"Северная буря" - читать интересную книгу автора (Маккенна Джульет)

Глава 3

Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к мысли об усадьбе предводителя без стен. Достаточно странно было посещать это место, когда здесь жил Чейзен Сарил. Теперь здесь живу я и чувствую себя без ограды очень неуютно.

— Молодец, Шайам. Мы поспели вовремя, чтобы встретить звезды нового года, — Кейда постарался, чтобы теплое одобрение наполнило слова, с которыми он обратился к корабельщику. — Вы все заслужили вознаграждение и получите его, когда завершится сбор жемчуга.

Услышав объявление, гребцы разразились громкими ликующими криками. Экипажи истомились за девять дней тяжкого труда. Но вождя больше заботили новые поиски чужих кораблей в море.

Что Дэйшам до жемчужного урожая Чейзенов? Что повлекло их флотилию на юг, если ни одно другое владение теперь не склонно дерзать в этих водах? Как долго они здесь пробыли и что делали? Кто их возглавлял?

Солнце стояло низко на западе, и Кейда прикрыл глаза рукой, пытаясь увидеть, какие суда могут стоять на якоре в лагуне вокруг цепи островков, которую вожди Чейзенов давно избрали как место для своего дома на пору засухи. Корабли упорно продолжали оставаться неведомыми, стояли, точно выведенные тушью на пылкой меди вечернего неба.

«Туманный Голубь» замедлил ход. Шайам не подал вида, что услышал хвалебные слова Кейды, и не отвлекся от хитрого лабиринта меж рифов, первого рубежа обороны на подходе к усадьбе. Йере крепко держал рули, сидя и словно слушая спиной, не раздастся ли команда корабельщика и не подадут ли знак дозорные, устроившиеся на выступах близ носа. Кейда шевельнулся, чтобы поглядеть за борт триремы. Красноватые коралловые скалы виднелись в опасной близости от деревянной обшивки галеры, скользившей в прозрачной чистой воде. Яркие рыбки, подергивая хвостами, выпархивали из расселин или скрывались в них. Пестро раскрашенные шуты в широких белых масках держались ближе к лукавым усикам морских цветов, блестевших, точно рубин или золотой кварц. Стальные и сапфировые косяки рыб-клинков описывали круги вокруг более тусклых горбатых малоподвижных морских жительниц. Внизу в глубине кобальтовые морские звезды и огромные зеленогубые моллюски мирно сидели на белой зыби среди густозеленых, похожих на папоротники пучков. Дев подошел и встал рядом с вождем.

— А этот-то что там делает, разрази меня гром? — спросил северянин, с недоверием воззрившись на человека под водой.

— Ловит рыбу, — Кейда невольно улыбнулся. — Это ныряльщик с наружных рифов.

Островитянин сидел совершенно неподвижно на песчаном дне близ круглого выступа из пестро-бурых кораллов. Косяк закатных рыб продвигался по кривым желобам выступа, становясь то огненным, то желтым, смотря как падал свет. Все исчезло, замутненное взметнувшимся песком и сверкающими чешуйками.

— Смотри, — Кейда указал на островитянина, выбравшегося из мутного пятна и рвущегося к поверхности. У того было по рыбке в каждой руке, большие пальцы, точно крюки, пронзали жабры. Парень вынырнул и жадно схватил ртом воздух, побарахтался на месте, прежде чем направиться к корзине, которую оставил на плаву меж двух запечатанных воском тыкв-горлянок. Веревка с камнем на конце служила ей якорем на случай, если корзину потянет прилив.

— Не думаешь, что проще было бы взять сеть? — язвительно заметил Дев.

— Проще, но этим не больно-то поразишь девиц из усадьбы, — улыбнулся Кейда.

— Мне стоит попробовать, — похотливо хихикнул Дев. — Если это вызывает у девиц готовность раскинуть ноги.

— А ты не думаешь, что какая-нибудь красавица пригласит тебя под одеяло, если ты просто отпустишь волосы и бороду? — осведомился вождь. — Не то половина из них думает, что ты мужчина для мужчин, а прочие ищут способ убедиться, что ты евнух.

— Но разве то, что я выгляжу иначе, чем местные мужчины, не придает мне загадочности северного варвара? — Дев пробежал ладонью по гладкой голове и чисто выбритому подбородку. — Но может, следует посвятить какую-нибудь малышку в мою тайну? Тогда я окажусь, самое меньшее, на полдороге к достойной встрече Нового года. — Он бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Йере и Шайам сосредоточены на работе, и заговорил еще тише. — Как ты думаешь, как далеко я могу заходить, пока торчу здесь? В одном случае из ста? Ты бы мог выиграть все споры об заклад на мой счет, если бы вошел в долю.

Кейда унял северянина предостерегающим взглядом. Тяжелая трирема вошла в главный проток, миновав без происшествий наружные рифы. Вождь и колдун глазели на острова, лежащие внутри колючей коралловой изгороди. Мужчины и женщины возились вокруг очагов, вырытых в белом песке, другие торопливо сновали, входя и выходя из вытянутых хижин среди кокосовых пальм и ухоженных садиков, занимающих каждый клочок земли. Ароматный дым плыл в вечерней тишине, обещая знатное угощение, гребцы внизу шевелились и невнятно переговаривались.

Посреди широкой лагуны лежали островки, похожие на ожерелье из драгоценных камней, соединенных золотыми звенышками. На каждом стояло лишь по нескольку зданий, и от островка к островку были перекинуты мостики.

Их можно обрушить, если потребуется, чтобы отрезать путь нападающим, меж тем как бойцы Чейзенов двинутся, используя другие мостики, веревки и лодки, чтобы ударить по врагу с фланга или тыла. Оборона не всегда означает укрепления. Пусть стен не так уж и много, лишь бы укрыться, нападающие всегда будут уязвимы для стрел с какого-либо направления. А если бы они и взяли здания, что тогда? Вожди Чейзенов давно бы укрылись. Ни один враг не вправе и надеяться держать в осаде такую протяженность рифов. И какой неприятель мог бы явиться неожиданно, если все владение является защитной стеной между усадьбой предводителя и любой напастью, что плывет на юг через Архипелаг?

