"Фестех глазами изнутри" - читать интересную книгу автора (Lebedev Mike)

Конь, Макс И ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЗИКА

Была весна. То блаженное время в жизни каждого студента, когда все страхи и ужасы зимней сессии уже остались где-то далеко позади, а аналогичные мероприятия сессии летней — еще где в столь же далекой перспективе. Солнце било через край, нежно занималась свежая листва, и воробьи, весело чирикая, активно гадили на широкий подоконник Главного Корпуса МФТИ. Мы с Конём сидели в пустой аудитории и готовили очередной устный выпуск «Спортивно-эротического вестника». Бушующий тестостерон двигал мысль обоих соредакторов в эротическую часть издания, никто не хотел браться за спортивную — а если и брались, то и в ней речь почему-то шла исключительно о таких видах спорта, как женское одиночное катание, художественная гимнастика и групповое синхронное плавание… О, «Спортивно-эротический вестник»! Идея его, что называется, носилась в воздухе и была не без изящества материализована Конём в перерыве лекции по Теоретической механике под управлением Гантмахера (ну, или Айзермана, что, по сути, не так уж важно). Основным «мессаждем» издания должны были стать темы, так или иначе занимавшие главенствующее положение в наших головах, если не считать, конечно, собственно физики: спорт и бабы. Ну, о спорте вы уже прочли в предыдущей главе, а бабы… Баб, скажу сразу и откровенно, у нас тогда было много. Гораздо больше, скажем, чем есть их на данный момент, да и, наверное, (с некоторой горечью) уже и будет. Такое было время. Кажется, оно называется «молодость», хотя точно я уже не помню. Лидировал в этом вопросе, само собой, Конь. И, проезжая мимо его родной платформы «Окружная», мы часто видели, как спускаются в его сторону несомненные кумирши тех времен: Синдия Кроуфорд и Джулия Роберте, обе в напергидроленных кудрях и со злобными взглядами в адрес друг дружки… В целом, новое издание должно было в кратчайший срок завоевать самые широкие слои читающей публики, выйти на лидирующие позиции и принести своим авторам, помимо неземной славы и бешеной популярности, еще и заслуженный и столь необходимый «миллиончик». Помешать этому не мог даже сразу обнажившийся глубинный антагонизм между двумя соучредителями процесса. Армейская часть редакции жестко декларировала имманентный ей принцип «Счет на табло» и четкое разделение альманаха на части собственно спортивную и эротическую. Спартаковец действовал более витиевато, намекая на то, что «Была бы Игра, а Результат придет» и насаждал комплексный подход секса как спорта и физической культуры сквозь призму эротики, бурному обсуждению какового метода и посвящалось до трех-четырех часов ежедневно. Авторов, что называется, «пёрло», и пёрло в самом хорошем смысле слова…. К сожалению, на пути к заветной цели встала общая неразвитость печатной глянцевой базы и некоторая нестабильность обстановки в стране в тот период. В результате гениальная идея так и не получила адекватного воплощения, и после нескольких блестящих устных выпусков «Спортивно-эротический вестник» канул в небытие, а жаль… Но в тот момент работа была над ним в самом разгаре. Тут к нам вошел Макс, безусловно, самый умный человек в нашей группе, и один из умнейших — на всем факультете. Его сугубо конструктивный мозг и острое интуитивное чувство текущей конъюнктуры рынка со временем приведут его на пост старшего аналитика