"Боги и касты языческой Руси" - читать интересную книгу автора (Прозоров Лев Рудольфович)

Глава 3. Пять каст, пять сторон света

«Артхашастра». Тело Пуруши и сыновья Ману. Пятины Ирландии и её «завоевания». Палата в Таре. Пять частей Уэльс Касты и Пятибожие.

Снова начнём с далёкой Индии. За тысячелетия существования в особом мирке, огороженном от ледяных ветров истории — всесокрушающих переселений-нашествий, перемешивающих всё и вся, — цепью высочайших в мире гор, индоарии успели отлить в чеканные строки трактатов то, что у оставшихся на севере сородичей было рассеяно в десятках и сотнях обычаев, обрядов, примет, преданий, легенд, пословиц, поговорок — да просто слов, внезапно открывающих осколочек ушедшего, забытого мира, каплю, отразившую в себе древний океан.

Тут можно хотя бы вспомнить такое обыденное насквозь слово, как «пуговица» — уж чего привычней, но если вдуматься в смысл — «пуговица» ведь от «пугать».

Не зря у Ильи Муромца и Дюка Степановича, героев русских былин, пуговицы, распугивая врагов, шипели змеями ползучими, рычали зверями рыскучими. А зачем пугать, и кого, и почему именно здесь, у ворота, уместно пугало-пуговица — это уж целый рассказ о том, какой виделась жизнь нашим далёким предкам, каким был их мир.

О кишащих вокруг славянина опасных духах-навьях и о том, как предок старался защитить от них жизнь, здоровье и душу себя и своих близких, подробно рассказывают поверья и заговоры, описанные Рыбаковым в его книге «Язычество Древней Руси».

А вот в Индии описание подобных существ и способов обороны от них можно не собирать с миру по нитке — а просто взять и прочесть трактат «Гаруда-пурана». Или, скажем, поверья о том, как строить дом, куда должны — а куда ни в коем случае не должны смотреть дверь или устье печи.

В Индии вот сохранились обширные книги, в которых, помимо прочего, сообщается, как правильно строить — нет, не дома, а целые города. В частности, говорится об этом в трактате с мудрёным названием «Каутилья Артхашастра».

По преданию, сей труд создал для императора Чандрагупты из династии Маурьёв советник Каутилья в IV веке до н.х.л. Посвящён он был в основном проблемам управления страной, но затрагивались и иные, находящиеся в ведомстве правителя, вопросы.

И вот что там сказано о том, как должен выглядеть «правильный» индуистский город: в центре крепости находится храм — обиталище Богов, и «дом почитаемой жидкости» (пиршественная палата). Там же находится жилище царя.

В северной части города живет жречество — брахманы. Далее по часовой стрелке расселились остальные касты — на востоке проживают воины-кшатрии, на юге — земледельцы, скотоводы, торговцы — вайшью, одним индийским словом. А на западе, там, где садится солнце, живут слуги и рабы — шудры.

Напомню, что мы говорили о пяти сторонах света в традиционном мировоззрении в связи с каменной вымосткой на Старокиевской горе.

Здесь надо сказать несколько слов о том, что такое касты.

Этим словом — вообще-то португальским по происхождению, ведь именно португальцы Васко де Гамы были первыми с античных времён европейцами, посетившими Матерь Цивилизаций, сказочную Индию — переводят санскритское слово «джати».

Люди из какой-либо касты-«джати» не женятся на женщинах из другой касты и не выдают замуж своих дочерей за людей другой касты.[20]

Это качество называется по-научному эндогамией — законом брака, замкнутого в узком кругу — так, скажем, в обществах, живущих родоплеменным строем, племя эндогамно, а род — нет. И жениться на девушке другого племени в таких обществах считается столь же безнравственным, как жениться на сестре.

В этом каста похожа на племя — но в племени люди занимаются кто чем, есть и горшечники, и коноводы, и воины, и может быть так, что тот, кто утром ловил рыбу, вечером штопает одежду из шкур, а на следующий день сражается с нарушившими границы племени чужаками.

