"Северная буря" - читать интересную книгу автора (Маккенна Джульет)

Глава 12

— Бесполезно, — голос Дева переполняла досада. — Мне ее не найти. — Он сгорбился над водой, на которую налагал чары ясновидения. — Тут мое волшебство бессильно.

У Кейды заныли стиснутые челюсти, так страстно ему хотелось добиться результата. Расслабившись, он забарабанил пальцами по стенке мраморной купальни. Завитки узоров отражались в дымчатых плитках пола.

— Попробуй еще раз с зеркалом, — он указал на стальной квадрат в потрескавшейся раме, полускрытый вереницей баночек с мазями.

— Никакой надежды, что огненное волшебство отыщет ее во владениях Азазира, — горестно пробормотал Дев, не сводя взгляда с отторгающей его волшебство воды. — А если мы не бросим это бесполезное занятие, то опоздаем на твою пирушку. Или ты хочешь, чтобы нас за этим застигли? Итрак, не дождавшись, отправит за нами кого-нибудь из слуг.

— А если взять родниковой воды? — Кейда обшаривал свой мозг, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь подсказку.

Если мы потеряли эту колдунью, то кто нам поможет найти средство одолеть дракона?

— Родниковой? — Дев поднял взгляд, не скрывая раздражения. — Дело не в воде. И не во мне. Я ведь нашел для тебя Ризалу, разве не так? Ты видел, как она упивается своей прогулкой. Я же сказал тебе, это Азазир…

— Тс-с, — Кейда не сомневался, что услышал шаги, — кто-то идет.

— Пусть доложит о себе, — рука Дева опустилась на рукоять меча в ножнах, и варвар проскользнул мимо вождя, чтобы рывком распахнуть дверь.

— Разве мы для тебя чужие, Кейда?

На пороге стояла женщина. Она взглянула на Дева и подняла брови.

— Джанне Дэйш, — вождь резко вдохнул, прежде чем отстраняюще махнуть рукой: мол, отойди назад. Джанне отступила и покачалась на носках.

— Мне нравятся эти полы из деревянных плашек, — заметила она. — Куда теплей и приятней для ног, чем плитки.

Она двинулась к плотному бледно-голубому шелковому ковру, заваленному горой мягких подушек цвета морской волны, расшитых изображениями моллюсков и морских звезд среди колыхающихся водорослей.

— Сюда, будь любезна, Джанне Дэйш.

Кейда задержался, пропуская ее в следующее помещение, где стояли лари черного и железного дерева, а на низких столах высились алебастровые вазы с яркими свежими цветами. Здесь тоже имелся ковер: белый с золотым, но никаких подушек для посетителей. Вождь наклонил голову, почти поклонившись, но именно почти.

— Чем я обязан этому неожиданному посещению?

Неожиданному и нежелательному. Чего тебе надо?

Она улыбкой выразила свое дружелюбие.

— Рекха только о том и рассказывала, как великолепно Итрак восстановила обе усадьбы, и я не смогла удержаться, отправилась взглянуть.

— Прости, — он поморщился. — Я не о твоем посещении владения. А о том, зачем ты явилась сюда, в эти покои. Похоже, вы с Рекхой в последнее время откровенно пренебрегаете приличиями.

Джанне воззрилась на Дева, ждавшего ответа со склоненной головой: раб, готовый служить, да и только.

— Можешь удалиться.

— Мой господин? — Дев удивленно взглянул на Кейду. Слова у него прозвучали чисто, как у алдабрешца.

— Жди снаружи, — велел вождь. — А ты хорошо выглядишь, — безразлично заметил он, когда северянин послушно затворил за собой дверь. — Ты теперь воистину первая госпожа Дэйш, ибо стала матерью вождя, но не супругой. Но ты словно постарела за те десять лет, как мы живем врозь.

— Это большое облегчение для меня и Бирута, — Джанне невозмутимо улыбнулась. — Ты никогда и не подозревал, как много сил уходит на то, чтобы добиться зависти других предводителей и своим видом повергать в отчаяние их жен.

Джанне Дэйш перестала закрашивать седину в волосах. Она убрала свои длинные локоны в сетку плетеного белого шелка, усеянную хрусталем, а спереди закрепила серебряным полумесяцем. Годы, безжалостные даже с правителями, сурово напоминали о себе: подбородок начал расплываться, морщины тронули шею. Она больше не старалась скрыть возраст под краской, лишь самая малость серебра лежит инеем вокруг глаз, да губы блестят пурпуром под цвет платья. А шелковое платье с высокой горловиной сшито так, чтобы скрывать, а не подчеркивать прелесть ее обильных грудей. Белый кушак с вышивкой из алых и пурпурных цветов откровенно сообщал, что ее стан раздался, длинный подол прятал некогда стройные ноги.

И все же я бы охотно обнял тебя и положил голову тебе на плечо. Ты была мне такой женой, что лучше не найти. Сама знаешь.

— Я вижу, ты очень устала, — он оглядел ее с легкой жалостью. — Не иначе как плавание было утомительным для женщины твоих лет.

Хочешь сойти за мать-властительницу? Посмотрим, как тебе понравится, что с тобой обращаются, словно ты старше меня на двадцать, а не на девять лет.

— Твой новый телохранитель вызывает у меня любопытство, — Джанне покосилась на дверь, за которой скрылся Дев. — Он ведь варвар, не так ли? Или никто из наших соседей не пожелал продать тебе более обученного раба после всего, что ты сделал для Чейзенов?

Каких признаний ты от меня ожидаешь? Что я не посмел обратиться к Редигалам, Ротсемам, Эдисам или Саремам, боясь, что они откажутся послать раба во владение, оскверненное волшебством? Если бы все было так просто…

— Он варварского происхождения, — Кейда пожал плечами: мол, да, но это пустяки. — Я повстречался с ним, когда искал мудрость на севере.

— Он добровольно безбород? — Длинный рукав Джанне упал, обнажая руку, когда она поправляла прическу пальцами, унизанными серебряными кольцами с аметистами. — Мужчина для мужчин? — без надобности уточнила она.

— Примечательно неуместный вопрос. Даже для той, что была мне супругой. — В его голосе не было тепла. — И я вовсе не обязан отвечать, ведь ты сама решила, что я тебе больше не муж. Учти, у меня у самого имеются вопросы. Почему сюда явилась не Рекха, а ты? Что тебе здесь нужно, помимо жемчуга, чтобы скрыть, каким скудным был нынче урожай Дэйшей?

