"На вершине отчаяния" - читать интересную книгу автора (Велесова Светлана)

Глава 5

— Да, что же это за жизнь такая. — Люсьен метался по комнате, собирая разбросанную одежду, и ругаясь на чем свет стоит. — Он что не спит вовсе?

Ниррана лениво взирала на него, не собираясь никуда идти, хотя ее тоже приглашали.

— Тер Беррани, да вы не спешите так. Никто вас в шею не гонит.

Посыльный Ализира с улыбкой взирал на молодого человека, и то как он пытается надеть на себя все сразу.

Люсьен замер с сапогом в руке.

— Никто не гонит? Четыре утра! Я два часа как вернулся от Эрла и вот он уже опять требует меня к себе. Это что шутка такая?

— Что вы. Какие шутки. Просто информация к нему поступает через каждые четверть часа. Видимо что-то случилось, раз вас так срочно затребовали обратно.

— Так срочно или нет?

— Люсьен, не истери. — Ниррана завернулась в покрывало и подойдя к нему помогла застегнуть рубашку, едва не придушив его при этом. — Привыкай к тому, что пока ты в столице, твоя жизнь будет состоять из беготни между домом и дворцом Эрла. Он будет дергать тебя через каждые пять минут, пока не наиграется вволю.

— Кто наиграется?

Ниррана улыбнулась и поцеловала его в подбородок, так как выше ей было не дотянуться, разве что нагнуть голову Люсьена пониже, но сейчас было не до нежностей.

— Ализир, естественно. А ты думал кто? Все, обувай сапоги и иди. Иначе он сам явится за тобой. Поверь, до этого лучше не доводить.

Она развернула парня и вытолкала в коридор, а за ним следом и посыльного. Закрылась на засов и отправилась досыпать. Люсьен постоял у запертой двери, обулся, молча принял из рук посыльного подбитый мехом плащ и накинул на плечи.

— Следующий раз, будьте любезны соблюдать приличия и не врываться в мою спальню без предупреждения.

— Будет исполнено Тер Беррани. — Посыльный учтиво склонил голову и пошел к выходу, где их ждала карета.

Всю дорогу до замка Эрла Люсьен старательно делал вид, что не замечает изучающих взглядов мужчины. На него смотрели все время. С того самого момента, как он возник на плите портала в столице королевства двуликих. Его предупреждал об этом дед, предупреждал Миррон, он и сам понимал, что в отсутствие отца, изъявившего желание вернуться домой, все внимание будет на нем, но не до такой же степени. И не в четыре утра, когда и поспать как следует не удалось. Люсьен не сдержал зевок, прикрыл рот рукой и пробормотал слова извинения.

— Простите.

— Ничего. Скоро привыкнете. — Посыльный протянул ему флакон с ярко фиолетовой жидкостью. — Выпейте, сразу в голове прояснится.

Люсьен улыбнулся, но руки не протянул. Мало ли, что там за питье. Слишком живы были воспоминания о рассказе Миррона о том, в каких страшных мучениях умирал отравленный муж Нирраны. Да и предупреждения деда не прошли даром. Родня, родней, а своя шкура все же ближе. Ализир может ему и прадед, но лучше проявить излишнюю осторожность на этом свете, чем с того сожалеть о легкомыслии.

Мужчина понимающе усмехнулся, откупорил крышку, сделал глоток, вытер горлышко рукавом и опять протянул бутыль Люсьену.

— Спасибо, я уже проснулся.

— Как пожелаете.

Бутыль скрылась за пазухой посыльного, еще один изучающий взгляд и удовлетворенный кивок. Опять проверяли на устойчивость. Да когда же это кончится. Сколько еще его можно проверять. Столько сколько нужно. Двуликие проявляют такую же осторожность по отношению к нему, как и он к ним. Напряжение немного спало и Люсьену даже удалось доглядеть прерванный появлением посыльного сон.

Все еще зевая, он вылез из кареты и через служебный ход проследовал в замок Эрла. Пол часа блуждания по полутемным коридорам и они оказались в личных покоях Ализира. Прадед не спал, но видимо ложился. Так как за два с половиной часа, что они не виделись, он успел сменить дворцовые одежды на мягкие домашние шаровары и свободную рубашку, серебряные волосы Ализира были заплетены в сотню косичек, что в купе с его довольно молодым внешним видом, лет двадцать не более, делали его мало похожим на древнего, мудрого правителя, каким он по сути и являлся. Люсьен прошел в центр комнаты и опустился перед ним на колено, склонив голову в приветствии.