Кейда поглядел на ухоженные садики здесь и там на внутренних островах. Деревья и подлесок давно убраны, оставлены только самые ценные образчики. Грядки вокруг них не засажены соллером и овощами, как на внешних островах, где люди посвятили себя пошлому делу выращивания съестного и прочего, что требуется, дабы снабжать обиталище вождя. Здесь тщательно заботились о разнообразных кустах и травах, одни отличались яркими листьями или цветами, другие расползались приглушенными коврами, но их холили и лелеяли.

— Как я себе представляю, кое-какие целители придут просить моего совета или саженцев, — сказал вождь Деву. — Пусть им дадут знать, что я приду завтра после полудня.

У меня дел выше головы, а ты в это время станешь набить карманы всем, что самые отчаянные предложат за возможность удостоиться приема вождя раньше остальных.

— Как я понял, ты поделишься с ними запасами своего очищенного спирта? — Дев искоса взглянул на Кейда.

— Они применят его для настоек и примочек, чтобы лечить больных, а не для того, чтобы туманить разум, — огрызнулся властитель. — А ты не вызовешь доверия как мой раб, если кто-то увидит тебя пьяным, пусть ты и варвар.

— Вот они, радости домашнего крова, — прошипел Дев. — Мы будем отмечать Новый год, пригубив мочи, которая у вас считается вином, не так ли?

Кейда хранил невозмутимость.

— И никто не затеет драку, как перепившиеся варвары, и не рухнет замертво на следующее утро потому, что кровь слишком загустела и не бежит по жилам как положено.

— Это просто сказки, что твои бойцы сохраняли ясную голову, и ты сам это знаешь, — Дев угрюмо оглядел стоянку. — Я бы нашел здесь прорву людей, готовых заплатить жемчугом или золотом за северную выпивку или наш лист, если бы плавал на своем суденышке.

— Тогда тебя точно следует выпороть, — Кейда уклончиво пожал плечами. — И я видел многих, упавших замертво всего-навсего из-за того, что слишком жаркий день следовал за пьяной ночью.

Трирема тщательно выбирала дорогу среди внутренних островов. Постройки значительно отличались от хижин из полированного дерева с ровными пальмовыми кровлями, возводившихся в иных местах. Здесь их строили из камня. Одни длинные и низкие, другие покоем, и все крыты блестящей бирюзовой черепицей. Широкие стрехи осеняли ступени, там стояли скамьи для тех, кого призвали господин или госпожа, но еще не допустили внутрь. Широкие окна были распахнуты настежь, впуская ветер. Бледно-желтые муслиновые занавеси там и тут выплескивались через подоконники. Крепкие ставни из дерева хакали держались с помощью крючьев и петель у белых стен, их легко затворяли, чуть падут сумерки.

— Ну и возни будет все это собирать, когда польют дожди, — Дев покачал головой при виде суеты на берегу, где слуги и рабы спешили встретить прибывающую трирему.

— Либо так, либо жить всю влажную пору по щиколотку в воде, — отозвался Кейда. — И в любом случае, буря погнала бы нас через все владение.

Тогда эти роскошные жилища лишатся всего, даже ставней. Домашние ящерки и пальмовые пташки смогут сновать как им угодно, а свирепые ветра беспрепятственно проноситься через здания. А мы все отплывем на север, к более крупным островам, менее уязвимым для смерчей, сменив безопасность этого простора на совсем иную крепость и положившись на дожди, которые закроют водные пути всем судам, кроме судов Чейзенов. И если я чувствую себя чужаком здесь, насколько сильней покажусь себе незваным гостем там?

«Туманный Голубь» подошел к своей привычной стоянке, стараясь не мешать шестивесельным судам с припасами двигаться по лазурным водам и выгружать корзины и узлы с добром для городского хозяйства. Кейда подметил голые участки там, где положено быть садам, и опаленные пни от больших деревьев.

А не подвергаем ли мы себя опасности, живя здесь? Усадьба на этом месте, когда на пути к ней все владение, а на дальних подступах весь Архипелаг, была плодом разумной мысли правителей Чейзенов, пока захватчики не явились с юга из океана, который прежде считался просто водной пустыней. Какую пользу принесла эта столь тщательно продуманная сеть мостов и протоков, когда оказалось, что колдуны дикарей мечут огонь по воздуху и мостят плотными облаками морские воды?

Неудержимое отвращение к колдовству свернуло его желудок.

Но именно ты привез сюда Дева, как единственную надежду одолеть дикарских колдунов. И ты все еще в большом долгу перед ним после того, как он, помогая тебе, едва не лишился жизни.

Варварский чародей в задумчивости разглядывал прекрасные строения.

— Итрак Чейзен сотворила чудеса, не так ли?

— Еще бы, — согласился вождь с беспристрастным лицом.

Все то, что уцелело в этом разоренном владении, было предложено за нарядную черепицу, дорогой мрамор и штукатурку, прикрывшую обугленные пятна. А мужчины и женщины вместо того, чтобы восстанавливать свои жалкие жилища, отвлекались на перевоз чистого песка, чтобы засыпать кровавые следы на берегу. Но как они могут чувствовать себя в безопасности или верить в будущее, если их властитель и госпожа не выказывают гордость и честь владения роскошью дома и богатством двора? Разве согласились бы прочие владения торговать с Чейзенами, если бы мы только и могли показать лишь нищенские лачуги?

Он поглядел в сторону одной из стоянок, вырубленной в рифе, чтобы принять корабль с любым килем. Большая галера покачивалась меж двух крепких тросов, концами обвязанных вокруг деревянных свай, всаженных глубоко в коралл. Поднятые весла виднелись в отверстиях на средней из трех обшивных палуб, гребцы, несомненно, отдыхали в самом низу, в грузовых трюмах. Чайки вились у верхушек трех постоянных мачт, всегда готовых воспользоваться любым ветром, который придет на помощь труженикам у весел при плавании между владениями.

У меня плечи ноют при одном воспоминании о том, как я сидел на весле такого судна.

— Одно из ваших? — спросил Дев, с любопытством изучая галеру. — То есть я о Дэйшах подумал.

Кейда закусил губу.

— Это «Солнечная Птица», любимый корабль Рекхи Дэйш.

Это розовые птички, и они едва ли крупнее цветов миртали (размером с палец), которыми они кормятся. Вот единственное, что делает Рекха по саду: заботится о кустах миртали, чтобы привлечь птичек. Они крохотные, изысканные и быстрые, а она назвала их именем громоздкую посудину. Почему?

