"Вечерняя песня" - читать интересную книгу автора (Кэмп Кэндис)

Глава 24

— Ваша светлость, — обратился к герцогу лорд Болдрик. — Вы считаете, это разумно? Король, да и сам Норвен, обязательно узнают о случившемся.

— Ты думаешь, я боюсь, графа Норвена? — с усмешкой спросил зятя Танфорд. Его глаза зло светились в сумраке залы, это заставило Алину еще раз подумать, что за последние несколько месяцев герцог, видимо, и в самом деле сошел с ума.

— Все знают, что Норвен не успокоится до тех пор, пока не отомстит всем своим недоброжелателям, — напомнил тестю лорд Болдрик. — Вспомните, что он сделал с Уильямом Йоркским и Годфри Бофортом.

Стивен, слышавший этот разговор, пробубнил себе под нос:

— Да, Норвен разберет этот замок по камешку. И герцогу посчастливится, если смерть его будет быстрой.

— Я не такой трус, как ты, Болдрик, — ответил Танфорд. — Если ты не можешь выносить этого, не лучше ли тебе удалиться вместе с леди?

Выражение лица Болдрика на какой-то миг стало угрюмым, но он ничего не ответил. Леди Агнес с беспокойством посмотрела на мать, и обе нерешительно встали из-за стола.

Уилфрид, накалив докрасна кочергу, отошел от камина. В этот момент Джемма с громким криком подпрыгнула, и все присутствующие в зале посмотрели на нее.

— Эй ты, каракатица несчастная! — завизжала карлица. — Ты меня обжег!

Уилфрид, открыв рот, растерянно уставился на Джемму.

— Не может быть.

— А я говорю, обжег! — подбежав близко к раскаленному концу кочерги, карлица в три быстрых прыжка отскочила назад.

Стивен, догадавшись о том, чего добивается Джемма, подбежал к ней и закричал:

— Иди сюда, ты, дьяволица! Как ты смеешь мешать развлечению его светлости?

Выхватив кочергу из рук изумленного Уилфрида, Стивен стал гоняться за Джеммой по всей зале. Та прыгала и кувыркалась, изображая испуг. А Стивен, в свою очередь, размахивал кочергой, ронял ее, снова поднимал и продолжал гоняться за Джеммой, то и дело спотыкаясь и едва не падая.

Все присутствующие в зале держались за животы от хохота. На середину залы вышла, мерно покачивая бедрами, Алина. Налетев на нее, Стивен покачнулся и ловко упал навзничь, словно встретился с настоящей горой. Спустя какое-то время к ним присоединился Малькольм, и на протяжении нескольких минут все в зале умирали от смеха.

Герцог, продолжавший пить в течение всего представления, пошатываясь, встал из-за стола и, когда артисты закончили, швырнул Джемме и Стивену пригоршню монет и снова плюхнулся на свое место. Стивен чуть все не испортил, когда не бросился поднимать монеты, а тупо уставился на них. Но потом быстро опомнился и стал собирать деньги, ругаясь с Джеммой и Малькольмом из-за каждой монетки.

Леди Агнес жестом подозвала слуг, и те помогли герцогу встать из-за стола. Пьяно покачиваясь из стороны в сторону и опираясь на слуг, Танфорд направился к выходу. Леди Агнес вздохнула, жестом показывая присутствующим, что ужин окончен. Мало-помалу все ушли из залы. Алина тяжело опустилась на скамью, уронив голову на руки.

Вскоре ушли и слуги, убрав со столов и подбросив в очаг большое полено, которое должно было гореть всю долгую зимнюю ночь. Путники стали укладываться у очага на ночлег. Помимо «труппы» Алины, в зале находились еще трое незнакомцев и два «монаха». Алина и ее друзья стали устраиваться на ночлег подальше от незнакомцев.

Опустившись на соломенный тюфяк и притворившись спящей, Алина ждала, пока в замке все утихнет. К своему удивлению, она, должно быть, задремала, потому что вздрогнула от неожиданности, когда Стивен тронул ее за плечо. Она открыла глаза. Нагнувшись, Стивен прошептал:

— Я все проверил. Охрану к Джеймсу не приставили, да и залу никто не охраняет.

