"Пагода сна" - читать интересную книгу автора (Леонетти Марко)

Глава XV

В ту ночь Саттар увидел столько звезд, сколько не в силах уместить ночное небо. Удары рассвирепевших кочевников посеяли невыносимую боль во всем теле, и старик тяжко охал, хватаясь за ушибленные места, не в силах даже повернуться на другой бок. Таллоку пришлось нелегче — тело молодого странника превратилось в один сплошной синяк. Но глаза юноши, несмотря на огромные темно-фиолетовые круги, окаймляющие веки, блестели жарким огнем.

Вдвоем с лунным магом Таллока бросили в вонючую яму с помоями, закрытую сверху тяжелой металлической решеткой. Уйти от погони степняков им все-таки не удалось. Скакуны кочевников с легкостью догнали вендийских лошадей, отягощенных поклажей. К тому же, они не могли бросить повозку со спящей Алиэль, дух которой путешествовал в мире сновидений. Завязался бой. С отсутствием в команде Конана и Вало у дев-браминов не было шансов. Женщины не могли противопоставить свое колдовство целой орде разъяренных степняков. Саттар, молодец, призвал на помощь неведомые силы, нагнав на отряд врагов слабость. Двоих убили Кесея и Диаса. Исиру, Алексу и Алиэль уже к тому времени схватили. С двоими справился Таллок, вонзив в горло одному из кочевников свой короткий нож, а другому гиркаицу, кинувшемуся на помощь своему товарищу, он поставил подножку, после чего довершил дело клинком. Потом кто-то схватил его за руку, отобрал клинок и нанес в лицо такой сильный удар, что кровь брызнула из рассеченной брови. Таллока повалили на землю, и степные воины засыпали его градом ударов своих кожаных сапог.

В живых их с колдуном оставили неизвестно по какой причине — то ли кочевники поверили в легенду о том, что они являются мастерами по изготовлению волшебных снадобий, то ли их вдвоем готовили к какому-то кровавому ритуалу, где они должны были стать жертвой, принесенной чудовищному божеству. В любом случае, странники не хотели это выяснить. Таллок решил, во что бы то ни стало выбраться из зловонной ямы. Саттар был бы и рад помочь своему молодому товарищу, но у старика не осталось ни сил на побег, ни воли к сопротивлению. Брахман ордена Луны тихо постанывал в углу, проклиная коварных кочевников и весь жестокий мир.

До решетки нельзя было добраться — слишком скользкими казались стены ямы. А если даже вскарабкаться вверх, цепляясь за отваливающиеся комки жидкой грязи, то путь к свободе все равно отрезали прочные железные прутья. Решетка запиралась на большой замок. Таковым являлся каземат кочевников — колодец с помоями, вырытый на глубину пятнадцати футов. Создание подобной темницы не отнимало много времени, да и шанс того, что пленники сбегут из ямы, был невелик. Зловонное узилище даже никто не охранял.

Юноша вскочил на ноги и с проклятиями бросился на гладкую стену. Ему удалось преодолеть первые три фута, после чего Таллок грохнулся назад в масляную жижу, расплескав зловонную жидкость. Капли попали на одежду Саттара, и волшебник на мгновение прекратил стоны. Дернув носом, брахман поморщился и пробормотал что-то неразборчивое насчет того, что еще несколько часов, проведенных в этой дыре, могут пагубно сказаться па его здоровье. Таллок отряхнулся, хотя знал, что в здешнем окружении это бесполезно, и возобновил штурм стен.

Неудача следовала за неудачей, но юноша не сдавался. Вскоре силы оставили и его. Странник привалился спиной к скользкой поверхности стены, злобно уставившись вверх, где темнело серое небо. День медленно переходил в вечер.

— Бесполезно… — вздохнул Таллок. — Отсюда не выбраться.

Лунный чародей поддержал его тихим стоном.

— На вашем месте, молодой человек, я бы постарался сберечь силы, — сказал Саттар. — Возможно, представится момент, когда они вам понадобятся.