Главным же и наиболее бросающимся в глаза отличием кастового общества было как раз разделение труда между кастами — одни воюют, другие, скажем, сеют просо, третьи — торгуют в лавке, четвёртые — молятся Богам.

В конце Средних веков и в Новое время дошло до каст, скажем, торговцев браслетами — бусами, очевидно, торговали совсем другие люди. Но такая дробность, по мнению большинства учёных, явление достаточно позднее.

Изначально каст было всё-таки всего лишь четыре — в науке их принято называть «варнами», но многие учёные всё равно допускают путаницу, да и сами индийские источники зачастую называют «варну» кастой-«джати».

Это, наоборот, никогда не случается, что ещё раз подтверждает — касты отделились от варн исторически недавно. И первоначально «варны» и «джати» были синонимами, что позволяет мне называть кастами (словом, более-менее известным широкому читателю) именно варны. Варна на санскрите, священном языке древней Индии, означает «цвет».

Цветом жречества был белый, цветом воинов и правителей — кшатры — был красный, хозяйственным вайшью соответствовал жёлтый цвет, а рабы — шудры — обозначались чёрным цветом. Мимоходом отмечу, что вся эта символика и за пределами Индии мелькает — достаточно вспомнить белые одеяния кельтских друидов, священнослужителей зороастрийского Ирана и русских волхвов. Или багряные плащи римских цезарей и красные плащи с того же цвета сапогами русских князей, и красные щиты их дружинников, красные — «червлёные», «чёрмные» по-древнерусски — стяги над их шлемами.

А также такие русские выражения, как «чёрная кость», «держать в чёрном теле», «девка-чернавка». Варны, согласно Ведам, священным текстам древних ариев, не выдуманы людьми, но появились из тела первочеловека Пуруши, принесенного в начале времён в жертву.

Из этого тела появились также Солнце — из глаза Пуруши, гром (Индра) и пламя (Агни) — из его уст, дыхание Пуруши породило ветер, а из головы появилось небо. То есть разделение человечества на касты в глазах древних ариев было столь же исконно, вечно и непререкаемо, как устройство Вселенной.

И не просто подобно с ним, а взаимосвязано — по магическому «закону подобия». Поэтому всякие отступления от рамок варны и попытки заняться не своим делом жестоко пресекались. Ибо посягал нарушитель ни много, ни мало — на устойчивость мироздания.

Надо, кстати, добавить, что Пуруша вовсе не выведен в гимне беспомощным и безвинным страдальцем (качества, обычно приходящие на ум европейца при слове «жертва») — в последнем куплете только что процитированного гимна Вед, Пуруше же и посвящённого, говорится «жертвою Боги пожертвовали Жертве» — то есть его принесли в жертву ему же.

Пуруша был не только первочеловеком, но и верховным Богом в то же самое время, и в более поздние времена его пытались отождествить с кем-то из трёх Богов Тримурти. Чаще всего — с Творцом Брахмой:

Реже это был Вишну Хранитель (как правило, в воплощении Кришны), наконец, совсем уж изредка честь отождествления с Пурушей доставалась Разрушителю Шиве.

В тех же «Законах Ману» приведена иная версия происхождения каст — они произошли от риши, ведических поэтов и учителей, сыновей вот этого самого Ману (его иногда сравнивают с легендарными правителями и законодателями иных народов — Миносом эллинов, Менва кельтов, даже с легендарным фараоном Менесом египтян[22]).

Надо сказать, Ману был прославлен в преданиях Древней Индии не только, и даже, может быть, не столько как законодатель, сколько как спаситель человечества. Это, если так можно выразиться, индийский Ной — во времена Потопа он, за свою праведность извещённый Богами о надвигающейся катастрофе, выстроил ковчег, в котором и спасся со своею семьёй, животными и семенами растений.

Его сын Кави Бхригу стал предком жречества, брахманов, его брат Ангирас стал предком воинственной кшатры, следующий сын спасителя человечества, Пуластья, стал прародителем вайшью, наконец, на долю Васиштхи выпала незавидная доля родоначальника шудр-холопов. В скобках отметим — всё же ведические арии не считали своих рабов ни «двуногими животными», как высококультурные эллины, ни «говорящими орудиями», как просвещённые римляне.