— Как ты думаешь, нам удастся вывести Джеймса отсюда? — они собирались попытаться освободить его ближе к рассвету, чтобы исчезновение обнаружили уже после того, как «артисты» покинут пределы замка.

— Думаю, попробовать стоит. Однако, боюсь, он не сможет идти после того, как провел в этой клетке несколько дней, — в голосе Стивена звучала тихая ярость. — Мы должны пораньше освободить его и помочь размять кости. Если же сюда войдет охранник… — Стивен красноречиво извлек нож из высокого мягкого сапога. Алина судорожно вздохнула. Стивен всегда казался ей таким мягким и добрым, но в эту минуту она не сомневалась, что он убьет любого, вставшего на его пути.

— Ну что ж, пора начинать.

Алина едва ли могла чем-нибудь помочь. Они с Джеммой и Малькольмом стояли на страже, чтобы предупредить, когда кто-либо подойдет к зале или проснутся спящие у очага путники. Хэмфри, рыцарь Стивена, одетый монахом, стоял у клетки и на его плечи взбирался Гарольд. Несмотря на свой возраст, он все еще оставался гибким и подвижным. На то, чтобы открыть замок клетки странным металлическим инструментом, ему понадобилось всего несколько минут. Открыв дверцу и подавшись вперед, Гарольд что-то тихо сказал Джеймсу.

Спустя какое-то время человек в клетке зашевелился и стал двигаться вперед. По мере того, как Джеймс пробирался к дверце и осторожно высунул голову, цепи, которыми клетка крепилась к потолку, угрожающе скрипели. Гарольд спустился на пол, где они втроем со Стивеном и Хэмфри раскинули одеяло и крепко взялись за его концы. Это был единственный способ, которым они могли извлечь Джеймса из клетки — проведя столько дней в скрюченном положении, тот едва ли мог спуститься по плечам Хэмфри. Какое-то время Джеймс смотрел на друзей, потом ужасающе медленно повернулся и стал протискиваться через дверцу.

Алина с беспокойством огляделась по сторонам. К счастью, троих путников этот шум не разбудил, а в коридоре не появились охранники. Она посмотрела на мужа. Нижняя часть его туловища уже была вне клетки. Каждое движение сильно раскачивало клетку из стороны в сторону. Уцепившись руками за край и задержавшись на мгновение, он разжал руки и полетел вниз.

Упав на одеяло, Джеймс немного ударился об пол, но мужчины все же сумели его удержать. Алина облегченно вздохнула и бросилась к Джеймсу, которого положили на пол и обступили со всех сторон. Он попытался встать, но не смог — его тело слишком долго пребывало в скрюченном положении. Алина видела, как, вытягивая ноги, Джеймс сморщился от боли.

— Переложите его на мое одеяло, — решительно сказала Алина. — Я попытаюсь размять ему мышцы, — она раньше часто имела дело с растянутыми и сведенными судорогой мышцами, но боялась, что у мужа все куда сложнее.

Хэмфри поднял Джеймса и переложил его на одеяло Алины, поближе к огню. Опустившись перед мужем на колени, она стала массировать крепкие мускулы его ног. Сморщившись от боли, Джеймс изо всех сил стиснул, зубы, чтобы не застонать. Алина знала, что прикосновения ее пальцев к одеревеневшим мышцам были для него самой настоящей пыткой, но упорно продолжала свое дело.

— Алина?

Девушка подняла глаза. Муж, не отрываясь, смотрел на нее сквозь узкие щелки опухших глаз.

— Да, — прошептала она. — Я здесь. Прости, что причиняю тебе боль, но через час-два тебе придется идти самому.

Джеймс кивнул и провел языком по пересохшим губам.

— Пить.

— Да, да, прости, — при мысли о том, как давно уже не пил Джеймс, на глаза Алины навернулись слезы. Возле очага стояло ведро с водой, которое принес Стивен. Подтащив его к одеялу, она зачерпнула кружкой воду и поднесла ее к губам мужа, одновременно слегка поднимая его голову. Джеймс оперся на локти и принялся жадно пить.

Алина убрала кружку.

— Нет, не спеши, иначе тебе станет плохо.

