"И падут подле тебя тысячи" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА 15 ПРИБЫТИЕ АМЕРИКАНЦЕВ

Хелен пробудилась от рева орудий и скрежета. С бешено стучащим сердцем она прислушивалась к звукам, которые разрывали ранний рассвет. За шесть лет войны она боролась за то, чтобы сохранить свою жизнь и жизнь своих детей. Сейчас этому приходит конец.

«Русские здесь, — думала она с ужасом, — и в доме нет места, где бы я могла спрятаться. Только Бог может помочь нам». Парализованная страхом, она слышала, как усиливается суматоха за окном. «Подожди. Эти звуки не похожи на русскую речь. Эти люди говорят на диалекте фермеров земли Гессен. Что они делают во Франкфурте?»

Внезапно она все вспомнила. Хелен с детьми бежала из Франкфурта и вчера поздней ночью прибыла в Эшенрод. И что это был за шум? Новостей о том, что русские были близко, не было. Она уже полностью проснулась, встала с постели, босиком по грубым доскам прошлепала к окну и выглянула на улицу.

Во дворе было полно людей. Их внимание было приковано к покрытому грязью поросенку, который отчаянно пытался прорваться сквозь плотное кольцо людей. Снова и снова люди бросались на него, но он выскальзывал из их рук. Герр Страуб, хозяин дома, выстрелил в воздух, чем привел всех в замешательство.

Внезапно Курт, Лотти и Герд стали толкаться у окна.

— Что они пытаются сделать с поросенком, мамочка? — спросила Лотти.

— Они пытаются убить его.

— Но поросенку страшно. Ты только послушай, как он верещит! Как они могут делать это?

Хелен положила руки на нее, чтобы успокоить.

— Лотти, таким путем мясо поступает к тебе на стол. Ты знаешь, что иногда мы едим говядину. Говядина — это мясо коровы после того, как ее забьют.

На этот раз мужчина поймал поросенка и повалил его на землю. Герр Страуб вонзил нож в его шею, и фонтан крови, смешавшись с грязью, вырвался наружу. Одиннадцатилетняя Лотти отпрянула от окна и бросилась на кровать, содрогаясь от рыданий и борясь с приступами тошноты.

— Я никогда, никогда больше не буду есть мясо! — всхлипывала она.

Хелен оделась, потом поменяла пеленки малышке Сьюзи, в то время как другие дети поочередно умывались ледяной водой, которая всю ночь была в умывальнике.

На первом этаже фермерской кухни фрау Страуб уже испекла несколько буханок хлеба. Она пригласила Хелен и ее детей позавтракать с ними хлебом с маслом и кофейным напитком.

— Какая обстановка у вас в городе? — спросила фрау Страуб.

— Большая часть города лежит в руинах, — ответила Хелен. — Каждую ночь на город падает град бомб, потому что эскадрильи самолетов кружат над городом не переставая.

— Правильно, что вы приехали сюда, — мягко сказал герр Страуб. — С нами вы будете в безопасности. В такое время детям нечего делать во Франкфурте.

Он взял свою замызганную серую фетровую шляпу и вышел на улицу, чтобы заняться разделыванием поросенка. Вскоре жирные части бекона висели в коптильне, а фрау Страуб варила колбаски в большом чане, который обычно использовался для стирки.

Хелен и ее дети, которых тошнило от запаха вареной свинины, вернулись в комнату на втором этаже, которую предоставили им супруги Страубы. Они быстро сделали три кровати. Потом четырнадцатилетний Курт взял Библию и прочитал историю о том, как Бог защитил преданного Иосифа. Хелен поставила семью на молитву. «Благодарим тебя, наш Господь, — молилась она, — что Ты снова защитил нас и даешь нам покров в этом укрытии в Фогельсбергских горах. Никто дома не видел, как мы ушли, и никто не знает, где мы. Пожалуйста, Боже, дай нам мир здесь. И, пожалуйста, присмотри за нашим папой. Уже несколько месяцев мы ничего не слышали от него. Тогда он был в России. Ты знаешь, где он сейчас, и Ты можешь дать ему Твою защиту так же, как Ты защищаешь нас тут!» Дети горячо повторили «Аминь!».

