"Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность" - читать интересную книгу автора (Атрейдес Тиа)

Глава 7

Робкая надежда на то, что капитан Ахшеддин уберется восвояси или хотя бы успокоится и передумает устраивать ему допрос с пристрастием, не оправдалась. Ещё спускаясь по лестнице, Хилл слышал в голосе Эрке весьма воинственные и упрямые нотки, не предвещающие некоторым бывшим наемным убийцам ничего хорошего. Волнение капитана за безопасность Шу и Его Величества, разумеется, заслуживало всяческих похвал, как и его упрямство и дотошность. Но только если бы дело не касалось лично его, Лунного Стрижа. Похоже было, что за последние полсуток въедливый клещ раскопал кое-что из того, о чем сам Хилл предпочел бы не вспоминать вовсе.

Бережно усадив возлюбленную за стол рядом с братом, Хилл улыбнулся Балусте и потянулся за кофейником.

— Доброе утро, — принцесса поздоровалась со всеми скопом и просияла счастливой улыбкой, совершенно игнорируя выразительное постукивание пальцами по столу Светлого. — Чудесная погода сегодня, правда? Баль, Кей, Эрке… мне приятно, что вы заглянули. Кстати, Кей, я так и не сказала тебе спасибо, — Шу потянулась к брату и чмокнула его в щеку.

Смотреть на очаровательно щебечущую принцессу было намного приятнее, чем на настороженную физиономию начальника Малой Гвардии. Конечно, встретиться с ним и побеседовать о всяком разном за завтраком в непринужденной обстановке казалось Хиллу более привлекательным, нежели все тоже самое, но в его конторе. Или тщательно охраняемом подвале под Риль Суардисом. Но все равно, если бы удалось избежать неприятного разговора… если бы да кабы. Кто сказал, что все должны прыгать от радости от того, что Её Высочество соизволила оказать доверие весьма подозрительной личности? Да слепому ежу понятно, что наемный убийца рядом с принцессой может появиться только в одном случае. Скорее удивительно то, что Его Величество по этому поводу совершенно спокоен. Настолько уверен в том, что Шу невозможно обмануть? Или в том, что ей все нипочем, и любого убивца, Посвященный он там или ещё какой, скрутит в бараний рог и не поморщится? Правильно, в общем-то… если бы только…

— Шу, мое терпение безгранично, как и твое упрямство. Но ты же знаешь, я все равно не отстану, — Эрке дождался, пока Её Высочество все же скушает первую булочку, что говорило о его действительно невероятном терпении.

— Знаю, знаю. Ну позавтракать-то ты нам позволишь? Применять пытки к особам королевской крови, между прочим, запрещено конвенцией от двадцать первого года. Пытки голодом в том числе, — принцесса одарила капитана нежным взглядом голодной гадюки. — Вот лучше печенье скушай, а то ты нервный какой-то. Баль, что ты с ним такое сделала, что он злой, как орк?

— Да уж и не знаю, — Балуста ласково погладила Ахшеддина по руке. — Погода меняется, наверное?

Казалось, капитан сейчас зарычит. Но он сдержался и даже улыбнулся эльфийке и поблагодарил за подсунутый ему под нос пирожок.

— Погода, не иначе, — принцесса заботливо пододвинула к Хиллу поближе блюдо с хрустящими завитушкам, посыпанными ореховой крошкой. — Милый, очень вкусное печенье, — Шу подмигнула ему.

От её заботы, её улыбки по телу разлилось тепло. Нежная, грациозная, воздушная девушка. Сказочная фея с прозрачными стрекозиными крылышками. Как обманчиво это впечатление изысканного и беспомощного оранжерейного цветочка! Лилейные плечики, изящные пальчики, длинные пушистые ресницы… и свернувшийся тугой спиралью ураган внутри. С этим цветочком можно не опасаться, что в любой момент ненароком брошенный взгляд Темного божества сломает тоненький стебелек. В этой хрупкой лилии достаточно силы, чтобы не повторить судьбу Павены.

— Эрке, так что ты хотел узнать? Давай, спрашивай, — половина блюда действительно очень вкусного печенья помогла Хиллу примириться с неизбежностью. — Думаю, мою биографию ты уже знаешь во всех подробностях… ну так?

Все взгляды тут же сосредоточились на нем. Неприятно, но не так, чтобы слишком. Гораздо лучше, чем когда Её Высочество чуть не раздела его на балу.

— Странная у тебя биография, Стриж, — теперь капитан не торопился, изучающее уставившись на Хилла. Все его волнение и нетерпение как рукой сняло. Перед Хиллом очутился тот самый Ахшеддин, после встречи с которым Мастер украдкой пил успокоительное.