— Вы звали меня. И я явился на зов.

— Люсьен! Как ты вовремя!

По знаку Эрла посыльный удалился, оставив их одних. Но это была только видимость. Ализир никогда не был один. Всегда где-то поблизости была охрана. Памятуя об этом, Люсьен не спешил проявлять фамильярность, хотя и имел высочайшее дозволение, наедине с Эрлом вести себя как внук с дедом. Дед у него уже был, а об Ализире он пока не составил собственного мнения.

— Можешь встать, все уже ушли.

Люсьен встал, снял плащ и аккуратно повесил его на спинку кресла. Ализир ушел в тень, комната была освещена так, чтобы создавать островки света и тени. А когда вернулся, в руках у него был пергамент бумаги, исписанный мелким убористым почерком.

— Читай.

Поскольку сесть ему не предлагали, Люсьен взял в руки листок, подошел ближе к свету и прочитал послание, и по мере того как он читал, брови его от удивления выгибались все сильнее.

— Откуда это?

Он вернул листок Ализиру и тот не раздумывая, бросил его в камин. Огонь вспыхнул, заметался и успокоился, когда бумага превратилась в черный пепел, и осыпалась между поленьев.

— От старшего надзирателя. Разве Зарим тебе не говорил, что я ежедневно получаю подобные отчеты?

— Не говорил. Я думал, он не знает.

Ализир насмешливо выгнул бровь, явно потешаясь над наивностью правнука, и жестом велел садиться. Сам сел напротив.

— Все он знает. Не в первый раз под наблюдением. И что ты об этом скажешь?

Люсьен едва не подпрыгнул на месте.

— Разве я должен что-то говорить? По-моему текст в комментариях не нуждается.

Опять проверка, на болтливость и склонность к сплетням. Что у них за дурная привычка, из всего устраивать проверку. Видимо его мысли отразились на лице, причем самым крупным текстом, так как Ализир улыбнулся.

— Привычка вторая натура. Но да не в этом суть. Отправляйся обратно и проследи за тем, чтобы Зарим оставался на месте. Мне он нужен у Каннигема.

— Он куда-то собрался?

— Пока нет.

Еще одно донесение как по волшебству возникло в руках Ализира и перекочевало в его пальцы. Люсьен прочел, уже ничему не удивляясь.

— Понятно. — Он вернул листок обратно и это послание, как и первое, сгорело в огне.

— Раз понятно, тогда я тебя больше не задерживаю.

Люсьен встал, принял из рук Ализира запечатанное портальное заклинание, активировал и исчез в воронке. Теперь ему стало понятно поведение Нирраны. Она заперла дверь не потому, что он ее чем-то обидел, а потому что знала, домой он не вернется.

Сила перемещения вынесла его точно в бывшую спальню Валлиса. Видимо Эрл не один раз вызывал посла на личный доклад и отправлял обратно, раз так точно рассчитал координаты. Дом, был погружен в мрак и тишину. Не все моряки вернулись домой с Зурабом, одно судно и вся его команда остались с Заримом, так что в доме должны были быть люди. Люсьен покрутился, ища выход, увидел дверь и вышел в коридор. Прислушался. Подозрительная тишина наводила на очень нехорошие мысли. Что-то тут явно было не так. Радуясь, что оставил плащ у Ализира и сейчас он ему не мешает, Люсьен неслышным шагом двинулся по коридорам, заглядывая в открытые комнаты и прислушиваясь к шорохам и скрипам. Рука сама собой потянулась к кинжалу за поясом. Хорошая все-таки культура у двуликих, предусматривающая ношение оружия по поводу и без. Не хотелось бы ему сейчас оказаться безоружным. Третий этаж огромного особняка оказался пуст. Люсьен перегнулся через перила на лестнице, глянул вниз. Боковым зрением увидел черную тень метнувшуюся из одного коридора в другой. Отпрянув прочь пока его не заметили, он на цыпочках спустился по лестнице, пошел по следу. Некоторые двери спален были открыты. Он видел в них спящих моряков. Судя по неестественным позам они были или мертвы ил одурманены магическим сном. Тень опять мелькнула впереди. Люсьен, уже не раздумывая, бегом бросился за нею.