Ты надела аметисты, чтобы охладить гнев и обрести смирение. Значит, придаешь большое значение тому, о чем придется договариваться. Небесный Аметист плывет в дуге вдоль Мотыги, воплощения тяжкого труда, независимо от звания труженика. И ты ожидаешь, что я стану хранить спокойствие и забуду свой долг вождя Чейзенов ради своих былых чувств?

Джанне развела руками:

— Ты не вправе упрекать меня за любопытство, ведь мы не встречались с тех пор, как ты отправился в плавание, которое настолько изменило наши жизни.

Кейда пропустил колкость мимо ушей.

— Он принадлежал торговцу из срединных владений. Мне требовался кто-то, кто помог бы мне отправиться под парусом на юг. Дев пожелал оказать мне услугу, дабы получить место среди моей челяди.

— Когда он даже не знал, имеются ли челядь и дом, куда ты можешь вернуться, — с недоверием заметила Джанне. — Чего пожелал в обмен торговец?

— Это осталось между ним и мной. — Тут Кейда вспомнил, что рядом нет верной тени Джанне. — А где Бирут?

Ты не желаешь, чтобы он присутствовал при нашей беседе. К чему бы это?

— Он с Джевином, рабом Итрак, у них нашлось о чем потолковать, — непринужденно ответила она. — Я не хочу видеть Итрак смущенной, когда ее посещают другие, более требовательные гости, например, жены Эдиса. Мальчик Итрак старателен, но Рекха сказала, что ему недостает опыта для службы при первой жене. Бирут ему кое-что покажет.

— Ты сама выбрала Джевина для Итрак, — напомнил Кейда, — когда мы узнали, что уцелела единственная из жен Чейзена.

— Подозревали, — уточнила Джанне. — Мы не знали наверняка, что Секни мертва. — Она удержала его взгляд темными и непроницаемыми глазами, по лицу нельзя было догадаться о ее мыслях. — Когда лишь подозреваешь нечто, то поступаешь так или сяк, а когда знаешь твердо, то действуешь иначе. Самым важным в те времена было то, что ей требуется охрана, дабы какой-нибудь Улла Сафар не мог принудить ее к браку и потребовать владения в придачу к ее телу. — Она помолчала. — С тех пор случилось столь многое. И слишком много непредвиденного.

— Предсказывать — это долг вождя, — жестко напомнил он. — Тебе не следует вмешиваться, когда Сиркет толкует знамения.

— А я и не вмешиваюсь, — возразила уязвленная Джанне. — Я предлагаю поддержку Я стремлюсь прежде всего к благу владения на основании того, что усмотрит Сиркет в земном и небесном кругах.

Копье, знак мужской силы и призыва к оружию, находится в дуге брака вместе с Рубином, приносящим храбрость. Не предостережение ли мне, что небесная Жемчужина, защитница Дэйшей, движется через Крылатого Змея, олицетворяющего сплетенных самца и самку? Они в той дуге, где Изумруд, сулящий мир и процветание, управляет предвестиями здоровья и мирного будущего. И какой же следует вывод?

— Я так надеялась увидеть благоденствие Чейзенов, — глубокое сожаление прозвучало в голосе Джанне, палец с длинным ногтем скользил по серебряным цветам на рукаве. — Но, кажется, неудачи преследуют это владение.

— Я понял так, что ты намекаешь на дракона? — с вызовом спросил он.

Внезапно она подступила к Кейде, устремляя к нему лицо. Глаза ее горели суровостью, голос звучал тихо.

— Такое недоброе предвестие, и менее чем через год после смятения, которое вызвали дикари своим безумным колдовством. Видишь, к чему привело решение прибегнуть к волшебству, которое ты отыскал на севере, чтобы разгромить захватчиков? Или отец ничему тебя не учил? Может, ты воображал, что ты — особенный, а твои поступки не будут иметь последствий, изменяющих грядущие дни и годы? Никогда ты не вел себя так глупо, правя Дэйшами. Но тебя совратила скверна волшебства. Лучше бы ты не отплывал на помощь Чейзенам, когда маяки поведали нам о бедствии. Подумать страшно, какое новое несчастье ждет тебя или этот несчастный народ. А всему виной — твое безрассудство.

— А ты, по меньшей мере, позаботилась, чтобы несчастье не выпало Дэйшам, — язвительно прервал ее Кейда, — отказавшись ради Сиркета вернуть мне власть и отправив в изгнание. Ты же никогда не была дурой, Джанне, так что же ты теперь несешь? Что стало бы с Дэйшами, если бы я не отыскал премудрость и не отплыл на юг? Думаешь, Чейзен Сарил сдержал бы дикарей? Или ты не понимаешь, что они устремились бы дальше на север и разграбили Дэйшей? — Он энергично покачал головой. — Нет, Джанне, я не жалею о содеянном. А ты можешь сказать то же самое о себе? Ты видела, как скорбь и страх снедают Чейзена Сарила, но не помогла ему. Вместо этого решила подвергнуть испытанию его жизнь. А не думаешь ли ты, что его смерть в водах Дэйшей погубила ваш урожай жемчуга?

— У меня нет никакого сомнения, что я действовала верно, решив подвергнуть Чейзена Сарила такому испытанию, — твердо произнесла Джанне, сложив руки. — Я ставила на кон собственную жизнь точно так же, как обе ваши.

— Ты во всем найдешь подтверждение своей правоты, — он небрежно взмахнул рукой. — Меня твои толкования не убеждают, Джанне. Дракон — великое зло, согласен, но пока что он пожирает тех дикарей, которые все еще скрываются на западных островах. И от этого Чейзенам нет вреда. Тебе не хочется взглянуть на сообщения с наших трирем, которые подтверждают мои слова? Что же до счастья Чейзенов, думаю, им пошло лишь на пользу то, что я обуздал свой беспричинный страх перед колдовством и отправил посланца на север, чтобы разузнать о новом недруге. Этот варвар, мой раб, помнит рассказы, как подобных чудовищ побеждали далеко на севере. Можешь утешиться мыслью, что мое правление защитит Чейзенов лучше, чем власть Сарила.