— Значит, каждый на борту будет верен ей, крепко держащей в своей ухоженной руке их надежды на выгоду, — Дев хмуро осмотрел покинутую палубу судна.

— Ни один островитянин Дэйшей никогда не нарушал от указаний Рекхи, где и чем торговать, — заметил Кейда. — И жены других вождей считают, что умеют заключать сделки, если не остались внакладе после торговли с ней.

— Не думаю, что Итрак одна из них, — пробормотал Дев едва слышно.

И я тоже. Но полагаю, что Рекха вряд ли прибыла сюда только ради торговли. Тем более — сейчас, когда следует держаться ближе к дому и семье, участвовать в празднествах и обсуждать пророчества самого пригодного для гаданий дня. Сиркету в этом году придется толковать будущее в одиночку. Надеюсь, оно сулит тебе добро, мой сын.

— Я вижу, Рекха привела сюда свои триремы, — Дев покосился на стройные суда, стоящие на якоре в открытой водной глади лагуны.

— Едва ли мы сможем счесть это оскорблением, — нехотя признал Кейда. — Воды Чейзенов еще недавно были отнюдь не безопасны.

Может, поэтому здесь появилась Рекха, а не Джанне Дэйш? Потеря второй жены не настолько тяжелая утрата, как первой. Хотя гибель Рекхи с ее сообразительностью нанесла бы серьезный удар Дэйшам. Что она надеется здесь отыскать? Ради чего стоило решиться на плавание? Что привезла она в этих вместительных трюмах и что намерена в них увезти?

«Туманный Голубь» мягко накренился, занимая место для стоянки, и гребцы, отдыхавшие от весел, пока судно шло под парусами, поспешили заняться швартовкой.

— Так что мы станем делать, когда сойдем на берег? — Дев наблюдал за островитянами, бросающими канаты, чтобы люди с триремы навели парящий мостик, заменяющий сходни.

— Я немедленно отправлюсь в обсерваторию читать знамения, а ты проследишь, чтобы Итрак приготовила мне наряд, — Кейда кивнул головой в сторону башни в три этажа на самом восточном островке. Он поморщился. — Затем я поздороваюсь с моей нынешней благородной супругой, и мы обсудим, как мне вести себя с прежней женой.

— Думаешь, они затеют из-за тебя кошачью схватку? — Дев без всякого сочувствия засмеялся, словно закудахтал. — Уверен, что ты предпочел бы отплыть к западным островам ради открытой честной войны.

— Держи рот на замке, а глаза открой пошире, — грубо посоветовал ему властитель.

Я бы заткнул тебе пасть, но полагаю, что от этого будет мало проку. Ты умеешь, добиваясь своего, на тот или иной лад использовать распри и союзы владения, но от тебя не будет никакого толку в этих стычках, варвар. Я не могу послать тебя состязаться на мечах с рабом Рекхи; Андин раскусил бы тебя еще до того, как ты обнажил клинок. Придется позабыть и о тайных переговорах, способных замаскировать хитрости и уловки. Станет ли Итрак делиться тем, что сможет почерпнуть из своих как бы случайных бесед с Джевином? Они оба одинаково зелены, им ли тягаться с таким опытным торгашом, как Рекха. Чего бы я не отдал за раба, столь же хитрого и бывалого, как Телует.

— Еще раз благодарю, корабельщик Шайам, и тебя, и твоих матросов. Мой последний приказ: встречайте Новый год со всеми угощениями и увеселениями, какие вам предложат наши места, — вождь взмахнул рукой в сторону длинной песчаной отмели, где зажигались костры и факелы. Дудочники с кораблей уже играли девушкам, которые завели хоровод меж столов, обильно уставляя их блюдами с мясом и дымящимися горшками. Команда «Туманного Голубя» ответила на пожелание радостными криками, а вождь без затей перевалил через кормовой поручень триремы. Дев шлепнулся на доски позади него, и весьма звучно, да еще и прозвенел кольчугой.

— Не знаю, как ты, мой господин, — пылко заявил он, — но я и впрямь буду рад выбраться из этой сбруи.

— В самом деле? — Кейда зашагал впереди него к твердой земле, а там, на развилке, выбрал путь по песку, который разровняли граблями. Тропа вела к башне обсерватории. Навстречу шли прислужницы в простых белых платьях с вышивкой, узоры состояли из морских рыбок или ярких птичек, щебечущих на деревьях и кустах. Одна из девушек несла корзину, полную зеленых листьев и крохотных синих цветов, другая охапку желтых побегов зеры с черной землей на красных корнях. Когда прислужницы поклонились и расступились, встав по обочинам, Кейда улыбнулся.

— Вижу, нам предстоит приветствовать звезды Нового года отменным пиром.

— Именно так, мой господин, — отозвалась одна, прочие склонились еще ниже. Двое мужчин, замыкающих вереницу прислужниц, уступить тропу не смогли. Они несли черепаху на веревке, ее петлю захлестнули на серо-буром панцире длиной с ногу взрослого мужчины.

— Мы вас обойдем, — вождь поднял руку и ступил на обочину прежде, чем двое носильщиков успели возразить.

— Мясо черепахи — это истинная роскошь на севере, — сухо заметил Дев. — Никогда не думал, что оно мне надоест, но если ты обменяешь мешок жемчуга на говяжий бок, то я буду искренне благодарен.

Они шагали по зыбким мосткам на соседний островок.

— Я не возражал бы против жаркого из приличных размеров оленя, — сказал Кейда, не оборачиваясь.

Но буду внимательно смотреть, нет ли тут ловушки, если мясо мне предложит Рекха.

Тщательно ухоженные ростки красного тростника и визайла заполняли остров; скопления пальмовых побегов окружали здание в его центре. Улыбающиеся слуги и рабы скопились на ступенях, все в одинаково небесно-голубых штанах и рубахах без единого пятнышка. Золотые и серебряные застежки ярко сверкали у запястий и щиколоток, у всех мужчин волосы и бороды были тщательно причесаны и умащены. Женщины вплели в косы свежие цветы или вставили их в черепаховые гребни, удерживающие черные локоны, чтобы те не заслоняли круглых улыбчивых лиц.