В одном предании они возникают из части тела — не самой важной, но всё-таки части тела — Первобожества, в другом — их предок великий мудрец. Надо сказать, что в преданиях Индии Васиштха — весьма почтенная особа, образец брахмана, личный друг целого ряда Богов, настолько святой человек, что мог, скажем, приказать реке течь в обратную сторону.

Да — надо также заметить, что Ману величался «царём людей». То есть получается та картина, что вполне соответствует распределению в идеальном городе «Каутилья Артхашастры»: царь, брахманы, кшатра, вайшью, шудры.

Положение и роль царя в индийском обществе были весьма высокими. Без царя никакое дело не могло быть успешным. «Те, у кого нет царя, не могут сражаться», говорит «Таиттирья Брахмана». Великая индийская поэма «Рамаяна» дополняет: «в стране без царя увенчанная молнией громогласная туча не окропляет землю небесной водой. В стране без царя ни сын не повинуется отцу, ни жена мужу.

В стране без царя люди не создают радостно ни дворцов для собраний, ни прекрасных дворцов, ни храмов. В стране без царя богатые не имеют защиты, земледельцы и пастухи ложатся спать с запертыми дверьми. Как реки без воды, как лес без травы, как скот без пастуха — страна без царя».

Царь считался Божеством, и в обращениях к владыке неизменно использовалась форма «дэвапутра» — сын Бога, а то и «дэва» — Бог. Царям некоторых династий (например, Чола) даже воздавалось почитание в храмах. «Владыка создал царя Для охраны всего этого мира», — говорят «Законы Ману» — «Царь… блеском превосходит все живые существа. Даже (если) царь — ребёнок, он не должен быть презираем (думающими, что он только) человек, так как он — великое Божество с телом человека».

Какое же именно Божество воплощалось в царях Индии? «Рамаяна» числит в заслугах царя жизнетворящие дожди из громовых туч. Во время обрядов посвящения царя он отождествлялся с Громовержцем Индрой. «Артхашастра» тоже указывает, что царь выполняет на земле то же дело, что и Индра на небесах.

В некоторых преданиях первым царём назван Вираджаса, сын Вишну-Упендры. Величайшие из царей — такие как Рама, которому посвящена «Рамаяна», или справедливейший Юдхишт-хира — носили титул дигвиджайинов, «покровителей четырёх сторон», что согласуется с центральным положением царя в системе идеального города по «Артхашастре».

Соответственно, четыре стороны, которым покровительствует царь, воплощают четыре касты, и царь несёт на себе признаки всех этих каст, воплощая единство общества. При этом, однако, не нужно думать, что такое почитание царя способствовало деспотизму вроде того, каким отличились в истории других стран требовавшие себе божеских почестей тираны, вроде создателя великой китайской стены Цинь Ши Хуанди, римских Нерона, Калигулы, Гелиогабала или нашего Ивана Грозного.

Царь как человеческое существо был лишь вместилищем духа Индры, живым кумиром Громовержца. А кумир, ставший непригодным, гм… и сменить могут. Согласно второй (но, пожалуй, первой по значению) эпической поэме Индии, «Махабхарате», царь, не способный защищать подданных и обеспечивать их благополучие, а тем паче царь-угнетатель, и не царь вовсе, его можно и нужно убить, как бешеную собаку.

Во пса место, как сказали бы в древней Руси. Поневоле вспоминаешь, что согласно летописному преданию князя Игоря Старого, отца Святослава и сына Рюрика, за попытку собрать двойную дань древляне убили, как волка. Разумеется, на самом деле в этом рассказе много неясного, настоящий детектив,[23] но интересно само убеждение в праве подданных восстать и казнить неправедного правителя, как пса или волка.

Обязанности царя ясно объяснены во все той же «Каутилья Артхашастре»: «Обет царя — это его деятельность, его жертвоприношение, его повеления по делам… Счастье царя в счастье подданных, в пользе подданных его польза. Польза для царя — не то, что ему приятно, но что приятно подданным — в том польза царя.