В лунном свете вспыхнула сталь клинка. Он подставил под удар лезвие кинжала. Схватка была недолгой. Чтобы добраться до противника Люсьен пропустил удар и задохнулся, когда лезвие пробило грудь и легкое, зато ему удалось осуществить захват. Рывок, хруст сломанной шеи и мертвое тело повисло у него на руках. Люсьен опустил его на пол, подтащил к окну, откуда лился лунный свет и стянул с головы черный капюшон. Мужчина был ему незнаком. Наверняка наемник. Пересиливая боль в груди, Люсьен обыскал убийцу, и не найдя ничего, что могло бы подсказать имя заказчика, бросил его валяться на полу, а сам пошел вниз, там была комната со всякими лекарствами. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе он утонет в собственной крови, быстро заполнявшей его легкие.

Его спасло, то что до лекарской он так и не дошел. На середине лестницы голова закружилась, и не устояв на ногах он полетел вниз, едва не разбившись о каменные ступени. Удар о плиты холла спровоцировал первое в его жизни обращение в зверя. Трансформация, привела в движение незадействованные ранее резервы организма, а именно второй контур силы, подарив ему кучу новых возможностей, в том числе и регенерацию.

Холодно. До чего же холодно. Тело заледенело и сжигало последние резервы в попытке согреться и не дать ему погибнуть. Люсьен открыл глаза. С серого неба тихо падал снег. В предрассветных сумерках были видны края оврага. Вонь от сточной канавы, в которой он лежал, ударила в ноздри, заставив застонать от отвращения. Что это? Великие предки, где он? Затратив немалые усилия на то, чтобы сесть Люсьен с ужасом уставился на собственные руки. Они были по локоть в крови. Оглянувшись, он не увидел ничего подозрительного. Никаких истерзанных тел, и прочих недоеденных трупов. Мысли скованные холодом никак не желали осмысливать происходящее. Встав на четвереньки, Люсьен вытер руки мокрым снегом вперемешку с грязью. Вытер лицо. Ему почему-то казалось, что оно тоже в крови. Неужели он, будучи зверем кого-то убил… и съел. От последней мысли тошнота подступила к горлу, и его вывернуло наизнанку. И выворачивало до тех пор, пока горлом не пошла желчь. Утершись снегом еще раз, он сделал попытку выбраться из канавы. Едва высунув голову наружу, Люсьен тут же нырнул обратно. Канава служила стоком для городских нечистот, и неподалеку располагались жилые дома. Если он выйдет на городские улицы будучи совершенно голым, то придется отвечать на вопросы городской стражи, сидя за решеткой в управе. А если он все-таки кого-то убил, то светит ему пожизненная каторга. Что делать? Может опять перекинуться? Нет. Он так и не узнал, какого зверя ему отрядила судьба. Скорее всего хищника. Все Беррани плотоядные. Тогда его убьют быстрее, чем он успеет муркнуть, гавкнуть… в общем заикнуться о том, кто он на самом деле.

Что же делать? Может ограбить кого. Снять одежду, отобрать деньги и двинуть домой. Домой! Дрожащими от холода пальцами Люсьен содрал с шеи кожаный шнурок с висящей на нем каплей силы, в которую было заключено магическое заклинание. Откуда такие штуки были у деда, он так и не узнал. Ведь маги в преддверии военных действий полностью исключили контакты с обычным населением и не продавали своих изделий кому попало. Он сжал капсулу пальцами, та вырвалась из рук, взорвалась осыпав его песком с головы до ног, и не успел Люсьен опомниться как воронка из зыбучего песка, образовавшаяся на месте падения капсулы, поглотила его с головой.

Еще один болезненный удар о жесткую поверхность. Истерзанное тело исторгло стон, и Люсьен закашлялся, выплевывая забившийся в рот и ноздри песок. Чьи-то руки подхватили его. Сильнейший удар в спину и из легких вывалился песок с запекшимися сгустками крови. Его куда-то потащили, он пытался сопротивляться, но заработал удар костяшками пальцев по затылку.

— Уймись. Тебя надо умыть.

Услышав спокойный голос деда, Люсьен чуть не разрыдался словно мальчишка, но сдержался. Кашель душил его, так что дышать было трудно. Его затолкали в ванную и включили ледяную воду. Люсьен взвыл. Зарим тут же заткнул ему рот, придушив, словно кот пойманного мышонка.

— А ну тихо. За мной следят. Если тебя обнаружат здесь, да еще в таком виде, будут наши головы болтаться на одном заборе.