Все утро они раскладывали домашнюю утварь, которую привезли из дома, и развешивали одежду в старинный платяной шкаф с инкрустацией, чьи изъеденные жучком дверцы были украшены нарисованными розами. Когда все было разложено, Хелен закрыла его скрипучие дверцы и закрыла на тяжелый, украшенный орнаментами ключ.

Потом они спустились на кухню, где Лотти уже чистила картошку и морковь для какого–то простого овощного супа. Позже, когда Сьюзи задремала, трое детей вышли на улицу, чтобы обследовать окрестности.

Вскоре Курт ворвался в дом с белым как мел лицом.

— Курт, Курт, что случилось? — закричала Хелен. — Что стряслось?

Будучи не в состоянии ничего говорить, он протянул ей что–то мокрое. Она взяла это из его дрожащих рук и развернула на кухонном столе. Это была листовка, на которой было напечатано, что все молодые люди, которые до сих пор не были призваны на военную службу, должны немедленно заявить о себе в пункте призыва. Все, кто попытается укрыться от выполнения приказа и спрячется, будет расстрелян на месте обнаружения.

— Курт, — голос Хелен дрогнул, — где это было?

— Я увидел нацистского офицера, когда он прибивал этот листок на деревенскую доску объявлений. После того, как он ушел, ветер порвал листок и бросил в ручей. Мне было интересно, что там, и я достал его длинной палкой. О, мама, что же нам делать теперь?

— Мы должны поговорить с мэром, — решительно ответила она. — Он был добр, когда взял нас сюда. Но если он обнаружит, что дал убежище скрывающимся незаконно, то будет наказан. Мы не можем этого допустить.

Хелен вышла во двор, где еще продолжали разделывать поросенка.

— Герр Страуб, — сказала она тихо, — не могли бы вы, зайти со мной на минутку в дом?

Ясно видя ее переживания, он последовал за ней на кухню, вытирая окровавленные руки о свои брюки.

— Что–то не в порядке, фрау Хазел?

Хелен рассказала ему о находке Курта. Мэр в тишине прочитал листок, разложенный на столе. Затем он скомкал его и бросил на горящие угли печи.

Хеллен зашептала:

— Герр Страуб, я должна вам признаться кое в чем. Мы приехали сюда, потому что Курт был призван на военную службу. Мы не можем подвергать вас такой опасности. Что нам делать?

— Фрау Хазел, — тихо сказал мэр, — ветер разорвал эту листовку и выбросил в ручей. Я ничего не видел и ничего не знаю об этом.

Он неторопливо прошел к окну, выглянул на улицу и вернулся к ней.

— Я тоже должен признаться вам кое в чем, — серьезно сказал он. — Я тайно слушаю немецкоязычные передачи Би–Би–Си из Лондона. Как вы знаете, слушать радиостанции наших врагов запрещено, и, если это обнаружат, я буду арестован. Но сейчас, фрау Хазел, отчаянные времена и отчаянные поступки. Я понял, что немецкое вещание ничего, кроме лжи, не сообщает нам. Мы не выигрываем войну. В действительности война скоро закончится. Американцы близко подошли к Эшенроду, и они скоро будут здесь. Мы не пошлем вашего мальчика на фронт при таких обстоятельствах.

Тысячи необученных детей гибнут в этой бойне каждый день, — он указал на окно, — прямо как этот поросенок. Это безумие. Вы должны спрятать Курта дома, потому что мы не собираемся жертвовать им.

Хелен сжала руку герра Страуба. Она не могла говорить.

Две недели спустя поползли слухи, что американцы приближаются. Поток отступающих немецких солдат прошел через Эшенрод. Курт вышел на улицу посмотреть на остатки войска его побежденной страны. Капитан одного из подразделений заметил его:

— Мальчик, подойди сюда.

— Да, господин офицер.

— У меня есть несколько коробок с секретными документами, — сказал офицер. — Мы больше не можем везти их с собой. Я приказываю тебе сжечь их. Отведи меня к деревенской печи.

Курт отвел его к огромной кирпичной печи, где все крестьяне пекли хлеб. Капитан приказал своим солдатам притащить ящики с документами. Они свалили их на землю, потом поспешили за своими удаляющимися товарищами в то время, как Курт начал бросать кипы бумаг в пламя. Несколько часов он жег одну пачку за другой, пока печь не раскалилась до красного цвета и клубы пепла не полетели из дымохода. Неистовый огонь пожирал документы с пометкой «Секретно» и «Совершенно секретно», в которых были приказы, подписанные лично Гитлером.