Джеймс кивнул и, сделав два глубоких вдоха, отпил еще. Алина достала из кармана платок с хлебом и мясом, оставшимися от ужина, и отломив от ломтя небольшой кусочек, поднесла его к губам мужа. Джеймс стал, с жадностью, есть, но по тому, как осторожно жевал, Алина поняла, что это причиняет ему боль. Конечно, трудно ожидать чего-то еще, ведь лицо Джеймса избито до неузнаваемости. Отломив еще кусочек хлеба, Алина смочила его в воде и только потом дала Джеймсу. Этот кусок он прожевал гораздо быстрее. Мясо Алина разорвала на мельчайшие волокна.

— Мне казалось, я слышал, как ты пела, — прошептал Джеймс. — Я решил… я решил, что меня здесь свели с ума.

— Да, — она робко улыбнулась. — Я и правда пела.

— А я думал, что слышу твой голос во сне.

— Нет, это было наяву, — заверила Алина, отправляя мужу в рот кусочек мяса.

Когда Джеймс съел еще немного мяса, Алина завернула в платок оставшуюся еду и спрятала в карман.

— Немного позже поешь еще. А пока хватит. Я должна снова заняться твоими ногами.

Алина принялась по очереди энергично массировать ноги. Спустя некоторое время к ней подошел отец, а она выпрямилась, потирая затекшую спину, и посмотрела на клетку. Мужчины напихали в нее каких-то тряпок, отчего создавалось впечатление, будто в клетке сидит скрюченный человек, и снова закрыли дверцу. Это была, конечно, грубая попытка скрыть исчезновение Джеймса, но на рассвете в зале еще будет темно, и у них окажется несколько лишних минут драгоценного времени.

Алина отвела взгляд от клетки. Отец помог Джеймсу подняться на ноги и поддерживал, пока тот, все еще согнувшись, делал первые шаги. Прикусив нижнюю губу, Алина смотрела, как они ходят по залу взад-вперед. Потом Джеймс опустился на одеяло. Гарольд принялся опять массировать его ноги. Смочив в ведре с водой кусок ткани, Алина опустилась на колени перед мужем. Осторожными, мягкими движениями она стала смывать с его лица грязь и запекшуюся кровь. Сморщившись от боли, Джеймс посмотрел на жену.

— Черт возьми, женщина, ты что, решила доконать меня? — прошептал он.

— Тебе явно лучше, — так же шепотом ответила Алина. — Ты такой же вспыльчивый, как всегда, — она не могла позволить себе жалеть Джеймса. Если в эту минуту думать о том, как отвратительно он себя чувствует, и что ему пришлось перенести, то, скорее всего, она разразится рыданиями и станет для всех обузой. И потом, Алина не могла идти на поводу своих слабостей, ибо впереди их ждало самое трудное испытание.

К огромной радости Алина заметила, что в глазах мужа появился тот прежний, знакомый блеск, что согревал ее раньше. Слегка улыбнувшись, она отвернулась, чтобы отжать ткань, и стала снова умывать Джеймса. Однако, мало, что можно было сделать с разбитым и опухшим лицом, ни один охранник не примет его за монаха, взглянув на избитую физиономию. Единственное, что остается делать, это идти, не поднимая глаз и поглубже натянув на лицо капюшон.

Добравшись до груди мужа, на которой зияли выжженные кочергой страшные следы, Алина едва не лишилась чувств. Она не сомневалась, что вчера вечером Уилфрид уже не в первый раз собирался развлечь герцога страшной пыткой. При мысли об этом по спине пробежали мурашки, ей страшно захотелось задушить Танфорда собственными руками. На спине Джеймса обнаружилась еще одна довольно глубокая рана, оставленная мечом или стрелой. Алина едва ли могла что-то сделать, и потому просто промыла рану. Когда (и если) они вернутся в Бофорт Плейс, она наложит на эту рану припарку из трав. К счастью, рана уже начала затягиваться.

Переодевшись в одежду крестьянина, Хэмфри протянул Алине монашескую рясу, и они со Стивеном натянули ее на Джеймса, предварительно обмотав его живот кусками ткани, чтобы придать большее сходство с фигурой Хэмфри в рясе. Остатки окровавленной одежды Джеймса Алина туго скрутила и спрятала за очагом.