— Не могу я сидеть без действий, зная, что Алекса и остальные в плену у кочевников! Неизвестно, какие грязные мысли могут прийти в голову этим дикарям!

В отчаянии Таллок ударил кулаком в гладкую поверхность лужи, расплескав по сторонам застоявшуюся воду.

Брюхо земли отозвалось гулким урчанием. Из глубины разнеслось эхо скобления, возни и шуршания. Словно пол темницей в этот момент пробегало целое полчище подземных завоевателей.

— Что за… Землю встряхнул сильный толчок, так что Саттар с Таллоком подпрыгнули на месте и испуганно уставились на кучи грязи, точно ожидая, что оттуда появится трехрогий Азах. Урчание усилилось, толчки сменились легкой дрожью. Блестящая вода в лужах заколыхалась.

Внезапно прямо из-под земли вынырнула человеческая голова, разбрызгав по сторонам фонтаны белой пыли. Глаза старца были закрыты, все лицо покрывала черная запекшаяся кровь, вытекшая из разрубленной переносицы.

Таллок и Саттар, не сговариваясь, испустили крик ужаса. Голова тотчас снова спряталась под землю.

Почва под ногами зачавкала и начала проваливаться куда-то вниз. Стопы юноши и мага поглотила жидкая грязь. Невидимые рты стали жадно засасывать странников в глубину…

— Должно быть, ваш Кхазалам-Амол на редкость трудолюбивый демон, — сплюнув, произнес Маллас, обращаясь к гирканцу. — Мы бродим по этим ходам уже целую вечность.

Степняк быстро взглянул на мунгана, но ничего не ответил.

— Туда! — неожиданно произнес Вало, указывая вправо. — Слышите, голоса?

Конан прислушался. Действительно, в тишине можно было различить чей-то тихий плач и жалобный шепот. Варвар потер руку о светящееся напыление и, подняв ее словно факел, шагнул во тьму. Остальные последовали за ним.

Вскоре группа из пяти вышла в полый промежуток, где встречались несколько ходов. Чуть в стороне был прорыт грот, огороженный железной решеткой. В слабом свете единственного факела сидели пленники Клана Костей. Мужчины, женщины, дети — мунганы, выжившие после резни, устроенной поклонниками Кхазалам-Амола.

— Видишь, Маллас, я оказался прав! — с улыбкой произнес Конан.

Женщина и мужчина бросились освобождать своих собратьев. Вало помог Малласу сломать замок и выпустить пленников на волю.

— А где же наложницы Суригая? — с недоумением спросил себя гирканец, оглядев пленников.

— Враг! — крикнул один из мужчин, заметив степняка. — Что эта мразь делает вместе с вами, братья?!

— Он помог нам одолеть Кхазалам-Амола, — угрюмо произнес Маллас.

— Убить его! — воскликнул другой.

— Нет, — сказал Конан.

— Кто этот чужак, МаЛлас?! Он что за одно с гирканцами?

— Это Конан, — сказал мунган. — Ему мы обязаны своей жизнью, братья. Я в долгу перед этим человеком — если бы не он, пас пожрал бы проклятый демон, которого призвали воины Клана Костей. И если Конан не хочет смерти этого недостойного, не будем марать руки его кровью.

— Как знаешь, Маллас. Смотри, не поплатись за свое доверие…

Киммериец обернулся к палачу брахманов Сна.

— Нужно отыскать, где гирканцы содержат пленных девушек, Вало. Если дев-браминов среди них не окажется, можно будет увериться, что Кесее и ее ученицам удалось скрыться от кочевников.

— Хорошо, Конан.

— Оставайтесь здесь! — приказал северянин. — Мы скоро вернемся за вами.

Варвар бросил взгляд на степняка. Если оставить гирканца здесь с мунганами, толпа людей, жаждущих возмездия, его просто растерзает.

— Ты пойдешь с нами, — сказал он кочевнику.

— И я тоже пойду! — воскликнул Маллас. — Нужно до конца рассчитаться с Кхазалам-Амолом.

Киммериец кивнул.