Поэтому царь, всегда напряжённый в работе, пусть велит делать, что нужно. Корень того, что нужно — это напряженность в работе, противоположное — корень вреда». Как видите, читатель, здесь не так уж много общего с «Государство — это я!» позднейших христианнейших государей Европы.

Обязанности, строго распределённые между остальными четырьмя кастами, подвластными царям, сформулированы в тех же «Законах Ману».

«87. А для сохранения всей этой Вселенной он, пресветлый (Брахма-Пуруша. — Л.П.) для рождённых от уст, рук, бёдер и ступней установил особые занятия.

88. Обучение, изучение (Веды), жертвоприношение для себя и жертвоприношение для других, раздачу и по лучение (милостыни) он установил для брахманов.

89. Защиту подданных, раздачу (милостыни), жертвоприношение, изучение (Веды) и неприверженность к мирскими утехам он указал для кшатрия.

90. Пастьбу скота и также раздачу (милостыни), изучение (Веды), торговлю, ростовщичество и земледелие — для вайшья.

91. Но только одно занятие Владыка указал шудрам — служение этим варнам со смирением».

Брахманы, как и цари, почитались воплощёнными Божествами. Они подразделялись на множество разрядов — по происхождению, Божествам, которым служили, обрядам, которые совершали (так, кстати, семья Виджпаи, из которой происходил недавний премьер-министр Индии, имела права совершать по заказу царя ашвамедху — торжественное жертвоприношение коня).

Но всё это многообразие сводилось к двум основным разновидностям — городские брахманы и деревенские. Городские брахманы хранили законы, обычаи, совершали сложные обряды, были советниками и наставниками правителей. Их деревенские коллеги пробавлялись в основном ублажением местных божков (лока-дэват), предсказаниями и чародейством.

Делом кшатриев, соответственно, была защита общины от врагов — внешних и внутренних. Они были воинами, военачальниками, судьями. В отличие от брахманов и вайшью, кшатрии, по понятным причинам, никогда не сосредотачивались на идеях ненасилия, и даже во времена после императора Ашоки, когда, не без буддийского влияния, отказ от мяса стал чуть ли не общим правилом в Индии, кшатрии продолжали считать своим священным правом охоту и, естественно, поедание мяса добытых зверей и птиц.

Нормальными для кшатры были такие брачные обычаи, как умыкание невесты, или сваямвара — нечто вроде рыцарского турнира, на котором судьей и призом в одном лице выступала невеста.

В касту вайшью входили самые разные люди — торговцы, скотоводы, ремесленники и земледельцы. Собственность (общинная или частная), богатство, выгода — всё это было предметом помыслов вайшью. Они платили налоги и подати, кормя жрецов-брахманов и защитников-кшатриев. Каста вайшью объединяла живущего в роскоши купца-миллионщика, члена влиятельной гильдии, принятого при царском дворе, и деревенского крестьянина.

Шудры собственниками не были — они были собственностью. Они не были «дваждырожденными» — это слово, смысл которого я намерен разъяснить читателю несколько позже, чаще всего употреблялось в адрес брахманов, но охватывало и две другие касты свободных людей. Но при том законы строго определяли и то, что нельзя делать хозяину с шудрами.

Эллинский писатель Мегасфен, описывавший обычаи и уклад Индии, даже не сумел опознать в шудрах рабов — настолько их положение отличалось от привычного греку положения «говорящих орудий труда» в просвещённой Элладе.

Нарушение предписаний, повторяю, каралось безжалостно, шла ли речь о кшатрии, взявшемся зарабатывать на жизнь ручным трудом и вообще искать иного пропитания, чем дань, военная добыча и охота (снисхождение также проявлялось и к выигрышам в азартные игры, до которых воинственные кшатрии были большими охотниками), о вайшью, решившем заняться охотой, привилегией кшатры, или о шудре, взявшемся толковать Веды и приносить жертвы Богам. Вопрос, хорошо или плохо справляется человек с делом чужой касты, даже не ставился.

«Законы Ману» сурово указывали — лучше плохо исполнять свой долг (или, в терминах индуизма, свою дхарму), чем преуспевать в исполнении чужого. Позднее то же было повторено в знаменитой «Песне Господа», Бхагават-Гите, и не кем-нибудь, а самим Кришной, говорившим в этот момент от имени Всевышнего Божества.