До рассвета было еще далеко, и им пришлось ждать, пока откроют ворота замка. Алина легла рядом с Джеймсом и повернулась к нему лицом. Со стороны могло показаться странным, что она лежит так близко от монаха, но спать девушка не собиралась и в случае, если кто-то из посторонних проснется, она могла быстро отодвинуться. Именно сейчас ей необходимо было находиться рядом с мужем, чтобы еще раз убедиться, что он жив.

Глаза Джеймса были закрыты, но когда Алина взяла его за руку, он открыл глаза и слабо сжал ее руку.

— Ты пришла, чтобы спасти меня.

— Конечно. Разве я могла поступить иначе?'

— Ты рискуешь жизнью.

— Я люблю тебя и не могу позволить, чтобы ты погиб от рук Танфорда.

Протянув руку, Джеймс провел кончиком пальца по губам жены.

— Ты изменилась, — заметил он.

— Да, я стала толстой, как бочка, — пошутила Алина и, прикоснувшись к прядке своих волос, прибавила: — И волосы стали каштановыми.

— Каштановыми! — в голосе Джеймса прозвучал такой ужас, что Алина с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Как может он сейчас беспокоиться о таких пустяках?

— Не волнуйся, это не навсегда. Взяв руку жены, Джеймс поднес ее к губам и слегка сморщился от боли.

— Спасибо, — он слабо улыбнулся. — Как мог я сомневаться в твоей любви?

Алина взволнованно вздохнула.

— Значит, ты веришь мне? Веришь, что я не лгала, когда говорила, что люблю тебя? Джеймс кивнул.

— Верю. Ни одна женщина не стала бы рисковать своей жизнью и жизнью своего ребенка, что бы спасти мужчину, которого не любит. Тем более, в случае его смерти, она стала бы наследницей всего состояния. Когда я услышал твой голос… — в глазах Джеймса блеснули слезы. — Мне стало как-то спокойно. Легко. Казалось, я сплю и вижу чудесный сон. Я даже думал, что умру, продолжая видеть этот дивный сон.

— Нет, не думай так. Ты должен жить ради меня и нашего малыша.

— Да, — прошептал Джеймс.

Спустя какое-то время его веки, дрогнув, закрылись, и он заснул.

Наконец, стало рассветать. Когда первые лучи солнца окрасили небо, Алина встала и принялась будить своих друзей. Пока она скатывала одеяло, на котором лежали они с Джеймсом, тот доел остатки хлеба и мяса и немного прошелся по зале, держась за Стивена и Гарольда. Потом друзья собрали вещи и двинулись к выходу. Первыми по двору шли Алина и другие «артисты», а на некотором расстоянии ковыляли «монахи». Хэмфри шел в группе «артистов».

Охранник кивнул головой, едва удостоив их взглядом. Его мало интересовали люди, покидающие пределы замка, куда внимательнее он смотрел на тех, кто пытался проникнуть туда. Проходя через ворота, Алина оглянулась на Джеймса и отца. Джеймс шел медленно, но вполне удовлетворительно. Как больно ему, должно быть, держаться так прямо!

Оказавшись за пределами замка, друзья ускорили передвижение, насколько это было возможно для Джеймса. Шагая по дороге, они напряженно вслушивались: не раздадутся ли со стороны Тан-форд Холла крики. И хотя все было тихо, никто не решался оглянуться, боясь вызвать подозрение. Друзья шли и шли, страстно надеясь, что Джеймс и Гарольд идут за ними. И вот, наконец, дорога свернула в сторону, и Танфорд Холл скрылся из виду.

Вырвавшись вперед, Стивен побежал за лошадьми. Алина зашла за густой кустарник и размотала многочисленные тряпки со своего тела. Носить на себе лишний вес уже не имело смысла. Спрятав все это поглубже в кустах, она присоединилась к остальным и стала ждать Джеймса и отца. Вскоре мужчины показались. Джеймс передвигался уже менее скованно, сильное тело быстро приходило в норму. И теперь они вместе отправились навстречу Стивену.

