образуя классическую пару хищник — жертва. У себя на родине образует. А в местах акклиматизации стал этот ярый амурский «угорь» бичом для тамошних рыб, и для рыбаков, и для рыбоводства.