Повисло молчание. Даже неугомонная Шу, против обыкновения, не встревала. Паузу капитан выдерживал не хуже актеров Королевского Театра — человек с менее крепкими нервами на второй секунде начал бы ерзать и отводить глаза, а на третьей каяться во всех прегрешениях. Но, пожалуй, Учитель все же несколько преувеличил способности Ахшеддина к запугиванию. До принцессы Шу не дорос, и ещё долго не дорастет. Через полминуты гробового молчания слева от Хилла раздался тихий смешок. Её Высочество срочно прикрылась полупустой чашкой, чтобы не нарушать момента… но её ехидное фырканье, разумеется, не осталось незамеченным не только Хиллом.

— Шу! — Эрке невольно улыбнулся, теряя воинственный настрой.

— Хм… извини, поперхнулась, — не поднимая глаз, Шу с интересом разглядывала содержимое чашки. На кофейной гуще погадать собралась?

— Ладно, Эрке, ближе к делу, — растягивать удовольствие совершенно не хотелось.

— Угу, — Ахшеддин вздохнул. Сочувственно? Да нет, показалось. — Что произошло с Клайвером?

— С маэстро Клайвером? — за мгновением замешательства последовал шквал, накрывший Хилла с головой. Страх, понимание, боль… и злость. Ненависть. Острая, ледяная ненависть. — Когда? — он вцепился в край стола побелевшими от напряжения пальцами, чтобы удержаться и не начать изменяться сию секунду. Желание растерзать Придворного Мага жгло изнутри, не давая усидеть на месте. И плевать, что шансов справиться с ним нет. Плевать, что Хисс только этого и ждет.

— Хилл? Хилл, не надо, — ласковое прикосновение и любимый голос вырвали его из омута тьмы. С трудом сфокусировав взгляд на обеспокоенном лице принцессы, Хилл медленно приходил в себя.

— Хилл, милый, успокойся, — рука Шу переместилась к его пальцам, нежно поглаживая. Вслед за ней Хилл посмотрел на свои руки и вздрогнул. Когти-кинжалы пронзили деревянную столешницу насквозь, а он даже не заметил.

— Шу? — он снова заглянул ей в глаза, страшась увидеть в них отвращение. Боги, вот угораздило же! Показаться ей во все красе Темной твари… тролль безмозглый. Но потемневшие почти до черноты прекрасные очи лучились сочувствием и любовью.

— Не стоит мстить прямо сейчас.

Наваждение отступало. Как ни странно, в этот раз божество не требовало немедленного жертвоприношения. Привычная жажда крови вовсе не казалась такой же нестерпимой, как обычно… привычная? А где же этот ненавистный старческий смешок? Странно. И внимания Хисса не чувствуется… только глаза щиплет. И холодно, так холодно… и пусто.

— Хилл, любовь моя.

Он позволил Шу притянуть свою голову к её плечу и уткнулся горящим лбом в такую родную прохладу. Тихий шепот, нежные руки, перебирающие его волосы… и вина. Горькая и вязкая, мешающая дышать. Снова из-за него умер дорогой и близкий человек. Неужели все, к кому он посмеет привязаться, обречены? Наставник, Маэстро… кто ещё остался? Орис? Последний. Орис, лучший друг, брат… и его тоже заберет Хисс? А Шу? Если и её тоже? Хоть она и волшебница, но… как он вообще посмел надеяться, что хоть что-то может измениться? Как он посмел мечтать о счастье, о любви, если знал, что Тёмный рано или поздно забирает всех? И скорее рано, чем поздно. Демоны… а ведь Ахшеддин прав. Нечего ему делать рядом с принцессой. От него только неприятности. Но только не слишком ли поздно? Две недели… целая жизнь. Но, может быть…

— Шу, прости…

Бежать. Как можно быстрее, как можно дальше. Или нет, не дальше. До храма Хисса. Там Рональд его не достанет. Не успеет. Всего пара минут… Хиссу хватит, чтобы принять жертву. И тогда он оставит Шу в покое.

— Хилл, даже не думай! — тоненькие пальчики утеряли всю свою нежность, намертво вцепившись в его волосы. — Выброси из головы эту дурь! Я не отпущу тебя, — её голос звенел отчаянием и тоской.

— Шу, я не имею права, — он пытался объяснить ей, но слова не находились. Как же тяжело… как больно… и невозможно взглянуть ей в глаза. Но она же и так все понимает. — Шу, любовь моя… Эрке прав, мне нельзя… Шу… отпусти.

— Поздно, милый, — горячие соленые губы впились в его рот, заглушая все протесты. Сладкие, как последний глоток воздуха. Хилл пил этот поцелуй, позабыв обо всем и обо всех. Всего несколько мгновений… всего миг ещё… он ведь может позволить себе последний короткий миг счастья? Совсем немножко её любви.