Джеймс снял капюшон, чтобы лучше видеть и в свете первых утренних лучей его лицо, изуродованное побоями, выглядело еще ужаснее. Он посмотрел на Алину, взгляд остановился на округлившемся животе жены. Он улыбнулся:

— Сегодня утром ты выглядишь куда лучше. Алина ответила улыбкой на улыбку мужа, и сердце ее наполнилось бесконечной радостью.

— К сожалению, не могу сказать то же самое тебе, — ответила она и с сожалением, и со смехом. Джеймс засмеялся и взял жену за руку.

Все молчали — нервы были напряжены до предела. В любую минуту они ожидали услышать стук копыт и крики людей Танфорда. Джеймса могли хватиться в любой момент и без особого труда догнать их, пеших, верхом на лошадях. Друзья спешили со всех ног. У Алины стал болеть бок, и скоро она совсем выбилась из сил и взмокла от пота. Темп ходьбы был слишком быстрым для женщины в ее положении, но замедлять его было нельзя. Этим она могла подвергнуть риску не только свою жизнь, но и жизни всех остальных.

Наконец, впереди показался Стивен с лошадьми. Спешно забравшись на коней, друзья резко пришпорили их и, добравшись до развилки, поехали по дороге, ведущей на север, зная, что Танфорд наверняка решит искать их в противоположном направлении, ведущем в сторону Бофорт Плейса. Лошади стремительно неслись вперед. Мало-помалу, Алина стала отставать. Живот пронзила острая боль, но она старалась не обращать внимания, так как Стивен и Джеймс то и дело с беспокойством оборачивались и посматривали на нее. Они понимали, что ей трудно ехать с такой скоростью.

В этот момент до ушей Алины стал доходить какой-то звук. Сначала она решила, что слышит далекий раскат грома, и удивленно посмотрела на серое холодное небо. А потом обернулась назад. Далеко позади мчалась во весь опор группа всадников. Их догоняли люди Танфорда!

Стивен громко закричал, и все пришпорили лошадей. Живот Алины пронзила невыносимая боль. Выронив поводья, она громко застонала и согнулась пополам. Джеймс мгновенно схватил поводья ее лошади. Алина из последних сил ухватилась за луку седла. Все продолжали мчаться во весь опор. Однако, расстояние между ними и преследователями сокращалось с каждой минутой.

Алина знала, что где-то впереди их должен ждать граф Норвен. Стивен предупредил его об их плане, отправил к нему в помощь своих рыцарей и попросил встретить со своим войском в определенном месте. Но успеют ли они добраться до графа до того, как их настигнут люди Танфорда?

Почувствовав очередной приступ боли, Алина еще крепче вцепилась в седло, лицо покрылось мелкими бисеринками пота. И вдруг она почувствовала, как из нее хлынул теплый поток, и поняла, что это отходят воды. У нее начинаются роды! Алина невольно вскрикнула, и этот крик был исполнен отчаяния и боли. Долго так она не выдержит.

Но в следующую минуту Джеймс обхватил жену и пересадил к себе на лошадь, как уже делал когда-то. Алина протестующе закричала, понимая, что под двойным грузом лошадь быстро отстанет от остальных. А они и без того уже значительно отстали. Когда Стивен в очередной раз обернулся, Джеймс махнул ему рукой.

— Скачи! Не останавливайся!

Прежде, чем юноша успел возразить, Джеймс натянул поводья, и лошадь перескочила через низкую каменную ограду, тянувшуюся вдоль дороги. Алина вскрикнула от боли, и Джеймс крепче прижал ее к себе.

— Прости, любимая, — тихо сказал он. — Но останавливаться мы не можем.

Они понеслись по полю в сторону видневшихся впереди хижин. Алина прильнула к монашеской рясе, изо всех сил стараясь не кричать, когда все тело пронзала острая боль. Схватки становились сильней и чаще, а теперь, когда отошли воды, боль и вовсе стала нестерпимой и непрерывной. Алина, прижавшись к мужу, горько плакала и молила Бога, чтобы тот поскорее послал ей смерть.

Люди Танфорда устремились за Джеймсом и Алиной, но вдруг раздался крик Стивена:

— К оружию! К оружию! За Бога и Бофорта! И ответный клич:

— За Норвена!