— Что ты уже узнал об этом драконе? — серьезно спросила Джанне.

— Это дело Чейзенов, а не Дэйшей! — Кейда проворно улыбнулся.

— А ты не находишь, что опасение, как бы чудовище не двинулось на север, отнюдь не беспочвенно? — с напускной растерянностью спросила она. — Ты ведь твердишь, что дикари именно так и поступили бы, не дерзни ты обратиться к волшебству, которое их одолело? Не учи меня, что хорошо, а что дурно, Кейда. — Она отвернулась и не двинулась по залу, делая вид, будто рассматривает лари черного и железного дерева.

Ты всегда могла узнать, когда я утаиваю часть правды, но тогда я почти не лгал тебе и доверял свою жизнь. Посмотрим, сохранилась ли твоя проницательность.

Кейда постарался улыбнуться пошире, когда она повернулась и едва не столкнулась с ним.

— Вот что я тебе скажу: мы уже знаем, как сдержать дракона после того, как он избавит нас от чужаков. Это временная мера, но мы ищем способ его убить. Полагаю, такое деяние, если оно удастся, убедит наших соседей, что Чейзены очищены от колдовства дикарей. Кровь всегда служила решающим средством очищения от любого зла. Кто скажет, вдруг борьба с драконом научит Чейзенов чему-то по-настоящему важному?

— Думаешь, ты сможешь его убить? — спросила Джанне с откровенным недоверием.

Ты, безусловно, не ожидала такое услышать, правда? А чего ты ожидала?

— Как я сказал, непредвиденная удача все еще не иссякла после моего плавания к северным владениям, — Кейда оперся плечом о стену, сложив руки у себя за спиной. — Этот раб, Дев, рассказывает о варварах, убивавших драконов в непрерываемых землях. Ты, наверное, слышала, что в прошлом году со мной на юг явился стихотворец? Это женщина, и она сейчас ищет такую мудрость. — Он махнул рукой в сторону севера. — Мы ждем ее назад примерно к началу дождей. Тогда, возможно, буря смоет драконью кровь в море, и у Чейзенов начнется новая жизнь.

— Да, я слышала, что какая-то девчонка-сочинительница приобрела твое доверие. Что думает об этом Итрак? — сладким голосом спросила Джанне и умолкла, делая вид, будто разглядывает серебряных журавлей на алебастре вазы. — Впрочем, полагаю, твоя посланница обнаружит, что весть о драконе заметно опередила ее. Дурные вести летят быстрее голубей-посланцев.

— И что же? — холодно спросил Кейда.

Джанне с крайней неискренностью подняла брови:

— Кто бы ни обладал знаниями, как справиться с драконом, он пожелает не прогадать при сделке. И мы оба это знаем.

— Тогда тебе отрадно будет услышать, что Чейзенам выпал обильный урожай жемчуга, — самым приветливым образом произнес Кейда. — А это больше, чем просто удача, это важное предвестие. Оно сулит нам восстановление владения для мирной и счастливой жизни.

— И ты помышляешь о том, чтобы приобрести за жемчуг самоцветы, — с одобрением кивнула Джанне. — Мудрая предосторожность, если не знать, у кого ты станешь торговать премудрость. Всегда найдется кто-то, кто предпочитает самоцветы. У жемчуга свои недостатки, и не самый последний — его недолгая жизнь.

Я хорошо помню эту твою безмятежную улыбку, Джанне. Ты думаешь, что уже взяла верх.

— Нам много чего нужно приобрести, — начал он. — Металлы, всякого рода изделия…

— Но более всего вам нужны самоцветы, у вас возникла какая-то нужда. — Джанне сплела пальцы, изучая алый лак на ногтях. — Я, естественно, зашла поприветствовать Итрак Чейзен, прежде чем отправиться к тебе. Кажется, она крайне озабочена, как утвердиться в торговых делах.

И это оставило тебя в уверенности, что ты получишь все, что угодно, у неопытной девчонки. И едва ли ты ошибаешься, если честно.

— Не больно-то вежливо обсуждать твои торговые дела с Чейзенами в отсутствие Итрак. Более того, — продолжал он жестче, — едва ли прилично навещать меня в моих покоях, пока мы с моей благородной супругой не приветствовали тебя, как подобает приветствовать почетную гостью владения. Ты ставишь нас в неловкое положение, Джанне Дэйш.

— Может, хватит играть? — Джанне опять сложила руки, аметистовые браслеты звякнули. — Итрак не станет действовать против меня. Или против Рекхи. Сам знаешь. Речь ведь не о горшках и кастрюлях и не о тканях, дабы прикрыть наготу твоего народа. Как я полагаю, камни нужны тебе, чтобы заплатить некоему варвару, обладающему мудростью, за то, что он убьет дракона. Сомневаюсь, что у северян хватает ума по достоинству оценить жемчуг. — Она подняла на него лицо женщины, которая не прощает. — Ты ведешь такую же опасную игру, как и прежде, да? Один раз попробовал, и, кажется, пронесло. Однако тебе не нравится, что кто-то слишком подробно выспрашивает, где ты намерен получить эту премудрость, и не окажутся ли слишком опасными средства, с которыми решишься выступить против дракона. Разумеется, ты не желаешь, чтобы кто-то заподозрил, что ты опять собираешься прибегнуть к чародейству, пока вопросы о твоей неожиданной победе над захватчиками в минувшем году задаются шепотом. Никого не убедили твои россказни о таинственных травах и приправах, притупивших мозги колдунов так, что ты, твой раб и твой стихотворец смогли поразить их отравленными стрелами. Не беспокойся, — уверила она, — я держу при себе свои мысли и догадки…

— Ибо все, что я совершил, я сделал как Дэйш, и тебя осудят вместе со мной, если откроется правда, — перебил Кейда. — Молчи же и впредь, хорошо? Хотя бы до того, как мы обменяем наш жемчуг на то, что Дэйшам не жаль нам уделить. Если ты не хочешь игр, Джанне, не пытайся меня запугивать.

— Ты неверно понял меня, Кейда, — она казалась уязвленной. — Не кори меня, если у самого нечиста совесть.