одной из ведущих инвестиционных контор страны — но первые признаки будущей блестящей карьеры прослеживались уже тогда. «Хорош херней-то страдать, — твёрдо сказал он, — дело есть. Я у старшекуров перфоратор взял на вечер. Пошли, я всё расскажу по дороге…» И он рассказал… …Вся Москва тогда полнилась слухами о так называемых квартирных ворах-«выбивальщиках», и о случаях такого рода краж практически еженедельно писала популярная демократическая пресса того времени. Суть «процесса» заключалась в том, что входная дверь в квартиру попросту выбивалась внутрь вместе со сравнительно хлипко держащейся в стене дверной коробкой. Особо подчеркивалось, что наибольшей опасности подвергаются жители кирпичных пятиэтажек. Спасение было лишь одно: немедленное укрепление этой самой дверной коробки кустарным методом путем вбивания через неё в стену стальных штырей, чем и промышляли на рабочих окраинах столицы многочисленные дикие бригады, в том числе, само собой, и студенческие… (на самом деле, это был ярчайший пример того, что в будущем назовут «черным пиаром». Да и насчет именно кирпичных домов была своя подоплека — ведь кирпичную стену гораздо проще сверлить, нежели бетонную… вот так вот)… Так одним прекрасным весенним днем мы пополнили славную когорту «укрепляльщиков» дверных коробок. Движимые, разумеется, не только глубокой заботой о сохранности личного имущества граждан, но и любовью к стремительно теряющим в те дни свою покупательную способность денежным знакам. В комплекте с внушительного вида перфоратором добрые старшекуры выдали нам с полсотни криво напиленных штырей и пригоршню наперстков, гордо поименованных «декоративными заглушками». Ну, не бесплатно, надо понимать, «выдали»… Переоделись. Сам Макс облачился в приличествующий случаю наряд слесаря-интеллигента, что при его очках на «минус-много» было несложно. Нам же было велено прикинуться по возможности во внушающие населению доверие вещи, что мы и сделали: Конь щегольнул выпускным костюмом под плащ, я же постарался одеться не только «внушающе», но и, на всякий пожарный случай, малоприметно. Прихватили по дороге игравшего в футбол Старину — правда, с некоторыми сомнениями в его трудовых перспективах, так как старик зимой и летом одевался практически одинаково, отдавая предпочтение свободному стилю «странствующего пилигрима на отдыхе». И, полные энтузиазма и предвкушения влегкую срубленных «бабок», покатили с платформы «Новодачная» в Москву… Рассевшись в полупустом вагоне, мы тут же с азартом приступили к одному из самых приятных занятий в этом мире — дележке будущих сверхдоходов. Конь тщательно пересчитал штыри, делением на четыре установил количество в скором времени осчастливленных повышенной безопасностью домохозяйств, затем, с целью выяснения чистой прибыли, умножил это дело на… вот черт, а?! Уже и не вспомнить сейчас… Когда-то чисто заграничное слово «инфляция» уже начинало вовсю прикладываться к отечественной реальности, хотя это были еще цветочки. Как раз тогда подорожало всё, проезд вот стал пятнадцать копеек против привычного «пятачка». А стипендии нам платили — семьдесят рублей, если без троек, «повышенная» — девяносто, плюс еще «компенсация» — шестьдесят… так как-то примерно. Да, значит, где-то рублей пятьдесят нам советовали за одну дверь просить… «Пятьсот рэ чистого навара!» — гордо доложил Конь и победоносно похлопал себя по как будто даже вспухшему прямо на глазах карману.