Итрак старается, как может, показать Рекхе Дэйш: мы, Чейзены, не голодранцы.

Кейда ответил им улыбкой на улыбки и остановился, чтобы вручить Деву шлем, затем снял мечи.

— Неси все это внутрь.

Разомкнул ожерелье своего панциря и с отработанной быстротой стряхнул кольчугу с тела. Когда она упала наземь, влекомая собственной тяжестью, вождь выпрямился и сорвал с себя пропахший потом стеганый подкольчужник. Он с блаженством подставил запотевшую кожу вечернему ветерку и сморщил нос, учуяв собственный запах.

— Приготовь мне баню, Дев, пока я ищу знамения, связанные с нашим возвращением. Пошли кого-нибудь передать моей госпоже Итрак, что я вскоре загляну к ней. Узнай, не обедаем ли мы с Рекхой Дэйш. Да, и отнеси обереги, которые мы собрали по пути в обсерваторию.

Стараясь не замечать неуверенных взглядов, которыми обменивались меж собой рабы, он направился в башню, одетый лишь в поношенные и помятые штаны.

Конечно, я мог просто раздеться донага и кинуться в море. Нет, лучше не пренебрегать приличиями, роняя величие военного вождя. На меня всегда смотрит много глаз. А сегодня к ним добавились еще и глаза Дэйшей. Что они видят теперь, когда я перестал быть их господином? Ибо я теперь властитель Чейзенов. Я счел, что лучше взять это владение, чем сражаться с Сиркетом за те земли, в которых рожден. Встретим Новый год, и я прочту небесную страницу, когда явятся звезды, отмечая новый оборот небесного круга. Но каковы окажутся знаки по случаю нашего возвращения?

Нижний этаж обсерватории представлял собой обширный круглый зал. Башня вздымалась как белый столб, на самом верхнем уровне открытый небу. Кейда толкнул дверь и, даже не взглянув на арки, ведущие в большие полукруглые помещения по обе стороны, стал подниматься по витой лестнице в середине башни.

Кейду не требовалось читать возвышенные слова, тянущиеся вдоль деревянных перил, как по свитку. Излагалась мудрость поколений в толковании знаков внутри каждой дуги земного и небесного кругов. С суровым лицом он повернулся к востоку.

Примечательно, что обычай предписывает сперва глядеть в дугу брака. А я скоро сяду за обед с бывшей, несомненно, рассерженной женой и с нынешней, похоже, все еще негодующей из-за того, что ей навязан брак со мной.

Небо на востоке оставалось безнадежно немым. Кейда опустил взгляд на тронутое лавандовым цветом море. Ничего. Ни птиц в полете, ни ряби, бегущей против течения вод. Ничто не обозначено на белом песке отдаленного нагого рифа или на узком берегу острова с обсерваторией.

Но всегда есть какое-то знамение. Так говорил тебе Дэйш Рейк. Просто должно хватать ума его заметить, а также искусства прочитать. Или ты все еще осквернен магией и не способен замечать знаки, которые связывают тебя с прошлым и будущим?

Кейда нетерпеливо развернулся, обозревая горизонт. Садящееся солнце ослепило его. Вождь невольно поднял руку, прикрывая глаза.

Вот место, где мне положено читать небо. Звезды нового года, самые яркие на небесах, восходят как раз на закате. Здесь покажется наше будущее: мое и этого владения. Ибо наше будущее отныне едино, не так ли? Ну а раз уж невозможно это сделать, пока солнце не село, что еще ты можешь узнать по небесам?

Он медленно обернулся, чтобы поглядеть на темнеющий восток. Пусть даже вещие созвездия едва виднелись, он в точности знал, где они расположены. Лишь миг ушел на то, чтобы прикинуть, где появятся, когда сгустится ночной мрак, трепещущие самоцветы, что украшают небеса.

Ничего не видать в дуге, что правит браком, за звездами Ястреба Йора, который означает близость соперников. Но тут и небеса не нужны, чтобы сказать мне об этом. А чего я не вижу, так это хоть какой-то подсказки, что меня ожидает при встрече с Итрак и с Рекхой.

Такой неопределенности нет в дуге смерти. Малая Луна, Жемчужина Небес, всего лишь с обрезок ногтя. Если Жемчужина — самый могучий оберег владения Дэйш, не означает ли это для меня, что я воистину мертв для Дэйшей? Тут сияет и Аметист, камень, что советует с благоразумием и смирением принять свою участь. Но даже в дуге смерти Рыба Парус плывет из самой глубины небес. Она всегда сулит добрую удачу, если совпадает с одной из лун, и долгую жизнь, если, как ее тезка в море, поднимется, чтобы метать икру в лунном свете.

Внезапно Кейда отвернулся, чтобы изучить дугу напротив слабого серпа Малой Луны и туманного Аметиста.

Мне бы следовало и прежде искать знаки властителей. В этом небе имеются могучие соединения для всех, кто правит. Очень скоро здесь засветится Алмаз, камень ясности души, берегущий от развращенности, оберег для всех предводителей. Он восходит к дуге богатства: и земного, осязаемого, и того неуловимого, ценимого мудрыми: мира, здоровья и доброй воли. Здесь также должен двигаться Сапфир: самый медленный из небесных самоцветов, терпеливый советник, напоминающий, как важно довериться чутью.

Что означают эти камни вместе с корчащимися звездами Морского Змея? Это знак загадок, скрытых сил и тайн, что раскроются в свое время. Не это ли мне следует делать: жить, не мудрствуя, и ценить то, что имею, надеясь, что все обернется к лучшему?

Волоски на загривке вождя встали торчком, когда прохладный ветер пронесся по спине.

Но в небе еще и призывы к действию. Большая Луна, Опал, несущая гармонию и правду, сияет близ Мотыги, как напоминание, что человек должен усердно возделывать землю, которая питает нас всех. Созвездие и камень, оба в дуге странствий. Сюда ли привело меня мое путешествие, дабы трудиться на будущее Чейзена?

А что в дуге долга? Рубин призывает к отваге и сияет среди звезд Копья, и оно напоминает, что все мы, а я прежде всех, — правители, и должны решительно встречать любой вызов. Рубин хранит от огня. А вот Изумруд, камень для тех, кто берется за оружие, чтобы обеспечить мир. Топаз, который в течение года пересекает одну за другой каждую из дуг небесных, перейдет в дугу врагов, завтра, когда взойдут новые звезды. Топаз, друг тех, кто взыскует мудрости. Моя дорога ясна, верно? Начнем новый год с отплытия на запад, дабы положить конец захватчикам раз и навсегда.