— Лучше бы ты спросил об этом вчера, Ахшеддин, — прижав всхлипывающую возлюбленную к груди, Хилл поверх её головы взглянул на капитана. Тот выглядел ошарашенным. Как, впрочем, и Его Величество, и эльфийка.

— Вчера уже было поздно, — во взгляде Эрке стояла боль.

О, демоны. Он же маг… и связан с Шу. Ну, теперь зато у него не осталось никаких вопросов насчет намерений Лунного Стрижа.

— Лучше поздно, чем… — Хилл был уверен, что капитан поддержит его. В конце концов, он же именно этого хотел? Чтобы никаких подозрительных личностей рядом с Его Величеством не было? Так почему он мотает головой?

— Нет. Действительно поздно, Хилл.

Если бы капитан назвал его по имени на полчасика раньше, Хилл бы, наверное, обрадовался. Но сейчас вокруг него смыкалась ловушка. То есть нет, не вокруг него. Он — всего лишь приманка. Для неё, для Шу. Красивая ядовитая приманка.

— Тигренок, пожалуйста, не надо, — принцесса высвободилась из его объятий. Сухие покрасневшие глаза с лиловыми искрами и решительное выражение любимого лица убедительно свидетельствовали о твердом намерении Её Высочества настоять на своем.

Поддаться. Так просто, так заманчиво… закрыть глаза на последствия, не думать, не считать оставшееся время. Его не так уж мало… не две недели, не месяц… может быть, даже полгода. Но что тогда? Ему придется своими руками убить любимую? А потом пойти и утопиться? Лучше уж сразу. Какого демона он не сделал этого в самый первый вечер? Зачем оттягивал? Знал же, что все равно этим кончится…

— Шу. Ты не понимаешь. Это всегда происходит. Со всеми.

— Что происходит, Хилл?

— Смерть. Я приношу смерть, Шу.

— Ага, понятно. Но ты же не собираешься меня убивать? Или я что-то не поняла?

— От моего желания немного зависит.

— Знаешь, милый, лучше будет, если ты объяснишь мне все по порядку.

— Ширхаб! Я просто не хочу, чтобы с тобой из-за меня что-то случилось! — сиреневые нити магии Разума оплетали его, успокаивая и утишая боль. Но он не хотел успокаиваться. Он не хотел рисковать. Не хотел поддаваться соблазнительной заботе и нежности. Не хотел расплачиваться её жизнью за свой кусочек счастья. И поэтому злился и рвал тянущиеся к нему ласковые прохладные струи лилового тумана.

— Эрке? Может, ты способен хоть что-нибудь сказать по-человечески?

— Не очень много, Шу, — всякая враждебность из голоса капитана исчезла, как не бывало. И от этого становилось только хуже. — Мастера у Гильдии больше нет, и это заслуга Лунного Стрижа. Клайвер сгорел вчера днем вместе с домом, где Хилл жил последние три года. Все остальное — не более чем слухи и домыслы Махшура. Но домыслы весьма неприятные. Десятка полтора несчастных случаев, нападений, пожаров и прочего с теми, кто был замечен в приятельских отношениях со Стрижом. Единственный оставшийся в живых на данный момент — Орис.

— Хилл? Что, все твои друзья?

— У меня нет друзей, кроме Ориса. Был только Клайвер…

— Погоди… так ты и есть тот самый ученик Клайвера?

— За последние годы у него больше учеников не было, — ироничная улыбка маэстро так и стояла перед глазами. Единственный человек, который знал, что из себя представлял безобидный мальчик, игравший на дудочке. Человек, принявший его, как ученика, почти как сына. Иногда неуклюжая, но такая теплая забота… и теперь его нет. Никогда больше маэстро не вернется заполночь домой, благоухая женскими духами. Никогда больше не позовет его в лавку, испробовать новый инструмент. Никогда больше не закричит: «Хилл, бездельник, к тебе гости»… и нет больше старого уютного дома на площади Единорога. Единственного места, которое он хоть когда-то мог назвать домом.

— Но ты ведь не виноват, Хилл, — Шу не желала признать очевидное.

— Не виноват? Рональд искал меня, — самонадеянный идиот, не видящий дальше собственного носа. Трудно было сказать маэстро, чтобы убирался из дому поскорее? Но он бы не послушался. Тот ещё упрямец. Был. — Если бы меня не занесло к нему в ученики, ничего бы с ним не случилось.

— Если бы да кабы. Откуда тебе знать?

— Если бы только он… все, Шу. Все. И я ничего не могу с этим сделать.

— Все?