— Ты себе, что ли, решил все деньги забрать? — спросил Макс, протирая очки.


— А сколько??? — недоуменно спросила будущая звезда геополитики, и стало ясно, что озвученная Максом версия и впрямь имела вполне себе статус «рабочей».


— Ну-у… вообще, по десятке мастер за каждую дверь найденную платит — так мне старшекуры сказали.


— По десятке — это мало, — безапелляционно сказал Конь, — давай по двадцать!

Это смелое заявление подвигло Макса на повторную чистку только что протертых было моноклей, после чего он мягко, но твердо сказал:

— Дим! Основную-то работу я делаю — сверлить там, штыри вставлять. А ваше дело только договориться же…


— Так именно! ДОГОВОРИТЬСЯ — это же как раз главное!!! Просверлить-то и дурак сможет!!! (Ооооо, да!!! Я же и говорю. Что-что, а «договориться» — наш друг был просто рожден для этого — прим. авт.) Давайте, кстати, не по пятьдесят, а по шестьдесят брать!!! (нет, ну, безусловно. Бизнесмен в нем жил уже тогда. Действительно, как это раньше-то еще никто не додумался — еще раз авт.)


— Дим, — снова мягко сказал Макс — мне старшекуры сказали «пятьдесят», потому что все просят пятьдесят. Если ты договоришься за шестьдесят — ради бога, но стоит это пятьдесят. И все об этом знают…


— Ладно. Давай тогда поровну всё разделим. Будет по сто двадцать пять на нос. Тоже неплохо, считай, вторая стипендия за полдня! Да, но если я договорюсь за шестьдесят — тогда лишняя десятка чисто моя…


— Хорошо, давайте поровну, — смирился Макс, — только учти, что деньги за перфоратор я свои уже заплатил, так что тогда сперва я всё беру себе, что отдал — а потом, что сверху, уже поделим.

Это предложение лишь на короткий срок выбило Дмитрия из колеи, и через мгновение он заложил новый крутой вираж.

— То есть, получается — первые двери мы забесплатно делаем? Тогда давай за первые ты нам, как и раньше — по десятке даешь, а как твои вернем — тогда сразу всё делим!


— Дима!!! — взмолился Старина, до сей поры философически созерцавший лианозовский пейзаж за окном, — Давай мы сперва вообще хоть что-то заработаем, а потом уже будем делить. Макс же вообще свои деньги отдал, еще как бы скидываться ему не пришлось…

Насупленный взгляд Коня в сторону Старины показал, что с такими упадническими настроениями нечего даже и вступать в светлый и прибыльный мир «халтур» и «шабашек» — но торг все-таки был отложен до появления, так сказать, осязаемых результатов… Энтузиазм наш, надо заметить, по мере продвижения к цели несколько спадал. Пока, наконец, не спал до абсолютного нуля, когда мы живописной группой десантировались на одной из далеких от кольцевой линии станции метро. Панорама уходящих вдаль пятиэтажек выглядела не особо дружелюбно. Во дворах копошились чужие дети, и присматривавшие за ними мамаши, а также греющиеся на лавках пенсионеры смотрели на нас, как показалось, с большим подозрением

— Где это мы? Куда ты нас завез? — мрачно спросил Конь.


— Где-где… на окраине мира, — вздохнул Старина.


— Самое то, — заверил я участников концессии, — Поле непаханое. Тут этих «хрущевок» штук сто, их просто-то обойти — и то час уйдет.

Следующее заявление Коня, хотя и шло в явный разрез с его же вопросом, но прозвучало, как всегда, убедительно.

— Я здесь не пойду, — сказал он, — У меня тут баба была. Неудобно будет…

Баба так баба. Проехав две остановки на метро, мы оказались точно в таком же забытом богом квартале. Выяснилось, однако, что баба была и тут.

— У тебя вообще скока баб было? — строго спросил Макс.


— Да уж побольше, чем у тебя, — парировал Конь, — не пойду здесь. Вдруг, узнает кто?


— Ты адрес ее помнишь? К бабе не ходи и всё, какие проблемы. И вообще, хорош отлынивать. Мне тоже страшно, но идти-то надо… деньги-то за перфоратор я уже отдал… МЫ уже отдали, — многозначительно поправился Макс.