Но вернёмся к нашей основной теме — и что же мы увидим?

Пятеричность буквально пронизывала жизнь древнеиндийского общества. Пятеричной (центр и четыре стороны) была структура индийских городов, пятеричной (царь и четыре касты-варны) было и устройство общества. А не осталось ли чего-то подобного у кельтов?

У собственно галлов мы видим лишь слабый намёк на подобное устройство. Впрочем, слаб он, без сомнения, лишь потому, что о галлах мы знаем исключительно с чужих слов, из сочинений эллинов и завоевателей-римлян, с которыми друиды галлов, конечно, не торопились делиться сокровенными преданиями об мироустройстве — а потом были попросту уничтожены этими римлянами.

Четыре племени — битуриги, карнуты, арверны, эдуи — населяли середину страны галлов, а в середине находилась священная роща, куда собирались на свои советы друиды всех галльских племён. Верховного короля у галлов в то время не было, а простонародье, общинники, настолько были подавлены авторитетом друидов и властью военной знати, которую Цезарь в своём сочинении величает «всадниками», что иноземцы с трудом могли отличить их от рабов — особенно это касалось греческих и римских демократов.

Однако несомненно, что и рабы, и цари у галлов наличествовали. Отчётливее пятеричное устройство земли и общества в заповеднике кельтской древности — Ирландии. Так же, как Индия — Гималаями, Ирландия была защищена от исторических катастроф и передвижек океаном.

Даже христианство в Ирландии было много терпимее к «языческой бесовщине» — чего стоит только переименование кельтской Богини Бригитты в святую, о котором мы уже говорили. Церковнослужители ирландской церкви сплошь и рядом вербовались из вчерашних друидов, и сам их вид мог шокировать (да и в действительности шокировал) континентальных священнослужителей — достаточно сказать, что эти «святые отцы» носили длиннейшие, заплетённые в косы бороды, выбривали на голове полосу от уха к уху и раскрашивали лицо.

Эти странные священники и не менее странные монахи (достаточно сказать, что в Ирландии обычным делом были смешанные монастыри, где монахи и монахини проживали вместе!) хранили и записывали древние ирландские предания (их часто не совсем удачно называют сагами, но всё же сагами правильнее именовать предания скандинавов), восходящие зачастую не то что к Языческим временам (Ирландию в пятом веке крестил святой Патрик), но и ко временам до рождества Христова!

Иной раз эти предания обнаруживают изумительнейшее сходство с индийскими легендами: так, послушник Тайрхелл, тремя прыжками посрамивший злого духа и получивший за это прозвище Молинг («Мой Прыжок») — под этим прозвищем его и канонизировали — удивительно напоминает Вишну, тремя шагами посрамившего царя демонов Бали и получившего прозвище Трижды шагнувший.

«Приключение Неры», рассказывающее, как воин Нера в ночь на Самхайн (у нас этот праздник более известен под англосаксонским именем Хэллоуин) носил на плечах снятого со столба пленника-мертвеца и узнал от него тайны и пророчества, перекликается с вводным рассказом «Двадцати пяти рассказов Веталы», где раджа в ночь новолуния идёт за телом повешенного у великого кладбища, а дух-ветала, вселившийся в тело висельника, говорит с ним и предупреждает о грозящей опасности.

Так что предания Ирландии, по всей вероятности, уходят корнями в ту же невероятную древность, когда предки ирландцев и индийцев были одним народом. Ирландия, согласно этим преданиям, искони делилась на пять частей-пятин. На Севере находился Ульстер, на Востоке — Лейнстер, на Юге — Мунстер, на Западе — Коннахт.

Эти провинции существуют поныне, однако, хотя их, как легко убедиться, четыре, они носят именно название «пятин»-coiced по-ирландски. Выражение «пять пятин Ирландии» в значении «вся страна» в ходу до сих пор. Это память о более древнем делении острова, когда существовала ещё одна область, в середине Ирландии — Мид.