— Да. Знаешь, не так давно… — из памяти вынырнула надежно похороненная и камнями присыпанная для верности картина. Растерзанное тело, безумные глаза, полные ужаса и боли… сломанными куклами валяющиеся на обочине дороги жонглеры. Несостоявшиеся друзья. Почти случившаяся любовь. — Была одна девушка, — он сглотнул горький комок в горле. — По дороге в Луаз… я пытался… но… мне пришлось её убить. Своими рукам, — еле бьющаяся жилка на покрытой синяками шее, искусанные, разбитые губы, ещё теплые… Павена. Милая, наивная Павена, доверившаяся убийце. И довольный Хисс.

— Хилл, милый, я не она, — голос Шу дрожал, как она не пыталась казаться сильной и твердой.

— У тебя, любовь моя, в отличие от неё есть шанс, — Хилл взял в руки ледяные тонкие пальчики и поднес к губам. — Пока ещё.

— Да? А ты не забыл спросить меня, нужен ли мне этот шанс такой ценой? — слезы в сиреневых очах жгли его, словно раскаленные иглы под ногтями. — И с чего ты взял, что ничего нельзя сделать?

— Шу, радость моя… — сделать. Как заманчиво. Как много раз ему казалось, что достаточно просто что-то сделать, чтобы обмануть судьбу. И что из этого всего вышло? — Обмануть Хисса пока ещё никому не удавалось. Рано или поздно…

— Вот пусть лучше поздно, — холодные пальчики сжали его руки так сильно, что ему стало больно. — Если один раз нам это удалось, то почему бы не повторить? — она ещё ухитряется улыбаться. Невероятная девушка.

— Ты никогда не сдаешься?

— Нет. Никогда. И ты тоже.

— Шу, если бы речь не шла о тебе…

— Да, любовь моя. Ты ещё кое-что забыл, — её руки скользнули по его предплечьям, до браслетов из звездного серебра. — Ты больше не принадлежишь Хиссу.

— А если нет?

— Никаких нет.

— Шу, но Призывающие не могут не принадлежать Хиссу! — до того молча взирающий на происходящее Кей впервые вмешался.

— Разве?

— Посвященные целиком и полностью подвластны Гильдии, то есть Мастеру Тени, — голос Его Величества звучал на удивление спокойно и уверенно. — Ты же сама изучала историю, Шу.

— Изучала, но давно. Кей, скажи мне лучше, Мастер тени имеет право продать одного из Посвященных?

— Разумеется. Только он никогда этого не сделает.

— Почему это?

— Ну… по многим причинам. Но в основном потому, что ни один дурак такое оружие из рук не выпустит. Слишком велика вероятность, что оно обернется против него самого.

— Один такой нашелся. Кей, а если все же? Тогда ведь он не обязан больше выполнять контракты?

— Ты хочешь сказать, что… — похоже, такому повороту удивился даже Кей Суардис, Его Невозмутимое Величество.

— Именно.

— Кей, у Биуна даже все документы есть, — Эрке явно не спал всю ночь, если сумел в архиве работорговца найти эти бумаги.

— Да ну? — эта новость обрадовала принцессу. Но вот из рук Хилла ситуации ускользала. Исторические и юридические материи казались ему слишком далекими и не имеющими отношения к реальности, чтобы ими интересоваться. Королевская семейка же считала совсем наоборот. — Мастер Тени подписал документ о продаже?! Не может быть!

— Ещё как может.

— Где?

— У меня в конторе, Шу. Имена, разумеется, другие, но это не проблема.

— Хилл, любовь моя, ты знаешь, что ты гений? — резкая перемена в настроении возлюбленной поразила его. Чему она так радуется? Какая разница, есть бумажка, или нет бумажки? — Хилл, ну неужели ты не понимаешь?

— Нет, не понимаю. Хисс и бумажки?

— Документы, милый, документы. И не просто Хисс, а настоятель храма Хисса, — пожалуй, увидев такую улыбочку на очаровательном личике Её Высочества, настоятель Крилах и обертку от селедки признает документом. — Ты разве сам не чувствуешь, что сейчас все по-другому?

Что-то в словах любимой определенно было. Успокоившись и отбросив собственные опасения и сомнения, Хилл прислушался. Ощущение опасности присутствовало, но совсем не так, как несколько дней назад. Неизбежности и пристального голодного внимания божества не наблюдалось. Как, впрочем, и ни разу с тех пор, как он прикончил Мастера.

— Хилл, ты не принадлежишь больше Хиссу. Ты слышишь?

— Но… — он все ещё не мог в это поверить. Тень по-прежнему ощущалась совсем рядом, и только что призрачные крылышки показывались во всей красе… но присутствия божества не было. — Шу, но как я могу перевоплощаться, если я больше не Посвященный?