Ну а что — конечно, страшно! К незнакомым людям ввалиться с такой-то ерундой — мол, так и так, вас хотят ограбить, и так далее. Да еще — за их же кровный полтинник. И мы пошли… Думаю, вы уже догадались, у кого дела по привлечению клиентуры пошли лучше — и почему. Конечно, когда спартаковец робко звонит в дверь, потом смущенно бормочет «Здрассь, вот у вас тут в районе, опытный мастер, укрепляет коробки, дешево и недорого, надежно, всего пятьдесят рублей и полчаса работы, и ваша безопасность, и ваших близких вам людей…» А ему в ответ несется мощный рык «Да пошли вы… ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ!!! Всё ходют и ходют, всё звонют и звонют… ААА-ААААААА, пятый раз за неделю звонют, уж давно все укрепили, сколько можно, а у Петровича третьего дня всё равно вышибли и поллитру недопитую из него прям из-под спящего вытащили, ааааа, идите вы ВСЕ, я в милицию сейчас звоню…» — конечно, спартаковец тут же погрузится в пучину самокопания и рефлексии — и, бормоча под нос что-то типа «…ах, да, да, извините, мы не правы, был, был офсайд на полкорпуса, и календарь был заранее утвержден, действительно, зачем вам это нужно…» — и покорно проследует в указанном ему направлении… Немногим лучше пошли дела у Старины. Нет, на него тоже не пролился сладостно хрустящий финансовый поток. Но зато, внимательно ознакомившись с его взволнованными философическими монологами, за какой-то час трое слушателей перешли в христианскую веру, пятеро — в буддизм и один — в одну крайне неортодоксальную ветвь исламоиндуизма. И еще двое никуда конкретно не перешли, но просто уверовали в чистоту помыслов и светлое будущее всего человечества, на что, по их собственным словам, в последние лет двадцать надежды не было уже никакой. Таков он был, Старина, когда в ударе… впрочем, к этой его «особинке» мы вернемся совсем скоро. А вот то ли дело наш армеец!!! (Его «работу» с целью перенимания передового опыта ездили потом смотреть парни из других бригад, да только мало у кого получалось повторить… артист!) Уверенно поставив ботинок под дверь, чтоб нельзя было закрыть, наш герой четко, как и положено — с первых секунд, начинал штурм, стартовый натиск, быстрый гол, и всё такое прочее. «Да вы что! (тут делалось адское лицо защитника ЦСКА Березуцкого в момент удара головой по мячу) Вы посмотрите на свою дверь!!! (следовала сочная «двойка» ударов по ней, отчего клиент, как правило, вздрагивал и тут же окончательно отдавался во власть) Это ж слёзы! Вылетит с одного удара! У вас, я вижу (цепкий взгляд поверх плеча клиента), хрусталик в буфете (новая стенка, свеженачищенные чешские полуботинки, почти неношеное драповое полупальто) — вынесут сразу! Первый этаж (последний, средний, неважно) — никто и не заметит. Я ВАС УГОВАРИВАТЬ НЕ СОБИРАЮСЬ (гениальный ход, замечу — прим. авт.), Вы САМИ должны всё осознать и принять решение. Единственно правильное…» Ну да, само собой. В интересах Сборной и всего отечественного футбола в целом. И даже с переходом в общую обороноспособность Страны. Но всё это было уже потом. А в первый раз всё пошло далеко не так гладко. Можно даже сказать — совсем не гладко. Через два часа беготни по подъездам мы еле-еле «отбили» аренду инструмента со штырями, после чего хилый поток заказов иссяк окончательно. Будущий макроэкономист вновь настойчиво напоминал Максу о возвращении к монетарной модели наших взаимоотношений, в том плане, что не худо было бы все-таки раздать «договаривающимся» по десятке, от каковых намеков будущий ведущий аналитик предпочел скрыться в каком-то совсем уж на ладан дышавшем пятиэтажном строении. В общем, втянулись, появился даже некий азарт… А потом Конь неожиданно исчез. Перестал междупролетным гулким эхом слышаться его жизнерадостный голос, суливший помятым аборигенам крепкий сон за надежно укрепленной дверью, полную сохранность и даже некоторое приумножение нажитого имущества и одиннадцать армейцев в сборной. Слегка взволнованный, я выглянул в окно возле мусоропровода… Через десять минут из соседней пятиэтажки вынырнул Макс, тоже не солоно хлебавший и несколько согбенный от двухчасового перемещения с перфоратором и расходными материалами на плечах. «Старина там совсем одичал. Схлестнулся с одним деятелем по поводу сто шестой реинкарнации Кришны, уже минут сорок, — устало сообщил он, — А этот где? Co-редактор твой, понимаешь? Халявит, что ли, как всегда? Вообще, не нравится мне эта тема с этой бабой его какой-то…» Чутьё практически не обмануло будущего аналитика. «Этот» явился через три минуты. «Всё страдаете? — весело поинтересовался он, — а я тут , значит, пока с бабой одной… Молодая такая вдова, в одном халате прям, значит, ко мне вышла… Значит, сначала с ногами на плечах, э, потом, значит, она сверху, а потом… разукрепил, значит, кой-чего, пока вы тут укрепляли!…»

