Харьковская область. 12 июля 1940 года

Прошло уже несколько дней с того момента, когда Кошкину сообщили о том, что произошло. И хотя Михаила нельзя было назвать полностью выздоровевшим, его кипучая энергия, которая с каждым днём возвращалась к нему, не давала конструктору сидеть без дела.

Так вышло, что Михаил Ильич первым из оставшихся в СССР сотрудников завода N183 оказался на территории перенесённой из будущего. И теперь он собирался в полной мере воспользоваться подаренным судьбой шансом. Вот и сейчас, Михаил изучал предоставленные ему из архива схемы танка Т-34-85. К сожалению, техдокументации по этому танку в Харькове не было, из-за того, что по рассказу Степанова, здесь начали выпуск Т-34 образца 1940 года, а потом сразу перешли на производство машин следующего поколения. Тем не менее, общие схемы и проекции Т-34-85 в Харькове были и их смогли найти и предоставить Кошкину. Также, обещали в случае обнаружения любой документации доставить её Кошкину. Дело в том, что хотя Т-34-85 в Харькове и не производили, но на 115 танкоремотном заводе это танки проходили текущий ремонт и модернизацию, поэтому в архивах что-то могло сохраниться. Танк был прекрасен. Кошкин даже невольно позавидовал создателям этой машины, сумевшим так доработать его детище. Мысленно Кошкин вернулся во вторник 9 июля, когда ему сообщили о переносе.

Тогда, под впечатлением от увиденного по этому, как его, телевизору, Михаилу стало хуже, и уходя в свою больничную палату, он услышал, как главврач стал устраивать разнос всем находившимся в его кабинете. Судя по несколько смущённому взгляду особиста, увиденного на следующий день, досталось и ему.

К счастью, ухудшение состояния оказалось кратковременным, и уже на следующее утро Кошкин заявил бессменной Танечке о том, как прекрасно он себя чувствует и жаждет продолжить знакомство с будущим, в частичке которого он оказался. Ещё одним требованием Михаила было предоставить ему материалы по развитию танкостроения за последние 68 лет, или если быть более точным, то за будущие 68 лет.

- Михаил Ильич, вы же помните, как вам было вчера плохо, температура поднялась, головокружение. Вы ещё недостаточно здоровы, для того, что бы приступить к работе. А те данные, которые вы требуете, их просто нет у нас в санатории. Мы же не военно-историческая библиотека, - ответила Таня, - тем не менее, у вас сегодня назначена встреча с Александром Степановичем и товарищем из Москвы. Вот им и предъявите все ваши претензии.

-Танечка, не обижайтесь, просто поймите, насколько я понял, нашей Родине в угрожает страшная опасность, и если я как можно скорее не вернусь в строй, то ничего хорошего не будет.

- Без вас в прошлый раз справились, и сейчас подождут немного, - сказала Таня и внезапно запнулась, поняв, что сболтнула глупость.

- Простите, что вы сказали? - переспросил Кошкин.

- Ой, извините, Михаил Ильич, я не хотела. Это всё по дурости. Не обращайте внимания пожалуйста, я чушь спорола, - начала оправдываться Таня.

- Ладно, Таня, ничего страшного, с кем не бывает, - Кошкин сделал вид, что не обратил внимания на проронённые медсестрой слова, - Давайте, делайте ваши уколы. Но, надеюсь, что они скоро кончатся, и так вся задница от них болит.

- Да что вы, Михаил Ильич, вы выздоравливаете прямо рекордными темпами. Я ещё не видела ни одного человека, на которого бы так сильно действовали лекарства. -Таня явно обрадовалась возможности сменить тему разговора.

- А расскажите поподробнее, чем это вы меня пичкаете, - попросил Кошкин.

- А это обычные антибиотики - лекарства призванные бороться с бактериальной инфекцией. Их откроют в самое ближайшее время. К сожалению я не помню когда точно, - немного смутилась медсестра, - вообще ожидалось, что на вас они будут действовать очень сильно, но что эффект будет настолько потрясающим, никто не мог даже представить.

Сделав Михаилу укол и заставив выпить таблетку, Таня принесла ему завтрак, сообщив заодно, что главврач примет Кошкина в 11:00.

Через час, выбритый и посвежевший, Кошкин уже самостоятельно отправился в кабинет к главврачу. В кабинете кроме Александра Степановича уже привычно находились Кожухов вместе со вчерашним особистом.

- Вижу что вам уже лучше, - начал разговор главврач, - а то вчера вы выглядели неважно, и я не рискнул продолжать разговор. Зато сегодня, на свежую голову, мы сможем обсудить гораздо больше.

- Александр Степанович, это всё конечно хорошо, но я хочу знать, что произошло со мной в вашем варианте истории. Это для меня очень важно, и я хочу, что бы вы мне объяснили все те странности, которые произошли со мной в последнее время, - заявил Кошкин.