Алина была так удивлена, что на какой-то миг забыла о боли. С вершины холма неслось целое войско вооруженных всадников. Ветер развевал знамена, доспехи ярко блестели на солнце. И впереди, размахивая мечом, сверкающим в лучах солнца, мчался огромный человек. Он несся вперед, оставляя позади себя всех остальных.

— За Норвена!

Джеймс с силой выбросил вверх руку, сжатую в кулак, и тоже прокричал:

— За Норвена!

Пришпорив лошадь, он погнал ее навстречу приближающимся всадникам. Алина крепко обхватила мужа за талию и прильнула к нему, моля Бога о том, чтобы успеть добраться до войска графа Ричарда.

Джеймс мчался вперед, радостно смеясь. Холодный ветер освежал его разбитое лицо. Голоса преследователей за их спинами постепенно стихли, и стук лошадиных копыт стал удаляться. Алина подняла голову и взглянула через плечо Джеймса. Войско Танфорда обратилось в бегство.

— Джеймс! Они повернули назад! Тот остановил лошадь и обернулся.

— Далеко не уйдут, — засмеялся он. — Ричард разобьет их в пух и прах, — несмотря на разбитое лицо, Джеймс широко улыбнулся.

Войско Норвена, настигая убегавших, обтекало их с обеих сторон, как вода — камень. От увиденного Алина пришла в неописуемый восторг. Но потом резкая боль снова напомнила о себе и, обхватив живот обеими руками, она забыла и о Норвене, и о сражении. Забыла обо всем на свете, кроме ребенка, отчаянно пытавшегося выйти из нее. Алина громко застонала. Джеймс взглянул на нее, и радость тотчас же сменилась страхом. У жены начались роды, а он совсем один в этом поле.

— О Боже.

— Джеймс, помоги мне! Прошу, помоги.

Джеймсу стало страшно. В голову лезли ужасные мысли. Алина может умереть у него на руках, и убьет ее ребенок, которого зародила в ней его страсть. Джеймс достойно выдержал все пытки Танфорда, но теперь его охватил безумный страх.

Алина снова застонала от боли, и этот стон вывел Джеймса из состояния оцепенения. Он понял, что не может сидеть здесь, как последний дурак, и смотреть на страдания жены. Спрыгнув с лошади, он бережно снял Алину и понес ее к хижинам, видневшимся неподалеку.

Хижины оказались пустыми, их обитатели, увидев приближение войска, благоразумно спрятались. Джеймс осторожно положил жену на груду одеял у стены. Кругом было грязно. Тетя Маргарет, конечно, возмутилась бы подобной обстановкой, но он не мог предпринять ничего другого. Хорошо еще, Алина не на ветру и холоде. В очаге, посреди хижины, даже горел огонь.

Джеймс взял руки Алины в свои, и она с такой силой сжала их, что ему стало больно. Но он старался не обращать внимания, сосредоточившись на бледном, мокром от пота лице жены, искаженном страданием. Наконец, боль немного отпустила, и Алина расслабилась.

— Что мне делать? Я не знаю.

— Я тоже, — судорожно переведя дыхание, отозвалась Алина. — Но бояться, думаю, не стоит. Несмотря ни на что, ребенок родится.

Накатила очередная схватка, Алина опять застонала и изо всех сил сжала руки мужа. Джеймс терпеливо ждал, а где-то далеко звенели мечи, ржали лошади и кричали люди.

— Твой ребенок, — тяжело дыша, произнесла Алина, — просто не мог не родиться в разгар боя!

Джеймс нашел в себе силы улыбнуться. Страх уже ушел, хотя волнение осталось. Он здесь, рядом с женой, чтобы помочь ей и не дать умереть. Он ни за что не даст ей умереть.

— А моей жене, — отозвался Джеймс, — могло приспичить рожать в разгар боя!

Услышав за дверью торопливее шаги, Джеймс резко обернулся и выхватил единственное оружие, которое у него было — длинный нож, спрятанный в длинном рукаве монашеской рясы. Его дал Стивен еще в Танфорд Холле. На пороге появилась взволнованная Джемма.

— С Алиной все в порядке? Что случилось?

— У нее начались роды! — резко ответил Джеймс. — А ты что думала?

Джемма быстро перекрестилась и переступила порог.

— Иди же сюда, помоги ей! — продолжил Джеймс, но карлица только покачала головой, с ужасом глядя на Алину.