Вчетвером они выбрали ход, который казался им наиболее предрасположенным к тому, чтобы вывести к месту заточения наложниц Суригая. Вскоре выяснилось, что интуиция их подвела. Странники вышли в подземный зал круглой формы. Здесь они увидели сгустки застывшей слизи вперемешку с белым порошком. Отбросы Кхазалам-Амола создали причудливые изваяния, похожие на невысокие резные башенки, которые и украсили зал. Вало попробовал сковырнуть кусочек с их поверхности — белая пирамида была прочна как камень.

— Похоже, мы зашли в самое логово Кхазалам-Амола, — сказал Конан, оглядываясь по сторонам.

— Только бы хозяин не вернулся, — мрачно произнес Маллас.

— Божество степняков ранено и истекает кровью, — сказал Вало. — Мы можем одолеть его даже под землей, достаточно всего пары точных ударов.

Издалека послышался тихий шелест и шуршание.

— Он там! — варвар указал на круглый вход в коридор диаметром около двадцати футов. — Прикончим его!

Четверо воинов поспешили в том направлении, откуда раздавался шорох.

В коридоре было светло. Странники бежали вперед, не встречая препятствий, по дороге обрубая или раздвигая руками свисающие корни.

У раненого бога, похоже, не было никакого желания вступить в схватку. Кхазалам-Амол привык поглощать своих жертв, когда они не оказывали сопротивления. Измученный и потерявший много крови, идол Клана Костей желал забиться в укромную нору и отдохнуть. Они гнались за трусливо удирающим божеством.

Шуршание ушло вверх — видно, Амол надеялся отделаться от преследователей, прорыв новый ход. Глупый червь полагал, что там люди его не найдут.

Конан несся вперед, не разбирая дороги. Жажда мести и азарт подгоняли киммерийца лучше любого кнута. Неожиданно что-то заставило его остановиться. Вало замер рядом с товарищем.

Сверху, сначала медленно, а затем все яростнее, начала капать дурно пахнущая жидкость. Потом с потолка посыпались комья жидкой грязи, и вскоре смрадная масса рухнула вниз одним зловонным потоком. Среди пузырящихся луж и дурно пахнущих куч воины разглядели двух человек, копошащихся в грязи, подобно паре навозных жуков.

Внезапно Конан опустил саблю и разразился громким смехом, так непривычно звучащим под землей. Появление этих двух человек настолько развеселило киммерийца, что ему даже пришлось схватиться за живот в порыве неистового веселья.

— Таллок! Кром тебя разорви, парень! Саттар!

Неужели властелин подземного царства послал вас сюда вместе со своими испражнениями?! Вало не разделил веселья варвара.

— Где девы-брамины? — сразу спросил палач, оторвав от земли двух чародеев.

— Эй, аккуратнее! Руку сломаешь… Вало поставил обоих на ноги.

— Кесею и ее учениц схватили мунганы. Мы не смогли их защитить.

— Это не мунганы, парень, — сказал Копан, который вновь вернул серьезный вид. — Гирканцы из Клана Костей. Сейчас мы собираемся положить конец деятельности их мерзкого идола, а потом освободим дев-браминов и остальных пленников.

— Всегда готов помочь, — пробормотал Саттар. Колдун сразу забыл про все синяки и ушибы.

Таллок и лунный маг быстро привели себя в порядок. Уже вшестером они возобновили погоню.

Кхазалам-Амол уполз далеко. Гигантский червь разрывал почву уже где-то под Араказом. Воинам стоило немалых усилий догнать хозяина степей и вступить с ним в схватку.

Битва завязалась как раз в том месте под землей, откуда гирканцы проникли в селение мунганов. Пространство оказалось подходящим — пол был вычищен, с потолка не свисали пучки длинных корней. У стен горели факелы, которые странники использовали в бою. Конан ослепил Амола, вырезав ему оставшийся глаз. Вало пробил защиту под коричневой плотью, вонзив нож во внутренние органы червя. Остальные, используя оружие и подручные средства, исполосовали бока Амола, превратив кожу властелина степей в висячие лоскуты. Никто из воинов не пострадал. Злость в бойцах кипела настолько сильно, что справиться с идолом клана им не составило труда. После пяти минут жаркого боя от Кхазалам-Амола осталась одна лишь кровоточащая туша, подергивающаяся в последних конвульсиях.