— Моя совесть? — притворно удивился он. — Я показывал Ритсему Кайку и Эдису Харлу снадобье, которое мы применили против дикарских колдунов. У меня в ларце еще кое-что осталось. Я рассказал, как со мной поделился своей тайной Шек Кул, взяв обещание молчать. Никто не вправе отрицать, что самые северные из владений в прошлом не раз страдали от чародеев из непрерывных земель. Нетрудно поверить, что там нашли некий способ обороняться. Тела дикарских колдунов были найдены пронзенными стрелами с отравленными наконечниками.

— А почему так кстати они принялись сражаться между собой? — гневно отозвалась Джанне. — Так, что ты и эта сомнительная парочка с севера сумели их одолеть?

— Никто не знает, — осадил ее Кейда. — Да и кто скажет, если они все мертвы? Можешь дойти в своих подозрениях до того, что я каким-то образом забросил к ним колдуна северян, Джанне. Но ты этого не докажешь, ибо его тело превратилось в пепел вместе с остальными. Единственный способ меня осудить, это заявить, что с самого начала знала о неизбежном колдовстве, но тем самым ты навлекла бы на Дэйшей многие беды. Поэтому, Джанне, твои угрозы пусты, и ты это знаешь.

Пока ты не заподозрила кое-что о Деве. Я и впрямь должен не подпускать к нему ни тебя, ни Бирута.

— А эта твоя сочинительница? — усмехнулась Джанне. — Что она знает?

— Ничего, но если кто из Дэйшей нанесет ей ущерб, то они будут сожалеть до конца своих дней. — Кейда на шаг приблизился к Джанне, и она разглядела в его глазах нечто такое, что побудило ее отпрянуть. — Ты права. Хватит играть. Что привело тебя сюда? Неужели ты так спешила поговорить о нашем жемчуге, что не захотела ждать результатов, предоставив переговоры Рекхе?

— Я думала, что окажу Итрак честь, если сама с ней встречусь: первая жена с первой женой, — отчеканила она. — Я думала, желая добра этому владению, показать остальным, что мы, женщины Дэйшей, считаем — опасность колдовства миновала. Это должно чего-то стоить.

— Для меня это пахнет хуже, чем рыба, пролежавшая десять дней, — он с откровенным недоверием хмыкнул. — Не иначе как Рекха занята умиротворением Мони Редигал, я правильно догадался? А Мони и поныне жаждет своей доли в вашем жемчуге. — Кейда вновь шагнул вперед и навис над ней. — Каждый день промедления увеличивает опасность, что выплывет правда, и все узнают, что рифы Дэйшей в этом году ничего не принесли.

— Ты рассказал Итрак о сделке с Мони? — Джанне неожиданно ударила кулаком по дереву. — Ты преспокойно выдал торговые тайны Дэйшей своей новой жене?

— Я должен делать все для блага Чейзенов, — Кейда позволил ей оттолкнуть себя. — Ты сама наделила меня долгом перед ними.

— Кажется, ты забываешь, что дракон блуждает по вашим островам, — отрезала Джанне. — Что ты сделаешь для Чейзенов, если я откажусь взять ваш жемчуг в обмен на самоцветы, которых ты жаждешь? Самоцветы нужны тебе, чтобы купить премудрость варваров или заплатить варварскому колдуну, который возьмется избавить вас от чудовища. Не отрицай! — заключила она со злобным удовлетворением.

— Я нахожу, что присутствие дракона мне на руку, — и Кейда жестоко улыбнулся. — Я уже сказал тебе: мы в силах его сдержать. И я ради нашего общего прошлого поделюсь с тобой одной тайной Чейзенов, Джанне. Мы можем больше, чем просто его сдержать. Мы знаем, как переманивать его с места на место. А как ты думаешь, откуда еще у меня такая уверенность, что мы его когда-нибудь убьем? — Он приблизился к Джанне и опять смерил ее взглядом, на этот раз не позволив себя оттолкнуть. — И если мы сочтем уместным, но сможем завести его хоть в воды Дэйшей.

— Ты не посмеешь! — Она в ужасе воззрилась на него.

— А если мы не получим самоцветов, чтобы платить за премудрость, которая поможет его убить, что тогда делать? — Кейда подался вперед, упершись руками в стену за спиной Джанне, которая сидела на ларе. — Что нам терять? Если мне суждено видеть гибель Чейзенов после всего, что я выстрадал ради этого владения, то я утоплю с собой и Дэйшей.

Смогу я тебя в этом убедить? Смогу убедить, что ненавижу теперь так страстно, что забыл о своей любви к детям и о долге перед всеми невинными людьми народа Дэйшей?

— Тогда я потребую цены повыше, чем несколько мешков жемчуга, — прошипела Джанне. — Если ты так убежден, что можешь очиститься от подозрений, а владение избавить от мельчайшего следа колдовской порчи, пролив кровь этого дракона… — Ее дыхание стало скорым и поверхностным.

— И какова же цена? — холодно и отчетливо спросил Кейда.

— Итрак из кожи вон лезла, чтобы убедить меня в том, что счастлива в новом браке, что ваше будущее укрепит дитя, — Джанне встала, вынуждая его попятиться. Ваза с серебряными журавлями опрокинулась, скатилась со стола и со звоном рассыпалась на осколки по полу. Этот звон неправдоподобно громко прозвучал в замкнутом пространстве. Они оба не обратили внимания на разбитую вазу. Джанне шагнула и подошла так близко, что ее платье скользнуло по рубахе Кейды. — Да, прямо из кожи вон лезла. Ты ведь к ней до сих пор не прикоснулся, Кейда? Не пытайся мне лгать. Я тебя слишком хорошо знаю. Мне знаком взгляд женщины, когда она вспоминает ночь в твоих объятиях. На лице Итрак я этого не заметила. А мне известно, каких женщин ты предпочитаешь и как щепетилен. Она едва ли старше нашей первой дочери, а ты никогда не уподоблялся Улле Сафару с его грубой страстью к беспомощным девчонкам. Прости. Зря я это сказала. — Она помолчала, закрыв глаза. — И вот моя цена, Кейда. Не касайся Итрак. И не бери каких-либо наложниц. Не знаю, насколько правдива сплетня насчет тебя и твоей девочки-поэта, но, в конце концов, девчонка едва ли старше Итрак. Оставь ее. Или воспользуйся средствами из твоего ларца, чтобы в ней никогда не шевельнулось дитя. Если тебе нужны драгоценности Дэйшей, чтобы спасти Чейзенов, то позаботься, чтобы не родилось дитя, наследующее это владение. Я хочу, чтобы только кровь Дэйшей могла претендовать на острова Чейзенов, когда ты умрешь.