— Понятия не имею. Но, насколько я знаю, если Хисс в тебе, то это должно быть видно. По крайней мере, когда ты…

— А разве не было? — в этот раз он даже толком не помнил, как перевоплотился. И была ли тьма…

— Я не знаю, как это выглядит, милый, но твои глаза не показались мне темнее, чем обычно.

— Тогда я ничего не понимаю, Шу. Маэстро умер вчера… что изменилось со вчерашнего дня?

— Многое. Хилл, ты же сам сегодня сказал. Вопрос собственности.

— Но это всего лишь слова.

— Слова? Ты думаешь, слова в твоих устах ничего не значат? Любовь моя, иногда вовремя сказанное нужное слово способно перевернуть мир. Особенно, если его скажет маг Искусства.

— Да какой из меня маг…

— Не скажи. Реальность слушается тебя, хоть ты и не всегда это замечаешь.

— Это слишком сложно, Шу. Реальность слушается… — странное впечатление производили на Хилла её слова. Как будто что-то вставало на место. Но если признать, что Шу права… то что же получается? Додумывать эту мысль до конца было несколько страшновато.

— Все, давай-ка заканчивать со страхами. Хисс всего лишь божество, которое не может ничего сделать само, только руками людей. В отличие от тебя, любимый. И только от тебя зависит, сможет он тобой командовать или нет.

— Это слишком просто, Шу. Так просто не бывает.

— Бывает так просто, как ты готов принять. Реальность такова, милый, какой ты её делаешь. Такова, как ты о ней думаешь.

— Ну, если так рассуждать… то и ты меня любишь, потому что я этого хочу?

— Именно.

— Но… Шу… этого не может быть на самом деле.

— Разве? Я ведь тебя люблю?

— Да, — в сошедшем с ума мире только это и оставалось для него единственным якорем.

— Ты хотел, чтобы я тебя любила?

— Да… — логика её слов ускользала от него, но в то же самое время казалась правильной и единственно возможной.

— Значит, так оно и есть. Что ты хочешь, то ты и получаешь. И чего ты боишься, то и происходит.

— Но я не хочу того, чего боюсь, — на миг ему показалось, что он нашел ошибку в её странных рассуждениях.

— А что есть желание? Всего лишь твое представление о мире. И неважно, какие эмоции ты вкладываешь в это представление. Страх, ненависть, злость и горе ничуть не хуже действуют, чем радость, любовь и счастье. Это все энергия, это все твоя воля. Твоя жизнь определяется твоей волей, Хилл. Твоим выбором.

— Неправда. Если бы все зависело только от меня…

— Я и не говорю, что только. Но ты достаточно сильный маг, чтобы навязать миру свою волю, — не отрываясь, Шу смотрела ему в глаза. И все, что она говорила, каждое слово, открывало перед ним её душу. Даже что-то большее… целый мир. Только сейчас он начал понимать, что такое магия. Простота. Немыслимая простота. Воля. И больше ничего. Вот что он видел, ощущал кожей… все эти сиреневые, голубые, синие потоки её ауры — воля. Желание. Сила. Магия. Как просто.

— Твоя реальность — это карта, которую ты рисуешь сам. Так, как ты видишь. Это для каждого человека так. Только мало кто это понимает и может изменить. Нужна очень сильная воля, чтобы приять на себя ответственность за свою жизнь. Не просто свалить все на богов, врагов и погоду. А понять, что выбор есть всегда. Что каждая мысль, каждый поступок — это выбор. И ты можешь менять свою карту так, как захочешь, только понимая и принимая ответственность. За себя и за всех, кто рядом. За тех, кого ты любишь.

С тихим щелчком мир встал на место. Немного по-другому, чем несколько минут назад. Правильнее. Светлее. Свободнее. Мир изменился, или изменился он сам… или изменилась карта, по которой он идет? Шум ветра за окном, запах корицы и кофе, прохладное дуновение воздуха, твердость пола под ногами — все осталось прежним, но в то же время изменилось. Стало ярче? Или четче? Или этот мир признал в нем не просто игрушечный кораблик, плывущий по воле волн?

Хилл разглядывал печенье, оставшееся на тарелке. Маленький кусочек реальности. Если реальность есть воля и желание… то почему бы печенью не летать? Сосредоточившись на предмете, Хилл представил себе, как печенье взлетает… но ничего не произошло. Разве что стало смешно. Глупость какая, летающее печенье! Почему-то эта картина его страшно развеселила. До щекотки. Хилл моргнул, стряхивая смешинку… и замер в недоумении, снова открыв глаза. Печенье висело в воздухе, покачиваясь прямо перед его носом. Повисев секунду, но качнулось сильнее, словно не понимая, что оно здесь делает, и шлепнулось обратно.