Вблизи отыскалось и узилище пленниц Сури-гая. Стражников у входа не оказалось — видно, гирканцы предпочли убраться восвояси, заслышав стенания своего бога. Когда они вернутся, их будет ждать большой сюрприз.

Вало сломал и этот замок. Наверное, тот, кто создал запирающий механизм, не учел всех возможностей вендийца-великана.

В помещении, устланном рваными коврами, скопилось около двух десятков женщин — вендийки, мунганки, кхитаянки и даже темнокожие шемитки.

— Конан! Вало! — почти вскричала Кесея, когда узнала своих спасителей.

— Госпожа! — грозный великан первым ворвался в темницу.

Маллас последовал за вендийцем.

— Теперь надо… Ох!

Мунган схватился за бок, пропоротый кривой гирканской саблей, Сквозь его пальцы струилась горячая кровь. Женщины в испуге вскрикнули.

— Теперь наложницы Суригая мои! — визгливо прокричал степняк, размахивая саблей. — А вы отправляйтесь в пасть к демонам!

Конан был с ним не согласен. Он подскочил к кочевнику и ударил сбоку. Гирканец отбил выпад, по удар киммерийца оказался настолько сильным, что сабля Конана располосовала предплечье степняка до самого локтя. Не позволяя противнику опомниться, варвар развернулся и ударил с другой стороны. Кочевник взвыл и стал оседать на землю. Последнее, что он услышал в своей жизни, был хруст позвоночника, перебитого саблей северянина.

— Маллас! — Конан подскочил к раненому мунгану.

— Оставь, — вздохнул тот. — Эта гирканская собака уже направила меня на путь в страну предков. Выведи из подземелий жителей нашего селения, Конан…

Маллас запрокинул голову и протяжно вздохнул. Через несколько мгновений жизнь покинула мунгана.

Из пяти дев-браминов в помещении темницы оказались только трое. Алексу и Исиру увели наверх. Кезеш и Асалга-колдун желали лично проверить умения юных дев. Под умениями, естественно, подразумевалось нечто непристойное.

— Вало! — обратился северянин к вендийцу-гиганту. — Тебе лучше увести женщин коридорами, в то же место, где ждут освобожденные мунганы. Оттуда вам будет проще выбраться на поверхность так, чтобы кочевники ничего не заподозрили. Подождете меня в назначенном месте ровно тысячу ударов сердца. Если по окончанию срока я не вернусь, уводи Кесею, Алиэль, Диасу и остальных из селения, — думаю, на тебя можно положиться.

— Конечно, теперь я никому не позволю коснуться их даже пальцем. Но куда ты собрался в одиночестве, киммериец?

— Я иду наверх в Араказ, чтобы вытащить Исиру и Алексу. И я лучше дам Азаху откусить мне голову, чем позволю гирканцам причинить им вред. Ты в это время присмотришь за остальными. С твоей-то защитой девам-браминам ничего не грозит, а мне бы, поверь, очень не хотелось вызволять их из заточения во второй раз.

— Договорились.

— Погоди, Конан! — Таллок схватил за плечо варвара. — Я хочу пойти с тобой.

— Зачем?

— Думаешь, мне приятно осознавать, что девушки в руках врагов? Только не говори, что у меня не хватит мастерства. Я тоже умею драться, пусть не так умело, как ты!

— Один человек в лагере врага — все равно, что ветер. Двое — команда, а трое — уже толпа. Хорошо, молодой воин, пойдем со мной.

Юноша обрадовано кивнул. Проверив вооружение, Конан и Таллок двинулись по коридору, медленно уводящему вверх.

Ночь полонилась звуками неутихающего веселья. То ли гирканцы не знали, что почитаемый ими бог мертв, то ли совершенно не заботились ни о каких других событиях, за исключением своего праздника.