— Не следует ли мне остерегаться любой пищи из твоих рук на случай, если ты решишь ускорить приход такого дня? — Кейда призвал себя стоять твердо, хотя ощущал тугое тепло ее грудей сквозь разделявшие их тонкие слои шелка. — И зачем Дэйшам владение Чейзенов, если ты осудила нас всех за осквернение волшебством?

— А разве ты не хочешь лучшего будущего для Чейзенов? — Ее глаза не отрывались от его лица. — Потомство Сиркета не будет запятнано магией. А ты осквернен в результате сознательного выбора. Итрак тоже, пусть она только невинная жертва. Ты можешь позаботиться о незапятнанном правителе для этих земель, а всех соседей избавить от страха, что твои поступки отзовутся недобрым эхом в грядущие годы. Я хочу, чтобы Дэйши освободились от этого бремени.

— А я бы тогда оставил сыну наследство, которое сделало бы его равным с самыми могущественными властителями этих пределов. Ты знаешь, как меня искушать, Джанне, — он все еще отказывался отступить. — Я бы чувствовал более сильную убежденность, если бы ты не препятствовала действиям, которые привязали бы Дэйшей к землям, оскверненным волшебством в прошлом году. Ты не желала для защиты Итрак заключить брак между нею и Сиркетом. — Он взглянул ей в лицо с холодным презрением. — Как я убеждаюсь, твои правила не столь тверды, когда речь идет о нашем улове жемчуга. Вы отчаянно жаждете добраться до чейзенских рифов, угадал? Сперва ты пыталась напустить на меня Рекху, напомнить о детях. А когда это сорвалось, явилась сама, чтобы сыграть жестче. И неудивительно, если сегодня ночью ты проберешься в мои покои, дабы попытаться меня смягчить. Что случилось с рифами Дэйшей? Нашествие морских тварей, пожирающих кораллы и жемчужниц?

— Ты утверждаешь, будто кровь дракона очистит владение, — Джанне застыла с суровым выражением лица. — Драгоценности Дэйшей вы получите, если сумеете обеспечить нашу безопасность, а ты, Кейда, убедишь меня, что способен справиться с чудовищем, и слова твои — не пустое хвастовство.

— Ты все еще полагаешь, будто вправе ставить условия? — Кейда ткнул пальцем ее в грудь. — Я скажу, что ты получишь. Ты получишь столько жемчуга, чтобы скрыть бедствие на рифах Дэйшей в этом, и только в этом, году. Я не стану пренебрегать Итрак из-за тебя или из-за Рекхи и не позволю посягать на острова Чейзенов ни Сиркету, ни кому-нибудь другому из моих детей. Со своей стороны обещаю, что наши лодки не станут разносить по всем владениям слухи об опасном предзнаменовании: неурожае жемчуга в первый год власти Дэйша Сиркета.

Я не желаю ничего плохого своему сыну. Но есть вещи, которые с ходу не прощают, Джанне. Ты нагнетаешь напряженность между нашими владениями, но я не стану предпринимать ничего, что ухудшит ваше положение.

Кейда вздохнул, чтобы охладить гнев.

— В обмен я получу камни из сокровищницы Дэйшей, чтобы использовать в своих целях. И не забудь, я точно знаю, что там лежит, и могу перечислить те камни, которые предпочел бы получить. И тогда ты не увидишь дракона, разоряющего острова Дэйшей, и корабли соседей не станут избегать ни ваших, ни наших вод из-за того, что эти земли осквернены волшебством. Что же до будущего, то пусть последствия наших поступков определят его. И мы увидим, кого покарали знамения и события.

— Да, увидим. Кто знает, что явят грядущие звезды? — Джанне развернулась и двинулась к двери, шелк ее наряда сердито шуршал.

— Мы договорились? — резко спросил Кейда. — Жемчуг за самоцветы?

Она остановилась, не оглядываясь.

— И этого разговора не было.

— Я пришлю Дева к Бируту со списком камней, которые мне нужны! — крикнул он ей вслед, пока она распахивала дверь.

Джанне не ответила.

— Вид у нее был не особенно довольный, — Дев вошел с кривой улыбочкой.

— Тихо!

Когда вождь возвращался в гостиную, взгляд его привлекло мельтешение зеленого и алого за окном. Стайка фигоедов сорвалась с орешин на холмах, маячивших за внешней стеной крепости. Кейда прикрыл глаза рукой и увидел орла с желтой полосой на крыльях, прорезающего перепуганную стаю. Тут же появился второй орел, и пташки в ужасе разлетелись кто куда. Первый хищник спикировал, затем плавно взмыл среди ветвей меднолистых деревьев. Затем второй возник словно ниоткуда. Оба орла хлопали могучими крыльями и уносились вверх — каждый с пухлым тельцем в когтях.

Кейда задержал дыхание, когда из зарослей железных деревьев метнулся третий орел. Казалось, этот третий вот-вот врежется в изначальную парочку, но в последний миг он круто отвернул. Один из пары испугался и неловко перевернулся в воздухе, выпустив добычу. Третий проворно кинулся вниз, ухватил безжизненную пташку на лету и скрылся с ней в темно-зеленом сумраке. Ограбленный хищник в расстройстве захлопал крыльями, пронзительным воплем изливая гнев. Этот негодующий и скорбный крик достиг ушей Кейды.

— Что там? — спросил Дев.

— Знамение, — тихо ответил вождь. — В дуге неба, где ищут предвестий для себя. Каковы звезды в этих небесных пределах? — пробормотал он, обращаясь больше к себе, нежели к Деву. — Это Чаша, она пока за горизонтом. Знак совместной пищи и питья, взаимной поддержки и верности.

— И что это означает? — вновь спросил Дев. — Для тебя и для Чейзенов?

— Орел воплощает вождя, — медленно ответил Кейда.

— Значит, ты тот, кого ограбили? Или хитрец, не упустивший своего? — с лукавым любопытством спросил Дев.

— Мой господин? — робкий стук в дверь заставил вздрогнуть властителя и северянина.