Сон. Это сон. Это не может быть правдой… даже если поверить в то, что он маг. Искусство не подразумевает левитации печенья. Это скорее к магам воздуха. Нет, точно примерещилось.

В растерянности Хилл поднял взгляд на сидящего напротив Эрке. И чуть не подавился. Такого ошарашенного выражения лица у капитана Малой Гвардии он не видел. И не ожидал увидеть. Балуста рядышком с Эрке выглядела примерно так же. Его Величество перестал походить на парадный портрет великого монарха, словно вспомнив, что в шестнадцать лет мальчишка вполне может от удивления разинуть рот. Спокойной и довольной выглядела одна только принцесса.

— Шу? — он не знал, как спросить её о том, что ему только что показалось. Но этого и не потребовалось.

— Просто, да? — печенье снова взлетело и покружилось в воздухе. Но на сей раз он видел тонюсенькую голубоватую нить между печеньем и Шу. Даже не нить… отблеск. Что-то несуществующее в реальности. Но, тем не менее, на эту реальность воздействующее. — Хилл, не стоит так удивляться, — только когда печенье влетело ему в рот, Хилл понял, что выглядит примерно так же, как Его Величество. То есть сидит и хлопает глазами, забыв подобрать упавшую челюсть.

Стоило принцессе засмеяться, как все присутствующие ожили. По крайней мере, рты закрылись и глаза вместо стеклянного бессмысленного блеска приобрели естественное выражение.

— Шу, что это было? — Его Величество вспомнил, наконец, что он монарх, а не зритель ярмарочного балагана, и вернул на лицо подобающее монарху солидное выражение. Ну, или попытался.

— Всего лишь небольшой урок магии, — улыбка принцессы являла собой саму невинность. — Ничего особенного, Кей.

— Вот только один момент, Шу. С Гильдией вроде все понятно… — Кей критически посмотрел на Хилла, словно ожидая у него на лбу увидеть надпись «Гильдии Тени не принадлежит». — То есть, тебе виднее. Но вот статус… э… Лунного Стрижа…

— Братик, милый, это ты у нас король.

— Шу, не увиливай. Никаких больше Тигрят! — для убедительности Его Величество нахмурился и постучал чайной ложечкой по столу.

— Разумеется, дорогой.

— Демоны. Вечно ты учудишь… ладно, как ты собираешься представлять Хилла?

— Ну, раз ты так печешься о приличиях… как насчет дворянства?

Прятать ухмылку за чашкой кофе оказалось довольно удобно. Изумительное нахальство любимой повергало в шок. Так вот взять и потребовать для бывшего наемного убийцы без роду и племени дворянство… но это оказалось только началом.

— Конечно, я понимаю, что этого мало, все же моя репутация… — Шу состроила задумчивую физиономию, пользуясь замешательством брата. — А как ты думаешь, для твоей сестры подойдет украденный во младенчестве принц из далекой северной страны? Инкогнито, разумеется?

— Э… Шу… — юный монарх временно онемел от такой наглости.

Теперь уже хихикал не только Хилл, но и чета Ахшеддинов.

— Что? Мне кажется, это не нанесет ущерба престижу нашей семьи. А для виду можно пожаловать Хиллу какой-нибудь титул. Небольшой. Виконта, например, — как истинная актриса, Шу несла всю эту несусветную чушь с совершенно серьезным видом. Виконт! Подумать только… все же чувство юмора у любимой определенно есть.

— Шу? Ты что, всерьез?

— Разумеется! Политика, милый, требует серьезного отношения, — искренне возмущение в тоне принцессы заставило Хилла усомниться в том, что Её Высочество просто мило шутит.

— Шу, зачем? Какой из меня дворянин? Какой виконт?! — шутки шутками, но к такому повороту дел Хилл никак не был готов. Получить дворянство и титул он бы не отказался… только смотря за что. И уж точно не за заслуги в постели. Тем более, не стоило забывать о том, что он по-прежнему невольник Её Высочества, хоть и без ошейника.

— А что тебя смущает?

— Это просто смешно.

— Хилл, милый, будет смешно, если ты будешь считаться простолюдином. Или тебя волнует, что о тебе подумают в свете?

— Нет, но…

— Вот и правильно. Все равно будут тыкать пальцами, поливать грязью и завидовать. Только я не хочу, чтобы какая-нибудь титулованная сволочь смела тебя оскорблять безнаказанно.

— И где мне, по-твоему, взять свободный титул? — Его Величество, похоже, уже готов был к сдаче. — Да и Королевский Совет не подпишет.

— Титул? Скоро освободится, — в глазах возлюбленной промелькнул нехороший огонек. — Это пока не к спеху.