Двое странников выбрались на поверхность и стали бесшумно пробираться вдоль шатров, скрываясь в ночной мгле и избегая выходить на открытое пространство, освещенное пламенем дозорных костров. Пост, находившийся ближе всех к месту, открывающему вход в подземелья, воины прошли без опаски — кочевники оказались мертвецки пьяны, и самым громким звуком, который мог встревожить их слух, был храп товарища. Конан бесшумно подкрался к костру, вокруг которого спали гирканцы, и обезоружил трех солдат. Кодекс чести варвара не позволял ему расправиться с людьми, не ждущими нападения. Вырезать спящих киммериец почитал за подлость. С противником надо управляться в открытом бою. Если бы кочевники не спали, им бы повезло меньше. Но тогда в селении, возможно, поднялась бы тревога, которая свела на нет все шансы освободить из плена Алексу и Исиру.

В двух ста шагах чернело огромное пятно из углей и золы — все, что осталось от главного шатра.

Конан и Таллок прокрались к пологу жилища кочевников, увенчанного алой тряпицей. Варвар быстро заглянул внутрь и снова скрылся в темноте. Цепкий взгляд северянина позволил ему запомнить все необходимые детали.

Воины. Девять человек, все в тонких железных кольчугах. При себе оружие — преимущественно сабли и ножи. Дев-браминов внутри не было.

Киммериец сделал знак своему помощнику двигаться дальше. Таллок, пригнувшись и выгнув спину, точно кот, последовал за Конаном, стараясь ступать также бесшумно. Однако мастерство северянина не поддавалось подражанию. Конан даже дышал беззвучно, и казалось, что во тьме крадется не живой человек, а бесплотный дух неупокоенного мертвеца. Поступь варвара была мягкой и пружинистой — киммериец был готов в любой момент незаметно раствориться в ночи, заметь его по воле случая глаз чужака.

Северянин остановился у груды пустых бочек и одернул Таллока за рукав. Конан медленно указал на дальний шатер, где весело плясал свет от костров, и бродили многочисленные стражники. Юноша быстро закивал.

— Три… Пять… Семь… Десять…, — считал Конан. — Кром! Их слишком много! Без шума не получится.

— Смотри! — шепнул Таллок, которого больше заинтересовало поведение стражников, нежели их количество.

Среди гирканцев разгоралась какая-то свара. Степняки о чем-то горячо спорили, осыпая друг друга проклятьями. Внезапно один из воинов выхватил саблю и полоснул ею по лицу своего товарища. Друг раненого вытащил свой нож и всадил его в бок обидчика по самую рукоятку.

— О, Иштар! — едва не воскликнул юноша. — Эти дикари просто безумны! Интересно, что заставило их вцепиться в глотки друг другу?

— Что бы тому ни послужило причиной, нам это на руку, — уверенно произнес Конан. — Если гирканцы вырежут друг друга, будет просто замечательно.

Вскоре в группе воинов, охранявших шатер, вспыхнуло жаркое пламя настоящей схватки. Степняки беспощадно убивали друг друга, орудуя кривыми саблями и длинными ножами. После нескольких минут ожесточенной драки, доведенной до смертоубийства, из шестнадцати свирепых воинов на ногах держалось только четверо. Те, что одолели своих противников, все в крови и порезах, тяжело ввалились в шатер.

— Идем! — тихо приказал Конан. — Кажется, я знаю, что происходит…

Вдвоем варвар и странник быстро преодолели расстояние, отделявшее их от шатра.

Картина, увиденная воинами, потрясала или, скорее, даже ужасала… Внутри лежал еще один труп. Без головы, в луже собственной крови, среди перевернутой посуды.

В углу за шторой, сидела связанная по рукам Исира. Один из степняков, жестоко расправившихся со своими товарищами, навис над девушкой и уже пытался сорвать с нее одежду. Трое других с азартом наблюдали за происходящим, ожидая своей очереди.