Люсьен дико вращая глазами, дал понять, что понял предупреждение. Зарим отпустил его, пару раз макнул с головой под воду и наконец сделал ее теплой. Люсьен расслабился и чуть не захлебнулся, когда сознание поплыло, от внезапного тепла, слабости и большой потери крови. Спасибо деду, не дал утонуть в луже воды. Был бы позор для моряка. Продолжая откисать в ванной, Люсьен понемногу приходил в себя. Охранники деда притащили ему красного вина. Сладючего как сироп, влили два стакана в рот, не дав ничем закусить. Вода стала горячее, и к телу наконец вернулась чувствительность. Можно было вздохнуть свободно и навсегда забыть об обморожении.

Зарим сидел на стуле, развернув его спинкой вперед и положив на нее руки. Он не сводил с него глаз и при этом не задал ни единого вопроса. Люсьен знал, что если он промолчит, то дед ни о чем не спросит. И был ему за это безмерно благодарен. Наконец, поняв, что молчать дольше просто неприлично, подтянулся в ванной, и сделал попытку выти, но Зарим не дал.

— Сиди. Пальцы еще синие.

Люсьен уставился на пальцы рук. Те действительно имели нездоровый вид.

— Что с телом в доме? Узнали, кто это был?

— Наемник. Но чтобы узнать имя заказчика мне не нужно идти в гильдию. Я и так знаю, кто жаждет моей крови.

— Я тоже знаю. — Люсьен бросил косой взгляд на деда.

Тот лишь криво усмехнулся.

— Все знают. Это уже ни для кого не новость.

Они помолчали минут пять. Люсьен выбрался из воды, замотался в полотенце и глянул на деда.

— Я могу остаться у тебя? Или лучше уйти?

— Пошли, я покажу тебе кое-что, и ты сам решишь.

Зарим встал, и только сейчас Люсьен сообразил, что дед выглядит странно. Даже в худшие дни он не запускал себя, а тут щетина, лицо бледное осунувшееся, и синяки под глазами, будто он неделю пил не просыхая. Приглядевшись внимательнее, он заметил на лице и прочих открытых частях тела, почти исчезнувшие следы синяков и шрамов. Да и походка у деда была странной, как будто ему опять ноги переломали, и те только зажили. Великие предки, что тут произошло?

— Все так плохо? — Спросил он ему в спину.

Зарим обернулся. В глазах мелькнуло удивление.

— Ты о чем?

— О тебе, о девушке. Неужели ничего нельзя изменить?

Зарим удивился еще больше.

— При чем тут Эния?

— Ну… ты…. — Люсьен замялся, не зная как выразиться, чтобы не обидеть предка. — Выглядишь больным.

— Ах, вот в чем дело! — Зарим рассмеялся, махнул на него рукой, и подошел к окну в спальне. — Это не ее надо благодарить, а Каннингема. Любит он задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Смотри. Да не высовывайся ты.

Зарим толкнул Люсьена, хотевшего выглянуть в окно, в сторону и позволил смотреть наружу из узкой щелки между окном и занавеской. Под окнами простиралась дворцовая площадь, а на ней толпа народа. Гул голосов, крики стражи, пытающихся вразумить горожан и труп мужчины, прибитый к стене, аккурат напротив окон личных покоев Эрла. Люсьен отпрянул, задрожал всем телом, картины забытых воспоминаний навалились все разом, восстанавливая провалы в памяти. Он сел на пол, схватился руками за голову, чтобы не лопнула от боли. Носом пошла кровь. Зарим задернул занавеси и сел рядом с ним.

— Каннингем рвет и мечет. Он знает, что это наша месть за убийство Валлиса. Доказать ничего не сможет, но и не оставит без ответа. Убийство первого министра, да еще столь варварским способом, это тебе не разбойника прирезать в темной подворотне и свалить труп в канаву.

— Не надо про канаву. — Простонал Люсьен.

Зарим тихо рассмеялся.

— Что впервой? То-то вид у тебя был, словно ты на помойке спал. — Увидев как позеленел Люсьен, он замахал на него руками. — Все, все! Молчу, а то ты заблюешь мне все ковры.

Люсьен вытер локтем кровь. Глубоко вдохнул, прогоняя спазм. Привстал, еще раз полюбовался на свою работу, позеленел пуще прежнего, и плотно задернул шторы.

— Зарим!

Позвал нежный женский голос из глубины комнат. Люсьен вздрогнул и удивленно воззрился на деда.

— Что ОНА тут делает?

— Что? Что? Живет. Не захотела ехать домой. Не мог же я оставить ее одну в доме полном мужчин.

— А у тебя тут мужчин нет? Одна твоя охрана чего стоит.