Главврач растерянно взглянул на Кожухова, тот лишь чуть заметно кивнул головой.

- Михаил Ильич, вы должны осознавать, что всё, что вы сейчас узнаете совершенно секретно, и огласке не подлежит. Вы отдаёте себе в этом отчёт?

- Да, отдаю. И согласен подписать все соответствующие документы.

- Хорошо. Тогда я сообщу вам, что случилось с вами в нашем будущем. Вы тяжело заболели после испытательного пробега в мае 1940 года. У вас была пневмония. После удаления лёгкого летом этого же года, вы прожили ещё некоторое время и умерли в санатории "Занки" где проходили профилактическое лечение. В 1942 году вам посмертно была присуждена Сталинская премия за создание танка Т-34

Кошкин от этих слов заметно побледнел. Но более никак не прореагировал. Главврач замолчал, и слово взял Кожухов.

-А теперь о странностях. В прошлом мира Александра Степановича вы проходили лечение под Харьковом, да и операцию вам делали там же. Специально прилетал хирург из Москвы. Но, как вы помните, вас доставили в Москву на операцию. Если бы во время переговоров между властями Харькова и правительством СССР случайно не всплыла в разговоре ваша фамилия, то вас бы уже прооперировали. Как видите, оперативное вмешательство позволило избежать операции, и смею надёяться, вашей смерти в сентябре.

- Позвольте, но ведь если в их мире мне делали операцию в Харькове, а здесь меня должны были прооперировать в Москве...

- Да, вы всё верно поняли. Мир Харькова, как его уже стали называть, не является будущим нашего мира. История с вами стала первым звоночком, и теперь перелопачиваются архивные документы для поиска различий в истории наших миров. Тем не менее, найденные отличия между мирами не являются принципиальными. Ведь по большому счёту, не имело большого значения для истории, где бы вам делали операцию, в Харькове или Москве, если бы не внезапно свалившиеся нам на голову пришельцы, позволившие эту операцию вообще отменить. Михаил Ильич, поэтому я вас очень прошу, как можно подробнее вспомните всё, что с вами произошло за две недели до того, как вас решили перевезти в Москву. Это поможет установить точку бифуркации, и будет очень важным для нашей науки. Как вы понимаете, всё, что вы здесь услышали, является секретной информацией.

- Да, я понимаю, я напишу всё, что вспомню. Но я также хотел бы получить хотя бы общую информацию по танкостроению Харькова и как можно более подробную по периоду с 1940 по 1950 годы. Ведь не просто так вы меня в этот санаторий засунули.

- Да, конечно, не просто так. Я уже распорядился о предоставлении вам информации по этому поводу, - сказал молчавший до этого особист, - книги, чертежи и другие данные будут доставлены уж сегодня. Пока же в вашей палате будет установлен компьютер, и вы сможете просмотреть несколько фильмов для общего ознакомления с предметом.

- Хорошо, с этим вопросом разобрались, а что же с войной, хронику которой вы мне вчера показывали.

- В общих чертах - 22 июня 1941 года на СССР вероломно напала Германия, - начал особист, - Война длилась 4 года и закончилась 9 мая 1945 года в Берлине. Эта война была очень тяжёлым испытанием для нашей Родины.

Тут Кожухов несколько удивлённо взглянул на особиста.

- Да, для нашей Родины, - повторил особист, - По разным оценкам наши потери составили от 10 до 25 миллионов человек, так что задача всего населения нашей Родины не допустить таких потерь в будущей войне. К тому же, мы должны учитывать, что в связи с тем, что история Харькова и СССР отличается в деталях, нападение может произойти в другое время. Поэтому полностью полагаться на данные по истории, полученные из Харькова нельзя. Тем более, что появившись здесь, город уже изменил историю. Так что, Михаил Ильич, вся информация, которую вы получите, будет носить рекомендательный характер, и требовать от вас немедленного внедрения всех технических новинок никто не будет.

- Ладно, это всё на будущее, - сменил тему особист, - а пока вы должны получить простейшие навыки работы с электронно-вычислительными машинами, или как их ещё называют компьютерами. В мире Харькова без них никак, да и вся современная информация де-факто хранится на электронных носителях. Так что, без этого нельзя. Как я уже раньше говорил, в вашей палате будет установлен портативный компьютер. В ём уже сейчас есть несколько научно-популярных фильмов по развитию танкопрома. Более детальную информацию, вместе с необходимыми чертежами, вы получите позже. Пока что, после того, как мы закончим наш разговор, я займусь вашим обучением.

- Вы бы хоть представились, что ли, - сказал Кошкин, - а то, судя по всему, работать, по крайней мере пока, мы будем вместе, а вашего имени-отчества я до сих пор не знаю.