Конан подскочил к гирканцам. Злобно свистнула сабля, и отсеченная голова одного из поклонников Кхазалам-Амола покатилась по ковровой подстилке. Не теряя времени, варвар вонзил клинок меж ребер другому степняку. Таллок размахнулся и ударил по шее третьего, но сила юноши не шла ни в какое сравнение с той, которой обладал киммериец. Юноша не смог обезглавить своего врага одним ударом. Оружие в руках ученика кхитайских чародеев лишь серьезно покалечило гирканца. Кочевник с испугом схватился за лопнувшую кожу, как будто все еще не веря, что такое могло с ним произойти, и тихо заверещал. Конан тем временем набросился на четвертого гирканца, который оставил в покое Исиру и приготовился дать бой. Конечно, выстоять в одиночку против такого опытного мечника, как Конан, у степняка не было шансов. Спустя два кратких мгновения он рухнул на землю, скребя по коврам пальцами в предсмертной агонии. Потом киммериец забрал жизнь у последнего противника, которого ранил Таллок.

Варвар быстро освободил деву-брамина от связывающих ее пут.

— Конан! Я знала, что вы придете!

— Конечно, думаешь, мы бы оставили тебя у этих жестоких кочевников? Как тебе удалось сразить их своей магией?

— О, это было не так уж сложно, хвала Катару! Сначала меня привели в шатер к Асалге-колдуну, но робкие приставания старика я быстро пресекла, расцарапав ему лицо. Асалга разозлился и сказал, что раз я не захотела разделить ложе с ним, то достанусь его воинам. Затем меня привели в этот шатер, и чтобы я не смела сопротивляться, связали руки. Однако степняки забыли, что сила брахмана не в руках. Вероятно, если бы мне завязали глаза, то ничего бы из моей затеи с гипнозом не вышло. А так я заставила каждого из воинов страстно возжелать меня, распалив их убогое дикарское воображение. Солдаты купились на трюк, поверив, что я и вправду согласна стать покорной рабой! Причем в ум каждого из кочевников я вложила мысль, что только он единственный может получить меня. Ссора вспыхнула быстро — солдаты убили своего предводителя, который, вероятно, пожадничал сверх меры, пожелав оставить новую наложницу для личных утех. Затем степняки вышли наружу и стали выяснять, кто овладеет мной первым. Похоже, эти четверо победили в споре, но их мечте так и не суждено было сбыться. Забавно, да?

— Здорово, — согласился Таллок. — Но, думаю, сейчас самое время уносить отсюда ноги. Или вы хотите дождаться, пока в шатер ворвутся другие гирканцы?

— Правильно, Таллок. Нам еще нужно разыскать Алексу.

— Я вырву сердца этим ублюдкам, если они посмели до нее дотронуться!

— Где она может быть, Исира?

— Конечно же, в шатре Кезеша. Идемте, я помогу вам.

Шатер вождя степняков окружали суровые воины. Памятуя о сбежавших пленниках, стража хранила бдительность. Или же Кезеш опасался мести со стороны тех, кто поддерживал Суригая.

— Что будем делать, Конан?

— Действовать, раздави вас Кром! Тебе, Исира, лучше заняться стражей — отвлеки степняков,

заставь их покинуть свой пост. А ты, Таллок, проберешься в шатер, убьешь Кезеша и вытащишь Алексу. Я же позабочусь о том, чтобы гирканцы не чинили тебе препятствий. Ясно?

— Конечно, что может быть проще, — неуверенно пробормотал юноша.

— Тогда начинаем.

Исира вышла навстречу кочевникам, охранявшим покой верховного воина Клана Костей. Вендийка шла неторопливой поступью, призывно покачивая бедрами.

— Эй, ребята, не хотите поразвлечься?

Конан неслышно скользнул в темноту, оставив Таллока в одиночестве. Юноша начал ощущать легкое беспокойство. Дева-брамин что-то игриво говорила гирканцам, и на их лицах все больше разгорался азарт, граничивший с вожделением. Варвара не было видно, однако странник чувствовал, что Конан притаился где-то невдалеке. Исира, бесстыдно улыбаясь, махнула рукой, зазывая солдат Кезеша в темноту. К вящему удивлению Таллока, все степняки последовали за девушкой.