Кейда оглядел золотые знаки на черных плитах под ногами. Черта, соединявшая Изумруд, Рубин, Алмаз и Сапфир, отрезала треть круга.

Последний из углов треугольника должен предложить могучий знак в дуге, правящей честью и жаждой преуспевания. Какие там звезды? Дерево Кантиры, символ смерти и возрождения, семена которого требуют огня, который должен истребить родителя, прежде чем они смогут прорасти. Так можешь ли ты теперь сомневаться, что Чейзен — это владение, где лежит твое будущее, где ты должен проявить себя как мужчина и военный вождь? Почему столь неоспоримое свидетельство не приносит облегчения, но лишь умножает чувство тягостного бремени?

Слух Кейды уловил шаги в нижних залах. Вождь оторвал взгляд от небес и поспешил вниз по ступеням.

Дев? Собирается сказать, что баня готова? О, это Рекха…

Его прежняя жена стояла в проходе, который вел в зал, обращенный к западу. Небрежно опиравшаяся о камень, покрытый штукатуркой, расписанной цветущими лианами, Рекха Дэйш была длиннонога, длиннорука и отличалась врожденным, не требующим усилий изяществом. Свечение серебра подчеркивало черноту ее глаз, а красивый глянец смягчал влекущие губы. Ее дорожное платье было простого кроя, без рукавов. Тонкий розовый шелк великолепного оттенка подчеркивал теплоту ее безупречной кожи. На плечах наряд скрепляли серебряные броши. Под стать им были и длинные серьги. Ожерелье того же образца охватывало горло, и Кейда обратил внимание, что низкий вырез платья открывает подъем крепких грудей. Пояс из широких серебряных звеньев охватывал стройный стан. А когда она сделала шаг, он разглядел ее гладкое бедро в боковом разрезе ткани.

— Кейда, — с легкой улыбкой она откинула назад локон роскошных черных волос, выбившийся из-под серебряного гребня. Серебряные браслеты нежно звякнули на ее руках.

— Рекха Дэйш, — Кейда учтиво поклонился, подчеркнув интонацией название ее владения. — Я не ожидал, что увижу тебя в обсерватории в такое время. Где Андин? — спросил он заметно суше.

— Присматривает за разборкой моих вещей в доме для гостей на главном острове. Вот уж не знала, что Чейзен Сарил собирал звездные круги, — и она небрежно махнула рукой в направлении западного зала, где свет лампы отражался в ряде бронзовых и медных дисков, висящих по стенам. Затем она снова шагнула и положила стройную руку на его нагую грудь. — Ты хорошо выглядишь, Кейда, для человека, которого мы все считали мертвым и потерянным для нас. Прости, что пренебрегаю приличиями, но я должна была сама тебя увидеть. Обязательно наедине.

Его кожа напряглась от ее прикосновения. Рекха благоухала розовым маслом, тонким, неопасным и напоминающим о бледных золотистых цветах с рубиновыми сердцевинами, которые росли только в ограде жилища Дэйшей дождливой порой. И больше нигде во всем владении. Кейда поглядел на руку женщины, миндалевидные ногти длинных пальцев были покрыты серебряным лаком.

Ухоженная рука. Точь-в-точь как сказал Дев.

— Мы никогда больше не сможем оставаться наедине, — он снял ее руку со своей груди и отступил. — И никогда не были.

— Нет, — согласилась она, опять подступая вплотную. — С нами были наши дети…

— Ты неверно меня поняла, моя госпожа Дэйш, — произнес он резко. — Куда большее разделяет нас теперь, дети прежде нас двоих связывали. Так выбрала ты. Ты и моя госпожа Джанне.

— А ты что выбрал, Кейда, оставив нас оплакивать тебя как мертвого? — Ее тонкие черты прониклись суровостью, кончик орлиного носа заострился… — И вынудив Сиркета провозгласить себя повелителем, когда тот едва подрос, да еще и в пору неслыханных потрясений?

— Неслыханных потрясений и нападений из-за пределов Архипелага, да еще и с помощью волшебства, чего не видели в этих южных областях во все времена, какие помнят самые старые, — Кейда говорил с болезненной отчетливостью. — Когда, даже не попытавшись объединиться против страшной угрозы, соседние владения только и могли, что грызться между собой. Улла Сафар даже посягнул на мою жизнь ради своих недобрых целей, сама знаешь. — Он помедлил, глотая нарастающий гнев. — Я читал знамения, и те, которые я увидел, велели мне отправиться странствовать в поисках средства овладеть колдовством дикарей. Я не мог этого сделать у всех на виду. Свита военного вождя оказалось бы лишним бременем и замедлила бы мой путь от вдоль Архипелага. Не думай, что я прикинулся мертвым ни с того ни с сего. Я лишь дал повод верить, будто Улла Сафар все же преуспел в своем намерении убить меня. Отчаянные времена требуют отчаянных средств, Рекха. Я бы предпочел всего этого избежать, но разве наша победа над дикарями не доказывает, что я следовал верной тропе?

Хотя сейчас мне все-таки приходится выбираться из трясины, в которую я угодил в итоге. Где знаки, которые показали бы мне, как это сделать?

— Но как же мы, твои жены, твои повергнутые в горе сыновья и дочери? — Ее темные глаза всматривались в его лицо.

— Я бы вернулся к вам и все исправил, — ответил он с приглушенной яростью. — Джанне Дэйш сделала это невозможным. Пойди и спроси ее.

Ни один из них не пошевелился, пока тянулось долгое молчание. Затем Рекха переместила взгляд на арку за спиной Кейды и тряхнула головой. Волна длинных черных волос заколыхалась. Знакомое движение раздразнило память Кейды.

Она так встряхивает головой, когда не уверена в себе, а это случается не чаще, чем выдается безлунная ночь. Или она не уверена во мне, как нередко происходило, когда мы только поженились.