— Тасу? — Кейда развернулся. — Было три орла: пара и еще один. Число три всегда могучий знак, это уж наверняка. Обычно он указывает на нечто неожиданное, по словам моего отца. Тебе есть что добавить?

Пожилой служитель приблизился.

— Ты не заметил, кто из птиц самец, а кто самка, мой господин?

— Нет, — задумчиво ответил Кейда, — а это могло иметь значение.

Не ограбила ли более хитрая менее опытную младшую сестру? Не вправе ли мы ожидать, что Джанне обманет Итрак?

— А те малые пташки? — с ехидством полюбопытствовал Дев. — Они не участники происшедшего?

— Мой отец всегда утверждал, что немало мудрости в случайных словах, — и Кейда воззрился на него. — Возможно, ты и прав, будь ты сто раз невежда-варвар.

— Таков уж я, — ухмыльнулся Дев.

Слушая их, Тасу кашлянул.

— Фигоеды не так уж невинны, мой господин. Они сущее бедствие для кладовых, для житниц, куда пробираются и где гадят на то, что не пожирают. Их легко отпугнуть огнем, — задумчиво заключил старик.

— Ты полагаешь, они означают захватчиков? — спросил Кейда. — А орел с желтой полосой, повергший их в смятение?

— Может, это дракон? — встрял Дев. — Или, если ты первый хищник, то твоя нынешняя жена улетела с твоим обедом?

— От тебя мало толку, — нахмурившись, предостерег вождь.

Или это новая мудрость, явленная вдруг невеждой-варваром?

— Это может быть неким родом предупреждения, — мрачно произнес Тасу. — Такие шумные птицы способны переполошить весь лес. Сегодня ни одному из этих орлов не выпадет в здешнем лесу удачной охоты.

— Возможно, орел и впрямь означает дракона, — вслух рассуждал Кейда. — Тот, по сообщениям с «Туманного Голубя», вверг в тревогу дикарей.

— Есть ли что в ночных небесах, что придало бы смысл такому знамению, мой господин? — тихо и смиренно спросил Тасу.

— Алмаз, камень вождя, делит небеса с Морским Змеем, воплощением незримых сил в действии. Здесь имеется предостережение, но оно также содержит совет полагаться на себя, — пробормотал Кейда. — И оба в небесной дуге, где ищут знаков для братьев и сестер, а также для тех, с кем связывает дружба, а не кровь.

Может, Итрак и не настоящая жена мне, но она стала не меньше чем сестрой после нашего так называемого брака.

— Проверь, а есть что-либо значительное в дуге напротив, — подсказал Тасу.

— Опал, — коротко ответил Кейда, — который освобождает чувства и движется в дуге странствий и жажды славы вместе с Рыбой Парусником, самоуверенность которой легко может ее подвести. Наверное, как раз поэтому Джанне Дэйш прибыла сюда, ничуть не сомневаясь, что добудет все, что ей угодно, — кисло заметил он.

— А какое, собственно, все это имеет отношение к орлам? — спросил Дев с наигранной невинностью. — И прости меня, мой господин, но мы, кажется, собирались обедать с моей госпожой Итрак и нашей гостьей из Дэйшей.

— И в самом деле, — Кейда тяжело вздохнул. — Какой восхитительный предстоит вечер. — Он развернулся к Тасу: — Что привело тебя сюда? Прибыли новые голуби с вестями?

— Нет, мой господин, — смущенно пробормотал старик. — Хотя я проверил, прежде чем явился сюда. Дело в том, что я отыскал кое-что об акулах. Ты говорил, что желаешь больше о них узнать. Что хочешь лучше понять предвестие…

— Да, — Кейда обрадовался. — Что ты нашел?

— Вот. — Тасу достал из-под мышки тяжелую книгу, переплетенную в черную с красным тиснением кожу, и открыл ее. — В обстоятельствах, в целом благоприятных, акула может побуждать к стойкости. — Он погладил пальцами ровные письмена под отличными изображениями разного вида акул. — Взгляни, есть акулы, и таких много, которые должны постоянно плыть, иначе погрузятся в воду. — Он нахмурился. — Утонуть, странная участь для рыбы. Прости, мой господин, но это все, что я нашел. Акула может быть знаком, что ты просто должен идти вперед, делать и впредь все, что можешь.

— Иначе мы все потонем, — тихо сказал Дев. — В этом что-то есть.

Кейда взглянул на него:

— Мы делаем все, что можем. Я уверен, что Ризала движется на север с самой большой скоростью.

— Мы делаем все, что можем, — со значением повторил северянин, — и способны увидеть, кто и что делает или не делает.

— Позволь пожелать тебе доброго вечера, мой господин, — Тасу с коротким хлопком закрыл книгу. — Я бы не хотел мешать.

— Ты ничуть не помешал, спасибо тебе, — улыбнулся ему Кейда. — Увидимся завтра.

— Доброй ночи, мой господин, — Тасу удалился с низким поклоном.

— Что теперь? — спросил Дев.

Кейда мотнул головой в сторону бани:

— Попробуй еще раз.

Волшебник простонал и повернулся, но его задержал новый стук в дверь.

— Мой господин, — Бейо, чем-то очень недовольный, стискивал свои руки воина.

— Как я понимаю, мы готовы предложить Джанне обед не хуже того, каким мог бы угостить кто-нибудь из Дэйшей? — Кейда лукаво покосился на северянина. — Мы строго ограничим беседу едой и временами года. Итрак будет следовать за мной.

— Обед и впрямь великолепен, мой господин, но лишь ты и моя госпожа Итрак станут его вкушать, — Бейо не смог удержаться от негодования в голосе. — Госпожа Джанне Дэйш только что велела передать, что она сегодня желает обедать одна в своих покоях.

— Учтивость Дэйшей в последнее время пошла на убыль, — с внезапным раздражением заметил вождь. Затем улыбнулся с откровенно насмешливым сочувствием: — Не иначе как сказалось утомление, вызванное плаванием. Она ведь теперь не так молода и не настолько неутомима, как прежде. Позаботься, чтобы наш дом предложил все удобства, какие требуются женщине ее лет.

— Я уже подумал кое о чем подходящем, — Бейо прыснул, прежде чем придать своему лицу подобающую неподвижность. — Так где ты обедаешь, мой господин?