В центре же Мида в легендах находится столица великих королей Ирландии, Тара — именно в честь её носила своё название усадьба семейства ирландцев О'Хара из «Унесённых ветром» Маргарет Митчелл. В центре Тары, понятное дело, находился дворец этих великих королей. Дворец состоял из пяти частей — четыре соответствовали Ульстеру, Мунстеру, Коннахту и Лейнстеру, а серединный носил название «Медового» — там представители всех пятин собирались для общих пиров и советов вокруг престола великого короля.

Вы ещё не забыли, читатель, что в центре царской крепости, согласно «Каутилья Артхашастре», находился «дом почитаемой жидкости»? Чем не «Медовая палата»? Кстати, само название напитка «мёд» намекает на его «серединность» — межа, между, латинские «медиум» — посредник между духами и людьми, «медитация» — соСРЕДоточение и так далее.

В самом «медовом покое» вдоль стен располагались места представителей четырёх пятин Ирландии, а сам великии король сидел на возвышении в центре квадратного зала.

Если о соответствии между четырьмя галльскими племенами и центральной священной рощей и кастами мы ничего не знаем, то в Ирландии дело обстоит по-иному. В средневековом манускрипте «Установление владений Тары» рассказывается о том, как во времена короля Диармайда, сына Кербалла, ирландская знать стала выказывать возмущение величиной — с их точки зрения, чрезмерной — земельных владений великого короля.

Было решено обратиться к мудрецу Финтану сына Бохры. Этот персонаж в преданиях наделяется совершенно невообразимым возрастом, делаясь чуть ли не свидетелем всемирного потопа (который он пережил в виде лосося), хотя, если вспомнить, что кельтские друиды не меньше мудрецов Индии верили в переселение душ, многие вопросы снимаются.

В данном случае в предпотопные воспоминания Финтан пускаться не стал, «скромно» ограничившись временем распятия Христа. По его рассказу, в этот день среди ирландцев внезапно объявился необыкновенный человек (если он был человеком — легенда говорит, что именно он управлял восходом и закатом Солнца — могущество, явно превышающее человеческие возможности) с не менее необыкновенным именем Трефуйлнгид Треэохайр.

Этот муж исполинского роста со светлым лицом обратился к ирландцам с вопросом об их старинных преданиях, на что островитяне отвечали пришельцу, что среди них нет «мудрых знатоков старины». «Будут они у вас от меня, — ответствовал великан, — ибо я установлю связь преданий и старины о владениях Тары и четырёх частей Ирландии вокруг неё, ибо я истинно мудрый очевидец, толкующий каждому всё неизвестное». В присутствии «самых мудрых, искусных и осмотрительных» людей Ирландии — по семь от каждой из пятин — светлоликий великан изложил им деление острова.

Финтан так передал свойства пяти пятин: «Мудрость на Западе, битва на Севере, процветание на Востоке, музыка на Юге и власть в Центре». Позднее он распространяет перечень свойств пятин — я приведу его здесь, выделив особенно значимые свойства курсивом.

ЗАПАД (Коннахт)

МУДРОСТЬ, основы, учение, союз, суждение, летописи, советы, предания, знание прошедшего, ученость, красота, красноречие, прелесть, скромность, доброта, изобилие, богатство.

СЕВЕР (Ульстер)

БИТВА, распри, дерзость, суровые места, споры, кичливость, бескорыстие, гордость, захваты, нападения, жесткость, войны, сражения.

ВОСТОК (Лейнстер)

ПРОЦВЕТАНИЕ, припасы, пчелиные ульи, соревнования, боевые подвиги, главы семейств, знать, чудеса, добрый обычай, обходительность, роскошь, изобилие, достоинство, сила, избыток, хозяйство, много-искусность, снаряжение, сокровища, атлас, полотно, шелк, одежды, зелёная крапчатая ткань, гостеприимство.

ЮГ (Мунстер)

МУЗЫКА, водопады, чудеса, знать, разбойники, знание, искусность, музыканты, мелодии, песни, мудрость, честь, напевы, учение, наука, доблесть, игра в фидхелл, неистовство, свирепость, искусство поэзии, защита, скромность, законы морали, свита, плодородие.