Пора!

Странник прокрался к шатру и отодвинул штору, занавешивающую вход.

Алекса сидела в центре круглого помещения. Глаза девушки, устремленные на степняка, горели ненавистью. Вождь клана ходил вокруг девушки с зажатой в руках плеткой.

— Танцуй, я тебе сказал! — приказал степняк. Алекса не шелохнулась. Тогда Кезеш ударил деву-брамина своим орудием повиновения. Жесткий ремень выжал из девушки слабый стон.

— Ах ты, недоносок! — вскричал Таллок, вскипев от ярости. Безумие ударило в голову с такой силой, что юноша забыл обо всем, сосредоточившись только на мучителе девы-брамина. Все остальное окружение оттенила серая пелена.

— Таллок! — с удивлением воскликнула девушка. В голосе её послышалось облегчение.

Кезеш выронил плеть. Однако оправиться от потрясения у верховного степняка не заняло много времени. Вождь Клана Костей вырвал из ножен свою саблю.

— Щенок! Тебя я ждал меньше всего!

За пологом шатра послышались дикие крики и лязг стали. Похоже, Конан занялся стражей.

— Сейчас я изрублю твое жалкое тело на корм Кхазалам-Амолу!

— Твой поганый идол мертв, кочевник! И ты разделишь его участь!

Странник выхватил нож и бросился на Кезеша.

Натужно всхлипнуло железо — гирканец выбил оружие из рук противника. Таллок, не помня себя от переполнявшего его гнева, вцепился в запястье степняка. Кезеш попытался высвободиться из хватки, но разъяренный юноша держал его кисть крепче любого капкана. Таллок резко повернулся вправо, выкручивая запястье гирканца, и врезал локтем в его скулу, выбив брызги слюны. Белый малахай Кезеша упал на ковер, сальные волосы степняка растрепались.

— Паскуда!

Юноша подтянул руку противника к своему лицу и укусил степняка за палец. Вождь гирканцев вскрикнул и выронил оружие.

Кочевник навалился па Таллока всем весом и странник, который явно проигрывал плотному степняку в весе, упал на землю, придавленный тяжестью гирканца. В левой руке воина Клана Костей блеснул кинжал. Ярость придала новые силы Таллоку. Юноша извернулся, избежав удара клинка в грудь, и нанес свой удар кулаком в лицо степняка. Кровь из разбитого носа Кезеша закапала на одежду странника. Предводитель кочевников засопел, но не сдвинулся ни на дюйм. Таллок, стиснув зубы и рыча, словно раненый зверь, напряг мышцы так, что одежда на рукавах едва не лопнула. Рывок — и он высвободился из-под грузного тела.

Вождь гирканцев неловко поставил руку и напоролся на собственный кинжал. Из груди Кезеша вырвался последний отчаянный хрип.

Алекса, с широко раскрытыми от ужаса глазами, следила затем, как угасает взор предводителя кочевников.

— Ты убил его…

Таллок схватил девушку за руку.

— Уходим! Исира и Конан…

В шатер ворвался гирканец с безумным взглядом. Глаза его готовы были выкатиться из орбит. Девушка и юноша в испуге отшатнулись. Но степняк выронил копье и замертво рухнул на ковер, окрасив его своей кровью. Видно, этот несчастный искал спасения от клинка киммерийца.

На входе вырисовался мощный силуэт воина. Конан, точно грозный великан Имир, отодвинул штору и вошел в шатер. С сабли киммерийца стекала кровь, глаза варвара метали молнии. В этот момент Таллок испугался Конана больше, чем сотни свирепых кочевников.

— Там был целый десяток гирканских псов, — сказал воин. — Пришлось убить их всех.

Конан отшвырнул кривую саблю и сорвал с крючка свой меч, который Кезеш повесил у своего ложа, чтобы любоваться на дорогой трофей.

Штора взлетела, и в шатер вбежала встревоженная Исира.

— Сюда идет большой отряд кочевников!

— Прорвемся, — с мрачной уверенностью заявил Конан.

Таллок в этом не сомневался.