— Мы вообще-то сюда не за этим пришли, — строго сказал Макс, — денег пока ровно «в ноль», считай, за своё удовольствие съездили… вернее, как выясняется — за твоё.


— Ага, точно! — поддакнул я, хотя точно видел, что всё это время наш герой задумчиво просидел с сигаретой на детских качельках во дворе. Но его рассказ вдохновил нас на новый трудовые свершения, и мы вновь скрылись в прохладной и зловещей темноте обоссанных подъездов…

Наконец, когда уже почти темнело, повезло и мне. Какая-то сердобольная бабка сжалилась над будущим знаменитым писателем и согласилась подвергнуть свою дверь необходимой процедуре укрепления. «Только деду не говорите, сколько стоит… — шепнула она, — А то его инфаркт сразу хватит. Я при нём дам двадцать рублей, а еще четвертной с пятеркой потом, незаметно…» Так заодно на простейшем бытовом примере мы познали смысл будущих понятий «откат» и «распил». Недаром работа с мнимыми числами (ну, или по-научному — теория функций комплексного переменного) — один из наиболее динамично и бурно развивающихся разделов современной Математики… Дело, как назло, не пошло. На уже финальном четвертом штыре Макс намертво уперся в какую-то невесть откуда взявшуюся арматуру. Перфоратор дымился, едкая пыль заваливала коврик у двери — и ни с места. Дед, тревожно поглядывая в нашу сторону, уже дважды проследовал на кухню за валидолом. Запахло паленым в прямом и переносном смыслах.. Снизу зашлепал ЭТОТ. «Сейчас еще чего-нибудь наплетёт… например, как какую-нибудь невинную восьмиклассницу соблазнил… Прям чувствую…» — зло сказал Макс, красный от натуги. «Короче, пацаны, бросайте это дело, — тут же услышали мы бодрый голос нашего друга, — Звоню я в одну дверь, а там девка молодая дома, одна, в одном прям халатике… тока я вошел — и она сразу спрашивает, не помогу ли я ей, значит, по физике уроки сделать. Типа, значит, намекает. Ну и я, значит…» Тут, он, значит, сообразил, что нам сейчас несколько не до его взволнованных рассказов — и вовремя дал по тормозам: «Так, ну вы чего? Я смотрю, совсем ничего не можете без меня. Я и договариваться, я и делать должен всё за вас… Давай-ка сюда дрель…» И, обхватив «блэк-энд-деккер» руками в стиле вступившего в силовой отбор полузащитника Игоря Яновского, наш герой отважно ввязался в битву со стихией. Битва была недолгой: через несколько секунд перфоратор отчаянно взвизгнул, и приличный кусок стены грохнулся герою прямо на модный башмак. «Сваливаем…» — мгновенное решение будущего ведущего аналитика было, как всегда, верным — и единственно правильным. Пожертвовав казённым удлинителем, мы бросились наутёк, прислушиваясь, как запела где-то вдалеке вначале сирена «скорой помощи»… а затем, возможно, и милиции… …Кое-как отдышавшись у метро, Макс положил, наконец, осточертевший перфоратор на землю, сладко потянулся и приступил к разделу скромного заработка. Выходило, что на пиво хватить было должно… если пить по очереди, само собой. Шутка. На три нормальных бутылки пива, по схеме «выпивать на месте», конечно, но все-таки. (Была тогда популярна такая схема в связи с ощутимым перекосом цены продукта в сторону залоговой стоимости посуды. То есть, оплачивался фактически только сам пенный напиток, а бутылка после освобождения тут же возвращалась продавцу в ящик. Выходила довольно заметная, особенно по студенческим прибылям, экономия — прим. авт. для молодых читателей). И мы взяли пива… «Ну ладно, вы пейте, — сообщил наш любвеобильный друг, — а я пойду. Мне вернуться надо… я у бабы носки забыл…» И, неожиданно задрав штанины, продемонстрировал нам свои обутые на босу ногу «саламандры».