ЦЕНТР (Мид)

КОРОЛЕВСКАЯ ВЛАСТЬ, слуги, достоинство, превосходство, твердость, установления, поддержка, разрушение, военачальники, колесничие, воины, верховенство, высшая власть, олламы (придворные поэты ), мёд, доброта, пиво, слава, процветание.

Качества пяти каст распределены здесь по пятинам Ирландии почти так же, как в Индии, только Жрецы (Мудрость) находятся не на Севере, а на Западе — и соответственно сдвигаются и остальные, распределённые по ходу Солнца, касты. Это деление пронизывает весь ирландский эпос. Предания о племени сынов Богини Дану, связанные с Коннахтом — волшебные, предания воинственного цикла Кухулина описывают события, разворачивающиеся на севере острова, в Ульстере, а романтические истории о судьбах простых людей — цикл Финна — имеют местом действия юг Ирландии.

В легендах описывается, как правительница Коннахта, колдунья Медб, враждовала с Ульстером, которым правил король Конхобар и его племянник, один из самых известных героев ирландских легенд богатырь Кухулин. В богатырском эпосе, естественно, воители и герои одерживают верх над чародеями из Коннахта.

А вот в более древних преданиях о битве при Маг Туиред племена Богини Дану, волшебники и друиды, одолели воинственное племя Фир Болг. В преданиях же Лейнстера — о доме Бухета, доме Да Дерга, доме Мак Дато, описываются столкновения между домами гостеприимных, зажиточных землевладельцев с знатными воинами. Землевладельцы платят дань, но когда её размеры становятся черезмерными, а поведение знати — нестерпимым, они восстают. Не в силах справиться со знатью в открытом бою, они либо пускаются в «партизанщину» — в одном из преданий леинстерцы таким образом схватили самого великого короля! Либо же ищут защиты у других знатных людей.

Юг острова связывался с музыкой — музыканты и певцы-рифмачи были в Ирландии людьми несвободными. Исключение делалось лишь для придворных арфистов знати — уже упоминавшихся олламов. Уделом мунстерцев было служить другим, именно там обретает обитель изгнанное за преступления против великого короля из прежних обиталищ племя десси (исследователи сопоставляют его с индийским «даса, дасью» — слуга, враг или чужак). Прародитель южан носит имя Муг — «слуга».

Короли считались ответственными равно за закон и справедливость — что делало их сродни друидам, победы в боях — даже когда войско на врага водил другой — и плодородие страны, хотя, понятное дело, не пахали земли и не ухаживали за скотом. При идеальном короле Кормаке Мак Арте, гласит предание, с каждой борозды собирали по мешку зерна, реки изобиловали лососем, а посуда в доме не вмещала дневной удой коровы хозяина.

Напротив, во время правления узурпатора Кайрбре Кайтханна вызревало лишь одно зерно в колосе и лишь один жёлудь на целом дубе, рыба в речках Ирландии перевелась, а коровы перестали давать молоко. Как видим, в возрениях ирландцев на королевскую власть было много общего с отношением жителей древней Индии к своим царям.

Верховные правители как бы соединяли в себе три касты, а в Индии в облачение царя вместе со знаками собственно царской власти входили символы каждой варны. А первый из индийских царей, великий Ману, был отцом родоначальников всех четыр х варн. Кастовое деление на острове связывалось с преданием о пяти последовательных «захватах» Ирландии после потопа различными, хоть и родственными племенами (касты Индии происходят, при всех своих различиях, от одного Божества, или от одного мудреца Ману).

Первое из пришедших после потопа племён, дети Партолана, было славно успехами в ремесле и ручном труде, но власти королей не знало, а имя самого знатного из вождей этого народца переводится как «раб, холоп». Это племя погибло от мора. Опустевший остров заселили дети Немеда (буквально «свободного»), скотоводы и земледельцы, первыми засеявшие пшеницей поля Зелёного острова.

Затем пришли воинственные и властные Фир Болг, которые поделили остров на пятины, установили королевскую власть и правосудие. При их короле Риннале («Острие Копья») «изготовление оружия достигло совершенства». Вслед за ними появились и высадились в Коннахте славные мудростью и колдовством Туатта де Даннан — Дети Богини, народ друидов и чародеев.