— Ты, конечно, спас владение Чейзен от страшного бедствия, — много мягче произнесла Рекха. — И совершенно справедливо потребовал себе эти острова после смерти Чейзена Сарила. Ты, конечно, заслужил такую награду своими жертвами. И не кори Джанне за то, что она сделала все, что смогла, чтобы Дэйш Сиркет продолжал правление, не опасаясь вызовов за то, что берег владение во времена страха и погибели. Ты мог вернуться, только подняв оружие на своего сына, а этого никто из нас не захотел бы.

— Уверен, мы с Сиркетом решили бы дело между собой, если бы Джанне Дэйш не настроилась так неумолимо против моего возвращения, — холодно отрезал Кейда.

И не накормила бы Чейзена Сарила отравленными моллюсками, чтобы тот пал замертво у моих ног. Пришлось выбирать между боем с родным сыном, дабы вернуть себе положенное по рождению, и притязаниями на это оставшееся без господина владение. И поспешить, пока меня не опередил кто-нибудь из соперников, а то и врагов. Как бы тогда изменилось положение Дэйши?

— Ты и представить себе не можешь, какое здесь было опустошение, — Рекха оглядывала зал с восхищенным лицом. Улыбнулась, на этот раз заговорщицки. — Мне бы отчаянно хотелось узнать, как ты сокрушил этих диких колдунов, мой супруг.

— Это тайна Чейзенов, моя госпожа Дэйш, — ответил он невозмутимо. — И я, безусловно, больше не твой муж, а ты не супруга мне.

— Я слышала, Итрак Чейзен — одно название, что жена, и ты не брал в постель ни наложниц, ни рабынь. — Рекха скорыми шагами преодолела расстояние между ними. И снова положила свою гибкую руку ему на грудь, лаская пальцами. — Не иначе как тебе выпала долгая пора засухи, — она подняла глаза и пробежала кончиком языка по своим чувственным губам. — Мне-то уж — определенно. Ни одна из нас не может вступить в новый брак: ни я, ни Джанне, ни Сэйн. Иначе придется либо покинуть детей, либо плюнуть на опасность и привести во владение Дэйш мужчину, который может бросить вызов Сиркету.

Кейда громко рассмеялся в чистом изумлении.

— Ты зовешь меня в твою постель, Рекха? Или предлагаешь уложить тебя на эти голые плитки и утолить мою жажду меж твоими бедрами? — Он покачал головой, делая вид, будто ему куда веселей, чем на самом деле. — Прости меня, но из всего, что мы разделяли, когда были женаты, плотские утехи стояли на одном из последних мест в списке. Будь честна, Рекха, ты приглашала меня в свою постель только под звездами, которые к тебе благоволили. Чтобы забеременеть, и всегда незамедлительно призывала прекратить наши забавы, как только чувствовала шевеление плода.

— А ты не думаешь, что я могу жалеть о такой суровой деловитости? — Она подняла безупречно изогнутую бровь. — Или желать того, что утратила? — Она прижалась к нему так тесно, что он чувствовал ее тепло и мягкость грудей сквозь тонкий шелк одежды. Коварная память оживляла для него образ ее наготы, окутанной лишь своевольной полночью ее пахнущих розами волос.

Голос Рекхи дрогнул.

— Я плакала по тебе, Кейда, пока все мои слезы не иссякли.

— Я никогда не считал тебя суровой, Рекха, — он боролся с нарастающим желанием взять ее в объятия и поцеловать. Желания нарастали, и он попятился, надеясь, что она не почувствовала предательского зова его тела. — Я считал, что ты женщина с самой ясной головой, какая рождалась на Архипелаге, и ничего не ценил в тебе выше. Ни одна госпожа предводителя никогда лучше тебя не служила владению, ведя торговлю. Полагаю, как раз это привело тебя сюда? Но, разумеется, ты могла подождать и сперва встретить Новый год вместе с Дэйшами, а затем вынести свои предложения на рассмотрение Итрак.

Рекха вытащила серебряный гребень и занялась прической. Когда она опять поглядела на Кейду, лицо ее было спокойным, голос собранным.

— Итрак милашка, и все к ней очень привязались после того, как мы с Джанне приютили ее во время страшной напасти, которая обрушилась в минувшем году на ее владение. Мы не посмели бы что-то выгадывать, торгуя с ней, ведь считаем ее почти дочерью. Спроси ее сам. — Рекха неопределенно махнула рукой и подняла взгляд на потолок прихожей с его искусной росписью. — Мирел Улла никогда бы не продала черепицу для здешних кровель, не говоря уже о мастерах, если бы знала, куда она пойдет. Мы с Джанне убедили Тайсию Ритсем посредничать. Теперь дом Итрак восстановлен, как желало ее сердце. — Она казалась неподдельно довольной.

— Уверен, она будет вам благодарна еще долгое время, — согласился Кейда. — Но я все же полон любопытства, что привело тебя сюда в канун нового года.

Рекха сложила руки и в упор воззрилась на него.

— Каждый предводитель будет читать знамения о торговле в новогодних звездах, и жены каждого владения пошлют приказы готовить корабли. Никто не отплывет, пока убывает Большая Луна, но ко времени нового полнолуния морские пути станут тесными от галер.

— И ты желаешь всех опередить? — с сомнением спросил Кейда.

— Очень немногие явятся сюда, — напрямик сказала Рекха. — На острова, где недавно бушевала дикарская магия, а моря и поныне красны от крови убитых островитян.

— Скверна была смыта кровью захватчиков, как только я обеспечил Дэйшам и Ритсемам возможность нанести надежный удар, — заметил ее бывший муж.

Рекха кивнула с явным сожалением.

— Большинство владений чтят тебя за это, но все еще опасаются отправлять свои корабли и товары в эти воды. Пока не выяснится, как глубоко поразила Чейзенов скверна колдовства. А кое-кто из дикарей еще уцелел и таится на самых западных ваших островах.

— Тогда я предлагаю тебе отвезти на север ценные новости, — отрывисто произнес Кейда. — Я отплываю, чтобы предать последних из них мечу и очищающему огню, как только завершится новогоднее празднество.

