"Третий выстрел" - читать интересную книгу автора (де Катальдо Джанкарло, Амманити Николо,...)2Впервые за год я не остался в пятницу закрывать бар, и ребята смотрели на меня с удивлением. Не знаю, как это объяснить, но кое-кто меня и так понял. Мауро понял наверняка и помахал рукой. Тем временем на сцене появился квартет заморышей в трико, как у классических танцовщиков. Судя по зевкам зрительного зала, я ничего не потерял. Когда я садился в машину и выруливал в Навильи, мне досталось сполна и дождя, и тумана, и смога. Я припарковался в третьем ряду и отправился бродить вдоль каналов, вдыхая запах темной воды. Домой идти не хотелось, и я поступил, как обычно поступают в таких ситуациях: пошел шататься по другим барам. Я выпил пару стаканов тоника, немного поболтал и там и сям, а потом завернул в Дарсену, в «Золотое дерево». Владельцем заведения был мой старый друг Бруто, но мы открывались и закрывались в одно и то же время, и я уже целую вечность не заглядывал посмотреть, как у него дела. Обычно мы общаемся по телефону, и иногда, раз в сто лет, я прихожу к нему в гости посмотреть матч «Милана» на сорокадюймовом экране его телевизора. «Золотое дерево» ни капли не изменилось. Как было, так и осталось старой остерией, заново отделанной розовым мрамором, с разноцветными пластиковыми столиками. Посетителей гораздо больше, чем у меня. Я с завистью смотрю на очередь, выстроившуюся у бара. В «Дереве» сегодня тоже спектакль, но идет он оживленно. В углу, на маленькой сцене с дешевой аппаратурой, двое стариков наяривают блатные песни под гитару и казу. Они выступают со времен Валланцаски,[46] но старая школа еще держится, и выступления все дают полный сбор. Стараясь не попадаться на глаза знакомым, я пробираюсь сквозь толпу к бару. К знакомым относятся бывшие коллеги и те, кто себя таковыми считает. А также журналисты и пара агентов. Все-таки кое-кто меня узнал и окликнул: – Эй, Супчик! Но я сделал вид, что не слышу. Бруто по-хозяйски радушно вышел ко мне из-за стойки. Раньше он был спортивным комиссаром,[47] а потом футболисты так вымотали из него душу, что он все бросил и, как я, купил себе в Милане пивной бар. Ему шестьдесят, седые волосы он завязывает в хвост, а на лице написано, что раз в год он может позволить себе отдохнуть пару месяцев на уютной ферме. Он хлопнул меня по плечу и проорал на ухо: – Ну, как идет эксперимент? – Есть у тебя формочки? – Это для мороженого, что ли? – Не совсем. Этим я не занимаюсь. – Сдается мне, тебя начала заедать ностальгия. Я поглядел на него: – Ты так даже не шути. Я согласился только потому, что люди из агентства мои друзья, и мне хотелось им помочь. Но одного раза мне на десять лет хватит. – Если передумаешь, я могу устроить тебе вечер. Многие будут рады снова увидеть старину Сэмми в деле. – Это была другая жизнь, Бруто, и я о ней не жалею. – Правда? – Почти. – Ну, тогда я угощаю. – Он подозвал хорошенькую официантку лет тридцати пяти, слегка рассеянного вида. – Обслужи-ка нашу прежнюю славу и гордость, как подобает. – Сию минуту. У нее красивый голос, с хрипотцой от курения. Голоса с хрипотцой – моя слабость. Бруто отошел, а девушка улыбнулась: – Что будешь? – Кока-колу. Она откупорила бутылочку. – А ты прежняя слава и гордость чего? – Спорта. Сто метров за пять минут. В ее глазах отразилось сомнение. – Шучу. Когда-то я был актером. На этот раз в глазах загорелось внимание. – Так вот где я тебя видела! Только ты был без бороды, да? Сэмми Донати? – Превосходная память. – Так ведь ты знаменитость. Она передразнила меня очень похоже, и я невольно вздрогнул: – Слушай, сменим тему. – А ты был хорош. – Очень многие так не думали. Она поморщилась: – Да ну, эти критики… Сэмми твое настоящее имя? – Нет, псевдоним. Кстати, не особенно оригинальный. По паспорту я Самуэле. Она задумалась о чем-то, протягивая салфетку девушке, пролившей шампанское на юбку со стразами. Если хочешь понять, кто преуспевает в шоу-бизнесе, смотри, вокруг кого крутятся самые отвязные девчонки. Она сидела рядом с явно преуспевающим импресарио с напомаженными волосами. Он сделал вид, что не узнал меня. Когда-то я запустил ему в голову стаканом. Официантка вернулась к моему столику: – А псевдоним – это обязательно? – Думаю, да, хотя теперь в меньшей мере, чем раньше. А почему ты спрашиваешь, тоже хочешь стать актрисой? – Я нет, а вот сын… Он очень способный. Когда-нибудь и ему понадобится псевдоним. – Сколько ему лет? – Двенадцать. – Никогда бы не сказал, что у тебя такой большой сын. Она снова улыбнулась и протянула мне стакан, украшенный теневым китайским рисунком. – Спасибо. Его зовут Альберто. Он уже участвовал в конкурсе «Самый юный». Да ты, наверное, смотрел по телевизору. Меня передернуло. «Самый юный» – сборище маленьких чудовищ. Там обязательно будет какой-нибудь китайский гимнаст пяти лет от роду и десятилетний исполнитель любовных песен. – Нет, кажется, не смотрел. – Он рассказывал анекдоты. Ты бы видел, как они хохотали! Правда хохотали, не притворялись. – Молодое растущее дарование… Я произнес это явно с большей иронией, чем намеревался. Черт бы побрал мой язык! Она оцепенела: – Если не веришь, приходи и посмотри сам. В четверг вечером. Она порылась под стойкой и протянула мне билет. Я, как дурак, остался с листочком в руке, а она отправилась обслуживать Джо Билет был напечатан на ротапринте, я сам такие печатал, когда начинал. Реклама гласила, что в клубе «Арчи алла Бовиза» состоится вечер «Кабаре – новые имена». Я положил билет в карман. Официантка уже болтала с Джо – Как тебя зовут? – Лиза. – Слушай, Лиза, я не хотел тебя обидеть. Если твой сын и вправду такой способный, как ты говоришь, он обязательно пробьется. – Раз я сказала, значит, он… Она уже опять была готова обидеться. – Ладно, я только хотел предостеречь тебя от разочарований. Мир театра безжалостный, он полон хищников. Можно сильно пораниться. Уж я об этом кое-что знаю. В конце концов она улыбнулась: – Ты что, специалист по ранениям? – В более интимной обстановке я покажу тебе шрамы. Мы сможем поболтать спокойно. Не здесь, где ты поминутно вскакиваешь, чтобы обслуживать эту пьяную орду. – Например? – Например, поужинаем вместе. В повисшем молчании я улыбался так старательно, что заболели щеки. – А ты мне расскажешь о прежних временах? – И о новых тоже. – По вечерам я всегда здесь, только в этот четверг иду на выступление сына. – Целая неделя – это много. Я предлагаю завтрак. При дневном свете я не так красив, но рискну. Она оживилась: – Ладно. В воскресенье? – Я приеду за тобой с букетом орхидей. Мы обменялись номерами сотовых, и она снова вернулась к стойке бара. Я поднял глаза, чтобы полюбоваться на себя в зеркало, и увидел за спиной лицо Катерины. |
||
|