— Я не знаю, чем помочь. Я никогда не принимала роды, меня всегда прогоняли, когда кто-то рожал, боялись, что навлеку на новорожденного порчу.

Выругавшись, Джеймс повернулся к жене:

— Держись, дорогая, держись. Все будет хорошо.

Алина кивнула, уверенный голос мужа заставил забыть отболи.

— А где остальные? Они хоть что-нибудь понимают в этом? — с надеждой спросил Джеймс.

— Они? — презрительно фыркнула Джемма. — Разве они способны на такое? Это ведь мужчины! Стивен и Хэмфри надели доспехи и присоединились к другим воинам. Гарольд стоит за дверью, но могу поспорить, он ничего в этом не смыслит.

— Тогда беги и найди женщину, у которой есть дети, — приказал Джеймс. — Должны же здесь быть женщины. Они просто куда-то спрятались. Веди их сюда.

— Джеймс! — Алина закричала так громко, что тот, вздрогнув, резко обернулся.

— Что? В чем дело?

— Кажется, ребенок выходит. Джеймс, я не могу… я должна… — лицо исказила страшная боль и, согнув ноги в коленях, она судорожно вцепилась в одеяло и стала тужиться.

Так оно и вышло, в то время как невдалеке от хижины гремел бой, Джеймс помог увидеть свет своему сыну. Мальчик был красным, сморщенным, скользким и каким-то уж очень спокойным. Но Джеймс осторожно прочистил пальцем ротик малыша, и крошечный комочек плоти громко закричал и засучил ручками и ножками.

Джеймс обтер тельце сына куском ткани, оторванной от сорочки Алины. Чище ничего найти было нельзя. Завернув мальчика в другой кусок ткани, он передал его Алине. Она потянулась к сыну, бледная, но улыбающаяся счастливой улыбкой. Джеймс нагнулся и поцеловал жену в лоб, а потом встал рядом с ней на колени и долго смотрел на жену и сына. Никогда еще он не чувствовал себя таким гордым и счастливым.

— Я люблю тебя, — нежно сказал Джеймс. — Стивен был прав. Меня держала в Лондоне гордость, я не слушал тебя, думал только о своей боли. Когда же ты пришла в замок Танфорда, рискуя собственной жизнью, чтобы спасти меня, я понял, каким был непроходимым глупцом. Мне не нужна другая жена, кроме тебя, и детей я хочу только твоих.

Алина протянула руку и легко провела по щеке мужа.

— Но как же тогда быть с женой, которую ты так хотел иметь? Знатную леди, которая подарила бы тебе наследников?

— Мне не нужен другой наследник, кроме этого, — гордо сказал Джеймс. — И жена нужна только одна — ты.

— Но как же быть со сплетнями? Со слухами? Тебе будет стыдно за такую жену, как я.

— Я горжусь, что ты — моя жена, — горячо возразил Джеймс. — Я еще не встречал ни одной знатной леди, которая была бы смелее, умнее и красивее тебя. Ты — все, чего я когда-либо хотел, и буду хотеть. Пусть говорят, что хотят. Ну и что из того. Я незаконнорожденный, но разве это главное? О человеке нельзя судить по происхождению. Я немало переживал из-за этого. А зачем? У меня есть семья — брат, который по первому зову спешит на помощь, жена, которая любит меня, а теперь у меня есть сын. Что еще можно желать? — Джеймс покачал головой. — Больше ничего. Ты для меня — все.

— Джеймс! — Алина села и обвила руками шею мужа. Тот осторожно прижал к себе и ее, и ребенка. — Я люблю тебя! Люблю!

— И я люблю тебя, — Джеймс нежно погладил Алину по спине. — И как только ты оправишься, мы поедем домой у в Чесвик Кип.

— Да, — согласилась Алина. — Мне так этого хочется!

— Вот и хорошо, — Джеймс осторожно, но настойчиво уложил жену на одеяла. — А теперь поспи, любимая. Я буду здесь, рядом с тобой.

Глаза Алины, дрогнув, закрылись.

— Обещаешь? — прошептала она.

— Обещаю, — ответил Джеймс, устраиваясь рядом. — Я всегда буду рядом. Всегда.