Сразу после обеда герр Страуб ворвался на кухню.

— Американцы уже в пяти милях отсюда! — закричал он. — Они будут здесь через пару часов. Что я должен делать?

Быстро соображая, Хелен попробовала успокоить его.

— Почему бы вам не послать гонцов в каждый дом, чтобы они сказали людям вывесить белый флаг из окон? — предположила она. — Это будет знаком, что мы сдаемся.

Благодарный за такой совет, герр Страуб сделал так, как она сказала, и вскоре, когда американские солдаты вошли в деревню, белые простыни свешивались из каждого окна. Это был день Страстной пятницы в 1945 году.

— Внимание, внимание! — громкоговорители на их грузовике трещали по–немецки. — Любой, кто покинет свой дом, будет застрелен. Всем оставаться в своих домах!

Вскоре солдаты стучали в каждый дом. Хелен отперла им дверь, и группа из тридцати пяти мужчин заполнила дом. Они были очень дружелюбны, прошли в кухню и начали вытаскивать горшки и сковороды. Используя язык жестов, они попросили хлеба и жира для того, чтобы поджарить яиц. Хелен стала искать перепуганную фрау Страуб, которая спряталась на чердаке.

— Посмотрите, люди голодные, — пыталась урезонить ее Хелен, — не надо заставлять их так долго ждать. Дайте им немного еды. Это все, чего они хотят.

— Они съедят все мои запасы, — причитала фрау Страуб, — но если так тому и быть, дайте им шмат сала и буханку хлеба.

Хелен пожала ей руку.

— Но этого не хватит, — настаивала она, — не глупите. Дайте им достаточно еды, иначе они возьмут все. Ваша жизнь гораздо более важна, чем горшок с салом.

В конце концов фрау Страуб сдалась.

— Фрау Хазел, ваша взяла. Делайте все, что посчитаете нужным.

Хелен бросилась в погреб и взяла масла, яиц, хрустящие буханки хлеба, кувшины с домашним крепким сидром и голубой глиняный кувшин с салом. Затем она развела огонь и начала жарить яйца. Командир отряда знал несколько слов по–немецки и попросил ее дать им некоторые вещи. Она быстро принесла то, что было нужно.

Пока она стояла около горячей печи, один из мужчин подошел к ней, обнял и начал целовать ее. В мгновенье ока командир оказался около нее. Он громко отругал солдата и отбросил его в угол. После этого никто не осмеливался беспокоить ее.

В ту ночь смертельно уставшая Хелен поднималась в свою комнату, как кто–то дотронулся до ее рукава. Она испуганно отпрянула.

— Кто это?

Женский голос заговорил шепотом:

— Фрау Хазел, пожалуйста, укройте меня в вашей комнате, мне одной неспокойно у себя.

Это была фрау Хаар, еще одна женщина из Франкфурта, которая нашла прибежище в доме Страубов. Она была в большой опасности, потому что помогла бежать русскому пленному. Молва об этом поступке быстро разнеслась среди соседей, и ей пришлось бежать, чтобы не быть арестованной и не попасть в концлагерь. Без лишних слов Хелен взяла ее за руку и провела к себе в комнату. Сьюзи уже спала у себя в колыбельке, а остальные дети были готовы лечь спать. Курт и девятилетний Герд спали в одной кровати, Лотти в другой, а Хелен и фрау Хаар решили лечь на двуспальной кровати. До того, как дети отправились спать, Хелен в коленопреклоненной молитве попросила Господа о защите на предстоящую ночь.

— Фрау Хаар, — сказала она после того, как укутала детей одеялами, — мы не знаем, что нам принесет эта ночь. Нам лучше лечь не раздеваясь. В таком случае мы будем готовы к быстрым действиям.

Внезапно послышался робкий стук в дверь. Хелен со скрипом открыла дверь и увидела двенадцатилетнюю девочку–сироту, которую Страубы наняли кормить коров.

— Фрау Хазел, мне так страшно. Пожалуйста, позвольте мне остаться у вас в комнате, — умоляла дрожащая девочка. Хелен впустила ее внутрь комнаты и снова заперла дверь.