— Я ей родственник, а там одни чужие. Ты что хочешь, чтобы о твоей сестре пошла дурная слава?

Люсьен закатил глаза к небу. Только Люсиль ему и не хватало. Удивительно как Зарим при всей неприязни к девушке терпит ее присутствие. Не иначе как из родственных побуждений и чувства долга. Другого объяснения столь глупому поступку просто нет. Пока они обменивались понимающими взглядами, Люсиль попыталась пройти в спальню, но была остановлена пантерами, преградившими ей путь.

— Тер Зарим отдыхает. Не велел беспокоить.

— Я слышала голоса.

— Вам показалось.

— Но я слышала. — Люсиль решила идти напролом, но не ожидала, что встретит мягкий, но непреклонный отпор.

— Он спит.

Девушка ушла, недовольно шипя. Люсьен облегченно перевел дух. Ему только общения с сестрицей не хватало до полного счастья. Увидев с каким облегчением выдохнул дед, он не сдержал ехидный смешок.

— Она не сдается?

— Что ты хотел, она же Беррани. Не в нашем духе отступать.

Шум за окном стал громче. Там явно что-то происходило. Зарим и Люсьен, выглянули из окна. Каннингем наконец отыскал мага способного снять заклинание, которое, помимо гвоздей, удерживало тело на стене.

— Хвала Небу, его наконец, снимут. Не то казана разорится на нюхательные соли для дам. Крепко ты его приложил. Скажи спасибо, что на дворе зима, а не жаркое лето.

Увидев, что Люсьен ничего не понял, Зарим решил кое-что прояснить для парня.

— С того момента как Ализир отправил тебя обратно, прошло четыре дня. И если ты еще раз, посмеешь так меня пугать, я тебе уши оторву и…и… отдам на растерзание Нирране. Честное слово. Ты хоть представляешь, что тут было? Когда ЭТО появилось на стене.

— Так это из-за меня, тебя допрашивали? — Ужаснулся Люсьен, представив, что пришлось пережить Зариму по его вине.

— Выбрось из головы! Слышишь! Забудь. — Зарим взял внука за плечи и хорошенько встряхнул, чтобы привести в чувство. — Главное, что ты жив, здоров и смог пережить звериное безумие. Я говорил тебе, как опасно перекидываться в первый раз, без опытного направляющего? Чем ты слушал?

— Дед, я… — Люсьен не знал, куда деваться от стыда.

— Я сказал, забудь. Все в прошлом. Ализир тебя прикрыл. Сказал, что на момент убийства ты был в Алирране. Это могут подтвердить сотни свидетелей, так что обвинение тебе лично не грозит. Но отныне держи глаза и уши открытыми. Опасайся удара в спину.

— Интересно в этом доме можно хотя бы час поспать спокойно.

Еще один женский голос заставил Люсьена изумленно раскрыть рот, а Зарима покраснеть до корней волос.

— Спи, Лейла. Мы тоже скоро ляжем. Все равно спешить некуда. Нас не дернут, пока тело министра не осмотрят маги и лекари.

Незамеченная ранее Люсьеном красавица села в постели, недовольно глядя на них из-под нахмуренных бровей.

— Что у тебя за гадкая манера обсуждать всякие ужасы с утра пораньше? Нельзя это делать в другом месте?

Зарим кашлянул в кулак, покосился на внука, все еще изображающего из себя соляной столб, и глазами указал девушке на дверь. Та возмущенно фыркнула, завернулась в одеяло, и гордо вздернув подбородок, ушла. Правда дверь прикрыла очень тихо. Видимо понимала, что никто из посторонних не должен узнать о пополнении жильцов, апартаментов.

— Рот закрой, муха залетит. — Зарим толкнул парня, чтобы пришел в чувство. И пошел стелить постели на полу для себя и внука.

— Дед, ты же только что женился! — Люсьен едва сдержался, чтобы не повысить голос.

— И что с того?

Он бросил на шкуры по подушке и пошел в гардеробную за одеялами. Люсьен как привязанный пошел за ним следом, еще не до конца веря, в то, чему стал свидетелем.

— А как же твоя жена? Вдруг ей кто расскажет?

— И даром потратит время и силы. Она и так все знает. — Зарим остановился, держа одеяла в охапке, так как Люсьен преградил ему путь.

— Но, дед! Так нельзя! — В его голове, одурманенной любовью к лисице, не укладывалось подобное положение вещей.

— А как можно? — Зарим посторонил внука, вернулся в спальню и свалил одеяла поверх шкур.