— На что это ты намекаешь? — у Кея, судя по его настороженному взгляду, тоже зародились подозрения.

— Ни на что я не намекаю, — с царственной небрежностью Её Высочество отмахнулась от неудобного вопроса. — А вот дворянство не ждет. Давай-ка, братец, жалуй.

— Сейчас? — юный монарх опешил.

— Именно. Зачем тянуть? — буря и натиск. И ни секунды сомнения в собственной правоте. Хилл даже посочувствовал бы Его Величеству, если бы сам не попал под этот ураган. Нет, никакой магии прекрасная нежная принцесса не применяла. Зачем? И без всякого волшебства вить из окружающих веревки не составляло для неё проблем. Видимо, младший брат давно уже понял, что сопротивляться Шу, если она что-то вобьет себе в голову, совершенно бесполезно. И его вялые трепыхания ну никак сейчас на замашки истинного монарха не тянули. Так, щенячий скулеж.

— Это несерьезно, Шу. Надо указ подготовить…

— Какой ещё указ? Ты разве забыл, знаток законности, что имеешь право жаловать дворянство кому угодно без всяких бумажек? Уложение о званиях, статья девятнадцатая, пункт второй?

— За спасение лиц королевской фамилии от смертельной опасности? Шу, причем тут?

— Как причем? А предотвращение покушения на Наше Высочество?

— Какого ещё покушения?!

— Как какого? Думаешь, натравить на меня Призывающего Тень это не покушение?!

К этому моменту все трое, наблюдавшие за беседой коронованных особ, еле сдерживали смех. Особенно нелегко приходилось Хиллу. Пожаловать ему дворянство за то, что он спас принцессу от самого себя? До такого ни один балаганный шут ещё не додумался.

Как и следовало ожидать, после недолгих препирательств Его Величество сделал все, что он него требовала Её Высочество. Сам Хилл больше в споры с любимой не вступал, после недолгого размышления признав справедливость её слов. В конце концов, какая разница, кто и что подумает? Шу любит его не зависимо от того, зовется он Тигренком, Лунным Стрижем или кем ещё. А вот для принцессы приблизить к себе человека неблагородного сословия может оказаться чревато неприятными последствиями. Все же, как ни губила Шу свою репутацию безумными выходками, любовник-простолюдин будет уже перебором.

Сама церемония заняла всего пару минут. Позаимствовав один из клинков, висевших в кабинете, Его Величество огрел коленопреклоненного Хилла лезвием плашмя по плечу, принял у него клятву верности престолу, которую тут же подсказывал Эрке, объявил его дворянином… и все. Единственную трудность с выбором фамилии для свежеиспеченного дворянина помогла разрешить Балуста. Ну что делать, если у него самого никакой фамилии отродясь не было? Как-то и не требовалась раньше… прозвища вполне хватало. Хилл даже и не задумывался над такой ерундой.

Его Милость лорд Хилл Артхольм. А что, красиво звучит. И вполне подходит для коварных планов Её Высочества — ну чем не фамилия для северного принца. С этой завиральной идеей Шу он тоже почти смирился, все равно переубеждать бесполезно. Он ведь не может помешать любимой говорить кому угодно и что угодно. Так какой смысл переживать из-за того, что не в силах изменить?

Под конец Её Высочество не обошла вниманием и ведомство капитана Ахшеддина. Его ехидные смешки быстро стихли, когда Шу, ничтоже сумняшеся, определила Хилла в его контору. Лейтенантом Малой Гвардии, то есть тайной королевской службы. К объяснению сего загадочного решения придраться оказалось невозможно.

— А почему бы не зачесть все прошлые заслуги? Эрке, ну какая разница, кто как назывался? — как всегда, любая ерунда в устах Шу приобретала совершенно новый смысл. — Посуди сам. Самозваного пророка кто устранил? В деле Мурса Мескита кто помог? Пожалуй, тут лейтенанта маловато будет.

Ахшеддин, как человек практичный, тоже особо пререкаться с принцессой не стал. Напротив, как он выразился, для убедительности легенды, предложил Хиллу поучаствовать в тренировках личного состава. Чтобы ни у кого вопросов не возникло, с какого перепугу ему досталась столь ответственная должность.