— Ты можешь спать вместе с Лотти, — сказала она и укутала девочку. Теперь все было тихо, и Хелен уснула. В два ночи она проснулась от крика, воплей и сиплого смеха. Было слышно, как кто–то шагал вверх по лестнице. Внезапно она услышала голос фрау Страуб около их двери.

— Фрау Хазел, срочно откройте! Американцы хотят обыскать вашу комнату.

Хелен выскользнула из постели, думая, что им с фрау Хаар пришел конец. Солдаты уже поднялись по лестнице, распространяя вокруг себя запах алкогольного перегара.

Открыв дверь, она увидела перед собой командира отряда, который защитил ее на кухне.

— О, — начал он на ломаном немецком, — вы здесь.

Он посветил своим фонарем в угол комнаты и под кровати. Потом он аккуратно прошелся лучом света по каждой кровати. Два солдата хотели протолкнуться в комнату, но он уверенно стоял в дверном проеме, прикрикивая на других, чтобы они не входили в комнату.

Он повернулся к Хелен и спросил:

— Ваши дети?

Хелен тихо кивнула в знак согласия. Он сказал:

— Вы хороший женщина. Вы спать.

Он повернулся и жестом показал ей, чтобы она заперла дверь за ним.

Утром в субботу, когда Хелен спустилась вниз на кухню, чтобы разогреть немного молока для завтрака, она увидела, что несколько деревенских женщин собрались там.

— Как вы провели ночь, фрау Хазел? — поинтересовались они.

— Спала без проблем.

— Что? Разве солдаты не приставали к вам?

К своему ужасу, Хелен узнала, что пьяные солдаты изнасиловали всех женщин в деревне, от маленьких девочек до старух. Не пощадили никого. Рыдая, женщины сидели вокруг стола, подробно излагая ужасы этой ночи.

Хелен также слышала рассказы фермеров, которые притворились, что у них ничего не осталось из еды, когда солдаты пришли за едой. Пришедшие в ярость солдаты пошли в погреба, где хранились запасы еды, и расколотили вдребезги все, что попадалось на их пути.

В одной семье дочку готовили к таинству миропомазания в церкви в предстоящее воскресенье. Несколько месяцев семья запасала продукты для церковного торжества и спрятала их за фальшивой панелью в комнате. Солдаты стали бить винтовками по стенам и обнаружили пустоты, выбили панель и увидели бекон, ветчину, яйца и большой кувшин, наполненный до верха золотистым медом. Разозленные тем, что их обманули, солдаты бросили все запасы на пол и стали топтать до тех пор, пока не разрушили все. Кувшин с медом они приберегли напоследок. Напоследок один солдат схватил его и опорожнился в мед.

— Нам пришлось выбросить кувшин, — добавила безутешная женщина.

В этот день командир американского отряда отдал приказ, что любой, кто попытается приставать к женщинам, будет расстрелян. Однако урон уже был нанесен. Только Хелен и те, кто был с ней в комнате, сумели уберечься от этой беды.

После завтрака Хелен собрала детей и провела субботнюю школу. Они пели свой любимый гимн «Всесильный Бог — наш верный Страж, прибежище и крепость».

Улицы деревни были пустынны, но в тот день и следующую ночь, которую местные жители провели за закрытыми наглухо дверями и окнами, насилия больше не было.

Вскоре жизнь под оккупационными силами вошла в свое обычное русло. Американцы управляли мягкой рукой и становились беспощадными, только если сталкивались с чем–то, что расценивали как предательство.

В деревне около Эшенрода жил фермер, у которого было четверо сыновей. Трое пропали на войне, а один, бывший членом гитлеровских элитных подразделений СС, жил с ним. Как все члены СС, он принял присягу верности Гитлеру и чувствовал, что не может нарушить клятву и сдаться врагу.

Когда американцы обнаружили этого мужчину, его вывели в поле и расстреляли, потом отрезали голову лопатой. Деревенские ребятишки обнаружили изувеченное тело, которое было доставлено родителям на телеге, покрытой соломой. Убитые горем бедные родители похоронили своего последнего сына.