— Я, разумеется, не хотел бы пропустить обильный пир, пусть даже наша гостья так устала, — Кейда бросил взгляд в сторону женских покоев. — У всех у нас выдался долгий насыщенный день, так что я не вижу необходимости, чтобы все слуги в доме плясали вокруг меня и Итрак. Мы будем есть в моем особом приемном зале, и пусть нам прислуживают лишь доверенные рабы. Передай это на кухню. Я скажу Итрак. Дев, прибери здесь, а затем помоги накрыть на стол.

— Да, мой господин, — вяло откликнулся северянин.

— Будет исполнено, мой господин, — Бейо низко поклонился, прежде чем повернуться и уйти.

— Все слуги и рабы, которым не придется прислуживать за господским столом, могут поесть горячего на кухне, а не возиться с тремя нашими особами и лишь затем доедать остывшие кушанья.

Это прибавит мне признательности, а это всегда пригодится.

Кейда прошел по коридорам и дворам, кивками приветствуя слуг, занятых постоянными заботами об усадьбе. Садовые рабочие в грубой хлопчатобумажной одежде удаляли увядшие цветы с великолепных клумб или подметали плитки шелестящими пальмовыми метлами. Другие служители, защитив шелковые рукава мягкими хлопковыми перчатками, стирали отметины пальцев с блестящей латуни и развешивали раскрашенные ткани с изображениями видов островов владения.

Кейда постучал в двери покоев Итрак. Отворил Джевин.

— Мой господин, — он поклонился и поглядел мимо Кейды, ожидая увидеть Дева. — Ты без спутников?

— Дев убирает мой особый приемный зал, — Кейда вошел. — Кажется, Джанне Дэйш сочла себя слишком усталой, чтобы с нами обедать. Не вижу смысла идти в пиршественный зал.

— Как пожелаешь, мой господин. — Итрак стояла посреди помещения в длинном мерцающем золотом наряде, подчеркивавшем изящество ее сложения. Кейда подметил как гнев, так и тревогу о будущем в ее глазах. Кожа у нее была достаточно светлая, чтобы разглядеть румянец под розовой пудрой на ее скулах. Итрак сжала подкрашенные золотом губы.

— Но если ты очень хочешь, то мы можем пообедать и в зале, — предложил Кейда.

— Что? — Она поглядела на него, на миг смутившись. — Нет, незачем, если нас только двое. Сам говоришь, выдался нелегкий день. И я сыта по горло обществом Джанне, — добавила она с внезапным приступом гнева. — Она то входила в мои покои, то выходила, точно она здесь хозяйка. Ни слова не слушала, не обращала внимания ни на меня, ни на слуг, а этот ее раб глух ко всему, что бы ни сказал ему Джевин. А она все вспоминала и вспоминала, как запросто мы общались между собой во времена Олкаи и Секни.

— Ты должна была меня известить, — он заметил, как вздрогнула она от этих суровых слов. — Нет, на тебя я не сержусь, меня возмутила ее нелюбезность. Но почему ты меня не известила? Я думал, мы договорились, что встретим ее вместе.

— Я не знала, как от нее избавиться, не поступив оскорбительно. Казалось глупым затевать шум. Ведь она расточала похвалы по поводу того, как хорошо я управляю владением. — Итрак закусила губу, теребя в длинных пальцах с золотыми ногтями нити яркого желтого жемчуга, обвивавших ее шею ряд за рядом до самого пояса. — И вдруг я поняла, что она обращается со мной как с маленькой девочкой, которая слишком долго пробыла на солнце. И она без конца напоминала, что Олкаи и Секни мертвы, хотя и твердила, что они бы мной гордились. — Негодование пересилило дрожь в ее голосе. Она продолжала: — И после того как мы переполошили всю челядь, чтобы устроить подобающий пир, она, которая сюда заявилась неуместно рано, вдруг заявила, что слишком устала, чтобы сесть с нами за стол!

В свое время я восхищался ее проделками, когда они способствовали выгоде Дэйшей. Дело выглядит далеко не так забавно, когда ты на другой стороне.

— Выходит, она уязвила тебя настолько, что ты полночи глаз не сомкнешь, страдая и негодуя. А она отлично выспится и воспользуется этим преимуществом завтра утром, когда вы приступите к торговым переговорам, — отметил Кейда. — Давай избежим этой ловушки. Посочувствуем ей, бедной и усталой, и будем предельно учтивыми. Она поблагодарит нас и в то же время позволит себе вскользь намекнуть, что нам не достает гостеприимства, но она, разумеется, прощает, учитывая наше положение. А мы этот намек, конечно, пропустим мимо ушей.

— А если она начнет рассказывать соседям, как скверно ее здесь принимали? — Итрак повернула одно из толстых золотых колец, которыми были унизаны ее пальцы. Кейда помедлил с ответом.

— Думаю, можешь замечать при случае, что она, увы, стареет и становится занудой и придирой. Весьма печально видеть, как она мучится из-за непрочности ее положения. В конце концов, как только Сиркет женится, она потеряет все, ей придется искать новый дом для себя.

Кейда заметил, что расхаживает взад-вперед, и резко остановился.

— Не думаю, что кто-либо поверит, будто Джанне впадает в старческое слабоумие, — смягчившись, произнесла Итрак. — Она уже знает, что мы хотим обменять жемчуг на самоцветы. Я вообще не собиралась сегодня обсуждать торговые дела, но она все время возвращалась к этой теме. Говорила, что именно нам необходимо, и как она собирается помочь. Если бы я оборвала и велела Джевину препроводить ее в покои, она, вероятно, отплыла бы нынче же вечером, представив дело так, словно ее вынудили уехать. — Она умоляюще поглядела на Кейду. — Возможно, поэтому она и чувствует себя такой оскорбленной.

— Потому-то она и удалилась к себе, что вдруг поняла, насколько она тебя недооценила, — уточнил он. — Думаю, завтра она окажется более склонной обращаться с тобой, как с равной. Нет, Итрак, оскорбил ее я.

— Как? — она вытаращилась на него.