- Виноват, меня зовут Евгений Петрович Степанов, - протянул руку Кошкину особист.

- Кошкин Михаил Ильич, - улыбнувшись, пожал руку конструктор.

После обеда Кошкин вместе со Степановым зашли в кабинет, в котором до этого Михаил ещё не был. Здесь находились несколько столов, напоминающих конторские, на которых стояли, как теперь уже знал Кошкин мониторы, а под столами стояли металлические коробки - системные блоки.

Всю эту информацию конструктор узнал во время обеда, на который проходил в столовой санатория. Вместе с Михаилом за одним столом сидел главврач, Кожухов и Степанов. Особист, как по-прежнему называл про себя его Кошкин. Оказался на редкость приятным в общении человеком, и успел рассказать вкратце историю развития вычислительной техники, начиная от ЭНИАКа и заканчивая гонкой между двумя основными производителями микропроцессоров в 2008 году. При чём рассказывал он настолько интересно, что его с интересом слушали не только Кошкин с Кожуховым, но и главврач санатория.

В общем, когда Михаил вошёл в кабинет с компьютерами, он уже знал, что этот кабинет был изначально предназначен для отдыхающих в санатории. Здесь они могли получать доступ во всемирную сеть и общаться с другими людьми. Но из-за переноса, всемирная паутина, как её называл особист, прекратила своё существование и теперь кое-где работали лишь её жалкие огрызки. Касательно санатория то, как понял Кошкин, осталась лишь местная сеть, в которую были объединены компьютеры этого лечебного заведения.

Впрочем, в данный момент принципы работы сети его не интересовали. Михаил получал навыки работы с компьютером на уровне "ламера" по выражению Степанова. Тем не менее, спустя три часа, Кошкин уже имел представление о понятии файл, каталог, операционная система и умел тыкать мышью в пиктограммы для запуска программ.

После окончания занятий Степанов пообещал продолжить занятия на следующий день, а пока Михаилу нужно было пройти медицинские процедуры и уже после этого ознакомиться с доставленными, наконец, книгами.

Да, это было всего лишь 3 дня тому назад. Кошкину же казалось, что с того момента как он узнал о переносе и начал обучение чуть ли не в другой жизни. Хотя, если вдуматься, то так оно и было. С прибытием Кошкина в этот санаторий началась совершенно другая жизнь. Ведь, он должен был сейчас лежать в палате без одного лёгкого и медленно умирать. А он чувствует себя уже практически здоровым. Главное теперь пережить сентябрь, дабы окончательно увериться, что ему удалось обмануть смерть. Жаль, что он не спросил у Степанова точную дату своей смерти когда была такая возможность, а теперь вот уже как-то стыдно спрашивать. Подумают ещё, что здоровый 40-летний мужик боится умереть. Но с другой стороны было бы интересно посмотреть на свою могилу. И как ему относиться к тому, кто там захоронен? Кто он ему? Да, такие мысли надо гнать от себя подальше. А то ведь так можно и с ума сойти, если пытаться разобраться в хитросплетениях переноса.

Ладно, главное сейчас как можно быстрее восстановиться после длительной болезни и вернуться к работе, хотя кто сказал, что Кошкин ещё не работает? Очень даже работает. Вон, Таня каждый день ругается, что Михаил засиживается до ночи за своим ноутбуком и чертежами. Степанов ещё, научил на свою голову запускать встроенные в "окна" игры. Михаилу не нравилось английское название этой Операционной Системы, да и Степанов назвал её пренебрежительно "форточки". Теперь вот Кошкин в минуты досуга увлечённо раскладывал пасьянсы и разминировал минное поле. Особист, застав вчера Кошкина за этим занятием ухмыльнулся и пообещал принести ему действительно стоящих и интересных игр, а то во что играл Кошкин, назвал отстоем для казуалов и обругал себя за то, что показал его Михаилу на свою голову.

Что и сделал, притащив сегодня с утра ворох компакт-дисков - маленьких дисков наподобие граммофонных, только, как объяснил Степанов, считывание информации производилось здесь не иглой, а световым лучом.

Первой же игрой, установленной на компьютер, стал имитатор танковых боёв времён пока ещё не начавшейся войны с Германией.

- Женя, - сказал Кошкин - Степанов предложил называть его на ты, - так ведь на основе такой вот игры, что ты мне принёс, можно очень сильно облегчить подготовку танковых экипажей.

- Михаил Ильич, конечно можно, - ухмыльнулся Степанов, - я вам даже больше скажу, игры этой серии создавались в Харькове на базе реально существующего танкового тренажёра. Как попадёте на завод, я вам покажу стенд для тренировки.

- Эх, нам бы такие стенды, глядишь и качество обучения танкистов поднялось бы.