Курту, Герду и Лотти нравилось рассматривать солдат в Эшенроде. Они были добрыми, веселыми и любили детей, а иногда давали им сладости. В один из дней к отряду присоединились чернокожие солдаты, первые чернокожие люди, которых дети видели в своей жизни. Дети рассматривали их как завороженные, обсуждая, может ли их черная кожа быть накрашена гуталином.

Бесстрашный Герд решил, что настал час небольших научно–практических исследований. Он подошел к одному из чернокожих солдат и протянул ему свою руку для рукопожатия. После этого он тщательно рассматривал свою ладонь, пытаясь найти на ней какие–либо следы от краски. Солдат, заметив его любопытство, посмеивался и подбадривал мальчика еще потрогать его кожу. Герд тер и тер кожу американца, но она все равно оставалась черной.

Убедившись в том, что кожа была настоящая, Герд широко улыбнулся солдату. Тот протянул Герду пачку фруктовой жевательной резинки, и Герд с удовольствием взял ее, но потом понял, что не знает, что с ней делать. Солдат языком жестов показал, что это надо жевать, и когда мальчик попробовал кусочек, он понял, почему все американцы постоянно работают челюстями.

Пришла весна, и вместе с ней усилилось наступление войск союзников. Всю ночь Хелен и Курт смотрели на оранжевое зарево, которое распространялось далеко за пределы Франкфурта. На следующий день они узнали, что предместье Франкфурта Эшерсхайм полностью уничтожено.

— Курт, — сказала Хелен, — я никогда не обрету мир, пока не узнаю все, что там случилось. Почему бы не взять папин велосипед и не поехать во Франкфурт, чтобы посмотреть, что осталось от нашего дома?

— Хорошая мысль, — откликнулся Курт, готовый к любому приключению. — Если от дома ничего не осталось, я смогу найти, где переночевать в другом месте.

— Я дам тебе масла и муки для управляющего домом. Завтра я буду ждать тебя на краю леса с хлебом и мятным чаем, чтобы ты сразу подкрепился после долгой дороги. Сейчас поторопись. И завтра нигде не задерживайся, нынче в лесах небезопасно.

Когда Курт добрался до поля, он услышал гул приближающихся бомбардировщиков. Внезапно вокруг него стали разрываться бомбы, и ему пришлось бросить велосипед и лечь ничком. Было ясно, что бомбардировщики целились в железнодорожную станцию около Гедерна, но промахнулись.

Как только взрывы прекратились, он оседлал велосипед и поспешил вперед. Тут Курта увидели с малой высоты и начали стрелять по нему. Он бросился в канаву, спрятал лицо в ладонях, моля Бога о защите. Когда снова все стихло, он продолжил свой путь.

Через несколько часов он увидел невдалеке водонапорную башню Эшерсхайма, место, которое было уже недалеко от их дома. Когда Курт подъехал поближе к дому, он был изумлен тем, что вместо тлеющих руин, какими он представлял то, что осталось от их жилища, весь жилой комплекс стоял под голубым небом.

Он отпер квартиру и вошел внутрь. Было темно. От взрывной волны были выбиты стекла в окнах, и герр Георг, управляющий, заделал дыры, прибив тяжелые листы картона к оконным рамам. Курт передал продукты из Эшенрода герру Георгу, который вместе с женой, больной туберкулезом, горячо благодарил Курта за столь необходимую поддержку.

Следующим утром Курт покинул грустные для взора места и еще раз направился в деревню. Было жарко, он ослабел от голода, но в конце концов показался лес Эшенрода, где Хелен поджидала его в тени ровно так, как обещала.

Когда он подъехал к ней, из кустов выскочил какой–то поляк, ухватился за руль, силой толкнул Курта так, что тот упал в сторону, сел на велосипед и укатил.

Хелен видела, что произошло. В это время американские танки выстроились в полукруг за ее спиной, она бросилась на дорогу и встала с руками, поднятыми вверх. Танки прекратили движение, но никто из американских солдат не понимал немецкого, и после нескольких минут заминки машины продолжили свой путь. Хелен и Курт пешком поспешили к зданию школы в деревне, в которой располагался американский отряд.

— Кто–нибудь говорит по–немецки? — требовательно спросила Хелен.

Молодой белокурый солдат, строгавший кусок дерева, сидя на своей кушетке, подался вперед и на чистом немецком спросил, что произошло.