Люсьен пару раз открыл рот, чтобы выдать ответ и так и не нашелся что сказать. Пока он думал, Зарим не раздеваясь, улегся спать. Люсьен тоже лег. Пантеры, охраняющие деда, тоже легли, оставив старшего караулить их сон. Но сон как раз и не шел. Люсьен знал, что и дед не спит. Просто притворяется спящим, чтобы его не трогали. Вот только любопытство такая зараза, что если поймало в свои сети, то избавиться от него просто невозможно.

— Дед. — Тихо позвал он. — Скажи, хотя бы кто она.

Зарим повернулся, подпирая голову рукой, понимая, что поспать не получится.

— Тоже заложница. Каннингем выдавал ее за Энию Веларис, пока та не попала к Норису, и ложь не выплыла наружу.

— И что Каннингем? Взял и вот так запросто отпустил?

— Почему нет? Мне все равно полагалась фаворитка, вот он и нашел способ избавиться от двух проблем сразу. Лейла оказалась девушкой неглупой, оценила для себя все преимущества и не таит на меня зла.

— Погоди… — От удивления Люсьен тоже привстал. Ему даже спать расхотелось. — В смысле полагалась… так это была не твоя инициатива?

— Нет, конечно. Ниррана уехала, я остался один. Чтобы не порождать новых сплетен, мне было ясно сказано, или я беру девушку к себе или переезжаю в тюремные казематы. Я выбрал девушку.

До Люсьена, наконец дошло, что ему пытается втолковать дед, и его взгляд как магнитом притянуло к потолку. От мысли, что прямо над их головами сном праведника спит Эрл Каннингем, обнимая свою супругу, бывшую некогда любовницей Зарима, ему сразу поплохело. Зарим рассмеялся, легко проследив ход его мыслей, и указал на едва заметную дверь в углу комнаты.

— Лестница в его спальню там. Но ты не волнуйся. Он умрет, но не коснется ручки двери. И я не трогаю свою, иначе сплетники мигом ославят нас на всех углах. Приписав противоестественную связь.

Люсьен немного успокоился. Это многое объясняло. В том числе и для него лично. Он давно подозревал, что тот Зарим, который известен всему миру, лишь удобная и во всех отношениях приятная роль. И только настоящий Зарим мог чисто по человечески пожалеть девушку. А то, что спит с ней, так это для обоюдной выгоды. Странные кренделя выписывает с нами жизнь. Порой события, кажущиеся вполне очевидными и легко объяснимыми, на поверку оказываются совсем другими, и оценить их не представляется никакой возможности. Остается просто принимать их такими как есть. Перелистывать страницы жизни и жить дальше.

— Давай спать. — Наконец сказал он.

— Давай. — Тут же согласился Зарим, при этом вставая с пола и перекидывая все шкуры на кровать. — Через пол часа принесут завтрак. Так что забирайся в постель и отсыпайся. Я пришлю к тебе Люсиль, прикроем тебя ею, и никто не догадается о твоем присутствии.

— Я что, должен прятаться за юбками сестры? — Возмутился Люсьен.

— Ты что, хочешь чтобы тебя прибили к той же стене, что и министра? Не забывай, что для всех ты еще в Алирране. Не нравится Люсиль, могу прислать Лейлу. Выбирай, мне все равно.

— Лейлу не надо. Пусть уж лучше будет Люсиль. А то еще ревновать начнешь, оно мне надо.

— Я? Ревновать? — Искренне удивился Зарим. — Люсьен, ты ничего не путаешь? Вот если бы ты клеился к моей жене, я бы тебя за это по головке не погладил.

— Ага! — Возрадовался Люсьен. — Значит, ты все же сознаешь, что женат!

— Конечно, сознаю. Тебе показать насколько?

— Нет! — Люсьен тут же прикрыл уши руками, серьезно опасаясь за их целостность.

Зарим рассмеялся, завалил его с головой шкурами и одеялами, и продолжая посмеиваться вышел из спальни. Пять минут спустя дверь тихо отворилась. Люсиль задернула шторы плотнее, чтобы солнце не так светило и забралась на высокую постель.

— Привет Люсьен.

— Привет, сестренка.

— Будешь спать или поговорим?

— Спать. Спать. И еще двадцать часов подряд спать.

И Люсьен действительно уснул, радуясь тому, как все-таки хорошо иметь любящих и заботливых родственников. Если бы только эти родственники еще не гладили его по головке, пока он спит, было бы совсем чудесно.