— Да ладно, забей. Черт с ними, с носками. Там сейчас еще неизвестно что творится, — сказали мы, — Как бы еще Старина наш под раздачу не попал.


— Это с вашими носками черт, — сказал Конь, — вы, небось, еще папины армейские донашиваете. А у меня носки стОят как вся ваша повышенная ботанская стипендия. Я их у спекулянта на Рижском рынке брал (тоже уровневое, доложу я вам, было место — прим. авт. для тех же)… И, пригнувшись, наш друг короткими перебежками поскакал в обратном направлении. Модные, купленные у спекулянта на Рижском рынке, носки предательски свешивались из кармана его белого плаща…

Я же говорю — артист. Ноблес оближ, сами понимаете, как выражаются в таких случаях французы, а уж они в этом деле понимают толк. Положение обязывает. Остатки первого заработка мы также потратили в соответствии с глубокой внутренней философией любимых команд. Спартаковец на следующее же утро, презрев даже «лабу» и важную лекцию по общей физике, скатал в «Мелодию» на Ленинском и, дрожа от нетерпения, купил себе битловский «Abbey road» и саббатовский «Параноид», как раз хватило. (Был тогда небольшой отрезок времени, когда в продаже вдруг появилась масса официально-пиратского, так сказать, музыкального продукта. Я не очень люблю этот альбом, но это был мой первый настоящий битловский «винил»… ну, почти настоящий… Кто знал, что через пару лет «винил» вообще напрочь отомрет, уступив место сперва компакт-дискам, не таким приятным на ощупь и не дающим полного тактильного ощущения обладания Счастьем? А затем и совсем уж неосязаемому формату «трЗ»…) Армеец же пополнил свой гардероб очередными отличными носками, а на сдачу пригласил в супермодный тогда «Макдональдс» на Тверской отметить недавно случивший день рожденья. Совершеннолетие, как-никак. Отстояв чудовищную очередь сперва к кассе, а затем почти столько же еще в обнимку с подносами в ожидании свободного столика — мы сели у окошка и с важным видом состоятельных кротов приступили к трапезе. «Миш, ты чего в кетчуп картошку не макаешь?» — строго спросил Конь. «Дим, знаешь… — смиренно ответил я, — Я не люблю кетчуп…» И тут, предвосхищая сразу и очень многое, мой друг произнес поистине бессмертное: «Макай давай. Я ДЕНЬГИ ЗАПЛАТИЛ…»

— На футбол пойдешь сегодня?


— Не. Видишь же — денег нет. На пластинки всё истратил, тут уж не до футбола. Или — или.


— Ну и правильно, что не пойдешь. Порвем мы вас сегодня. В клочья. Как тузик грелку, вот увидишь…

Ну что я мог на это возразить??? Тем вечером вышло всё наоборот. «Спартак» выиграл у ЦСКА 2:0, голы забили Перепаденко и Кульков, а будущий главный тренер «Спартака» (на момент выхода этого текста из печати — вполне допускаю, что уже и «будущий БЫВШИЙ главный тренер») собственноручно отразил пенальти. И это был первый матч беспримерной восьмилетней серии… Вернее, как сказать, «беспримерной». Восемь лет потом армейцы не могли выиграть у «Спартака», теперь уже семь лет, как наоборот, да ведь это не подряд же еще было… это сколько же лет? А как вчера… Боже, боже…