— Нам нужна помощь. Только что какой–то поляк украл у нас велосипед моего мужа.

— Где ваш муж сейчас?

— Он в России.

Пока они разговаривали, Хелен спросила, как могло случиться, что американец так превосходно говорит по–немецки.

— Моя мать родом из деревни недалеко отсюда, — ответил парень. — Она очень скучала по дому и хотела вернуться сюда, но отец, кажется, не понимал ее. Поэтому, когда я был мальчиком, она усаживала меня на колени и учила немецким рождественским песенкам. Она говорила: «Джим, мы празднуем Рождество и дарим подарки, но главное, что мы помним о Боге. Никогда не забывай, что Иисус пришел в этот мир ради нас». Мама был очень доброй, но отец никогда не позволял ей посещать родные места, и она умерла с разбитым сердцем. Последними ее словами было обращение ко мне, чтобы я нашел ее деревню и дом деда. Она говорила, что в окнах этого дома растут чудесные цветы. Сейчас я надеюсь выполнить ее просьбу.

Джим смотрел на Хелен.

— Не беспокойтесь, если вы опишете велосипед как следует, мы найдем его и доставим вам обратно. Приходите в следующую среду утром. Я оставлю его в подвале вон того дома через дорогу.

Он указал на здание, в котором Хелен узнала дом, куда недавно переехал один бывший адвентист. В среду она подошла к дому и постучала в дверь.

— Здесь нет велосипеда, — многозначительно сказала женщина, когда Хелен объяснила ей, зачем она пришла.

Удрученная таким известием, Хелен повернулась, чтобы уйти. Но в тот момент она услышала, что хозяин дома, который слышал разговор, направился к ней.

— Она лжет, — зашептал он. — Велосипед привезли нам, солдат сказал мне, чтобы я стерег его как зеницу ока для вас, поэтому я проверил кое–что. Она закрыла велосипед на чердаке на ключ и укрыла одеялами.

Хелен пересекла улицу и вошла в здание школы, нашла Джима и рассказала ему о том, что случилось. Лицо Джима помрачнело.

— Мы займемся этим делом, — сказал он, расправляя свою кепку.

Теперь они вместе перешли улицу, и Джим постучал в дверь дома:

— Я вчера привез вам велосипед. Предъявите его немедленно.

— Ничего не знаю об этом, — ответила хозяйка.

— Или вы отдадите велосипед, или я арестую вас, — сказал Джим голосом, в котором звучали нотки офицера СС.

Женщина поджала губы и опустила глаза. Без лишних слов она проводила их на чердак и отдала велосипед.

«Ох, — думала Хелен в то время, как вела велосипед по улице, — ох, если бы война могла вот так легко закончиться! Что было бы со всеми нами? Жив ли мой муж?»

Рано утром в воскресенье на улицах деревни раздался гул танков, наводя ужас и страх на местных жителей. Курт, разглядывая танки в щель в ставнях, зашептал:

— Они выстроились в линию около моста. Сейчас солдаты занимают позицию на другой стороне.

Внезапно они услышали голос с сильным акцентом, который объявлял:

— Внимание, внимание! Все женщины и дети должны немедленно собраться на деревенском мосту! Это приказ!

Когда джип уехал, приказ был повторен еще несколько раз, а его эхо отражалось от стен домов.

Перепуганный, Герд прилип к руке матери. Лотти, белая как полотно, спросила мать:

— Мы обязательно должны идти туда? Что будет с нами?

Хелен быстро приняла решение:

— Курт, я хочу, чтобы ты сейчас же ушел на чердак и спрятался там. Убедись, чтобы никто не видел тебя. Похоже, дела не очень хороши, и мы можем не вернуться обратно. Если отец вернется, кто–то должен рассказать ему, что случилось с нами.

Пока Курт поднимался по скрипящим ступенькам на чердак, Хелен быстро завернула трех оставшихся детей в свитеры и платки, все время молясь о помощи и защите. Взяв Сьюзи на руки и сказав другим двум детям держаться за ее юбку, она поспешила на мост. Он был уже полон женщин и детей, их возбужденный шепот окружил ее со всех сторон: «Что случилось? Что происходит? Что это значит?»

Внезапно Хелен почувствовала мир и покой в сердце. Внутренним взором она увидела ангелов, которые охраняли их.