Новый любовник несколько примирил Блистательную Ристану с несостоявшейся новой помолвкой Кея. Хоть её и продолжала разбирать досада на так не вовремя явившегося маркиза и так некстати заинтересовавшегося делом императора, но смиряться и складывать ручки она вовсе не собиралась. Проигравшийся виконт пока действовал вполне сносно, и даже заслужил от неё благосклонную улыбку и очередную сотню золотых. Особо баловать его Ристана не желала, чтобы не зазнавался и не забывал, кто его хозяйка. И если в ближайшую неделю он сам не добьется серьезных результатов, придется подтолкнуть. Пусть хоть соблазняет девчонку, хоть насилует, хоть похищает — но чтобы в королевские невесты она больше не годилась. А там уже Император может гневаться сколько угодно. Ристана не причем, и немилость достанется нахальной герцогской семейке. Давно уже пора с Дарнишей спесь сбить.

Неудачливый баронет, найденный наутро после бала в парке вместе с полудюжиной гвардейцев, был позабыт раньше, чем успел остыть. Так удачно подвернувшийся лорд Рустагир оказался не только отменным любовником и весьма обходительным кавалером, но и бесценным источником информации. Конечно, он делился ею постепенно, маленькими порциями, но и то, что он рассказывал об Императоре и его сыновьях, без него вряд ли дошло до сведения Ристаны. Тайная служба короля Мардука, как Регентша не интриговала, не угрожала и не улещивала, осталась полностью в руках Ахшеддина. Королевский Совет ничего не смог поделать с упрямым капитаном и его подчиненными — любой из агентов готов был скорее уволиться без выходного пособия и пенсии, чем перейти в новую Канцелярию. Зато один только лорд Рустагир вполне мог бы заменить всю Малую Гвардию, вместе взятую.

Этот загадочный мужчина вызывал в Ристане двойственные чувства. С одной стороны, он вел себя, как и положено влюбленному — заглядывал ей в глаза, читал стихи, присылал цветы, исполнял любые капризы. Но при этом не принадлежал ей. Такие вещи Ристана чувствовала безошибочно. Что движет поклонником — страсть, корысть, честолюбие, — она определяла с первого взгляда, и плела свою паутину, привязывая кавалера к себе любыми средствами. Когорта влюбленных, зависимых и управляемых лордов, по единому намеку готовых броситься в бой на благо Великолепной Ристаны, и тешила её самолюбие, и приносила изрядную пользу. Но по-настоящему влюбленные мужчины, готовые умереть для неё, тут же переставали быть ей интересны. И, как случилось с баронетом, иногда действительно умирали — ради её прихоти. Но лорда Рустагира она раскусить пока не смогла, как и привязать к себе. Что-то в нем было — сила, загадка, воля, — не позволяющее ей испытывать уверенность в том, что он откликнется на её зов и бросится в омут по её приказу. В нем чувствовалась свобода. Внутри, под лоском безупречных придворных манер и изяществом куртуазных речей. Даже в постели он оставался неукрощенным. И он пробуждал в Ристане давно позабытый охотничий инстинкт — дичь, посмевшая сопротивляться, манила её, будила азарт.

В ход пошел весь арсенал женских чар, накопленный и отработанный годами. Ристана желала во что бы то ни стало покорить строптивца, видеть его у своих ног, влюбленным и готовым на все. Но, как и подобает истинному политику и дипломату, старательно прятала свою заинтересованность и не торопила события. Всего две встречи — первая на балу, и через день она послала ему приглашение на свой частный прием, всего три десятка избранных гостей.

Именно на этом приеме Ристана и поняла, что охота на сей раз обещает быть увлекательной. Лорд Рустагир посмел не ревновать! Вокруг неё, как всегда, увивалась толпа любовников — бывших, настоящих и тех, кто только хотел бы войти в круг избранных. И она, разумеется, кокетничала, поощряла одного из поклонников… чуть ли не пригласила на виду у Рустагира любоваться цуаньскими коврами! И никакой реакции. То есть, конечно же, лорд выполнял все положенные по этикету флирта действия. Хмурился, хватался за эфес, грозился вызвать удачливого соперника на дуэль, и множество не менее бессмысленных вещей. Но на самом деле ему было все равно. Такого стерпеть Ристана не могла, и твердо решила заполучить его — со всеми потрохами! — любым способом. И первым делом все же выяснить, в чем его заинтересованность. В то, что он приехал в Валанту просто как писатель в поисках новых впечатлений, Ристане не верилось. Пусть он прикидывается праздным искателем приключений перед кем-то другим, совсем не разбирающимся в людях и не способным отличить прирожденного дипломата и шпиона от честного путешественника и писателя.

Согласно продуманной стратегии, следующую встречу она запланировала перед балом-маскарадом, ещё через три дня. Самым приличным в этот день будет прием у графа Свангера, и наверняка ирсидский посол посетит его, а вместе с ним и лорд Рустагир. Что ж, почему бы не оказать графу честь и не порадовать своим присутствием, тем более что надо бы намекнуть ценному союзнику на возможность для его старшей дочери все же стать в ближайшем будущем королевой.