— Во-первых, осадил за то, что она посмела вторгнуться в мои покои, прежде чем мы ее приняли как хозяева усадьбы, — поколебавшись, ответил он. — Во-вторых, она думает, будто может получить от нас столько жемчуга, сколько захочется, потому что у нас крайняя нужда: мы должны платить какому-то варвару за совет, как убить чудовище. Я привел ее в чувство, не бойся. Настаивай на справедливых условиях, и она уступит, поверь мне. — Он взял руку Итрак в золотых кольцах и приободряюще пожал. — Ибо если она станет вредить нам, мы в долгу не останемся. Помни, она не хочет, чтобы кто-то узнал, каким скудным был нынче улов жемчуга у Дэйшей.

— Я не знаю, как сказать все это мягко, не угрожая в открытую, — Итрак с беспокойством поглядела на него. — Олкаи всегда справлялась с такими вещами.

— Просто делай все настолько хорошо, насколько можешь, — поддержал ее Кейда. — Вряд ли жены из других владений начнут перешептываться у тебя за спиной, судача о твоем умении себя вести.

— Полагаю, что нет, — согласилась Итрак, изобразив гримасами и жестами, как бы выглядело это шушуканье. — Джевин, оставь нас, — внезапно приказала она. — Пойди и посмотри, не нужно ли помочь Деву.

А что делать, если парнишка застигнет его за колдовством?

Кейда тут же понял, что такое положение будет безвыходным. Итрак явно собиралась сказать ему что-то важное, она крепко стиснула его руку именно тогда, когда он собирался ее убрать.

— Кажется, Джанне весьма озабочена вопросом, почему я не прошу слишком много для себя как единственная жена Чейзена. — Итрак сглотнула комок, бросив взгляд на носки своих туфель. — Она убеждена, что ты должен соображать, как неразумно заводить ребенка в такое тревожное время. Она сказала: всем известно, что за Сарила я шла по любви, а брак с тобой для меня лишь прикрытие. Сообщила, что тебя никогда не привлекали юные девы, ты позволил Сэйн прийти на ложе, поскольку брак с ней тоже был союзом по расчету. И уверила меня, что то же самое сказала бы Олкаи, будь та жива.

— А меня Джанне пыталась убедить, что мне следует презреть тебя и позволить кому-нибудь из моих детей Дэйшей требовать наследие Чейзенов, — прервал ее Кейда. — Джанне большая искусница капать яд, подслащенный медом, в уши, не желающие слушать. Любопытно, не намекнула ли она на что-нибудь связанное с моим поведением на ложе? Это тебе явно ни к чему.

Он заметил, что Итрак отстраняется, задетая его грубой шуткой. Кейда взял ее ладони в свои и наклонился, чтобы поцеловать ее душистую щеку.

— Я ответил ей: пусть занимается делами Дэйшей, а мы с тобой станем заниматься делами Чейзенов, как сочтем нужным, и чье-либо вмешательство нам не требуется.

Итрак повернула голову и встретила его поцелуй мягкими губами, закрыв глаза, на реснице которых сверкали алмазные капли.

— Наверно, я готова стать тебе настоящей женой, Кейда, — прошептала она. — И пусть Джанне…

Громкий стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга.

— Мой господин? — это оказался Дев. — Твой обед готов. — Он поклонился Итрак. — Моя госпожа.

— Сейчас приду, — Итрак скользнула в свою уборную. — Не жди.

Кейда поглядел на Дева, широко ухмыляющегося в дверях.

— Что тебя развлекло? — спросил он, когда они дошли до поворота в покои вождя.

— Джанне говорит, что я буду нынче ночью спать у дверей. — Колдун сладострастно ухмыльнулся. — Решил в кои-то веки осуществить свои права?

— Ничего я не решил, — нахмурился вождь. — Хотя, кажется, так решила Итрак. Любопытно, как Джанне это поймет…

— Что говорил Тасу об акульих знамениях? — Дев заставил его замолчать, шлепнув ладонью по груди. — Да прекрати ты оглядываться через плечо, воздевать взгляд к небесам, вертеть головой по всему кругу земли и небес, а просто займись тем, что предстоит. Или кто, — уточнил он с похабным кудахтаньем. — У тебя есть все права взять Итрак и творить с ней все, что вздумается. Уже полгода как ты получил права на нее, и, спаси нас Саэдрин, у тебя уже должны болеть яйца, точно зажатые в тисках. Да о чем тут думать? Итрак — просто загляденье. Или не на твой вкус? Так закрой глаза и представь себе, что это Ризала.

Кейда, не мешкая, швырнул Дева о стену, намотав себе на руку подол его рубахи:

— Заткни свою гнусную варварскую пасть…

— Мог бы сделать что-нибудь другое, чтобы разрядиться, — продолжал Дев, ничуть не смутившись. — И думается, было бы весьма кстати порадовать владение, показав, как господин его наконец-то бросает госпоже веревку. Более того, я нахожу, что и ей самой пошло бы на пользу получить немного радости. Иначе она будет никуда не годна завтра утром, если ты пренебрежешь ее прелестями нынче ночью после того, как она завелась. Эта сука Джанне в один миг разглядит, что и как, и сполна воспользуется преимуществами, сам знаешь.

— А ты сам знаешь… — Кейда вдруг умолк, не способный опровергнуть неприятные истины, о которых напомнил Дев.

— Я верный раб, и положено, чтобы я давал тебе добрые советы, — с издевкой напомнил варвар. — Так слушай мой совет. Ты говорил, как отчаянно нам необходимо, чтобы все здесь шло гладко и ровно, пока не вернется «Зеленая Черепаха» с Ризалой, а этого еще ждать и ждать. II не стоит тебе сейчас раскачивать лодку. А теперь убери руки, или я тебе морду разобью, — злобно закончил он.

— Мой господин, — впереди по проходу возник Бейо, в его голосе прозвучала неуверенность.

Кейда выпустил Дева и отступил на шаг.

— Мы идем.

— Нашему господину требуются доверенные рабы, — Дев поглядел мимо него на Бейо.

— Это правда, — Кейда заставил себя улыбнуться. — Все остальные могут провести время как хотят. — Он медленно прошел к открытой двери, из которой долетали манящие запахи праздничного обеда.

Итак, я загнан в угол, и выбора нет. Знай, наслаждайся в тиши покоев обедом, где найдется все, чего душа пожелает, а на сладкое — нежная любящая Итрак. Я бы предпочел делиться сушеным мясом и тухлой водой с Ризалой на каком-нибудь людном торговом пляже, пусть с ней только и можно, что поговорить. Таково уж всевластие вождя.