На чердаке Курт нашел отверстие в стене, откуда он мог увидеть, что происходило на деревенской площади. Он видел женщин и детей на мосту. Они были окружены американцами, на одной стороне стояли американцы с пулеметами, направленными на них, на другой — танки с дулами, направленными на женщин. Убежать было невозможно.

Курт видел выражение лиц мужчин и чувствовал напряжение этого момента. Не в силах больше наблюдать эту картину и будучи уверен, что все закончится кровавой бойней, он отодвинулся от своего наблюдательного пункта, встал на колени и стал умолять Бога: «Господи, — молился он со всей страстью молодой души, — я не знаю, что там произошло, но мне кажется, что солдаты хотят убить женщин и детей. Пожалуйста, не допусти, чтобы их жизни были отняты, когда война уже заканчивается. Пошли Своих ангелов к ним!»

Хелен, стоя на мосту, смотрела вокруг. Она знала многих женщин. Вот стояла владелица деревенской гостиницы, которая была так неприветлива к ней первое время, когда они эвакуировались в Эшенрод. В самую стужу зимой она отправила Хелен с двухмесячной Сьюзи спать в неотапливаемую прачечную. А вот стояла фрау Йост, которая пожалела их и взяла к себе домой. Была там и фрау Страуб, жена мэра.

Там же стояла и белокурая фрау Бергманн, жена пастора, с пятью детьми. Ее младший ребенок был еще младенцем, родившимся в тот день, когда мать получила известие о том, что ее муж убит на фронте. Хелен полюбила эту женщину, которая еженедельно проводила уроки изучения Библии дома и взяла на себя тяготы духовной заботы о стаде своего мужа. Изучая Библию вместе, обе женщины поддерживали друг друга и стали очень близки. Добрые и не очень, все они были сейчас здесь. Что с ними будет?

С мрачным лицом командир американского отряда вышел вперед и начал делать объявление через переводчика.

— Я приказал вам собраться здесь, потому что вы совершили серьезное преступление. Освобожденные польские пленные заявили нам, что вы прячете в деревне немецких солдат. Как вы знаете, это является предательством. Мы накажем вас здесь, и это будет уроком для остальных.

Бледные и тихие женщины переглядывались.

Потом фрау Бергманн, с малышом на руках и окруженная другими своими детьми, выступила вперед. Она обратилась к командиру:

— Господин командир, я ручаюсь, что в деревне нет укрытых солдат. Поляк распространил эту ложь в отместку. Мы не виновны. Мы беззащитны. Вы ведь не собираетесь скосить нас, как пшеницу на поле?

— Это именно то, что я собираюсь сделать. Вы, немцы, делали то же самое со своими врагами, — серьезно ответил командир.

Фрау Бергманн снова начала говорить:

— Вы верите в Бога? Господь сказал: «Мне отмщение, Я воздам!». У вас есть дети дома?

Мужчина кивнул и опустил голову.

— Ваша жена знает, что вы собираетесь сделать? — продолжила фрау Бегрманн. — Что бы она подумала об этом? У вас есть вера? Вы знаете, что Бог видит все. Разве не достаточно, что мой муж погиб на полях России? Должны ли вы убивать нас и наших невинных детей? Я не знала, что американцы такие жестокосердные!

В этот момент командир приказал солдатам опустить орудия.

В это же время Курт молился на чердаке. Он уже давно ожидал услышать залп орудий. Долго было тихо, и он тихонько подполз к отверстию, чтобы посмотреть, что происходит. Он не мог слышать, что говорилось на мосту, но видел, что внезапно атмосфера там изменилась. Солдаты встали вольно. Женщины больше не были парализованы страхом.

Командир снова обратился к ним:

— Приведите ко мне двух заложников, и я позволю вам уйти.

Сразу же два молодых человека вышли вперед. Они были покалечены на войне, у одного не хватало руки, у другого — ноги. Вид этих двух инвалидов убедил командира, что в деревне не было укрытых немецких солдат. Он взял молодых людей и отослал их в расположение американцев. Позже стало известно, что они посмотрели большую часть страны, хорошо питались и после нескольких месяцев отсутствия вернулись в деревню, рассказывая завидующим односельчанам о самом ярком приключении и их жизни.