— Как много времени на это уйдет, Кейда? Даже один беглец может стоить отряду охотников уйму хлопот, а ты не посмеешь покинуть и мельчайший из островов, пока окончательно не убедишься, что на нем не осталось ни одного дикаря. — Она покачала головой. — Купцы не поплывут на дальний юг, пока до них не дойдет весть, что здесь совсем безопасно, а это случится недостаточно скоро, чтобы спасти вашу торговлю в наступающем году. А торговля вам нужна отчаянно, иначе не возродить владение. Требуются орудия и выдержанное дерево для строительства, горшки, ткани и многое другое, чтобы вновь наполнить дома твоего народа. Но купцам нет нужды пускаться в опасные воды. Достаточно других мест, где они могут предлагать свои товары. И ни одна из жен соседних вождей не поставит под угрозу свое положение, приказав вести суда на юг вопреки воле подданных. — Ее голос зазвучал зловеще. — А вам нужны корабли и мечи на случай, если захватчики вернутся. Нужна пища, чтобы продержаться до окончания сухой поры, пока дожди не напитают новые посевы и не поспеет урожай. Нужны полные житницы, чтобы обучать молодежь военным приемам, не то ей придется с утра до ночи то орудовать мотыгами, то охотиться, чтобы всех прокормить.

— Итрак Чейзен отдает себе отчет в своей ответственности, а я — в своей, — прервал ее Кейда.

— Мы не хотим, чтобы Итрак потерпела неудачу, ни я, ни Джанне. — Рекха переместилась и встала спиной к вечернему свету, лившемуся в дверной проем. Шелк ее наряда был достаточно тонок, чтобы под ним четко обозначился ее стройный силуэт. — Мы не хотим, чтобы она встретила грубый отказ и унижение, если попытается сама вести переговоры с другими владениями. Мы хотим помочь. Мы можем торговать для нее. Можем сбыть жемчуг Чейзенов как свой.

Ты думаешь, мне не хватает этого расчетливого поблескивания в твоих глазах, Рекха? Или думаешь, я забыл, что свое тело ты всегда использовала, как тебе требовалось? В этом не было вреда, и часто Дэйши выигрывали благодаря тебе. Но на этот раз не выйдет, я уже не Дэйш, чтобы восхищаться твоими попытками.

— Всеми этими делами занимается Итрак Чейзен, — Кейда обошел Рекху и потянулся к двери. — Она первая жена владения.

— Первая жена? — подхватила Рекха — После того как побывала третьей и едва ли не год как была взята Сарилом Чейзеном, который выбрал ее больше ради прелестей, чем ради ума. А почему бы и нет, если не ожидалось, что на нее ляжет такая ноша? — Она покачала головой с таким раздражением, что зазвенели серьги. — Все это было хорошо, Кейда, но теперь на ее плечи легло бремя не по силам. Как она сможет выполнять все обязанности жен предводителя? Нет признака, что она понесла и не предвидится в скором времени, раз уж вы постоянно врозь, и каждый занят своими заботами, служа владению, вы даже редко оказываетесь в одном доме в одну и ту же фазу любой из лун.

— И поэтому ты здесь? — Кейда сердито обошел Рекху. — На что надеешься? Что я вспашу твое поле в память о старых временах, а если ты окажешься плодоносной землей, предложу тебе покинуть Дэйшей ради Чейзенов? Конечно, как мать единственного ребенка этого владения, ты, само собой, станешь первой женой. В этом все дело! Тебе надоело держаться в тени Джанне?

Или это тень Джанне падает между нами? Ситуация куда больше отдает ее благовониями, чем твоими, Рекха. И Джанне точно знает, чего не доставало мне эти долгие одинокие месяцы. Именно она впервые научила меня радостям брачного ложа, когда я был всего лишь незрелым юнцом, а она искушенной красавицей в самом расцвете.

От жгучей пощечины Рекхи голова его качнулась вбок, а гневные мысли рассыпались.

— Да как ты смеешь думать, что во мне есть что-то, кроме верности Дэйшам? — яростно прошипела она.

— Прости меня, Рекха Дэйш, — ему удалось придать мыслям ледяную упорядоченность. — И я тоже прощу тебе, что ты посмела столь неслыханным образом нарушить приличия и так со мной разговаривать. Мы увидимся за обедом. И конечно, до того я не хочу снова тебя видеть.

Бросив взгляд назад, он отвернулся и быстро покинул здание. Двое отступили от наружной стены, на которую только что опирались. Оба в одинаковом ярком голубом шелке, в какой оделась теперь вся челядь.

— Дев, — Кейда отрывисто кивнул, как только эти двое заняли место по бокам от него. — Джевин. Как долго вы здесь?

— Достаточно долго, — самодовольно ответил Дев. — Тебе не нужна припарка на щеку? — спросил он с вкрадчивой заботой.

Кейда оставил северянина без внимания и обратился к рабу, рожденному на Архипелаге:

— Моей госпоже Итрак Чейзен крайне захочется узнать, что собиралась сказать мне Рекха Дэйш.

— Да, мой господин, — некоторая настороженность послышалась в голосе юного Джевина.

— Пойди к ней и расскажи все, ты меня понял? — Кейда помедлил на ступенях. — Я вымоюсь и приду к ней, как только смогу. Хочу узнать ее мысли по поводу гостей до того, как мы сядем за обед с госпожой Дэйш.

— Очень хорошо, мой господин, — и Джевин проворно унесся прочь.

— Все готово, — Дев мотнул головой в сторону особого дома предводителя. Рабы на широких ступенях низко поклонились. Невнятно поприветствовав вертящегося рядом управляющего, Кейда вошел внутрь и через прохладную, выложенную кремовыми плитками прихожую направился к дверям бани.

— Убирайтесь, вы все, — его недовольство мигом очистило помещение от встревоженной троицы слуг. — Нет, Дев, ты останься. Следи за дорогой.

— Вон она идет, — заметил Дев, вглядываясь через прорези ставен. — И шаг лихой для такой милашечки.

Шнур его штанов был завязан не в меру туго. Слишком раздраженный, чтобы распутывать, Кейда дернул его и разорвал, затем ногой отпихнул штаны в сторону. Вступив в глубокую купальню, он вылил себе на голову кувшин воды. Вода оказалась холоднее, чем ждала его нагретая солнцем кожа, и он ахнул.

— Куда она направляется?

— Не иначе как это ее раб, тот, что ждет ее на ближайшем мостике. — Дев чуть передвинулся, чтобы лучше видеть. — Да, тащится за ней точно хорошо обученный пес. Она идет обратно в дом для гостей.