Сами Боги Языческой Ирландии были их вождями — или превратились в таковых под пером переписчика-монаха, в данном случае это совершенно неважно, важно то, что Дети Богини были ближе всех к бессмертным Богам. И в первой битве при Маг Туиред победу над сородичами Фир Болг им принесла магия.

Что до верховной власти великих королей, то её ирландцы-гойделы «скромно» отождествили с собственными непосредственными предками — сыновьями Миля. Через пролив от Ирландии, в Англии существует ещё один островок кельтской традиции, Уэльс. Эта небольшая страна поделена между четырьмя епископствами — Бангор (на северо-западе), Сент-Асаф (на северо-востоке), Аландав (на юго-востоке) и епископат святого Давида (на юго-западе). Там, где сходятся земли четырёх епископств, возвышается гора Пумлумон — «Пять вершин», а земли, лежащие у подножия этой горы, называются Первед — «Серединный край».

Стоящая в этих землях древняя церковь Аланбадан Фар издревле считалась центром пятого епископства Уэльс Согласно средневековой поэме, описывающей население Уэльса, северо-запад края населяют высокородные мудрые мужи, хранители святых реликвий.

Северо-восточный Поуисс, согласно этой поэме, населён «храбрыми мужами, которые без колебания вступают в битву, они гостеприимны к поэтам».

В юго-восточном Гламоргане «мужи добрые, жёны величавые и много там скупцов и богачей».

Население же юго-западного Диведа, без особых иносказаний огульно названо «рабским».

И здесь мы видим то же распределение качеств людей и пространства, что и в Индии и в Ирландии.

Кастовое устройство общества обычно связывают с завоеванием одного народа другим — первыми, кто начал именно так объяснять эту систему, были, как мы видели, ирландские монахи, изложившие историю возникновения ирландского общества как череду «завоеваний» острова разными племенами.

Но можно ли говорить о череде одинаковых завоеваний, идущих в одном и том же порядке, в Индии и Ирландии? Очевидно, приходится искать иное объяснение возникновению системы каст.

Есть ли связь пятеричного деления общества и Пятибожия?

На мой взгляд, читатель, она очевида Громовержец, повелитель Богов («Юпитер»-Таранис, Индра, Перун), именем которого творили суд, с именем которого шли в битву и от которого ожидали урожая, вполне соответствует образу верховного правителя — князя, царя, короля.

Целитель «Апполон», Хорс-Даждьбог, Сурья соответствуют жречеству.

Буйные Боги бурь и войны — «Марс» галлов, Рудра индоариев, Стрибог русов — найдут своё прямое отражение на земле в облике буйных, кичливых, воинственных и гордых дружинников, кшатриев, рыцарей.

«Меркурий»-Езус из Галлии, «Добрый», покровитель торговцев, изображавшийся в окружении деревьев и работающих крестьян, обаятельный податель жизненных благ и материального благополучия Ганеша — как, очевидно, и загадочный Семарьгл — вполне подходящие покровители для хозяев-общинников, тороватых купцов, домовитых хлебосолов.

Что же до последней из списка, великой Богини-Матери, то можно вспомнить, что в Индии из всех Божеств шудры допускались лишь к таинствам и обрядам Дэви, а в Ирландии именно Мунстер, страна слуг, усыпана урочищами, связанными с именами кельтских Богинь и колдуний — парные холмы Сосцы Ану в Килларни, главный сид (священный холм) Мунстера назывался Сид Белых Женщин, местности Эблиу, Кнок Айне.

В Мунстере располагалась деревня Бере, из которой происходила самая знаменитая ведьма-каллях гэльского фольклора. Такой же обителью ведьм предстает в валлийских преданиях и «рабский» Дивед.

Пятеричность мира верховных Богов у кельтов и индийцев соответствовала пятеричности мира людей, общества, системе каст из трёх основных (жрец, воин, общинник) и «обрамляющих» их верховного правителя и массы несвободных-рабов. Означает ли это, что и в древней Руси киевское Пятибожие отражало ту же систему из пяти каст?