- Не волнуйтесь, Михаил Ильич, этим вопросом уже занимаются. Дело в том, что после переноса многие профессии стали невостребованными, и люди ими занимавшиеся сейчас берут любую работу, связанную с их предыдущим родом деятельности. Так что для нас не составило особой проблемы попросить организацию, написавшую эту игру, немного её доработать для нужд Красной Армии, тем более что изначально это был тренажёр. Дело в том, что участвовать в бою могут одновременно несколько человек, управляя как разными машинами, так и выполняя функции разных членов экипажа в одном танке. Это позволит лучше отработать тактику взаимодействия во время боя как минимум на уровне танкового взвода.

- Серьёзные ты вещи говоришь, Евгений. А как с конструированием, применяете эти ваши компьютеры в этом деле?

- Михаил Ильич, не принимайте нас за неизвестно кого. Конечно, применяем. Сейчас повсюду идёт, точнее шёл, отказ от кульманов в пользу электронной разработки чертежей, техпроцессов, расчёта прочностных характеристик и всего остального. Сейчас, боюсь, снова кульманы достанут, благо их ещё не все на свалку выкинули. Учтите, что в электронном виде хранятся только новые проекты. Хотя и принимались попытки создания полных цифровых архивов, но это дело очень долгое и муторное, поэтому документацию по старым проектам я вам приношу в бумажном виде. Кстати, я вам принёс кое-что по танкам Т-44 и Т-55. Изучайте пока и изложите ваши соображения насчёт возможности развёртывания их производства на мощностях СССР. Всё-таки у вас больше информации об этом, нежели у инженеров из Харькова.

- Хорошо, Евгений, я, конечно, изучу всё то, что вы мне тут принесли, - машинально перешёл на вы Кошкин, - но в одиночку я не могу принимать таких решений.

- Я вас понимаю, Михаил Ильич, в ближайшие дни в Харьков прибудут ваши коллеги, находившиеся во время за пределами области. К сожалению, мы пока не можем привлечь к этому делу сотрудников других КБ и заводов, из-за соображений секретности.

- Хорошо, пусть будут хотя бы те, кто остался, а кто собственно остался?

- Пока я не могу дать вам точной информации, но могу сказать что осталась группа, находившаяся в Москве на испытаниях, остались инженеры откомандированные на СТЗ, ну и те из сотрудников, кто находился в отпуске на курортах и других местах вне области. Вашим людям будет выделено помещение на заводе Малышева, то есть, я хотел сказать на 183 заводе, и они смогут приступить к работе. Совместно с Харьковскими инженерами естественно.

- Хорошо, а то я уже засиделся в четырёх стенах. С весны, сижу взаперти, не могу больше.

- Не переживайте, Михаил Ильич, ещё успеет поработать.

- Женя, у меня ещё просьба есть, личного характера, - замялся Кошкин.

- Слушаю вас.

- Понимаете, моя семья, она же в Москве осталась, а я им даже весточки передать не могу. Они же волнуются за меня, да и я переживаю. Можно как-нибудь мне сообщить им, что со мной всё в порядке.

- Напишите письмо, без упоминаний о том, что здесь происходит, естественно. Официальная версия - на территории области эпидемия гриппа, и она закрыта на карантин. Про больницу можете рассказать, но только то, что не выбивается из обычного порядка вещей. Ну и я в свою очередь сделаю всё, что от меня зависит, что бы вы смогли позвонить в Москву. У нас с этим всё ещё есть определённые проблемы, но, думаю, для вас мы что-нибудь придумаем.

- Спасибо большое, Женя. Слушай, я вот тут хотел ещё одну вещь у тебя спросить, только ты пойми меня правильно.

- Что такое?

- Я тут размышлял по поводу того, что со мной произошло в вашем прошлом. И хотел попросить тебя рассказать мне о моей смерти там у вас.

- Понимаете, Михаил Ильич, - стушевался Степанов, - у нас вы умерли 27 сентября. И были похоронены на кладбище, что на Пушкинской находится. Но в 1941 году во время одного из налётов немецких бомбардировщиков на Харьков кладбище было разбомблено, хотя оно и находилось вдалеке от промышленных зон. Есть сведения, что Гитлер, ознакомившись с тридцатьчетвёркой, назначил вас своим личным врагом и специально приказал уничтожить даже место вашего захоронения. Видите, как он вас невзлюбил. Но, думаю, что если он вас мёртвым в число врагов зачислил, то теперь, когда ваша болезнь преодолена, вы станете для него врагом номер один.

- Спасибо за оказанное доверие, - у Кошкина после слов Степанова даже задрожал голос, и он отвернулся чтобы смахнуть соринку, попавшую в глаз, - постараюсь оправдать. Спасибо вам.

- Да не за что, я что, я вам только рассказал как оно было, - Степанов сделал вид что ничего не заметил, - я уверен, что вы принесёте ещё очень много пользы Родине. А сейчас прошу меня простить, вынужден вас покинуть.