— Чтобы собраться с мыслями наедине, — Кейда зачерпнул душистого жидкого мыла и проворно намылил волосы и бороду.

— Полагаю, она может попытаться вновь подстеречь тебя в уединении, прежде чем вернется домой, — заявил волшебник с нарочитой развязностью.

— Тогда ты для разнообразия изобразишь настоящего раба и уснешь у меня на пороге, — Кейда растер тело намыленной тканью.

— Не думаю, — с отвращением проронил Дев. — Лучше уж найду какую-нибудь прелестную служаночку, чтобы несла дозор на мостике и предупредила меня, если ее милость выйдет на полночную прогулку.

— Найди кого-нибудь, чтобы следил за ее судном. — Кейда начал смывать пену. — Я хочу в точности знать, когда она велит выпустить птицу-вестника.

— Хочешь, чтобы птица упала? — спросил Дев. — Я мог бы сделать так, чтобы никто этого не заметил, а ты всегда мог бы свалить вину на морского ястреба.

— Нет, — вождь пробежал твердыми руками по голове и лицу, чтобы выжать воду из волос и бороды.

— Множество голубей Чейзенов спешило домой в последние десять дней, судя по словам Джевина. Я пойду и проверю, не принес ли кто из них вести с запада. Ты ведь захочешь точно знать, где искать уцелевших дикарей, чтобы правильно продумать новые действия против них. — Дев бросил Кейде полотенце, чуть только тот выкарабкался из ванны. — И что бы ни твердила в своей заносчивости Рекха Дэйш, Итрак управляется торговлей с другими владениями. По меньшей мере, нашла кого-то, кто дал ей достаточно шелка, чтобы подобающе прикрыть твой зад. Посмотри сам.

Вытираясь, Кейда последовал за северянином через Дверь, что вела из бани прямо в его обширную спальню. Дев поднял две рубахи с длинным рукавом с широкого низкого ложа.

— Серую или цвета коры, мой господин? — спросил он с лукавым послушанием.

— Не надеюсь, что ты догадался спросить, что наденет Итрак. — Кейда осмотрел умело скроенную и сшитую одежду. Серая рубаха была темной, прошитой голубыми строчками, точно туча поры дождей. Та, что цвета коры, оказалась теплой, с переливчатым золотистым отблеском. Однако вышить ту или другую времени не хватило.

— Чисто случайно я спросил, — возразил Дев. — Паренек сказал, что Итрак будет в желтом.

— Тогда мне — цвета коры, — и вождь потянулся за штанами. — Что у нас есть из драгоценностей, чтобы завершить наряд?

— Совсем немного, — Дев кинул ему рубаху, и он натянул ее через голову.

— Полагаю, напрасно надеяться, что обнаружились какие-то утраченные семейные ценности, пока мы отсутствовали?

— Нет, настолько не повезло, — подтвердил северянин, отпирая сундук на стойке близ ложа. — Поспорю, что мореходы Ритсемов и Дэйшей торгуют ими, пока мы разговариваем.

— Держи свое мнение при себе, варвар, — предостерег Кейда, — если только не хочешь, чтобы я прочел судьбу по твоим внутренностям, когда тебе вспорет брюхо какой-нибудь моряк. Жители Архипелага не воры, вроде вас, северян. Мы найдем почти все награбленное, когда прикончим последних дикарей на западе.

— В чем еще одна веская причина поспешить увидеть их смерть, — сказал Дев в блаженном предвкушении.

— Чтобы ты мог запустить руку в богатства, которые они наворовали? — поддел его вождь. — Когда Итрак нужны сокровища, чтобы приобретать все, чего так отчаянно не достает жителям владения.

— А ты не думаешь, что ей вполне хватит жемчуга? — Дев с неудовольствием пошевелил пальцем скудный набор украшений в верхнем отделении сундука. — Что ты из этого выберешь?

— Только не жемчуг к шелку такого цвета, — заметил вождь, вытаскивая из путаницы украшений прекрасную золотую цепь. Затем снял с пальца серебряное кольцо с необработанным изумрудом и продел в него цепь.

— Как скажешь, — волшебник пожал плечами. — Мне еще не случалось прикидываться горничной знатной дамы.

— А ты будь благодарен, что я, дабы спасти твою шкуру, не сделать тебя рабом моей благородной супруги, — съязвил Кейда, надевая цепь на шею и убирая кольцо за горловину рубахи. — Думаешь, тебе бы понравилось учиться раскрашивать лицо и лакировать ногти Итрак? Что у нас тут еще?

— Черепаховый панцирь, вот и вот, — Дев выдвинул отделение, подбитое шелком, чтобы показать пестрые браслеты, отполированные до зеркального блеска.

— Годится, — Кейда выхватил парные, надел на руки, а затем натянул на каждый палец по тяжелому золотому кольцу. — И этот пояс.

— Этот? — Дев подобрал тот, на который Кейда указал кивком. Пояс был из черепаховых пластин, скрепленных золотыми колечками.

И он как раз на меня, а не на широкий стан Чейзена Сарила.

— И пару на щиколотки для завершения? — Дев с легкой насмешкой протянул ему еще два украшения.

Кейда приладил и защелкнул пояс, после чего принял оба ножных браслета и охватил ими концы штанин.

— Ты не очень-то ценишь черепаховый панцирь, не так ли? Да и жемчуг, если честно, не дороже того, что можно за него купить. Почему?

— Вероятно, потому, что я невежественный варвар, не понимающий их оберегающей силы, — ровным голосом произнес Дев.

Или потому, что ты волшебник? Колдуны, которые явились с захватчиками, ни во что не ставили ни жемчуг, ни панцирь черепахи, а жаждали только наших самоцветов. Ты заявляешь, что понятия не имеешь, почему. Неужели это правда?

Кейда оставил свой вопрос невысказанным.

— Что бы ни замышляла гостья, не думаю, что нам понадобится вооруженная стража за обедом, но тебе надлежит быть при мечах, пусть и без доспехов. Сходи за ними.

— Да, мой господин, — ехидство и облегчение в равной мере насыщали слова Дева.

— А теперь мне самое время пойти повидать Итрак. — Кейда расправил волосы и бороду, уже, считай, высохшие на такой жаре, не спешившей спадать, пока солнце не скроется. — Дабы мы могли решить, как вести себя, прежде чем сядем за обед с Рекхой.